Спутник оторвался от корабля и стал быстро уходить. Он был похож на короткую трость, с одной стороны которой находился сферический набалдашник, а с другой - купол зонтика, выгнутый в обратную сторону.
Глен представлял не только внешний вид спутника, но и, в общих чертах, работу всех основных узлов. Перед ним, словно на чертеже, развертывались внутренности "набалдашника". Бортовая ЭВМ, устройство связи, преобразователи солнечной энергии, блок управления лазерной установкой… Мысленный взор Глена перескакивал с одного условного обозначения на другое, и всякий раз в голове будто щелкало: "В норме… В норме… В норме…" Это походило на сложную игру, в которой оба партнера достойны друг друга. Глену показалось даже, что "Малыш" испытывает удовольствие оттого, что ему попался понятливый собеседник.
Существовало мнение, что вскоре на таких вот кораблях надобность в людях отпадет. Глен этому не верил. Военный робот, как и военный человек, в решающий миг должен действовать, учитывая массу обстоятельств. Машины были не способны на это, поскольку не имели ни интуиции, ни жизненного опыта. Быстрота, с которой они анализировали ситуацию, достигалась за счет однозначности восприятия. К примеру, "Малыш". Он хоть и был самообучающимся компьютером, но не знал разницы между учениями и настоящими боевыми действиями. Подобное знание лишь повредило бы ему. Чем больше бы он знал, тем больше сомневался. Как человек.
Диалог с "Малышом" становился все быстрее. Они все лучше понимали друг друга, и Глен решил проверить свою мысль.
"Общий тест", - приказал он, и тут же по всей схеме спутника пронеслась зеленая волна, сигнализируя о соответствии реальных и эталонных характеристик.
"Огонь!" - мысленно скомандовал Глен.
"Сбой!" - излучатель лазерной пушки полыхнул красным.
"Все в порядке, - ответил Глен. - Лазер фиктивный. Предусмотрено человеком".
"Малыш" успокоился. Мигнул еще один зеленый огонек и погас.
Глен улыбнулся и позволил себе слегка расслабиться. Он вновь подумал о Тернере. Вот он, рядом. Лоб нахмурен, губы дудочкой, глаза прикрыты. И вроде неплохой парень - уж Глен-то знает! - а все-таки есть в нем что-то такое…
Глен машинально повел плечами, будто возражая самому себе - что, мол, в нем такого?
И опять словно какой-то голос принялся уверять его, что Тернер - тип скользкий, на уме у него всякое может быть, а потому лучше за ним присматривать.
Глен мотнул головой и снял обруч. Незачем "Малышу" выслушивать разные бредни.
Глен чувствовал страшную усталость. И так измотался, а тут еще этот Тернер. Чтобы он провалился куда-нибудь! Маячит перед глазами, как неприкаянный… Мысленно Глен окинул взглядом прошлое и убедился, что оно накрепко сплелось с образом вездесущего Тернера. Прямо наваждение какое-то! В памяти один за другим всплывали эпизоды с обязательным участием этого проныры. Вспомнилось почему-то совершенно забытое.
…Еще совсем детьми повадились они с Арнольдом Тернером лазить по пещерам невдалеке от города. Керосиновые фонари, веревки, фляги с водой, да плюс еще самодельные карты с черепами и крестиками.
Однажды Глен сильно испугался в темноте. Откуда-то из глубины пещеры вдруг вылетела летучая мышь и перед самым лицом метнулась в сторону. С тех пор Глен терпеть не мог летучих мышей, и от одной мысли об этих тварях его охватывало омерзение. Вот и сейчас Глен явственно испытал то полузабытое детское ощущение испуга.
Глен растерянно осмотрелся. Нет, он по-прежнему на борту челночного корабля. Откуда летучие мыши? Неужели он так переутомился? На его счету ведь есть гораздо более долгие полеты, и никогда ничего подобного не было. Может, и вправду сказывается почти непрерывный контакт с "Малышом"? Но почему тогда Тернер в порядке, разве что чуть обеспокоен поведением Глена? Вопросы, вопросы… Он смертельно устал от них. Но отдохнуть удастся лишь дома, а сейчас работа. Долг. Обязанность. Приказ.
Глен со вздохом напялил на голову обруч.
Спутник был уже довольно далеко и, плывя среди звезд, казался серебристой рождественской игрушкой.
Гортон следил за ее полетом, беспомощно сознавая, как в нем формируется жутковатая аналогия.
Летучая мышь. Она тоже появляется, когда темно, и летает совсем неслышно.
До слуха Глена донесся мерзкий шелест перепончатых крыльев и тоненький сдавленный писк. В лицо дохнуло холодом подземелья, правая рука дернулась, будто по ней царапнули острые коготки. Глен замер, судорожно глотнул и с головокружительной высоты полетел в пучину страха.
Губы исказил беззвучный хрип, глаза побелели, пальцы вцепились в воздух. Вокруг заплясали какие-то тени, а потом Глен увидел Тернера.
Лицо. Недобрые глаза, поджатые губы.
Клац-клац…
Патрон вошел в ствол, и Тернер поднял карабин.
Глен вскрикнул и бросился бежать. Быстрей, быстрей, быстрей… Он мчался по подземному лабиринту, а за ним гигантскими прыжками неслась его собственная тень. Дрожало пламя керосиновой лампы, и целая стая летучих мышей в панике металась под низким потолком.
Внезапно все исчезло, и Глен увидел, как по самому краю бетонного плаца медленно движутся две человеческие фигуры. Они все ближе и ближе. Первый - со связанными руками, второй - с карабином…
- Глен, вы меня слышите? Говорит Хэллман. Глен!
- Слы-шу, - прошептал Глен.
- У вас же есть оружие!
- Есть…
- Почему вы медлите? Тернер убьет вас!
- Убьет…
- Глен, защищайтесь, черт возьми! Это приказ!
Глен нащупал пистолет и медленно раскрыл глаза. Тернер сидел в кресле и, кажется, дремал…
* * *
В маленькой комнатке, доверху набитой электронной аппаратурой, находились трое. Сидя за круглым столом, они напоминали карточных игроков, которые провели здесь ночь. Но карт на столе не было. Вместо них возвышался сифон с водой, стояли стаканы и пепельница, полная окурков. Было также непонятно, какое сейчас время суток - комната не имела окон и освещалась двумя лампами дневного света.
- Вот и все, - генерал Хэллман достал платок и приложил ко лбу. Ужасно, господа, но приходится идти на жертвы.
- Бросьте, генерал, мы не журналисты, - человек в белом халате поверх мундира скривил губы.
Хэллман метнул в него негодующий взгляд, но промолчал.
Третий из присутствующих был в штатском. Его лицо напоминало неподвижную маску, и только блеск глаз выдавал живого человека.
- Если я правильно понял, - произнес он, - операция "Летучая мышь" еще не закончена?
- Нет, мистер Джейсон. В настоящее время, в полном соответствии со второй частью операции "Летучая мышь", наш компьютер внушает Глену мысль о самоубийстве.
- И все-таки как вы этого добились?
- Э-э… - Хэллман сосредоточенно сдвинул брови. - Эффект обратной связи. Впрочем, вам это объяснит доктор Бронс.
Человек в халате, доктор Бронс, живо откликнулся:
- У Глена страх перед летучей мышью. Мы вызывали в его подсознании лишь намек на это безобидное существо, а Гортон впадал в необъяснимый ужас. Если можно так выразиться, самый страшный страх - это тот, причина которого непонятна.
- Но почему он с такой легкостью пошел на убийство?
Бронс поправил очки и продолжал:
- Видите ли, у каждого человека есть в подсознании запретные зоны, куда он сам при всем желании проникнуть не может. Наши специалисты выявили у Гортона один из таких центров и воздействовали на него во время сна. Потом, опять же во сне, появлялся Тернер. Его поведение было ужасным, и Гортон, проснувшись, непроизвольно переносил свой страх и ненависть к летучим мышам на ничего не подозревающего Тернера. Ну, а остальное уже дело техники генерала Хэллмана.
- Значит ли это, что с помощью вашего компьютера можно заставить человека делать что угодно? - брови мистера Джейсона вопросительно изогнулись.
- С помощью "Малыша" все можно, - уверенно заявил Хэллман. - Кстати, смотрите…
Все трое повернули головы. На обоих экранах, под которыми значились имена астронавтов, теперь бежали ровные светящиеся линии.
- Глен покончил с собой, - произнес генерал и, помедлив, невнятно добавил: - Он выполнил свой долг.
Ему никто не ответил. Джейсон и Бронс смотрели на экраны. Генералу вдруг показалось, что все они находятся в отсеке космического корабля и летят неизвестно куда, опекаемые бдительным "Малышом". Откуда-то потянуло холодом.
- Кстати, насчет журналистов, - нарушил тишину Джейсон. - Не пора ли сообщить сенсацию?
- Вы правы, - встрепенулся Хэллман. - Это будет сенсация века.
Он на миг зажмурился, представив броские заголовки газет: "Ссора астронавтов", "Убийство на орбите", "Компьютер возвращает корабль", "Малыш" неподвластен эмоциям".
- Это будет хорошая реклама и фирме "Хьюс", и нашему "Малышу".
* * *
Корабль шел на посадку. "Малыш", поддерживая связь с центром, исправно выдавал требуемую информацию. Теперь он был кораблем и отвечал за каждую деталь своего тела. За каждый отсек, шов и заклепку. А также за то, что находилось внутри. За двух людей, наглухо изолированных от внешнего мира.
- Арнольд, - Глен говорил шепотом, хотя и знал, что их никто не слышит. - Тебе не кажется, что "Малыш" стал немного человеком?
- Глупости, Глен. Он всего-навсего робот.
- Но тогда почему он помешал мне?
- Потому, что он очень сложный робот.
- У меня голова кругом идет.
- Пойми ты наконец! - Тернер повернулся, и Глен невольно отвел глаза. - Ведь он запрограммирован на выживаемость, понял?
- Ну, допустим.
- Он уже давно убедился, что люди кое в чем его превосходят и смерть одного или двух астронавтов лишь ослабит его.
- А зачем он тогда рассказал все нам?
- Он не мог не выполнить приказа с Земли. Потому решил угодить и им, и себе. Заметь, что не нам, а себе, ибо считает нас своими придатками! А рассказал, чтобы мы сидели тихо и не мешали ему вести игру с центром. Ему ведь главное вернуть корабль и сохранить себя, то есть нас, а что дальше ему наплевать.
- А что дальше, Арнольд?
- Не знаю.
- Арнольд, я ведь видел, как убиваю тебя.
Тернер усмехнулся.
- Ты видел то, что тебе показал "Малыш". Он ведь выполнял приказ, который ему не нравился, и поэтому не довел его до конца. В этом он действительно похож на человека… Смотри-ка, какая толпа нас встречает.
Глен повернулся к иллюминатору. По взлетной полосе бежали люди.
Бокал красного вина
Крепки традиции древнего рода Тавонтайров. Непоколебимы, словно стены фамильного замка, нависшего серой громадой над заливом Слепых Туманов. Минули века, похоронив в прошлом давние события и имена их очевидцев, а здесь все осталось по-прежнему. Казалось, само время покинуло эти места, отбросив надежду пролить свет на тайну замка. Лишь ветер с моря все так же неистово рвал в клочья белесую мглу, скрывающую хмурые башни с узкими бойницами.
* * *
Уильям проснулся рано. Гораздо раньше, чем следовало, и теперь слонялся без дела по огромному залу, увешанному портретами. Про себя Уильям называл этот зал кладбищем. Здесь находились портреты всех мужчин рода Тавонтайров, начиная с сэра Ричарда - доблестного рыцаря и страстного любителя псовой охоты. Ричард, Роджер, Генри, Каделл и множество других бородатых и безбородых лиц надменно взирали с потемневших от времени холстов. Вскоре здесь появится еще один - он сам, собственной персоной. Месяц назад у него родился сын, и по вековым традициям надлежало вывесить свой портрет. Почему именно так, Уильям не знал. Он не придавал этому серьезного значения, но коль уж так повелось, нарушать давно заведенный порядок не собирался. Как гласили семейные предания, таковы были все Тавонтайры.
Уильям взглянул на часы. В назначенное время съедутся друзья, и они отправятся на охоту. Он зажмурился, и ему почудился звук охотничьего рожка. Топот коней, лай собак, дыхание зверя…
На губах Уильяма заиграла улыбка. Охота будет проводиться по старинке, и в этом вся прелесть. Псовая охота Тавонтайров - тоже традиция.
Он взглянул на портрет сэра Ричарда. Нахмурив брови, тот смотрел сурово и чуть насмешливо. Безмолвный взгляд, всегда тревоживший Уильяма, будто между ними вдруг протягивалась незримая связующая нить.
Уильям медленно перевел взгляд на сэра Ричарда и вздрогнул от неожиданного ощущения. Странно, как он не замечал этого раньше? То самое выражение лица, словно оба Тавонтайра знали какую-то тайну. Знали что-то такое, что позволяло им смотреть свысока на нынешнего Уильяма. Портреты писались разными художниками, это несомненно, но взгляд… Взгляд был одинаковым.
Охваченный волнением, Уильям двинулся вдоль галереи портретов, пристально всматриваясь в поблекшие краски.
Каделл, Джаспер, Ленард…
Уильям пошатнулся и вытер платком лоб. То же самое у всех Тавонтайров! Чем дальше, тем менее заметно, словно странное выражение глаз со временем затухало, пока не исчезло вовсе. Наваждение. Редкая и жутковатая игра красок, солнечных лучей и собственного воображения. Вот висят три портрета - три брата. У двоих обычные лица, ничего особенного, ничего таинственного, а у самого старшего… будто в наследство от отца…
Тот самый взгляд!
Дверь неожиданно скрипнула, и Уильям резко обернулся.
- Сэр Дуглас Тавонтайр! - торжественно продекламировал дворецкий и, сделав шаг в сторону, почтительно поклонился.
- Уильям! - Младший брат почти вбежал, и они обнялись.
Дуглас жил в городе, и последнее время они виделись редко. Когда-то Уильям тоже жил в городе, но после смерти отца почувствовал вдруг, что не в силах покинуть этот старый заброшенный замок. "Зов предков", - подтрунивал Дуглас над привязанностью брата к холодным развалинам. Былое величие Тавонтайров кануло в Лету, и замок пришел в запустение. Теперь здесь хозяйничали Уильям с семьей, преданный Гаррет, да сквозняки, гуляющие по всем коридорам.
Дуглас был одет соответствующим образом - охотничий костюм, высокие сапоги, фетровая шапочка. Псовая охота. Правда, далеко не из тех, что устраивал его светлость Ричард Тавонтайр, но кое-что интересное им все же предстоит.
После обмена семейными новостями братья ненадолго замолчали, разглядывая друг друга. Оба они были высокие, широкоплечие - одним словом, настоящие Тавонтайры.
- Вижу, присматриваешь себе место, - с улыбкой произнес Дуглас, кивнув в сторону портретов.
- Да, семейка у нас бравая, - в тон ему ответил Уильям. - Боюсь, не впишусь в эту славную компанию.
- В самый раз, - заверил его брат, и они сели в кресла напротив друг друга.
Прямо перед ними пылал камин, и некоторое время братья молча смотрели в его глубину, очарованные жарким танцем огня.
- Послушай, - Уильям на мгновение замялся. - Я давно хотел тебя спросить. Что ты думаешь об этих наших традициях, слухах или легендах, называй как хочешь?
- Ну, некоторые не так уж плохи. Охота, например. Что касается всего остального - чушь. Впрочем, давай спросим Гаррета, он старше нас и утверждает, будто помнит нашего прадеда. Гаррет!
- Да, сэр.
- Вы слышали, что интересует моего брата?
- Конечно, сэр.
- И что вы об этом думаете?
- Простите, сэр, о чем именно?
- Ну хотя бы… - Дуглас задумался. - Почему Ричард Тавонтайр в своем завещании с таким упорством настаивал на неприкосновенности должности дворецкого. Вашей то есть. Вам, надеюсь, известно, что, согласно семейным обычаям, вас нельзя уволить?
- Простите, сэр, - тихо произнес Гаррет, - если мне подошла пора подыскать другое место, я… - Он осторожно прочистил горло и продолжал: Я бы мог порекомендовать своего племянника, он…
- Нет, нет, Гаррет, - вмешался Уильям. - Можете быть совершенно спокойны. Мы ценим вас, но все же хотелось бы услышать ваше мнение.
- Благодарю вас, сэр. - Гаррет поклонился. - Думаю, его светлость сэр Ричард Тавонтайр был добрым человеком.
- Вот и все, - расхохотался Дуглас, повернувшись к брату. - Надеюсь, ты удовлетворен?
- Да, да, Гаррет, - задумчиво произнес Уильям. - А как насчет той истории с колдуном и бочонком красного вина?
- Давно это было, сэр. Уж и не знаю, что сказать.
- Вас, Гаррет, тогда и в помине не было, не так ли? - с улыбкой осведомился Дуглас.
- Да, сэр. - Слуга склонил седую голову.
- Кстати, много ли осталось этого вина?
- На один бокал, сэр.
- Один бокал?! - разом воскликнули братья и переглянулись.
- Значит… - нерешительно начал Уильям, - я буду последним?
- Видимо, так, сэр, - согласился Гаррет и, прислушавшись к чему-то, добавил: - Собираются гости, сэр, вы позволите мне встретить их?
- Да, конечно. - Уильям отпустил старого слугу и, взглянув в смеющиеся глаза его светлости Ричарда Тавонтайра, покачал головой.
- Один бокал…