После приветствий и представлений, все уселись за длинный стол. Мишкино место оказалось в торце. Кроме прибывших, здесь оказалось еще трое мужчин и четыре женщины, все взрослые. Подали суп, потом отбивные с грибным гарниром и, наконец, что-то вроде холодного кофе. Все ели неспешно, обмениваясь короткими фразами, из которых выяснилось.
Что солнце вчера в полдень не дошло до зенита уже на семнадцать градусов.
Что Семеныч и Николка ушли на большом челне за гематитом.
Что пресс опробовали, можно работать, но рогатые орехи на равнине еще не поспели, а те, что с плоскогорья - уже все переработали, и что с ведра орехов выходит пол-литра масла.
Что полностью созрели фибрики и все женщины идут их собирать сразу после утреннего кемаря. И Митька с ними.
Что Захарыч отыскал еще один солонец, значительно ближе, чем тот, из которого раньше добывали соль. Они с Михалычем идут ставить солеварню.
Затем Мишка сообщил, что вновь прибывшие девчата пойдут за фибриками вместе с остальными женщинами, а он отправится с мужиками.
У девчат сложилось впечатление, что их одноклассник здесь босс. Он выслушал отчеты и отдал распоряжения. И эти взрослые дяди и тети приняли это как должное. Светка, конечно, не сдержалась.
- А что, Мишка здесь командует?
На что Михалыч флегматично ответил.
- Да, и это хорошо.
Женщины развели девчат по их комнатам. Это оказалось этажом выше. Длинный коридор и от него в одну сторону двери. За каждой - келья. С маленьким окном в толстенной стене, забранным крепкой решеткой снаружи, и закрытым деревянными жалюзи изнутри. Жалюзи можно извлечь, и тогда окно закрывается плотными ставнями. В помещении - широкий деревянный топчан, покрытый шкурами и стеллаж во всю стену. Его нижняя полка может служить столом. Вообще этот вырубленный в известняке, (а может песчанике или ракушечнике, толку в этом никто не знает) дом оказался неплохо оборудован. Даже водопровод был, и канализация. Отопление печное, дымоходы идут куда-то вверх, видимо, пробит специальный канал. Да и водопровод примитивный из тростниковых стволов, без каких либо признаков кранов. Льется вода в чан, а лишнее - в канализацию.
Предполуденный сон короток. Полтора - два часа, и хорош. Ведь впереди колоссальный послеполуденный кемарь. Так что проснулась Лида легко, только скрипнула дверь. Но это был не Мишка, а Мила, дежурная, пришла ее будить. В этом небольшом сообществе царил свой распорядок и дисциплина. Без щелканья каблуками и отдания чести.
На тропу вышли всемером. Митька катил тачку, набитую корзинами. Люба и еще одна женщина, тоже плотненькая, шли налегке у передних рукояток. Еще двое несли на плечах косу и грабли. Светка и Лида шли без груза, не считая остроги и лука со стрелами. Были места, где тачку надо было не то, что поддерживать, переставлять. Топкие места, ручеёчки, ну... там разное встречалось. Через полчаса оказались у беседки наполовину набитой корзинками и плетенками. Пока женщины их перебирали и выносили наружу, Митька обкосил несколько деревьев, и стало видно, что это не лес, а место ухоженное. Кругом пеньки, ну и пни тоже. А вообще-то много отдельно стоящих деревьев одного вида. На ветвях одного из них Митька исполнил танец бабуина. С веток посыпалось, и все принялись собирать. Видом как абрикос, а вкусом... ну опять нет добрых сравнений, вроде финика. Уйма сахара. Те две женщины, что несли инструмент, сразу уселись в беседке разделывать добычу и, вынув косточку, раскладывать по плетеным подносам. Митька таскал их на солнышко, косил траву вокруг деревьев, тряс, оттаскивал. Косточка извлекалась одним движением крючка, а сохло быстро. Уже через три часа Митька увез полную тачку в сопровождении Любы и той же плотненькой женщины. Ну а потом, пока он грузил, Люба косила. Затем он тряс несколько деревьев, и новый рейс с полной тачкой.
До полуденного пекла он обернулся четырежды. А с наступлением зноя - покой. Когда Лида проснулась, отметила, что одна из тех, что вынимали косточки, головку сложила на Митькино плечо. Ему неловко было, но терпел с совершенно счастливым видом.
После пекла всей гурьбой навалились на переноску. Хватило, почитай до потемок таскали насушенное. И тачкой возили. А потом ужин. Опять из трех блюд. И снова общий разговор о содеянном и предстоящем. На сей раз, мужчин оказалось шестеро (с Мишкой). А женщин - восемь. Пять тех, что раньше здесь были, и три вновь прибывшие.
Когда перебрали события дня, Михалыч спросил.
- Так, говоришь, еще восемнадцать землян по этой планете ходят и в папуасов играют. А нам рук не хватает на все, что сделать надо. Не пора ли привлечь?
- Давно пора, - согласился Мишка, - но боюсь, что увлечение экзотикой у них еще не прошло. И в зиму они не верят. Пока хвосты не приморозят, будут думать, что живут среди вечного лета. Однако полагаю, стоит попытаться зазвать их к нам. Только нахлебаемся мы с ними. У нас сейчас тот возраст, когда парни, если больше одного, уже стадо. Михалыч, составь компанию. Мне одному большой челн не довести.
- Я с вами, - встряла Светка, - а то тех восьмерых, что откололись, вам не найти. Даже Лешка не знает, где их искать.
После обеда столовая превратилась в писальню. Достали стопы листов светло коричневой коры, чернильницы и ручки из заостренных тростинок и пошло поехало. Михалыч писал анатомию. Он врач по профессии. Мишка - физику. Лида быстренько пристроилась ему помогать. Любу и Светку забрала к себе Наташа. Она занималась летописью и велела рассказать всю историю похода, который привел сюда целый класс. От Мишки она, конечно, уже все знала, но ведь он не все знал.
Рассказывала Люба, а Светка встревала время от времени.
- Идея похода принадлежит Лешке. Последние каникулы, а мы уже взрослые и можем выбраться в лес с ночевкой и без нянек. Пошли, правда, не все, но больше половины. Дома сказали, что идем в поход классом. Получилось, что не соврали. Кто из родителей может предположить, что школьники куда-то отправятся без сопровождения взрослого. Ну а те, у кого предки подозрительные, даже и не рыпались, чтобы дело не испортить. Или, как Светка, собрались незаметно, и ушли молчком. Только записки оставили, чтобы не начали искать.
Из-за таких поехали одиннадцатичасовой электричкой, когда все уже на работе. Вышли на площадке "семьдесят третий километр". Там же сошли еще две небольшие группы туристов, но из других вагонов, далеко от нас. Это, наверное, вы были?
Наташа кивнула, и Люба продолжила.
- Шли минут пятнадцать. Потом, вдруг, все лежим на земле прямо с рюкзаками на спинах. И все вокруг какое-то не такое. Другой совсем лес, не наш. Мишка сразу спросил, сколько времени, и оказалось, что часы у всех стоят. Электронные ведь у большинства. Ну, в общем, Мишка объяснил, что это нас инопланетяне похитили и на другую планету завезли. Причем везли больше года.
Все растеряны были, и он начал распоряжаться. Вырубили мы здоровенные дубины для обороны, и повел он нас под уклон местности, чтобы выйти к водоему. Вышли на берег реки, лагерь разбили, начали еду готовить, но много продуктов оказалось испорчено.
Тогда Мишка принялся делать острогу. Приделал к палке наконечник из развилки небольшого куста с твердой древесиной. Получились вилы о семи зубьях. Лида до сих пор пользуется, он ее сразу этому делу обучил и через час мы уже ели вареную рыбу. Потом, пока базар шел, что, да как теперь делать, он лук смастерил, и стрелы к нему. И наконечники приладил из того же куста, что и для остроги. Дерево оказалось твердым, да он еще и вырезал их как-то хитро, из развилки, но задом наперед. Взял с собой Светку и пошел в лес, охоте ее учить. Они быстро обернулись и притащили трех крупных птиц, с индюка. А потом меня учил корзинки плести. С первой из этих корзинок мы с ним в лес пошли и насобирали там разных плодов, грибов, орехов, ягод. Много разного, но всего по чуть-чуть. И ничего не пробовали, он запретил.
Когда вернулись, видим, девчата все, кроме Светки с Лидой, сидят кучей, носами хлюпают. И не поймешь, то ли утешают друг друга, то ли накручивают. А парни сбились в кружок и совет держат. Мишка обрадовался, просветлел лицом, и к ним. С корзинкой вместе. Что уж там у них произошло, не знаю, но вскоре Лешка его вытолкал и чем-то запустил в спину.
Потом Мишка меня отозвал в сторонку и показал место, где собирается отдохнуть. Вдалеке ото всех, в тенечке. Дал мне часы, они у него механические, и велел его через четыре часа разбудить. А тем временем найти Лиду и помочь ей рыбу дотащить. Из корзинки все прямо на траву вывалил и мне ее отдал.
Лиду я вскоре нашла на берегу. Она уже прилично набила. И Светка рядышком с луком упражняется. А потом пока мы все донесли, пока почистили да сготовили, да накормили нашу ораву, так и время прошло. Пошли мы втроем Мишку будить. Он и правда спал. А рядом записка, одним из плодов придавленная: "Если найдете меня мертвым, не ешьте это" И косточка рядом. Мы испугались, разбудили его. Он в порядке оказался. Ну и попытались мы его корить за то, что решил в одиночку все перепробовать, что мы ведь тоже должны в этом участвовать. Но он вдруг какой-то жесткий стал, на себя непохожий. Сказал, чтобы и не думали без его позволения ничего в рот брать, а если ослушаемся... В общем, что мужики рожать не могут. Убедил, одним словом.
Так что, оставили мы его опять одного, и только проведывали через небольшие промежутки времени. На четвертом плоде он отравился. Мы его как могли, откачали. Желудок промыли, скормили весь активированный уголь, что у нас был. Ну и горячим чаем с сахаром напоили. И знобило его, так я ему спину грела, а Лида спереди к нему прижалась. А Светка в это время компрессы на голове меняла. Уж и не знаю, чем помогли, чем навредили, но в порядок он пришел часов через двадцать. Да, вот еще что. Он в эти дела никого посвящать не велел, чтобы конфликтную ситуацию не создавать. Ну, мы и не посвящали.
Потом мы снова кормили всех рыбой и дичью. И теми плодами, что Мишка одобрил. А потом настал вечер, и мы собрались посидеть у костра. Лешка известил, что мы теперь первобытное племя, и он - наш вождь. Что завтра поведет охотников за кремнями для наконечников, а потом они будут делать себе оружие. И поставят тотемный столб. В общем, он долго нес всякую чушь. А потом Мишка сказал, что надо не в папуасов играть, а готовится к зиме, но Лешка схватил его за ухо и прогнал пинком.
И Мишка ушел. Совсем. А потом парни ходили на охоту и на рыбалку, искали кремни и делали кучу каких-то непонятных дел. Но у них почему-то ничего не получалось. Ни добычи принести, ни шалаш толком поставить. Стрелы кривые, копья сучковатые, топают, как слоны и на весь лес кричат, что надо потише. А как делают что-то, так не работа, а дискуссия, как это правильно делать. И без конца споры, ссоры, обиды разные по совершенно ерундовым поводам. Бестолковщина, одним словом. И атмосфера агрессивности.
А кругом тепло и сухо. Опасностей - никаких. Еды полным полно. Вроде и заботится не о чем. В общем - расслабуха абсолютная.
Девчата сначала сильно кручинились, а потом начали тоже принимать участие во всей этой чепухе. Ну а мы их кормили. Светка в лесу примечала, какие растения едят местные твари. Потом мы их тихонько проверяли на ком-то из парней. Обычно Лешка брал первый кусок, ну ему и доставалось чаще всех. Но особых проколов не было. Пару раз его пронесло, но он ничего не заподозрил.
Потом Лешка начал игру в короля, а своих ближайших прихлебателей - назначил придворными. Тут уж кое-кто не выдержал. Восемь человек собрались и ушли. А вскоре Мишка за нами вернулся. Вот и все.
Люба вдруг обнаружила, что все оставили свою писанину и слушают ее. Молча. Без вопросов. А вот у нее вопросы были.
- Интересно, как вы Мишку встретили? И как он стал вашим... лидером?
- А никак не встретили, ответила Наташа, - он нас вызвал дымовым сигналом. Почти сутки жег костер и кидал туда сырые ветки. Мы и пришли. И вторая группа также. Разве вы не видели? Такой ведь столб дыма стоял!
- Видели. Лешка сказал, что это Мишка по неосторожности лес подпалил. Он ходил туда с Гриней и Пашкой.
- А насчет лидерства, так это очень хороший вопрос, - вступил Михалыч. - Просто, так уж вышло, что он всегда знает, что делать. Мы, почитай, в основном его идеи воплощаем. И вроде нормально получается.
Глава 4
Михалыч, мужичина коренастый, греб всю дорогу двумя веслами, по - шлюпочному. Мишка рулил, а Светка путь указывала. Восьмерку уходимцев отыскали еще до зноя. Они с радостью согласились присоединиться. Сообразили уже, что игры в индейцев пора кончать. Да и проблемы у них появились. Лариску Коноплеву стало частенько поташнивать, и Кузя от нее ни на шаг не отходил. Берег. А Колян поранился, и на плече у него образовался приличный нарыв. Так что Михалычу сразу дело нашлось по профессии.
После окончания дневной жары пошли назад. При четырех гребцах успели еще до темноты добраться до хижины, что на острове. А утром Михалыч, Мишка, Колян и Кузя с Лариской, загрузив корзины с сушеными яблоками, продолжили путь. Остальные под Светкиным руководством должны были заняться вялением фруктов. Их наспело еще больше и не следовало терять время.
За двое местных суток нарубили новых комнат в толще известняка, перевезли с острова новичков и заготовленные ими дольчатые яблоки, наплели множество корзин, налепили и обожгли целый штабель горшков, сделали большой запас соли. Вечером, в сумерках, когда все собрались на ужин, Мишка вдруг сообщил, что, поскольку рогатые орехи уже интенсивно спеют, с завтрашнего утра покидать жилище надлежит только вооруженными и группами не менее чем по пять человек, что женщинам, которые в положении, вообще выходить за наружную дверь категорически запрещается. И еще объявил, что с утра будет большой аврал по сбору этих самых орехов.
Сразу перед ужином началась раздача оружия. Деревянные рейки из твердого дерева длиной с человеческий рост, снабженные тупым металлическим окончанием, и по паре прямых обоюдоострых клинков с локоть длиной. Кинжалы легко насаживались на конец древка, превращая его в подобие китайского полу-копья, полу-меча. Клинки и древки оказались разных размеров, и каждому нашелся по руке. Это Семеныч с Митькой наковали с учетом индивидуальных особенностей "личного состава"
Орехов и, правда, наспело уже много. Но, в отличие от дольчатых яблок или фибриков, они созрели не одновременно. На ветвях висели плоды различной степени готовности, вплоть до почти завязи. Поэтому и технология сбора была соответствующая. Под кроной разворачивались дерюги, ветви трясли, а упавшее стряхивали в корзины. Собранное сразу увозили на тачках в убежище. Погода, на удачу, стояла пасмурная, и за световой день, почти трое земных суток, набили орехами и заранее приготовленные закрома на первом этаже за воротами, и множество корзин наставили по всем проходам и закуткам жилой зоны, да и в мастерских тоже. Хотя и делали перерывы для сна и еды, умотались, как савраски.
За ужином (так называли только тот ужин, что происходил после наступления темноты) Светка сообщила, что видела несколько новых животных, прятавшихся в зарослях, будто подсматривали за людьми. Размером с крупную собаку, окрас темный. Больше ничего разглядеть не смогла. По поведению - скорее хищники. Мишка еще раз подчеркнул необходимость соблюдать осторожность, носить оружие и ходить группами. И назавтра назначил поездку за последней группой из десяти человек. Лешкиной.
Отправились впятером на двух лодках. Захрыч, Сява и Митька гнали большой челн, а Мишка и Михалыч шли на пятиместной байдаре. Снова было пасмурно. Легкий прохладный ветерок, незаметный среди деревьев, рябил поверхность озера, но ход не сдерживал. Так что дошли быстро и, как выяснилось, вовремя.
Лагерь оказался в осаде. Темно - бурые животные с собачьими мордами и размером с козу пытались добраться до ребят, соорудивших жалкое подобие загона из сучьев между тремя деревьями. Те отбивались копьями, топорами и дубинками, и несколько мохнатых особей с признаками увечий уже валялись в сторонке. Но еще десятка три продолжали наскакивать, уворачиваясь от ударов.
Резким окриком Мишка остановил Сяву, бросившегося на выручку, как только челн ткнулся носом в берег, и объявил диспозицию. Через минуту он приблизился к месту сражения на расстояние уверенного выстрела из лука, охраняемый с четырех сторон своими спутниками, обнажившими мечи по его команде. Не обращая внимания на крики о помощи, наложил стрелу на тетиву, тщательно прицелился, и одним нападающим стало меньше. Так, методично и аккуратно, он опустошил колчан, игнорируя идущую вокруг него сечу. Потом выхватил клинок и, гикнув, рванул к загону. Его спутники, изрубившие уже по два-три хищника, последовали за ним, прикрывая ему спину. Расправа получилась быстрая и жестокая. Ни одно из нападавших животных не попыталось бежать. Все они были перебиты. Даже раненые стрелами продолжали нападать, скаля клыки и пытаясь дотянуться до людей острыми серповидными когтями.
Михалыч наскоро перевязал раненных, остальные собрали то, что не успели разодрать хищники, погрузились в лодки и поскорее отправились назад. Добраться до дому в один прием не получилось. Слишком уж все были утомлены. А делать привал Мишка запретил категорически. На берегу опасно, а на воде свежо. Сырой ветер прохватывает. Так что, хоть и через силу, но догребли до хижины на острове. Оказалось, не зря старались. Начался дождь, да весьма сильный. А тут сухо, дровишки для очага припасены и провиант имеется.
Михалыч внимательно осмотрел раны, обработал их со всей возможной тщательностью, швы наложил, где требовалось. Отдохнули, выспались, тут бы и в путь, а дождь все не кончается. В общем, пришлось ночевать. А лить продолжало всю ночь, и после рассвета тоже. Ждали еще пятьдесят часов, но дождь даже и не собирался прекращаться. В конце концов, Мишка дал команду отправляться.
Воды в озере заметно прибыло, и даже чувствовалось встречное течение. Поэтому, несмотря на то, что гребцов было много, добрались только к темноте. Местности не узнали. Затопленные низины превратились в водоемы, так что до входа в убежище не доплыли всего метров двести. Конечно, промокли до нитки, нагреблись, воды навычерпывались.
Привязывая челн к веревкам, опущенным с устроенного на могучих деревьях помоста, Митька сказал, да так, чтобы новичкам было слышно.
- Когда мы эту просеку делали и помост сооружали, подумал я, грешным делом, что у Мишутки бзик случился. Это ж надо, дорогу по дну лога вести, где сплошные коренья поперек пути. А потом место для лодок в километре от ближайшей воды городить. Ну ладно, решил, стерплю, чтобы остуды у мальца не было. В остальном то он все ладно распоряжается. А вот теперь вижу, что и тут он прав оказался.
Так уж вышло, что за время Мишкиного отсутствия накопилось несколько вопросов, решать которые без него не стали. Так что мыться ему пришлось после всех в уже поостывшей мыльне. И в келью свою он забежал лишь на минутку, захватить чистые шорты и жилет. Подсмотрев в щелочку, как он прошел по коридору, Лида мышкой скользнула к нему в комнату и забралась под одеяло.