Профессор пожевал губами.
- Ну да, пожалуй. Хотя, может, сам поймёт. Лет через двадцать, если выживет.
- Что значит если выжи... - начал было Привалов, но Преображенский махнул рукой, и Александр застыл с открытым ртом.
Через пару секунд его отпустило. Он потряс головой и сказал:
- Что-то я нить потерял. Мы о чём говорили?
Преображенский показал на Витьку.
- А, ну да. Зомби, - вспомнил Александр и поёжился. - Действительно ведь... Ну хорошо, а на меня его кто натравил? Хунта?
- Почему Хунта? - профессор поднял бровь. - Это Жиакомо. Хунта просто доложился по инстанции. Думаю, без охоты. Где он ещё такого математика найдёт. А вот Жиан Жиакомо - товарищ ответственный.
- Товарищ? - не понял Александр. - Он же это... ну, такой?
- Господин? - профессор поморщился. - Это для вас он господин. А так он член Итальянской Компартии с 1807 года. У них там стаж в ячейке карбонариев засчитывается, - пояснил он.
Про карбонариев Привалом знал мало, но дата вызывала уважение. Он кивнул.
- Ну а "самсоновым словом" было зачем? - вспомнил он.
Филипп Филиппович посмотрел на него с неодобрением.
- Забоялся всё-таки, - прокомментировал Люцифер. - А говорил...
- Ну, тут всё-таки навыкнуть нужно, - употребил Преображенский редкое старое слово. - Вы сегодняшний день помните? Как вы к Бальзамо-то попали?
Александр вспомнил, как он сольвировался, спасаясь от вредных тёток, и ему стало мучительно стыдно - до горящих ушей.
- А вот Жиакомо сделал правильные выводы, - закончил профессор. - Он знал, что вы в материальном теле в отдел Заколдованных Сокровищ попасть не могли. Значит, вам каким-то образом удалась сольвация. Вы так и от Витьки могли сбежать. Вот он и решил не рисковать, а сразу использовать тяжёлую артиллерию. Хотя вас в тот момент можно было обычным ножиком зарезать.
- Sì, così, - подтвердил Жиакомо, выходя из стены.
В ту же секунду воздух вокруг засиял красным - как будто в воздух плеснули немного огня.
Профессор прищурился.
- Щит Джян бен Джяна? - спросил он почти спокойно.
- Зеркало Галадриэли, - бросил великий престидижитатор. - Не люблю беготни и попыток спасти задницу.
- Вы здесь присутствовали всё это время? - продолжил Преображенский. - В сольвированном виде или за астральной тенью спрятались?
- Вам-то какая разница? - оборвал его Жиакомо.
Витька, завидев начальство, замычал по-коровьи и зачмокал губами.
- Puzza, degenerato! - сказал великий престидижитатор, причём даже не Корнееву, а как бы в сторону Корнеева, как будто тот был табуреткой. - Даже сдохнуть с пользой для дела не способен... А вы, - повернулся он к Преображенскому, - легко ведётесь на милосердие к малым сим. Русская интеллигентщина, - презрительно добавил он.
Профессор быстро глянул на Привалова. Во взгляде читалось - "беги, идиот".
Александр попытался дёрнуться. Ноги по-прежнему не слушались.
- Я всё-таки был прав, когда в тридцать седьмом настаивал на вашей транклювации, - продолжал Жиакомо, обращаясь к Преображенскому. - Вы так и не стали лояльным советским гражданином. Как это у вас говорят? Сколько волка не бей, он всё в лес смотрит.
- Не корми, - вырвалось у Привалова.
- И это тоже, - легко согласился Жиакомо. - Так или иначе, вы нарушили наши формальные и неформальные соглашения, Филипп Филиппович. Вы это признаёте?
- Соглашения, подписанные под угрозой очередного расстрела? - иронически поинтересовался профессор.
- Это непринципиально, - отмахнулся Жиакомо. - О последствиях вы были предупреждены. Что касается вас, Привалов, я должен поправиться. Сегодня я назвал вас маленьким безобидным человечком. Я вынужден взять второе слово назад. Вы маленький бесполезный человечек. То есть стали бесполезным для нас за эти сутки. Значит, и жить вам больше не нужно. Хотя Хунта просил с вами повременить, пока вы не закончите статью. Очень жаль, но придётся его разочаровать.
- А меня за что? - поинтересовался сыч.
- За компанию, - без тени улыбки сказал маг. - Ну что ж, господа, не будем разводить лишних церемоний. Addio per sempre.
Он взмахнул руками.
Последнее, что ощутил Александр, прежде чем жёлтая молния обрушилась на него, была детская обида: это было как-то очень нечестно - умереть именно сейчас, когда он уже почти всё преодолел, понял и осознал.
Молния грохнула. Привалов на секунду ослеп, оглох и ополоумел. Но уже в следующую секунду осознал, что жив и даже что-то соображает.
- Вы это прекратите, - раздалось над самым ухом.
Александр проморгался - и попятился. Между ним и Жианом Жиакомо стоял ни кто иной, как Модест Матвеевич Камноедов собственной персоной.
- Вы посмели мне мешать? - голос великого престидижитатора не сулил ничего хорошего.
- Вы тут мне это не надо, - каменным голосом сказал Камноедов. - Вы тут не у себя в этой, как её... в венте или чего у вас там. Вы тут в учреждении. За которое я несу персональную ответственность. Выйдите, э-э-э... в поле, и там творите чего хотите. А не на вверенном мне участке.
- Ты забыл, кто я такой, porco cane, - буквально зашипел Жиакомо.
На Модеста это не произвело ровными счётом никакого впечатления.
- Вы лицо без полномочий, - сказал он. - А я сегодня подписал запрещение заклинаний данного класса в стенах института. Который вы тут незаконно пытались произвести.
- Подписал? Это когда же? - злобно переспросил маг, зыркая то на Модеста, то на Преображенского.
- Вам-то какое дело? - бросил Модест.
- Такое, что я фактически второе лицо в Институте! - взревел Жиакомо.
- А такие вот аксепты, - величественно сообщил Камноедов, - мы выясним с товарищем Бальзамо Джузеппе Петровичем без посторонних.
Он развернулся и зашагал по коридору, всей спиной излучая уверенность и непреклонность.
- Ты об этом кщё пожалеешь, грязный дикарь, - пообещал маг и исчез вместе с мычащим Витькой.
Ноги Привалова, наконец, отпустило. Он попытался пошевелиться - и с размаху сел на пол.
Филипп Филиппович посмотрел на него с некоторым недоумением.
- Он испугаться не успел, - сообщил Люцифер. - Сейчас его трясти будет. От адреналина.
- А, ну да, сейчас уберём, - профессор щёлкнул пальцами, и Привалову на мгновение стало очень холодно. Потом отпустило - вместе с трясучкой.
- Так-то лучше, - сказал профессор, творя два небольших диванчика. - Вы не беспокойтесь, тут ещё долго никого не будет. Жиакомины штучки.
- Я уж думал - всё, - признался Привалов.
- Правильно думали, - нахмурился Филипп Филиппович. - Считайте, что свою удачу вы израсходовали надолго вперёд. Теперь только трудом и потом... Ваше счастье, что Модест опасается за своё место. И правильно опасается... Вы что-то спросить хотите?
Александр помотал головой.
- Хочет, - сообщил Люцифер. - Но не будет. Он думает, что у вас с Камноедовым всё-таки были какие-то отношения. И что сейчас вы с ним как-то договорились.
- То есть что я стучал Камноедову? - взвился профессор. - А хоть бы и так, - внезапно сменил он тон. - С волками жить - по волчьи выть. Хотя наши отношения были гораздо сложнее... да и не в том дело. В общем, Камноедову не нужны лишние неприятности, а Жиакомо он и так терпеть не может. Потому-то Янусы его над ним и поставили. Смотрящим от заграницы. Хотя это тоже не в тему. В общем, я его убедил, что в его интересах оказать мне услугу. Ну и вам, соответственно, тоже.
- Благодарю, - с чувством сказал Привалов. - Вы мне жизнь спасли... А вы что, знали, что так будет? Ну, с Витькой...
- Нет, конечно, - сказал профессор. - Обычная предусмотрительность. Мне нужно время, чтобы разобраться с местными делами, а институтские меня не любят. Вот я и уговорил Модеста, чтобы тот временно заблокировал все по-настоящему опасные заклинания. На системном уровне. Жиакомо, конечно, сильный маг, но система сильнее. А системой пока рулит Камноедов.
- И Витька своим "самсоновым словом" меня не убил бы? - не поверил Александр.
- Я не стал проверять, - ответил профессор. - Но вы же не в обиде?
- Не в обиде, - подтвердил Привалов. - А кстати, чего это мы оба стоим? - вдруг вспомнил он.
- Раскусил, - сказал Люцифер. - Надо было быть ближе к оригиналу.
- Почти раскусил, - усмехнулся профессор. - Видите ли, Александр... Профессора здесь нет.
- Он же с вами попрощался, - напомнил сыч.
- А... а вы кто? - растерялся Привалов. - Дубли? - догадался он.
- Матрикаты, - уточнил профессор. - Почти точные копии. Дубля бы Жиакомо на раз вычислил... В общем, Преображенский скрылся. Почему - ну теперь вы понимаете, да? Нас с Люциком он оставил, чтобы мы доделали кое-какие дела. Ещё и за вами велел приглядеть, пока вы ещё в Институте.
Александру стало одновременно лестно и неприятно. Лестно - что профессор о нём всё-таки позаботился. Неприятно - потому, что... потому, что... Привалов попытался сформулировать мысль, но она куда-то уползла, однако никуда не делась. Торчащий хвостик мысли был похож на слово "нечестно".
Сыч посмотрел на него с нескрываемой иронией, но ничего не сказал.
- К сожалению, - сказал матрикат, - у нас уже почти не осталось времени. Напоследок - два хороших совета. Первый. Дрозд сейчас в подвале, ищет сокровища гномов. Найдёт меньше, чем рассчитывал, но наскребёт кое-что. Потом он пойдёт на проходную, но его не выпустят. Документов у него нет, колдовать он толком не умеет. Там его и ловите. Дальше сами думайте - или невидимостью накройте, или превратите во что-нибудь... И сразу уезжайте оба. Сотворите какой-нибудь "жигуль", что-ли. Или "москвич", если сможете. И - ходу.
- У Дрозда документов нет, - вспомнил Александр. - И к Стелке надо бы заехать.
- Как хотите, - безразлично сказала копия профессора.
- Понял, - вздохнул Привалов. - Уедем.
- В таком случае ещё одно, - матрикат почесал в бороде почти по-выбегалловски. - Профессор считает, что магия скоро кончится.
- Как это кончится? Вообще? - не понял Александр.
- Нет. Здесь. В бывшем СССР. Это Советскому Союзу была положена магия. А тому, что на его месте останется, хватит и деревенского ведьмовства. Всех сильных магов заберут на Запад, а слабеньких оставят без сил. Оборудование и коллекции институтские растащат и распродадут. Модест с Кербером Псоевичем всё это и провернут, с участием Хунты. Ну а потом Институт или закроют, или посадят директором Наину Киевну.
- Наине? - не поверил своим ушам Привалов. - Так она же это... из мухоморов пиво гонит?
- Конверсионная продукция это будет называться, - непонятно сказал матрикат. - В общем, имейте в виду. Хотя сейчас что-то ещё пока работает, так что пользуйтесь, пока можете. Но не полагайтесь. На этом всё. Теперь - сами.
- А вы не могли бы... - открыл было рот Александр, но копия профессора тут же исчезла вместе с сычом, даже не попрощавшись.
Впервые за весь день Привалов почувствовал, что остался один.
В коридоре было пусто, тихо, часть лампочек не горела. Из радиатора батареи доносилось какое-то шуршание - то ли сливали воду, то ли какой-то гном бегал по трубам.
На Александра внезапно навалилась дикая усталость и апатия. Из последних сил он сотворил кресло и тут же рухнул в него.
Умом он понимал, что оставаться здесь нежелательно и даже опасно. Следовало идти к проходной, ловить там мечущегося Дрозда и быстро уезжать. Насчёт своей способности сотворить не то что "Жигули", а хотя бы мопед, Привалов сильно сомневался. Однако полгода назад какие-то кооператоры разжились списанными рафиками и стали возить на них людей до Китежграда - где был вокзал. Стоило бы поторопиться: расписания рейсов Александр не помнил, а ночевать в Соловце не хотелось. Но шевелиться хотелось ещё меньше.
Он сидел, тупо разглядывая носки ботинок, и понимал, что его жизнь - вся его жизнь, какой она была - была бессмысленна и глупа, и кончилась, в общем-то, ничем.
"Ни дома", - думал он. - " Ни работы. Ни друзей. Ни каких-нибудь результатов научных. Ни жены. Ни сына. Ни-ху-я не нажил и не сделал."
Потом он подумал, что ещё утром у него всё это было. Может быть, не вполне настоящее. Но лучше что-то, чем совсем ничего. И у него всё это осталось бы, если бы он не залупнулся на Витьку. Который совершенно правильно указал ему его лошиное место...
"Отсекатель тестируют" - подумалось ему. "Гоняют в разных режимах".
Он подумал о том, что ещё и эта дрянь будет давить ему на мозги, и с этим придётся что-то делать. Стало совсем тошно.
- Привалов, - раздалось над головой.
Сердце пропустило удар, адреналин сжал сосуды.
Александр сжал челюсти и посмотрел перед собой. Увидел остроносые чёрные туфли. Потом медленно поднял голову, чтобы увидеть Кристобаля Хунту со скрещёнными руками на груди.
Кристобаль Хозевич смотрел на него сверху вниз. Лицо его было непроницаемым.
- Статья должна быть готова до двадцатого, - наконец, сказал он Хунта
Привалов собрался с мыслями.
- Я обещал статью, я не отказываюсь, - сказал он. - Но я не говорил про время. Я обещал - когда будет готово.
- Статью нужно перевести и выслать в журнал, - сказал Хунта. - Крайний срок - конец ноября. Позже она мне уже не нужна.
Привалов вдохнул - выдохнул.
- Я не говорил про время, - повторил он. - И у меня будет много дел. Например, искать заказы на фотосессии. В Ленинграде. Если бы мне порекомендовали клиентов в Ленинграде, это... - он покатал слова на языке, нашёл нужные, - это могло бы помочь.
Физиономия Хунты презрительно скривилась.
- Вы же неплохой математик, Привалов, - сказал он, как бы через силу выговаривая "вы". - А намылились в примитивные кооператоры.
- Я плохой математик, - сказал Александр, глядя Хунте в глаза. - Я писал хорошие статьи и не получал за свою работу ничего. Ни денег. Ни положения. Ни уважения коллег. Наверное, у меня проблемы с арифметикой. Со сложением-вычитанием. Значит, я плохой математик. Хочу поучиться.
Хунта немного подумал. Потом подумал ещё раз, уже более предметно: это отразилось на лице. До чего-то додумался. Щёлкнул пальцами и поймал из воздуха розовую карточку.
- Тамада Ивентиз, - сказал он. - Организация мероприятий. Молодая команда, с репутацией. Учтите: если ваш фотограф действительно хорош, они его перекупят. А он вас кинет. Сейчас все друг друга будут кидать.
- Спасибо. Посмотрим, - сказал Привалов и карточку взял.
- Статья до двадцатого, - напомнил Хунта.
- До конца ноября, - поправил Привалов. - Раньше обещать не могу.
Кристобаль Хозевич сделал непонятный жест - то ли кивнул, то ли мотнул головой - и исчез, не попрощавшись.
Александр ещё немного посидел, подумал. Решил, что получение законных гонораров может стать отдельной проблемой. И что Дрозд, при всей его творческой возвышенности, может запросто пасть жертвой отсекателя. И кинуть его, Привалова, ради какого-нибудь обещалова или заманухи. Он не вполне понимал, откуда у него в голове эти слова, но значение их он ощущал, что называется, пузом.
Потом Привалов вспомнил, что он какой-никакой, а всё-таки маг. И что в ближайшую пару лет магия ещё будет работать. "Пользуйтесь, но не полагайтесь" - прокрутил он фразу в уме. Решил, что сам сможет себе помочь. По крайней мере, первое время - а там уж как-нибудь.
"В Рокфеллеры не просимся" - сформулировал для себя Привалов, - "а наше будет наше".
Мысль была для него немножко на вырост, как детская рубашка, купленная впрок. Но ему было приятно, что она к нему пришла. Она это сделала очень вовремя.
- Посмотрим, - повторил он уже для себя. Встал, поправил брюки и пошёл выручать Дрозда.
Примечания
1
"Алдан" - линейка советских ЭВМ производства ереванского завода "Электрон". Считалась разработкой оборонного значения, поэтому по документам проходила под шифром.
Машина также имела неофициальные прозвища "Елдан", "Балдан", "Баян" и т.п. Легенды о трёхзвёздочном коньяке "Алдан", якобы выпускавшемся на том же заводе, являются типичным "технарским" фольклором и не соответствуют действительности.
В 1990 году Привалов, очевидно, работал не на "Алдан-3" образца 1961 года, а на одной из последних моделей, скорее всего - на "Алдане-21АО", известной в среде программистов и электронщиков как "армянское очко" и "асимметричный ответ". Последнее прозвище машина получила из-за того, что её планировали использовать в системе наведения лазеров на американские спутники системы СОИ.
2
Впервые термин "малое предприятие" появилось в Положении об организации деятельности малых предприятий (одобрено Комиссией по совершенствованию хозяйственного механизма при Совмине СССР 06.06.1989, протокол №14) и означало юридическое лицо с бесцеховой структурой и с числом работающих до 100 человек. Предполагалось, что малые предприятия будут способствовать насыщению внутреннего рынка товарами народного потребления. Реальность, как это часто бывает в России, внесла свои коррективы: малые предприятия при первой же возможности занялись экспортом сырья и продукции низких переделов.
3
Российский Союз Ветеранов Афганистана (РСВА) был организован в ноября 1990 года. Однако слово "афганцы" появилось в лексиконе советских людей несколько раньше. В основном оно встречалось в криминальной хронике.
4
Ифриты - разновидность джиннов. Как правило, это дубли древних лиц кавказских национальностей. В начале девяностых ифриты широко использовались самыми разными лицами и организациями, в основном из-за их тупости, жестокости и незнания русского языка (что в известных ситуациях являлось полезным бонусом).
5
"Греческая смоковница" - немецкий эротический фильм 1976 года, о блудливой немецкой студентке, отправившейся в Грецию за приключениями. По нынешним временам проходил бы по категории "эротика", по тем - считался порнографией, а его показ мог быть причиной заведения уголовного дела. Разумеется, это не касалось видеосалонов, крышуемых комсомолом.
6
Гномы - разновидность магических существ, выведенных западноевропейскими магами для служебно-декоративных надобностей. Первые гномы обладали прекрасной внешностью, но из-за их популярности среди женщин в качестве выносливых и нетребовательных любовников их стали делать чрезвычайно уродливыми.
Гномы сообразительны и прекрасно исполняют любые несложные обязанности. К сожалению, в базовую схему гномов вложено, что они подчиняются только католикам. Попытки вывести атеистически-ориентированных гномов предпринимались в двадцатых годах, однако созданные существа подчинялись только левым троцкистам, и то неохотно.