- Он решил, что так будет правильно, - ответил Флэттери, которому страшно хотелось, чтобы она оставила все эти вопросы до тех пор, пока они не останутся с глазу на глаз.
- Само собой, - согласилась она. - Но почему…
- Он еще не решил, что делать дальше, - объяснил Флэттери.
- Не стоит его торопить, - сказала она и взглянула на Тимберлейка. - Забудьте все, что сейчас слышали, Тимберлейк.
Тимберлейк нахмурился, и взгляд его стал настороженным.
Флэттери нагнулся над ней, держа в руке инъектор.
- А нужно ли? - засомневалась она. Потом добавила: - Хотя да, конечно.
- Сейчас вам остается только восстанавливать силы, - пояснил он и прижал инъектор к ее руке.
Она почувствовала укол, а через некоторое время сладкие объятия наркоза. Флэттери и Тимберлейк постепенно превратились в расплывчатые силуэты.
"По крайней мере, хоть Бикель жив, - подумала она. - Значит, не придется заменять его копией. Это было бы нежелательно".
И уже, перед тем как окончательно погрузиться в пуховое облако сна, она подумала: "Интересно, а как погибла Мэйда? Малышка Мэйда, которая…"
Тимберлейк заметил, как, наконец, закрылись ее светло-голубые глаза. Дыхание стало глубоким и размеренным.
Как специалист по системам жизнеобеспечения, Тимберлейк в свое время изучал хранящиеся в памяти компьютера данные о всех находящихся на борту Жестяного Яйца. Сейчас он вспомнил, что Пруденс Вейганд характеризовалась как первоклассный хирург - "специалист 9-го класса". А самой высшей категорией был 10-й. Он вспомнил ее странный разговор с Флэттери и решил, что данные неполны. Очевидно, на корабле для нее предусматривались функции не только врача-эколога… и, но крайней мере, одна из этих функций каким-то образом касалась Бикеля. "Забудьте все, что сейчас слышали, Тимберлейк".
В ушах Тимберлейка до сих пор стояла это отданное ледяным тоном распоряжение, и он сознавал, что эта фраза никак не соответствовала эмоциональным характеристикам Пруденс Вейганд, хранящимся в памяти компьютера. Там ее охарактеризовали как "9-д-зеленую" с сильной склонностью к состраданию. В условиях жизни в тесном мирке экипажа корабля подобные качества могли представлять проблему, поскольку свидетельствовали о повышенной сексуальности. Тимберлейк внимательно изучил показания приборов, регистрирующих поступающие в ее организм медикаменты, и с удивлением обнаружил, что ей даже в состоянии гибернации вводились вещества, подавляющие половое влечение. Следовательно, она постоянно находилась в полной готовности.
"Готовности к чему?" - спросил он себя.
Флэттери закрыл ее кокон и объявил:
- Пусть спит до тех нор, пока полностью не восстановит силы. А сейчас, думаю, нужно обмерить ее и подобрать на складе скафандр. Когда она проснется, он ей понадобится.
Тимберлейк кивнул, напоследок проверил в порядке ли питающие системы ее кокона. Флэттери вел себя довольно странно. Просто-таки загадочно.
- Да забудь ты этот разговор, - посоветовал Флэттери. - Обычное частичное затемнение сознание после дегибернации. Сам ведь знаешь, как это бывает.
"И тем не менее ей во время гибернации вводился антисекс", - подумал Тимберлейк.
Флэттери кивнул на люк, ведущий на Центральный Пульт, и заметил:
- Джон дежурит уже почти четыре часа. Пора его сменить.
Тимберлейк закончил проверку систем кокона, повернулся и направился к люку.
Заметив настороженное, задумчивое выражение лица Тимберлейка, Флэттери подумал: "Черт бы побрал эту бабу. Совсем не умеет держать язык за зубами. Если Тим сейчас ляпнет Бикелю что-нибудь лишнее, то запросто может погубить весь проект".
Бикель услышал, как возвращаются Флэттери и Тимберлейк, но продолжал следить за пультом. В первичных контурах навигационных аналоговых базах данных компьютера появилась какая-то странная пульсация. Она появлялась, а потом без каких-либо видимых причин исчезала.
Тимберлейк подошел к Бикелю и изучил показания прибора, регистрирующего пульсацию в навигационных базах данных.
- Похоже на пульсацию, вызванную доплеровским эффектом, - сказал он. - Кстати, ты не проверял наше положение?
- Нет, - отозвался Бикель, и при этих словах вдруг понял причину возникновения нерегулярной пульсации. Он дал компьютеру задание разбудить его, когда какие-либо неполадки в системах корабля достигнут критического уровня. Неполадки в навигационных системах как раз и могли стать наиболее критическими - особенно внутренние неполадки. Но, в отличие от неполадок в железе, эти внутренние неполадки могли выдать себя только в случае ошибок в определении положения корабля. Его команда привела в действие одну из управляющих программ бортового компьютера. Их положение уточнили на основе доплеровского эффекта.
Бикель снова склонился над пультом управления компьютером, провел серию навигационных тестов, сравнил результаты с резонансной частотой пульсаций. Все сходилось.
Он объяснил остальным, что происходит.
- Компьютер ведет себя… как человек, - заметил Флэттери.
Бикель и Тимберлейк обменялись понимающими улыбками. Скажет же тоже! Как человек! Да чертова машина просто делала то, для чего была создана. Бикель просто упустил из виду, что это заложено в программе.
- Думаю, нам лучше внимательно изучить схемы компьютера и его техническое описание, а потом вместе подумать, как на него могло повлиять отсутствие ОИРа, - задумчиво пояснил Тимберлейк. Бикель согласно кивнул.
Он был рад тому, что Тимберлейк - электронщик во многих отношениях ничуть не худший, чем остальные члены команды корабля. Хотя использовать знания в полную силу ему почти не приходилось. Работа с системами жизнеобеспечения переводила человека в разряд специалистов "общего профиля". Все они неплохо разбирались в биофизике, но не были врачами. Они знали электронику, но не владели тонкостями, которые выделяют узкого специалиста.
- Давай я тебя сменю, Джон, - предложил Флэттери.
- С удовольствием. Как там Прю?
- Доктор Вейганд сейчас спит, - ответил Флэттери. - На восстановление сил ей потребуется еще несколько часов.
"Интересно, почему это он ведет себя так официально? - удивился Бикель. - Ведь Радж не может не знать, что мы с ней вместе учились. И тогда она всегда была просто Прю. Так почему же она внезапно стала доктором Вейганд?"
- Я забираю пульт, - объявил Флэттери, и они начали процедуру передачи вахты.
Тимберлейк, чувствуя, какие вопросы крутятся у Бикеля в голове, понял, что упор Флэттери на "доктора Вейганд" был адресован не инженеру-электронщику.
"Радж пытался что-то сказать мне, - решил Тимберлейк. - Он хотел дать мне понять, что, возможно, странное поведение доктора Вейганд вызвано какими-то медицинскими причинами. Радж просит меня держать язык за зубами". И Тимберлейк вдруг понял, как ему неприятен сам факт того, что Флэттери счел нужным предупреждать его.
Бикель отключился от пульта, поднялся с койки и принялся разминать затекшие мышцы. Вспоминая учебу с Прю Вейганд - компьютерную математику, ремонт серво-сенсоров, устройство и функционирование корабля он вспомнил и ее саму. Она оказалась весьма женственным созданием, исключительно чувственным, и не пыталась скрыть этого. Бикель представил себе Прю Вейганд: довольно скромная с виду с правильными чертами лица и довольно хорошей, но ничем не примечательной фигурой. Однако она всегда привлекала взгляды мужчин. Видимо, она излучала некий женский гормон.
"Не поэтому ли я выбрал именно ее?" - подумал Бикель. Он попытался как следует обдумать эту мысль. В чисто мужском экипаже женщина типа Прю могла представлять серьезную проблему - если только все не начнут принимать антисекс. Но подобное лекарство притупляло умственные способности, а этого астронавты себе позволить не могли.
Бикель постарался выбросить из головы эти мысли и обвел взглядом помещение Центрального Пульта, представляя себе корабль - "Жестяное Яйцо" Жастина Яца. Сам корабль, плюс компьютер, плюс колонисты в гибернации - целый комплекс возможностей, которые, как чувствовал сейчас Бикель, астронавты могут разложить по полочкам, оценить, взвесить и использовать так, как им нужно.
Он представил себе корабль с его шестнадцатью концентрическими оболочками: огромный яйцевидный корпус почти в милю длиной. За водяным барьером и экранами, защищающими центральную часть корабля, тянулись мили и мили коридоров и трубопроводов, самогерметизирующиеся отсеки. Кроме того, тут хранился огромный запас всего необходимого для жизни людей на другой планете.
В гибертанках находилось две тысячи взрослых людей, тысяча эмбрионов и более шести тысяч эмбрионов животных - "полный экологический спектр".
Бикель повернулся и взглянул на пульт. Логика подсказывала ему, что их шанс на спасение заключался в компьютере. Его план выглядел рискованным, но это был необходимый риск. Остальные, возможно, будут спорить, но в конце концов им придется принять его точку зрения.
- А когда проснется Прю? - спросил он.
- Примерно через три часа, - ответил Тимберлейк.
- Я бы хотел узнать ее мнение о причинах гибели ОИРов. Меня не удовлетворяют наши догадки.
Тимберлейк отключил массажное устройство кокона и испытующе взглянул на Бикеля.
- Когда погиб первый мозг, я провел все необходимые исследования, - сказал он. - Хочешь - проверь сам.
- Я уже проверял, - кивнул Бикель. - Меня насторожила пара вещей. Первый мозг предпочитал, чтобы его называли Миртл. Почему? Я не нашел в наших данных никаких объяснений - разве что первый мозг изначально принадлежал генетическому уродцу женского пола.
- Обследование Миртл на базе Андерс показало, что она всего на 0002 отклоняется от гомеостатической нормы, - возразил Тимберлейк. - Ее резервные системы жизнеобеспечения пребывали на базе в полном стасисе.
- Да не обращай ты внимание на самоидентификацию, - вмешался Флэттери. - Они это делали ради нас, поскольку позволяло хоть как-то очеловечить корабельный ОИР.
- Верно, - ответил Бикель. - Они все так утверждали, но в этом ли причина?
- ОИР были столь же совершенными, что и все остальные искусственные интеллекты, когда-либо родившиеся на свет, - сказал Флэттери, подумав при этом, почему его так раздражают вопросы Бикеля. - Их с детства воспитывали как неотъемлемую часть обшей серво-сенсорной системы корабля. И что с того? Никакой другой жизни они все равно не знали и не могли…
- Ты говорил, что тебя беспокоят две вещи, - перебил его Тимберлейк. - Какая же вторая?
- Твой отчет о системе жизнеобеспечения, - объяснил Бикель. - Пункт 91007 в отчете по Миртл. Там говорится: "Ни одна из систем как будто не выходила из строя". Почему ты употребил словосочетание "как будто", Тим? Может, у тебя оставались какие-то сомнения, которые ты решил не включать в отчет?
- Ничего подобного! - возмущенно ответил Тимберлейк. - Системы были в идеальном состоянии!
- Почему же ты так прямо не написал?
- Из осторожности, - пояснил Флэттери. - Просмотри мой медицинский отчет и сам убедишься, что он полностью подтверждает его заключения.
- Все, кроме одного, - возразил Бикель.
- Интересно, какого же? - прошипел Тимберлейк. Он уставился на Бикеля, лицо его побагровело, на скулах играли желваки.
Бикель, игнорируя эти признаки гнева, продолжал:
- Отсутствует объяснение появления внутренних ожогов мозгов, которые обнаружил Радж. У тебя написано: "Внутренние ожоги мозга, особенно вдоль необычно крупных коллатеральных аксонов на афферентной стороне". Что ты, черт возьми, подразумевал под "необычно крупными"? Необычно крупными по сравнению с чем?
- Основной канал, ведущий в высшие центры мозга, был почти в четыре раза крупнее, чем все те, которые мне когда-либо приходилось видеть, - ответил Флэттери. - Истинной причины этого я не знаю, могу лишь предположить, что это результат компенсаторного роста. Этим ОИРам приходилось иметь дело с куда большим объемом входящих данных от куда большего количества датчиков, чем когда-либо приходится иметь человеку. Кстати, заметьте, лобные доли тоже немного крупнее, но…
- В описаниях ОИРов об этом говорится, - отмахнулся Бикель. - Да, верно, компенсаторный рост, но что-то я не встречал там ни слова насчет укрупнения коллатеральных аксонов. Ни единого слова.
- Эти мозги находились в системе дольше всех прочих, когда-либо исследовавшихся, - возразил Тимберлейк. - В литературе упоминается только четыре случая гибели ОИРов от естественных причин.
- От естественных причин? - удивился Бикель. - Интересно, какие же естественные причины являются смертельными для ОИРов?
- Ты знаешь это не хуже меня, - сказал Флэттери. - Несчастные случаи. Ядовитые вещества в питательной жидкости. Отказ радиационной защиты. Но обратите внимание, последние слова всех ОИРов свидетельствовали об умственном расстройстве, крайне похожем на шизо…
- Похожем! - фыркнул Бикель. - Да во всех этих отчетах только и встречаешь "нечто вроде…", "состояние, напоминающее…", "крайне похожее…" - он перевел взгляд с Флэттери на Тимберлейка, - а суть-то в том, что мы и понятия не имеем, какого черта творится в сером веществе ОИРов.
С пульта возле Флэттери донесся сигнал. Бикель ждал, пока Флэттери вручную отрегулирует температуру в трюме. Наконец Флэттери утер пот со лба и еще раз изучил показания приборов, чтобы убедиться в устойчивости температуры.
- Да, эти пульты - сущее наказание, - пробормотал Тимберлейк. - Неудивительно, что у наших ОИРов поехала крыша.
Флэттери наконец рискнул отвести глаза от пульта:
- Ты бы помолчал, Тим. Для нормально функционирующего ОИРа эта часть работы - детские игрушки. Ведь с большинством проблем корабельного гомеостаза они могли справиться на уровне рефлексов.
- Вроде того, - заметил Бикель.
- Довольно! - взорвался Флэттери. - Я просто хотел сказать…
Он не успел договорить, поскольку на пульте управления вдруг замигали три желтые диагональные полосы. Руки Флэттери метнулись к кнопкам, но тут Бикель рявкнул:
- Колебания гравитации! - И метнулся к своей койке.
Коконы тут же закрылись, и астронавты почувствовали рывки и тошнотворные перемены силы тяжести, вызванные нарушением системы централизации гравитации, - те самые, что убили Мэйду.
Бикель следил за тем, как руки Флэттери с уверенностью хирурга отчаянно пытаются вернуть систему в равновесие. Толчки и рывки стали затихать. Наконец Флэттери окончательно отрегулировал центровку и продолжал, как будто ничего не случилось:
- Если помните, Миртл как-то заметила: "У меня нет воплощения". Среди той чуши, которую она несла, только это и можно было разобрать. Кроме того, ведь кроме серого вещества мозга, у нее не было плоти. А потом, помните, после долгого молчания, она заявила: "Я считаю пальцы". У нее не было ни пальцев, ни сознательных воспоминаний о пальцах. А потом этот ее последний вопрос: "Почему вы все такие мертвые?" Хочется надеяться, что эти заявления и вопросы были сформулированы чисто случайно.
- По-моему, она обращалась к нам. К экипажу, - вздохнул Бикель. - Да, конечно, это чистое безумие, но все же это был прямой вопрос через вокодер, а единственными слушателями могли быть только мы.
- Если только она не обращалась к колонистам в гибертанках, - заметил Флэттери. - При некоторых обстоятельствах они могут показаться совершенно мертвыми.
- У Миртл была прямая связь с сенсорами гибертанков, - возразил Тимберлейк. - И она прекрасно знала, что колонисты живы.
Бикель кивнул.
- А как насчет Малыша Джо, который вопил из каждого корабельного вокодера: "Я проснулся! Господи, я проснулся!"
- Возможно, призыв о помощи, - сказал Флэттери. - Большинство безумцев так или иначе взывает о помощи.
- Остается Харви, - сказал Бикель. - Харви заявил: "Вы заставляете меня болеть!"
- Ну, это-то легче легкого, - сказал Флэттери. - Обычный бред сумасшедшего.
- Тем не менее нам всем известно, что он имел в виду, - возразил Бикель. - Я, честно говоря, не заметил, чтобы кто-нибудь удивился, когда Харви произнес: "Все потеряно!" и отключился… - навсегда. Мы все этого ожидали, сами знаете. После этого мы остались с тремя мертвыми ОИРами на руках.
От откровенности и жесткости, с которыми это было сказано, Тимберлейка почему-то охватила печаль, причины которой он не смог бы объяснить. Он никогда не питал привязанности к ОИРам. Скорее, общаясь с "корабельными существами", он испытывал какое-то смутное чувство вины. Раджа Флэттери всегда уверял его, что это чисто субъективное отношение. Радж был убежден, что сложный организм, состоящий из ОИРа, корабля и компьютера, вполне удовлетворен своим образом существования, поскольку имеет при этом ряд преимуществ.
"Интересно, каких таких преимуществ? - удивился про себя Тимберлейк. - Продолжительность жизни? Но что такое три-четыре тысячи лет жизни, если каждый день для тебя сущий ад?"
Внезапно резкий скачок перегрузки прижал его к койке. Никакого предупредительного сигнала не прозвучало - ни звонка, ни сигнальных вспышек. Кокон резко закрылся, и только тут на пульте управления загорелась красная лампочка, а на экране зазмеились желтые линии.
Флэттери тыльной стороной ладони резко хлопнул по кнопке отключения гравитации. Перегрузка стала ослабевать. Желтые линии исчезли. Зато красный индикатор продолжал полыхать.
- Повреждение в третьем корпусе, секция шесть-четырнадцать, - констатировал Флэттери. Он начал активировать датчики дистанционного контроля, чтобы обследовать указанное место.
Совершенно инстинктивно, никого не спрашивая, Бикель взял управление на себя и приказал:
- Тим, займись гравитационными повторителями. Пока проверяешь характер повреждений, держи гравитацию отключенной и постарайся снова сбалансировать систему.
Тимберлейк, повинуясь приказу, придвинул пульт поближе.
Бикель подтянул к себе пульт ППУ, перевел на себя управление компьютерными системами и начал вводить в компьютер команды. С чем, интересно, мог столкнуться корабль, что объясняло бы столь резкое отклонение? Что зарегистрировали автоматические датчики?
Компьютер почти сразу начал выдавать данные - даже чересчур быстро.
- Ошибка, - объявил Флэттери, глядя на появляющуюся на экране информацию.
Во внезапном припадке ярости Бикель нажал кнопку отключения компьютера и вошел в систему для стандартной проверки функционирования.
- Ты вошел в компьютер! - дрогнувшим от страха голосом пробормотал Флэттери. - Но ведь у тебя нет ни схем, ни описаний. Ты можешь нарушить всё программное обеспечение.
- Прекрати! - крикнул Тимберлейк, приподнимая голову и глядя на Бикеля.
- А ну заткнитесь, вы, оба! - рявкнул Бикель. - Да, компьютер - тонкая штука, но что-то в нем явно не в порядке - причем настолько, что мы можем погибнуть!
- Думаешь, у тебя есть время провести восемьсот тысяч тестов? - спросил Тимберлейк. - Не сходи с ума!
- То, что ты собираешься делать, строжайше запрещено, - заметил Флэттери, стараясь говорить спокойно. - И сам знаешь почему.
- Только не надо меня учить, - отозвался Бикель.
Говоря это, Бикель подключился к памяти компьютера, вошел с ней в прямой контакт, стараясь при этом действовать как можно аккуратнее.