За окнами простирались хорошо возделанные поля и сады, явно культивировавшиеся с глубокой древности - на Тшае Рейту еще не приходилось видеть столь цивилизованный пейзаж. В воздухе висела дымка, придававшая солнечному свету оттенок старого пожелтевшего стекла, с тенями чернее черного. Монопоезд ворвался в лес, вырвался из леса, промчался мимо фруктовых садов с сучковатыми, скрюченными деревьями под шапками черной листвы, мимо парков и поместий с усадьбами, полуразрушенных каменных стен, поселков, где на первый взгляд не меньше половины домов пустовали. Взобравшись на плоскую возвышенность, сплошь заросшую влажным мхом, монопоезд повернул на север, в край трясин и болот, разбросанных среди осыпающихся обнажений известняка. Не было видно ни души, хотя порой Рейту казалось, что он замечает вдали развалины замков.
"Страна призраков, - сказал Дордолио. - Ауданские топи - вы о них не слышали?"
"Нет".
"Как видите, дикие места. Прибежище изгоев и беглецов - здесь водятся фунги, в сумерках перекликаются ночегончи..."
Вагон монопоезда покатился вниз, Ауданские топи остались позади. Началась радующая глаз сельская местность со множеством прудов и каналов под стройными деревьями с черными, коричневыми и ржаво-красноватыми кронами. На островках посреди прудов высились дома с высокими узкими фронтонами и затейливо украшенными балконами. Дордолио показал пальцем на восток: "Видите большой особняк на лугу перед лесом? Золотой дворец Карнелианов - моих патронов. Дальше - Альмиор, пригород Сеттры, отсюда его не видно".
Монопоезд свернул в лес и вынырнул на открытое пространство, усеянное фермерскими хозяйствами. Впереди показались купола и шпили Сеттры. Вагон скоро подъехал к станции и остановился, пассажиры вышли на террасу вокзала. Здесь Дордолио сказал: "Теперь я должен вас покинуть. Рекомендую остановиться в "Приюте путешественников" по ту сторону Овальной площади - туда я пришлю посыльного с суммой, составляющей мой долг". Он помолчал, прокашлялся: "Если, паче чаяния, наши пути снова пересекутся - например, если ваше самомнение настолько разойдется с реальностью, что вы станете притязать на право быть принятыми в Синежадентном дворце - и для вас, и для меня будет лучше и полезнее не показывать, что мы знакомы".
"Не вижу причины не согласиться с вами", - вежливо ответил Рейт.
Дордолио бросил на него подозрительный взгляд и снял шляпу, отвесив формальный поклон: "Желаю вам всего наилучшего". Кавалер стал переходить площадь. По мере того, как он удалялся, шаги его становились все быстрее и размашистее.
Рейт повернулся к Тразу и Аначо: "Закажите номера в "Приюте путешественников". Я отправлюсь в Синежадентный дворец. Надеюсь, мне удастся опередить Дордолио - а заодно и выяснить, почему он так спешит".
Подойдя к ряду трехколесных самоходных колясок, ожидавших пассажиров у обочины, он залез в переднюю и сказал водителю: "В Синежадентный дворец, со всей возможной скоростью!"
Машина помчалась на юг среди домов из глазурованного кирпича и панелей дымчатого стекла, по району невысоких бревенчатых коттеджей, мимо большого открытого рынка - более пестрого и оживленного, чем другие торговые пассажи, замеченные Рейтом в Катте. Повернув направо, двухместная самоходная коляска пронеслась по древнему каменному мосту и выехала через ворота в каменной стене на обширную круглую площадь. Вокруг площади стояли ларьки, в большинстве своем закрытые и пустые. В центре короткий пандус вел на круглую платформу - за ней амфитеатром поднимались ряды сидений. Переднюю часть платформы занимало прямоугольное сооружение, напоминавшее отдельно стоящую дверную раму преувеличенных размеров. Почему-то арена произвела на Рейта подавляющее впечатление.
"Что это?" - спросил он водителя, ответившего слегка удивленным взглядом.
"Круглая площадь, как видите - место патетического причащения. Вы впервые в Сеттре?"
"Да".
Водитель сверился с желтой карточкой расписания: "В ближайший айвенсдень состоится очищение несчастного, утолившего неизбывное отчаяние... так-так... девятнадцать, надо же! На его счету девятнадцать! Такого не было с тех пор, как Висс, господарь Хрустальноагатового дворца, покончил с двадцатью двумя".
"Вы имеете в виду, он убил девятнадцать человек?"
"А как же? Конечно! Четверо детей, впрочем, но в наши дни, когда каждый остерегается эвэйли, и это достижение. На искупление соберется вся Сеттра. Если вы к тому времени еще будете в городе, приходите - нет ничего полезнее для души".
"Вероятно. Далеко ли до Синежадентного дворца?"
"Уже скоро - осталось проехать Дальмир".
"Я очень тороплюсь, - сказал Рейт. - Нельзя ли ехать быстрее?"
"Можно-то оно можно, но поймите: если мы разобьемся, меня охватит непреодолимый стыд, разъедающий душу. Кому охота рисковать депрессией?"
"Понятная предосторожность".
Коляска катилась по бульвару, то и дело круто объезжая рытвины. Над дорогой нависли коричневые и лилово-зеленые кроны огромных деревьев с черными стволами. По обеим сторонам в глубине темных садов прятались усадьбы самой необычной планировки. Водитель показал вперед: "Вот, на холме - Синежадентный дворец. К какому входу вас подвезти?" Он критически оценил внешность Рейта.
"К парадному, разумеется, - ответил Рейт. - К какому еще?"
"Как вам угодно, ваша светлость. Хотя к парадному входу на трехколесных колясках подъезжать не принято".
Машина поднялась по частной аллее, остановилась у парадного подъезда. Заплатив водителю, Рейт выбрался из коляски на шелковую дорожку, развернутую у его ног парой кланяющихся привратников. Не задерживаясь, Рейт быстро прошел под открытой аркой в зал с зеркальными стенами - на серебряных цепях с тихим перезвоном покачивались бесчисленные хрустальные призмы. Дворецкий в ливрее из красновато-коричневого вельвета отвесил глубокий поклон: "Их светлость во дворце и принимают. Не желаете ли отдохнуть, выпить чего-нибудь подкрепляющего? Их светлость, господарь Сизанте, с нетерпением ожидают редкой возможности приветствовать вас".
"Мне необходимо увидеться с ним без промедления. Меня зовут Адам Рейт".
"Как прикажете называть ваше родовое имение?"
"Передайте господарю Сизанте, что у меня есть для него важные сведения".
Дворецкий смотрел на Рейта с нерешительностью - на его сдержанном лице отражались десятки едва уловимых противоречивых эмоций. Рейт понял, что уже допустил какую-то бестактность. "Ничего, - подумал он. - Синежадентному господарю придется поступиться щепетильностью".
Дворецкий пригласил его жестом, менее услужливым, чем прежде: "Будьте добры, пройдите сюда".
Рейта провели во внутренний дворик, где журчал каскад светящейся зеленой жидкости.
Прошло две минуты. Во дворике появился молодой человек в зеленых панталонах и элегантном камзоле. Лицо его было восково-бледным, как если бы на него никогда не падал солнечный свет, темные глаза застыли с мрачно-задумчивым выражением, блестящие черные волосы наполовину скрывал свободный четырехугольный берет из мягкого зеленого вельвета - юноша отличался изысканной красотой и удивительным образом умудрялся одновременно производить впечатление изнеженности и компетентности. Осмотрев Рейта с критическим интересом, он сухо осведомился: "Вы утверждаете, сударь, что у вас есть информация для Синежадентного господаря?"
"Да. Вы - господарь?"
"Я его секретарь и консультант. Вы можете без опасений доверить мне любые сведения".
"Я привез вести о судьбе его дочери, - сказал Рейт, - и предпочел бы говорить с самим господарем".
Секретарь ответил своеобразным жеманным жестом и исчез. Вернувшись через минуту, он спросил: "Как вас зовут, сударь?"
"Адам Рейт".
"Будьте добры, следуйте за мной".
Он провел Рейта в освещенную дюжиной призматических люстр комнату с обшивкой из резных деревянных панелей, инкрустированных пластинками коричневатой кости. На другом конце комнаты стоял, нахмурившись, болезненно тощий человек в экстравагантном шелковом костюме из восьми черных и фиолетовых частей. Пряди темных курчавых волос спускались ему на лоб, черные глаза, далеко расставленные на широкоскулом лице, смотрели немного искоса и исподлобья. "Скрытный, подозрительный человек", - подумал Рейт. Господарь изучал Рейта, плотно сжав губы.
"Господарь Сизанте, - сказал секретарь, - позвольте представить высокородного Адама Рейта, до сих пор неизвестного. Случайно оказавшись в нашем городе поблизости от Синежадентного дворца, он был рад узнать, что ваша светлость находится во дворце, и поспешил нанести визит".
Наступила тишина ожидания. Рейт догадался, что обстоятельства требуют ритуального обращения. Он сказал: "Разумеется, мне очень приятно, что господарь Сизанте согласился меня принять. Я только что прибыл из Котана".
Рот Сизанте сжался еще плотнее. Рейт понял, что опять нарушил приличия.
Сизанте прервал молчание, сухо и четко произнося каждое слово: "Это заметно. У вас есть новости о госпоже Шар- Зарин?"
Господарь назвал Розу Катта придворным именем. Рейт отвечал столь же ледяным тоном: "Да. Я могу дать подробный отчет обо всем, что ей пришлось пережить, и о ее плачевной кончине".
Синежадентный господарь поднял глаза к потолку и продолжал, не опуская их: "По-видимому, вы претендуете на награду?"
В комнату зашел дворецкий, прошептавший что-то на ухо секретарю. Тот, в свою очередь, приблизился к господарю и тихо передал сообщение.
"Любопытно! - провозгласил Сизанте. - Отпрыск Золотых Карнелианов, некий Дордолио, также предъявляет притязания на награду".
"Отправьте его восвояси, - сказал Рейт. - Знакомство этого субъекта с вопросом носит самый поверхностный характер, что нетрудно доказать".
"Моей дочери нет в живых?"
"Мне очень жаль - она утопилась в приступе психического расстройства".
Брови господаря взметнулись выше прежнего: "Она поддалась эвэйли?"
"Боюсь, что так".
"Где и когда это произошло?"
"Три недели тому назад, на борту фелуки "Варгас", на полпути через Драшад".
Господарь Сизанте упал в кресло. Рейт ждал приглашения сесть, но, когда оно не последовало, решил остаться на ногах. Сизанте сухо произнес: "Надо полагать, ей пришлось подвергнуться глубокому унижению".
"Не могу судить. Ее похитили жрицы-монахини святилища Женских Таинств, я помог ей бежать. После этого она находилась в безопасности, под моей защитой. Она с нетерпением ожидала возвращения в Катт и настоятельно просила, чтобы я сопровождал ее, уверяя, что этим я заслужу ваши дружеское расположение и благодарность. Как только мы отправились в путь на восток, однако, она стала рассеянной, подавленной - и, как я уже упомянул, бросилась за борт на полпути через Драшад".
Пока Рейт говорил, Сизанте то и дело менялся в лице, подавляя самые противоречивые эмоции, по его представлениям одинаково несовместимые с его положением. "И теперь, - отрывисто сказал он, - когда моя дочь умерла в невообразимых обстоятельствах, вы поспешили ко мне за наградой!"
Рейт холодно ответил: "Я ничего не знал тогда - и ничего не знаю теперь - о пресловутой "награде". Я прибыл в Катт по нескольким причинам; наименее важной из них было намерение представиться вам. Я нахожу, что вы не расположены соблюдать правила хорошего тона, общепринятые в цивилизованном обществе, и вынужден удалиться". Попрощавшись коротким кивком, Рейт направился к выходу, но задержался и добавил: "Если вас интересуют дальнейшие подробности, связанные с судьбой вашей дочери, обратитесь к Дордолио, прозябавшему в Коаде без средств к существованию и вернувшемуся за мой счет".
Уже за порогом Рейт расслышал, как господарь прошипел: "Деревенщина!"
В вестибюле ждал дворецкий, приветствовавший Рейта едва заметной улыбочкой. Он указал на тускло освещенный коридор с красными и синими стенами: "Сюда, пожалуйста".
Рейт игнорировал его, пересек парадное фойе и вышел тем путем, каким явился.
7
Возвращаясь на Овальную площадь, Рейт раздумывал о Сеттре и своеобразном темпераменте ее обитателей. Он вынужден был признать, что план постройки небольшого космического корабля, в далекой Пере казавшийся по меньшей мере целесообразным, теперь представлялся практически неосуществимым. Вместо благодарности и дружеского расположения Синежадентный господарь проявил лишь неприязнь. В том, что касалось технических возможностей яо, Рейт склонялся к пессимизму. Чтобы проверить свое впечатление, он стал оценивать проезжавшие по улице машины. На первый взгляд они функционировали удовлетворительно, хотя возникало впечатление, что конструкторы прежде всего занимались вопросами стиля и элегантности, а не эффективности. Энергия поступала из вездесущих аккумуляторов дирдирского производства. Сцепление, как правило, слегка дребезжало, что с точки зрения Рейта свидетельствовало о небрежном или некомпетентном проектировании. Одинаковых машин не было - по-видимому, каждая производилась индивидуально.
Почти наверняка технология яо не соответствовала целям Рейта. Без доступа к стандартным компонентам, комплектам измерительных эталонов, блокам интегральных схем, структурным моделям, компьютерам, анализаторам Фурье, мощным генераторам магнитного поля и тысячам других приборов, инструментов, калибров и образцов - не говоря уже о знающем и уважающем свое дело техническом персонале - постройка самого примитивного космического аппарата становилась колоссальной задачей, на протяжении человеческой жизни невыполнимой...
Рейт проходил через небольшой круглый сквер, затененный высокими псильями с мохнатой черной корой и листьями, напоминавшими желтовато-коричневую бумагу. Посреди парка возвышался массивный монумент: двенадцать мужских фигур с острыми орудиями в руках плясали с леденящей кровь плавной ритуальной грацией вокруг женского изваяния, высоко воздевшего руки и обратившего вверх лицо, искаженной какой-то всеобъемлющей страстью. Рейт не мог определить выражение этого лица: ликование? Агония?
Скорбь? Блаженство? Как бы то ни было, памятник возмутил его спокойствие и продолжал тихо грызть темный уголок воображения подобно мыши, скребущейся в запертом шкафу. Монумент выглядел очень древним - сколько тысяч лет он простоял? Рейт не доверял своей оценке. Мимо пробежала пара детей - маленькая девочка и мальчик, еще меньше. Сперва они задержались, разглядывая Рейта, потом их внимание полностью поглотили скользящие в танце фигуры и их мрачные орудия. Рейт продолжил путь в безрадостном настроении и скоро вышел к "Приюту путешественников". Ни Траза, ни дирдирмена в гостинице не было. Они, однако, уже сняли номер из четырех комнат с окнами, выходившими на Овальную площадь.
Рейт выкупался и сменил белье. Когда он спустился в фойе, сумерки уже сгущались на Овальной площади, теперь окруженной кольцом светящихся шаров всевозможных пастельных тонов. С другой стороны площади появились Траз и Аначо. Рейт не удержался от усмешки - спутники его радикально не сходились характерами, как кошка с собакой. Тем не менее, когда обстоятельства принуждали их проводить время вместе, они как-то ухитрялись обходить острые углы и действовать заодно.
В отсутствие Рейта Аначо и Траз обнаружили, прогуливаясь в парке, широкую аллею, известную под наименованием Пассажа, где кавалеры решали вопросы чести. На протяжении второй половины дня состоялись три схватки, практически бескровные - рассказывая о них, Траз презрительно фыркал. "Церемонии истощают их энергию, - пояснил Аначо. - Кроме того, после взаимных представлений и деталей этикета на драку почти не остается времени".
"Яо, пожалуй, необычнее дирдирменов", - сказал Рейт.
"Ха-ха! Ты заблуждаешься! Тебе знаком только один дирдирмен. Покажи я тебе тысячу - ты пришел бы в полное замешательство. Но пойдемте, трапезная за углом. По крайней мере, в кулинарии яо знают толк".
Они отужинали в просторном помещении, украшенном гобеленами. Как обычно, Рейт не понимал, что он ест, но поленился выяснять. Подали желтый бульон, чуть сладковатый, с плавающими хлопьями маринованной коры, бледное мясо, нарезанное ломтиками, чередовавшимися с лепестками цветов, похожий на сельдерей овощ в крошках огненно-жгучей пряности, печенье с привкусом мускуса и изюма, черные ягоды, отдававшие болотом, прозрачное белое вино, щекотавшее язык.
После еды друзья зашли в соседнюю таверну выпить по рюмке настойки. Среди посетителей попадалось много приезжих - вообще, таверна казалась излюбленным местом встречи иностранцев. Один из последних, высокий старик в кожаной тюбетейке, был уже навеселе и уставился Рейту в лицо: "Ага! Постой-ка... Нет, видно, не угадал. Так посмотришь, вроде ты - вект с Холангара, а потом думаю - где ж тогда его щипцы? Вектами тут и не пахнет, это опять невесть кто! Сбредаются сюда, кому не лень - ясное дело, охота поболтать с земляками!"
"Хотел бы я найти земляка, - вздохнул Рейт, - нам было бы о чем поболтать!"
"Ага! Так-то оно так, свои понимают! Ты кто такой будешь, откуда? Никак не разберу".
"Странник - издалека".
"Ну уж никак не дальше моего! Я с южного берега Ворда. Мыс Ужаса, слышал? На самом краю Шанизада. Всего навидался, куда там! Набеги на Аркади, стычки с морским отродьем! Помню, как-то мы загнали подлецов в горы, перебили всех, всех до одного... Да! В молодости я любил повоевать. Теперь вот тяну лямку на бездельников-яо, перебиваюсь кое-как. .. Впрочем, здесь не так уж плохо, бывает хуже".
"Надо думать! Вы, случайно, не техник?"
"Какой из меня техник? Обода починяю в мастерской".
"А вообще в Сеттре много техников-приезжих?"
"Хватает. В Катте можно заработать - но... Приходится терпеть капризы яо".
"Как насчет ванхменов? Эти приезжают в Сеттру?"
"На заработки? Никогда. В свое время я застрял в Ао Зелиле, к востоку от озера Фалас, видел, как все это у них делается. Ванхмены пальцем не пошевелят даже для ванхов - у них все силы уходят на произношение ванховых аккордов-перезвонов. Хотя обычно они переговариваются с ванхами на этаких клавишных гармониках - только диву даешься!"
"Кто же работает в мастерских ванхов? Пегие и лиловые?"
"Как же! Разве лиловый прикоснется к детали, обработанной пегим? Ни за что! Почти всю работу в мастерских выполняют лохары из селений внутреннего Кащана. Лохары приезжают, работают десять, двадцать лет, а кто и дольше - и возвращаются домой богачами. Чтобы ванхмен стал марать руки в мастерской? Да он скорее удавится! Ванхмены задирают нос почище дирдирменов-безупречных! Вижу, с тобой сегодня дирдирмен".
"Да, мы вместе приехали".
"Чудеса - повстречать покладистого дирдирмена! - подивился старик. - За всю жизнь имел дело только с тремя - и все трое меня за дерьмо не считали". Осушив свой бокал, он со стуком поставил его на прилавок: "Пора идти. Спокойной ночи всем - даже дирдирмену".
Старик вышел, не оглядываясь. За ним не успела закрыться дверь, как в таверну проскользнул бледный черноволосый молодой человек в неброском темно-синем костюме из тонкого сукна с шелковистой отделкой. Рейт подумал: "Где-то я его видел, совсем недавно... где?" Юноша медленно, рассеянно приблизился к прилавку по проходу вдоль стены, заказал бокал острого сиропа. Повернувшись, он встретился глазами с Рейтом, поздоровался вежливым кивком, после непродолжительного колебания подошел. Рейт вспомнил анемичного молодого секретаря господаря Сизанте.
"Добрый вечер, - сказал юноша. - Надеюсь, вы меня узнали. Я - Хельссе Изам, клиент Синежадентного дворца. Мы уже встречались сегодня".