Держа свое открытие в тайне, старик любовался этой диковинкой украдкой, словно ребенок, заглядывающий одним глазком в чужой сад. Но мистер Уэйс, несмотря на свою молодость наделенный очень ясным и точным умом, решил приступить к исследованию систематически. Свечение хрусталя, которое он наблюдал собственными глазами, убедило его в правдоподобности некоторых утверждений Кэйва. Старик не ждал приглашений полюбоваться зрелищем чудесной страны и просиживал у мистера Уэйса все вечера с половины девятого до половины одиннадцатого, а иногда забегал и днем, когда хозяина не было дома. Приходил он и по воскресеньям после обеда. Уэйс с самого начала вел подробную запись наблюдений, и точность его научного метода помогла установить связь между направлением светового луча и той точкой, с которой видение открывалось Кэйву.
Поместив хрустальное яйцо в ящик с небольшим отверстием для светового луча и замазав стекла окон своей комнаты голландской сажей, мистер Уэйс значительно улучшил условия наблюдений, так что вскоре они получили возможность обозревать равнину из конца в конец.
Теперь мы можем дать краткое описание призрачного мира внутри хрустального яйца. Метод работы был всегда одинаков: Кэйв смотрел в хрусталь и рассказывал, что он там видит, а мистер Уэйс, научившийся писать в темноте еще в студенческие годы, кратко записывал его слова. Когда хрусталь потухал, его клали на прежнее место и зажигали электричество. Мистер Уэйс задавал Кэйву вопросы, уточнял некоторые неясности. Во всем этом не было ровно ничего фантастического, все имело совершенно деловой характер. Мистер Уэйс вскоре же направил внимание Кэйва на те птицеподобные существа, которые каждый раз появлялись в хрустале. Некоторое время Кэйв считал их чем-то вроде дневных летучих мышей, потом, как это ни странно, стал называть их херувимами. У них были круглые почти человеческие головы, и глаза, которые в свое время так потрясли Кэйва, принадлежали одному из этих существ. Их широкие, лишенные оперения крылья отливали серебром, словно рыба, только что вынутая из воды. Но, как выяснил мистер Уэйс, они нисколько не походили на крылья летучих мышей или птиц и держались на изогнутых ребрах, выступающих веером по обе стороны туловища. Больше всего в них было сходства с крыльями бабочек. Туловище этих существ было небольшое; ниже рта находились два пучка хватательных органов, похожих на длинные щупальцы. Сначала это казалось мистеру Уэйсу невероятным, но в конце концов он не мог не убедиться, что именно этим существам принадлежат величественные здания и прекрасный сад, так украшающий равнину. В дальнейшем Кэйв подметил, что крылатые существа попадали в свои жилища не через двери, а через большие круглые, легко открывающиеся окна. Они опускались на свои щупальцы, складывали крылья, вплотную прижимая их к телу, и прыгали внутрь. Кроме них, тут было множество других более миниатюрных существ, подобных большим стрекозам, бабочкам и летающим жукам, были и ползающие жуки - огромные, яркие, - которые лениво копошились на лугу. На дороге и на террасах виднелись большеголовые существа, похожие на больших мух, но бескрылые; они деловито сновали взад и вперед и прыгали, опираясь на свои щупальцы.
Мы уже упоминали о блестящих предметах на мачтах, которые стояли перед террасой ближайшего здания. Внимательно всмотревшись в одну из таких мачт, Кэйв увидел, что этот блестящий предмет ничем не отличается от его собственного хрустального яйца. Такие же хрустальные яйца были и на других двадцати мачтах.
Время от времени одно из больших крылатых существ взлетало на какую-нибудь мачту и, обхватив ее щупальцами, вглядывалось в хрусталь пристально и долго, иной раз минут по пятнадцати. Целый ряд наблюдений, сделанных по инициативе мистера Уэйса, убедил их обоих, что хрусталь, в который они всматриваются, укреплен на верхушке самой дальней мачты и что в лицо Кэйву заглянул один из обитателей этого мира.
Вот самое существенное в этой очень странной истории. Если не считать ее от начала до конца хитроумной выдумкой Кэйва, придется признать одно из двух: либо его хрусталь существовал одновременно в обоих мирах и, перемещаясь в одном мире, оставался неподвижным в другом, что маловероятно, либо между этими хрустальными яйцами существовала какая-то связь и то, что было видно внутри одного хрустального яйца, при определенных условиях могло открыться наблюдателю в другом мире, и наоборот.
Сейчас мы, конечно, не можем объяснить, каким образом два хрусталя могли быть связаны между собой, но современный уровень науки уже допускает такую возможность. Предположение о некоей связи между двумя хрустальными яйцами принадлежит мистеру Уэйсу, и на мой взгляд оно вполне вероятно.
Но где же находится этот другой мир? Живой ум мистера Уэйса ответил и на этот вопрос. После захода солнца небо в хрустале быстро темнело - сумерки там были очень коротки, - появлялись звезды, те же звезды, которые мы видим на нашем небосклоне. Кэйв узнал Большую Медведицу, Плеяды, Альдебаран и Сириус. Таким образом, этот мир находился в пределах солнечной системы и, самое большее, на расстоянии нескольких сот миллионов миль от нашего. Продолжая свои исследования, мистер Уэйс установил, что полночное небо в том мире темнее, чем наше в зимнюю ночь, а солнечный диск немного меньше. Там были две небольшие луны, причем одна из этих лун двигалась так быстро, что ее движение было заметно глазу. Они подымались невысоко и исчезали вскоре после восхода. Это объяснялось тем, что каждый их оборот вокруг своей оси сопровождался затмением вследствие близости обеих лун к своей планете. Все это в точности соответствовало тем астрономическим законам, какие должны существовать на Марсе, хотя мистер Кэйв и не подозревал этого.
В самом деле, почему не допустить, что, глядя в хрустальное яйцо, Кэйв действительно видел планету Марс и ее обитателей? А если так, значит вечерняя звезда, ярко сияющая в небе этого отдаленного мира, была наша Земля.
Первое время марсиане - если это на самом деле были они, - повидимому, не подозревали, что за ними наблюдают. Иной раз кто-нибудь из них поднимался на мачту, смотрел в хрустальное яйцо и быстро перелетал к другому, словно не удовлетворенный открывшимся ему зрелищем. Мистер Кэйв наблюдал за жизнью этих крылатых существ незаметно для них, и его впечатления, несмотря на всю их отрывочность, были очень любопытны. Представьте себе, что бы подумал о человеке марсианин, которому после долгих приготовлений минуты на четыре, не больше, открылось бы зрелище Лондона с высоты колокольни Сент-Мартина!
Кэйв не мог сказать, были ли крылатые марсиане такими же существами, как и те, что прыгали по дороге и террасе, и могли ли последние обзавестись по желанию крыльями. Несколько раз на равнине, появлялись какие-то неуклюжие двуногие существа, отдаленно напоминавшие обезьян. Белые и полупрозрачные, они паслись среди обросших лишаями деревьев, и однажды за ними погнался прыгающий круглоголовый марсианин. Он схватил одного из этих двуногих своими щупальцами. Но тут видение поблекло, и мистер Кэйв остался во мраке, один со своим неудовлетворенным любопытством. В другой раз какой-то большой предмет с невероятной быстротой пронесся по дороге. Мистер Кэйв принял его сначала за гигантское насекомое, но потом увидел, что это металлический аппарат чрезвычайно сложной конструкции. Он хотел разглядеть его как следует и не смог - аппарат исчез из виду.
Мистер Уэйс решил привлечь внимание марсиан, и как только глаза одного из них вплотную приблизились к хрусталю, Кэйв крикнул и отскочил, а Уэйс сейчас же зажег свет, и они стали жестами подавать сигналы. Но когда Кэйв снова посмотрел в хрусталь, марсианина там уже не было.
Исследования продолжались до ноября. К этому времени Кэйв убедился, что подозрения его домашних улеглись, и стал уносить хрустальное яйцо с собой, пользуясь каждой возможностью погружаться в видения, составлявшие теперь чуть ли не единственную реальность его жизни.
В декабре в связи с приближающимися экзаменами мистер Уэйс был занят больше обычного; исследования яйца приходилось откладывать с недели на неделю. Со времени последней встречи с Кэйвом миновало дней десять-одиннадцать, и мистеру Уэйсу вдруг захотелось возобновить наблюдения, благо спешная работа у него кончилась. Он отправился к Севендайэлсу, но, свернув на знакомую улицу, увидел, что у торговца птицами и сапожника окна закрыты ставнями. Лавка мистера Кэйва была заперта.
Уэйс постучался; ему открыл пасынок Кэйва, в трауре. Он сейчас же позвал мать, и мистер Уэйс не мог не заметить ее хоть и дешевенького, но чрезвычайно эффектного вдовьего наряда. Мистер Уйэс не очень удивился, узнав, что Кэйв умер и уже похоронен. Миссис Кэйв проливала слезы, и голос у нее звучал хрипло. Она только что вернулась с Хайгэйтского кладбища. Все ее мысли были поглощены планами на будущее и печальной церемонией погребения. Однако мистер Уэйс хоть и с трудом, а все же узнал подробности смерти Кэйва.
Кэйв был найден мертвым в лавке рано утром. Его окоченевшие руки сжимали хрустальное яйцо, на губах застыла улыбка, рассказывала миссис Кэйв. Кусок черного бархата лежал на полу у его ног. Смерть наступила уже пять или шесть часов назад.
Для мистера Уэйса это был большой удар. Он горько упрекал себя за то, что не обратил должного внимания на здоровье старика. Но его мысли были заняты главным образом хрустальным яйцом. Зная характер миссис Кэйв, молодой человек старался подойти к этой теме как можно осторожней. Он был потрясен, узнав, что хрусталь уже продан…
Когда покойника перенесли наверх, миссис Кэйв сразу же вспомнила про чудака пастора, предлагавшего пять фунтов за хрустальное яйцо, и решила написать ему, что эта вещь нашлась. Но усердные поиски, в которых принимала участие и дочь, ни к чему не привели - адрес затерялся. У миссис Кэйв не было средств "и на траур, ни на достойные похороны, которых заслуживал столь почтенный обитатель Севендайэлса. Поэтому она прибегла к помощи одного знакомого торговца с Грэйт-Портленд-стрит. Он любезно согласился взять часть вещей Кэйва по собственной расценке. В их числе было и хрустальное яйцо. Выразив, - правда, несколько торопливо - приличное случаю сожаление, мистер Уэйс поспешил на Грэйт-Портленд-стрит. Но там он узнал, что хрустальное яйцо уже продано и что купил его высокий смуглый человек в сером костюме. Здесь фактический материал этой странной, но, на мой взгляд, чрезвычайно любопытной истории обрывается. Торговец с Грэйт-Портленд-стрит не знал, кто был высокий смуглый человек в сером, и не мог точно описать его мистеру Уэйсу. Он даже не заметил, в какую сторону этот человек направился, выйдя из лавки. Мистер Уэйс до конца испытал терпение торговца, изливая в бесконечных расспросах свою досаду. Наконец, поняв, что затеянное им исследование рухнуло, он вернулся домой и с недоумением увидел, что его заметки не испарились, как сон, и попрежнему лежат на неубранном столе.
Легко представить себе разочарование мистера Уэйса. Он посетил торговца на Грэйт-Портленд-стрит еще раз и столь же безрезультатно, дал объявления в некоторые журналы, которые могли попасть в руки коллекционеров, написал письма в "Дейли кроникл" и "Нэйчюр". Однако два последних органа, подозревая мистификацию, просили мистера Уэйса подумать как следует, прежде чем настаивать на опубликовании своих писем. Ему дали понять, что эта странная история, лишенная каких бы то ни было вещественных доказательств, может повредить его репутации ученого. Между тем работа в больнице требовала, чтобы он безотлагательно занялся ею.
Таким образом, месяца через полтора мистер Уэйс поневоле отказался от поисков хрустального яйца, если не считать двух-трех его визитов к некоторым антикварам. Яйцо до сих пор остается неразысканным. Впрочем, Уэйс признался мне, что время от времени им овладевают приступы рвения и он бросает самые неотложные дела, чтобы снова отдаться поискам.
Найдется ли хрустальное яйцо, или оно потеряно навсегда и мы ничего не узнаем о нем, об этом можно только гадать. Если теперешний его обладатель коллекционер, то надо надеяться, что мистеру Уэйсу удастся напасть на его след через посредство антикваров. Он уже узнал, что пастор и "восточный человек", с которыми имел дело мистер Кэйв, были не кто иные, как достопочтенный Джемс Паркер и молодой яванский принц Боссо-Куни. Им я обязан некоторыми подробностями этой истории. Настойчивость принца объяснялась просто любопытством и оригинальничаньем. Чем упрямее Кэйв отказывался продать хрустальное яйцо, тем больше принцу хотелось купить его.
Вполне вероятно, что во втором случае покупателем был не коллекционер, а просто случайный прохожий, и, может быть, хрустальное яйцо, находится сейчас на расстоянии какой-нибудь мили от меня и украшает чью-нибудь гостиную или даже служит пресспапье, не обнаруживая своих замечательных свойств. Эта мысль отчасти и побудила меня написать историю хрустального яйца в форме рассказа: так она легче всего попадет на глаза читателю.
Мое собственное мнение о хрустальном яйце вполне совпадает с мнением мистера Уэйса. Я думаю, что между хрусталем, укрепленным на вершине мачты на Марсе, и хрустальным яйцом мистера Кэйва существует какая-то тесная связь, в настоящее время совершенно необъяснимая. Мы оба полагаем также, что хрусталь мог быть послан с Марса на Землю (еще в незапамятные времена) с тем, чтобы дать возможность марсианам ближе познакомиться с нашими земными делами. Возможно, что в нашем мире находятся также хрустали, соответствующие хрусталям других мачт. Ясно одно: никакой ссылкой на галлюцинации изложенные факты объяснить нельзя.
