- Я иду на кухню, - говорит тётушка и чуть приподнимает свечу в стакане подсвечника. - Не поможешь ли мне? Нужно переложить пирожки с противня в корзинку и принести девочкам.
- Да, конечно, - охотно соглашается Геллена.
По дороге Ивена спрашивает её:
- Чему же ты учишься?
- Пока что всему понемногу. Я ещё не решила, кем быть.
Сказав это, Геллена тут же понимает, что такая откровенность была лишней. Но слово - не воробей, его не воротишь. Тётушка вновь изумлена до глубины души.
- Быть? Решила? О Гелле! Ты должна думать о том, как стать хорошей женой и матерью. Здесь нечего выбирать.
"Какая я болтушка, - с досадой думает Геллена. - Надо учиться держать язык за зубами!"
- Да, вы правы, - смиренно отвечает она.
Но тётушка не так проста. Она заигрывает с девочкой, будто кошка с мышью. Она смеётся.
- А впрочем, - доверительно говорит она, - на свете так много интересных вещей. Вряд ли заманчива жизнь между печкой и колыбелью. И плоха та мать, которой нечему научить ребёнка.
Недоверчиво, широко распахнутыми глазами Геллена смотрит на неё, а довольная тётушка кивает в подтверждение собственным словам. "Какая она… странная", - думает Геллена.
Кухня почти не освещена. Только огонь за печной заслонкой играет алыми языками. За окном стемнело. Тётушка Ивена зажигает от своей свечи пятисвечник над широким столом. Потом она с помощью Геллены вынимает из печи тяжёлый противень. Надев на руку чистый полотняный мешочек, Геллена начинает перекладывать горячие пирожки. Тётушка не помогает ей, чтобы избежать лишней суеты над горячим железом, да здесь и не нужна помощь. Ивена стоит над столом, сложив руки под грудью.
- Если тебе интересны науки, - вдруг говорит она, - наверняка тебе будет интересна и наука дрёмознатства.
"Вот это да! - брови Геллены приподнимаются. Тётушка не перестаёт удивлять её. - Она что-то смыслит в науках?"
- А что это такое? Я даже не слышала об этом.
- Это наука о человеческих душах. Об их пути от Сна к Яви, о том, как души отзываются на Сны Жизни, и что происходит с ними после смерти.
- После смерти? - переспрашивает Геллена.
Тётушке не потребовалось прилагать много усилий, чтобы её охватило любопытство. Геллене сразу вспомнился давний разговор с Лореасой и вопросы, на которые мачеха-некромантисса не знала ответов. Ещё совсем маленькой Геллена задумывалась о том, для чего люди видят Сон Жизни, как правильно подготовиться к путешествию в Явь и что будет там, за гранью. Если есть такая наука, значит, кто-то искал ответы и находил их. Что же известно дрёмознатцам? Это так интересно!
Но вместе с тем слабое подозрение, словно червячок, грызёт где-то глубоко. Геллена помнит, о чём пела Лореаса давно, когда она была ребёнком - об ужасном склепе, где погребена любовь, о Стенах Кошмара и роднике мёртвой воды, бьющем в чёрных топях… И она, нахмурившись, спрашивает:
- А это не ведьмовство?
- Что ты! - Ивена всплёскивает руками. - Это наука о святом Сне Жизни. Разве она может быть ведьмовской?
Геллене не приходит в голову спросить, откуда тётушка знает о ведьмах.
Возвратившись, они попадают в самый разгар веселья. Люна визжит и пытается спрятаться в шкаф, старшие девочки хохочут, а Ринна сидит на подоконнике, завернувшись в штору, и замогильно воет.
- Ох, что за бедлам! - восклицает тётушка. - Что вы затеяли, бесстыдницы?
- Они пугают меня! - кричит Люна.
- Мы рассказываем страшные истории, - жеманно произносит Эльхена и делает реверанс, чем вызывает новый взрыв смеха. - Не знаете ли вы, тётушка, таких историй?
Геллена воображает, какие истории тётушка полагает достойными того, чтобы их рассказывать молоденьким девицам, и у неё делается кисло во рту. Она корчит гримаску.
Но она снова ошиблась.
- Я знаю печальную историю о том, как бедный сиротка замёрз студёной зимой под дверью у жестоких людей, - строго говорит Ивена. - И знаю страшную историю о крысолове, который увёл всех детей нашего города, потому что родители не заплатили ему за работу. Но мне кажется, что вы уже слышали эти истории.
- Да, слышали, - честно отвечает Люна, выбравшись из шкафа.
- Может, лучше рассказать вам другую историю? - спрашивает тётушка, присев в кресло. Глаза её странно блестят. - Загадочную историю о прекрасном принце?
- Да! - хором, с придыханием говорят девочки. - О да!
Ивена устраивается в кресле поудобнее. Её не приходится просить дважды.
Она выдерживает паузу, дожидаясь, когда все замолчат, и начинает:
- Далеко-далеко, там, где Сон граничит с Явью, обитает волшебный народ. Они проводят дни в пении и танцах, а король их устраивает великолепные балы в своём призрачном замке. У него есть сын, юноша, обладающий бесчисленными достоинствами: он красив, силён, умён и отважен, и галантен так, как может быть галантен только сын волшебного народа. Все юные девицы во владениях его отца влюблены в него, но вот уже тысячу лет он не может выбрать себе невесту. Дева Сновидений ниспослала ему вещий сон и сказала, что его женой станет обычная смертная девушка. Поэтому каждый год его отец устраивает великолепный бал, на который приглашает одну из смертных. Самую лучшую девушку на свете. Если вы будете хорошо вести себя, то, возможно, однажды за вами приедут послы волшебной страны, чтобы пригласить на бал.
Все взгляды устремлены на неё. Ивена лукаво улыбается и опускает веки.
Девочки смеются.
- Нам нечего и мечтать об этом! - говорит Эльхена сквозь смех. - Может, за Гелленой приедут послы? Она из колдовского рода.
- Отстань! - хохочет Геллена, пунцовея, - замолчи! Я не колдунья!
- Разве ты не хочешь замуж за принца? - спрашивает Ивена словно бы в шутку, но суженные глаза её блестят всё ярче и холодней.
- Это же сказка!
- Это иносказание, моя дорогая, - мягко говорит Ивена, вставая из кресла. Подняв взгляд, она возвышает голос: - Это иносказание, милые девушки. Смысл его в том, что девушка добрая, смиренная и трудолюбивая может рассчитывать на самое удачное замужество.
- О, как скучно, - бормочет Ринна.
- Ты ещё слишком молода, чтобы понимать, - ворчливо замечает тётушка, прежде чем оставить неблагодарных слушательниц. Она снова смотрит в пол, и кутается в шаль, и складывает губы в куриную гузку, и выглядит самой обычной надоедливой брюзгой. Но в дверях она оборачивается и находит взгляд Геллены.
- Если хочешь, дорогая Гелле, навести меня как-нибудь. Я научу тебя… печь пирожки по моему особому рецепту.
Улыбнувшись, Ивена уходит.
Её провожает молчание. "Пирожки? - безмолвно повторяет Геллена. - О чём она? Обычные пирожки с яблоками, даже без корицы, Лореана печёт лучше… Что за тайны? Ой! Она же говорит про дрёмознатство. О Дева, как всё странно. Загадочно. Я хочу знать".
- Может, мы ещё расскажем страшных историй? - наконец спрашивает Ринна.
- Нет! - кричит Люна.
- Да, - говорит коварная Эльхена и прибавляет: - Гелле, а ты знаешь страшные истории? Может, колдовские?
Погружённая в размышления Геллена вздрагивает, услышав оклик. Мгновение она недоумённо смотрит на подругу, потом опоминается. Колдовские истории? Геллена знает историю о любви, которая обернулась смертью, но знает и то, что никогда никому не станет её пересказывать. Всё же ей хочется отличиться и чем-нибудь напугать подруг, и она роется в памяти. О чём бы поведать?
- Я знаю… - неуверенно начинает она, - я знаю историю о тоскующих призраках.
- Расскажи!
Геллена помалкивает, собираясь с мыслями. Её слов ждут. Люна заранее прижимается к юбке Кионы.
- В глубине Королевского Леса… - начинает Геллена и поправляет себя: - нет, не так. Когда люди умирают, они уходят из Сна в Явь. Но некоторые умершие не могут добраться до Яви. Это те, кто при жизни был очень несчастен. Настолько несчастен, что лучше даже не представлять. Их души собираются в глубине Королевского Леса, там, где бьёт родник мёртвой воды. Эту воду они пьют и едят, чтобы не исчезнуть… Там они по-прежнему несчастны. И они хотят уйти хотя бы куда-нибудь. В окончательную Явь или обратно в жизнь. Есть пророчество, в которое они верят. Оно говорит, что их может спасти любовь. Взаимная любовь. Призраки ищут любви живых. Надежда придаёт им сил, и они могут притворяться живыми людьми, пока надеются, и даже колдовать, показывая чудеса. Но они не помнят, что такое любовь, и поэтому пытаются добиться обещания руки и сердца… Нам нужно быть осторожными. Тот, кто не любит, но хочет жениться, может оказаться тоскующим призраком.
Воцаряется тишина.
По коже Геллены подирает озноб: под конец она попыталась пошутить, но у неё не получилось. Совсем не получилось.
Она опускает глаза. Подруги тоже смотрят в пол, кусают губы, теребят юбки. Потом маленькая Люна робко говорит:
- Но если любовь может их спасти, значит… Ведь нужно спасти их! Им же так плохо!
- Да, это так, - медленно говорит Геллена. - Но кто сможет полюбить тоскующего призрака? И не стать от этого несчастным, страшно несчастным? И не превратиться в призрака сам?
- О Дева!.. - выдыхает Эльхена. - Гелле, я испугалась.
Она натянуто смеётся. Остальные тоже улыбаются или пытаются улыбнуться, но они бледны.
За окном воет собака.
Это так жутко, что всех просто подбрасывает. С криком Люна кидается к шкафу и прыгает прямо внутрь.
К собаке присоединяется вторая, затем третья.
- Ох, - говорит растерянная и смущённая Геллена, - это за мной. Их прислали, чтобы проводить меня до дома. Простите, что они заставили вас испугаться.
- Мы и так пугали друг друга, - вздохнув, говорит Эльхена и серьёзно прибавляет на правах старшей: - не стоило делать этого так поздно вечером. До встречи в храме на спевке, Гелле.
4
На кухне холодно. Остывшая печь стоит, как покинутая крепость. Сквозь вымытые окна льётся ясный дневной свет, но стены и потолок покрывает копоть, и оттого свет кажется чуть серым.
- Взгляни-ка на это, Гелле, - говорит Ивена.
Она стоит над разделочным столом. На стол водружён большой таз, полный воды. Геллена сидит напротив, облокотившись о стол и подперев голову кулачками. Рядом с тазом лежит горка мелких камней. Ивена берёт один из них и кидает в воду: по воде идут круги, отражаются от стенок, пересекаются и смешиваются. Наконец вода вновь спокойна.
- Песня Девы Сновидений, - говорит Ивена, - как родник. Дева создаёт воду песен, в которой наши души плавают, как рыбы. Но эта вода никогда не бывает спокойной. Каждый поступок, каждое слово порождает в ней такие круги. Они распространяются далеко-далеко, отражаются друг от друга, пересекаются, смешиваются… Тот, кто видит эти круги и понимает их язык, видит и понимает мир намного глубже, чем тот, кто живёт, не задумываясь.
Геллена слушает, затаив дыхание. Она чувствует себя сейчас такой же водой: лёгкие бегущие круги любопытства над глубочайшим изумлением. Это - тётушка Ивена? Та самая тётушка, которая так скучна и так досаждает всем своими нравоучениями? Может, её подменили? Та тётушка, верно, и слов-то таких не знает, какие произносит эта, другая…
Тётушка Ивена - дрёмознатец.
Это самая потрясающая вещь, которую Геллена когда-либо слышала. Удивительнее, чем любое колдовство. "От колдовства, - умудрённо думает она, - ждёшь невероятного и удивительного, а оно оказывается просто работой. От тётушки Ивены можно ждать только скукотищи - а она оказывается дрёмознатцем. Вот это и есть чудеса!"
В самом начале тётушка честно созналась, что она ещё не до конца постигла науку. В город она приехала ненадолго, повидать родню. Дома, на побережье, она числится в ученицах настоящего мастера. Но азы она может объяснить Геллене и сейчас.
- Можно ещё сказать, что всякая вещь и всякая жизнь дополняют песню Девы своим эхом, - продолжает Ивена. - А также всякая смерть.
Холодок катится по спине Геллены. Задержав дыхание, она поднимается со стула и смотрит внимательней - но не на тётушку, а на воду.
Она не призналась бы в этом, но эта, новая Ивена её немного пугает.
- Есть и обратная связь, - говорит та. - Где сталкиваются две волны - рождается новая. Где согласно звучат два эха, зачинается новый звук. Если ты выучишь язык, на котором поётся Сон Жизни, то сможешь управлять поступками и словами людей, а также живой и мёртвой природой.
Геллена закусывает губу. Она мало что поняла, но её охватывает благоговение. И всё же увлеченность не до конца затмила её разум. Она не может не повторить вопроса:
- Тётушка Ивена… разве это не ведьмовство?
Та качает головой.
- Ты многое знаешь, милая. Разве тебе не рассказывали, что ведьмы используют силы Смертной Яви?
- Конечно.
- Ведьмы приводят в мир смерть, и используют её эхо для изменений. Потому что нет эха сильнее, чем эхо смерти. Теперь ты понимаешь?
- Да. Кажется, да. Это не ведьмовство, потому что используются только силы жизни. Но…
Ивена величественно кивает.
- Спрашивай, - одобряет она. - Хорошая ученица должна задавать много вопросов.
Впервые нравоучения тётушки приходятся Геллене по душе. Она смотрит на Ивену с искренней улыбкой.
- Но как они используются? Где взять силы, чтобы… изменять Сон Жизни? Некромантиссы поддерживают Деву своими песнями, они могут петь разные Сны - Сны Земли, Сны Воды… А здесь?
- Где взять силы, чтобы изменять Сон Жизни? - медленно повторяет Ивена и смотрит на ученицу с лукавцей. - А ты не догадываешься?
Геллена приоткрывает рот.
- Нет.
- В собственной душе, дорогая. В глубине сердца. И самую великую силу даёт любовь… Скажи мне честно, ты любила уже?
От неожиданности Геллена хватает ртом воздух. Алая краска заливает её уши, щёки и шею. Девушка опускает глаза и впивается пальцами в край стола.
- Нет, - робко отвечает она.
- Тебе почти четырнадцать, - ласково говорит тётушка. - Сказочные героини в твоём возрасте уже шли под венец. Но мы не в сказке… Гелле, ты сразу подумала о женихах, но почему?
Пунцовый румянец покрывает даже грудь Геллены. Она совсем онемела от стыда и не может ответить. Ивена мягко смеётся.
- Не смущайся так. Есть любови и кроме супружеской, и силы их ничуть не меньше. Любовь родителей к детям. Любовь детей к родителям… Взаимная любовь матери и ребёнка - это огромная мощь. Подумай о Деве Сновидений: мир, в котором мы живём - её дитя… Если ты хочешь начать учиться, первое, что ты должна сделать - найти эту силу внутри себя.
Геллена молчит.
- Подумай о своей матери, - советует Ивена. - О своей настоящей матери. Позови её.
Геллена мнётся.
- Но…
- Нет, не о Лореасе! - настойчиво говорит Ивена. - Лореаса добра к тебе, но она не твоя мать.
- Тётушка…
- Она даже не человек!
- Но… может быть, можно… любовь к отцу…
- Нет! - восклицает Ивена. - Нужна та, кто выносила тебя, вырастила в своём теле, вскормила своим молоком!
Лицо Геллены мучительно искажается. Она тихо произносит:
- Но я… почти не помню свою маму…
- Неправда, - уверенно отвечает Ивена. - Эти воспоминания скрыты под пологом лет, но они живы. Ты можешь вызвать их.
- Я…
- Гелле, ты хочешь учиться?
- Да! Но…
- Никаких "но", - жёстко говорит Ивена.
Глаза её сверкают, тело напряжено. Геллена не поднимает на неё взгляда и не видит, как упруго, точно хищница, тётушка подалась к ней. Не видит, как она склонилась над тазом с водой и как пальцы её вычерчивают на воде странные знаки. Не видит, как отзывается ей вода: приподнимается вслед за пальцами Ивены, будто вязкое тесто, тяжело колышется и бурлит.
- Никаких "но". Или ты хочешь учиться, или нет.
Внезапно выражение её лица меняется: теперь Ивена смотрит ласково, тепло, ободряюще. Голос её смягчается и звучит как нежное кошачье мурлыканье:
- Гелле, что с тобой? Я всего лишь попросила тебя подумать о маме. Тебе так больно думать о ней? На самом деле ты тосковала по ней все эти годы и обманывала себя, думая, что мачеха заменила тебе её… О, это очень больно понимать. Я сочувствую тебе… Как звали твою настоящую маму?
Геллена глубоко вздыхает.
- Тиена.
- Тиена… Она покинула тебя, да? Отправилась в Явь и оставила тебя одну?
- Тётушка, - почти со слезами начинает Геллена, - я не хочу…
Ивена уже не обращает внимания на слова девушки. Вода в тазу перед ними меняет цвет и закипает холодным кипением.
- Тогда ты тем более должна поговорить с ней, - твёрдо говорит она. - Вызвать её… образ из глубины своего сердца. И поговорить с ней… с той, кого ты помнишь.
Голос Ивены горяч и сладок, как свежая карамель. Она охвачена вдохновением. Она почти выпевает слова. Веки её полуприкрыты. Пальцы касаются поверхности воды в тазу.
Вода стала чёрной и ледяной.
Здесь, в тихой кухоньке старого дома, дышат мраком воды гиблых болот. Сердце Королевского Леса бьётся всё громче. Войди сейчас умеющий видеть - поклялся бы, что старым, потёртым тазом только что зачерпнули воду из-под самых Стен Кошмара.
Глаза Ивены такие же чёрные и ледяные.
- Тебе нужно помириться с ней, Гелле, - тихо и нежно произносит она, - и сказать, как сильно ты её любишь…
Геллена медленно открывает глаза.
Она дома.
Здесь темно и тихо. Кто-то погасил Сон Огня в кованых фонариках, да и сами фонарики зачем-то унесли. Зачем? Они всегда стояли на окнах, сколько Геллена помнит… Камин холоден и полон золы. Занавески давно пора постирать, а ковры выбить. Как странно. В доме было чисто, когда Геллена уходила в гости к тётушке… Она осторожно ступает по скрипучим половицам.
По спине сбегают мурашки.
В их доме нет скрипучих половиц. Нет рассохшегося или гнилого дерева, нет жучков-древоточцев. Со всем этим легче лёгкого справиться некромантиссам, умеющим петь Сон Растений.
Что-то случилось?
Геллена ускоряет шаг. В коридоре светлее: в окна сияет луна. Откуда луна? Только что был день, время послеобеденное… Выйдя в пятно бледного света, Геллена останавливается как вкопанная. Вытянув руки, она потрясённо оглядывает себя. Что с ней? Почему она одета в такое тряпьё?! Её платье годится только для того, чтобы снять его и помыть им пол. Ещё и грязное к тому же, как будто им уже мыли…
Темнота скрадывает нечистоту, пыль и запустение, но их нельзя не заметить. С домом что-то случилось. Её дом стал другим. Всё здесь блёклое и затхлое, старое и заплесневелое. Как будто ушли жизнь и радость. Ушло колдовство, к которому так привыкла Геллена.
По коридору навстречу ей медленно идёт Лореана. Геллена с надеждой подаётся к сестре, но та не замечает её и проходит мимо, больно задев плечом.
Геллене становится по-настоящему страшно. Что происходит?! Она оборачивается, смотрит Лореане вслед. Жуткий холод схватывает её, будто чьи-то костлявые лапы. Лореана похожа на призрак. На злой и тоскующий призрак чёрного леса. Геллена готова закричать, зарыдать в голос - но у неё нет голоса. Она открывает рот и не может издать ни звука.
Она дрожит.
Но её сердце не бьётся.
Ей кажется, что она не дышит.