Фрэзер медленно открыл глаза. Вокруг стояла полная, мертвая тишина - и сияло медное солнце. Он проснулся - словно медленно отползая от края бездонной пропасти - и вдруг понял, что в машине очень тихо. Он был один. Фрэзер окликнул Бишу, но ему никто не ответил.
Он вылез из вездехода. Он шел вперед, зовя ее… А потом увидел следы. Следы зверей, на которых ездят кочевники. Они подходили к машине сзади. Цепочка маленьких следов от ножек Биши тянулись навстречу к ним.
Он перестал звать. Его крик был слишком громким, слишком ужасным. Он побежал вперед, по следам маленьких ножек. В конце цепочки лежала маленькая бесформенная груда тряпья, в которой больше не было жизни.
Она нарушила свое обещание. Она ослушалась и оставила его, сонного, в безопасности, чтобы в одиночку встретиться с наездниками, которым была нужна она, а не он.
Такую крохотную могилу Фрэзер выкопал очень быстро.
Потом сел в вездеход и поехал вперед. Больше ему ничего не угрожало, но он гнал машину как одержимый, видя все, как в тумане. Он мечтал об одном - скорее попасть на Землю. Лишь бы не возвращаться в тот белый дом на холме, в котором отныне вечно будет жить призрак маленькой девочки.
2024: ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ШАНДАКОРА
Глава 1
В винный погребок вошел незнакомец в темно-красном плаще, лицо его было скрыто низко надвинутым капюшоном. В дверях он на миг остановился, и одна из изящных темных хищниц, что всегда обитают в подобных местах, подошла к нему, позвякивая серебряными колокольчиками, - кроме них, на ней почти ничего не было.
Я видел, как женщина улыбнулась человеку в плаще. И вдруг улыбка застыла на ее лице, а с глазами как будто что-то случилось. Она больше не смотрела на незнакомца, она смотрела сквозь него, причем возникало странное впечатление, что он просто стал невидим.
Женщина прошла мимо. Я не заметил, подала ли она какой-нибудь знак окружающим, но вокруг незнакомца мгновенно образовалось пустое пространство. И никто на него не смотрел. Люди не отворачивались, они просто не замечали вошедшего.
Незнакомец начал пробираться сквозь толпу. Он был очень высоким и двигался с плавной и мощной грацией. Люди как бы случайно отходили с его пути. Воздух казался густым от резких запахов и пронзительного смеха женщин.
Два высоких, сильно захмелевших варвара затеяли драку, вспомнив о какой-то давней межплеменной вражде, и ревущая толпа расступилась, чтобы очистить для них место. Серебряная свирель, барабан и местная арфа наполняли комнату древней дикой музыкой. Гибкие коричневые тела мелькали и кружились среди смеха, криков и дыма.
Незнакомец шел, не обращая внимания на шум, не касаясь никого, невидимый, одинокий. Проходя мимо, он взглянул в мою сторону - быть может, потому, что я один из всей толпы не просто видел его, а смотрел, не отрывая глаз. Его черные глаза сверкнули из-под капюшона, как горящие угли. В них читались страдание и гнев.
Я мельком увидел скрытое капюшоном лицо. Только мельком, однако этого было достаточно. Зачем ему понадобилось показывать мне свое лицо в барракешском винном погребке?
Незнакомец прошел дальше. В темном углу, куда он направлялся, не было места, но оно немедленно образовалось: целое кольцо свободного места, отделяющее незнакомца от толпы, - ров вокруг замка. Я видел, как он сел и положил монетку на край стола. Подошла служанка, взяла монетку и поставила на стол кружку вина. Выглядело это так, будто она обслуживала пустой стол.
Я повернулся к Кардаку, своему главному погонщику, типичному шани с массивными плечами и гривой нестриженых волос, завязанных замысловатым узлом - знаком его племени.
- Что все это значит?
Кардак пожал плечами:
- Кто знает? - Он встал, приглашая меня последовать своему примеру. - Пойдем, Джонросс. Пора возвращаться в караван-сарай.
- У нас еще куча времени до выхода. И не лги мне, я не первый день на Марсе. Кто этот человек? Откуда он?
Барракеш - ворота между севером и югом. Давным-давно, когда на южном и экваториальном Марсе еще существовали океаны, когда Валкис и Джеккара были оплотом империи, а не воровскими притонами, через Барракеш, лежащий на краю Пустынных земель, шли и шли в обе стороны огромные бесчисленные караваны, и так в течение многих тысячелетий. Барракеш всегда переполняли чужеземцы.
На изъеденных временем каменных улочках можно встретить высоких келшиан - жителей холмов, кочевников с высоких равнин Верхнего Шана, темнокожих поджарых южан, выменивающих сокровища разграбленных храмов, прожженных бродяг космоса из Кахоры и торговых городов, где есть космопорты и прочие блага современной цивилизации.
Незнакомец в красном плаще не был похож ни на кого из них.
Лишь на миг он показал мне свое лицо, но я - планетарный антрополог. Предполагалось, что я составляю этнологическую карту Марса. Я действительно этим занимался и даже чудом сумел получить грант от земного университета, где никто не сообразил, как безнадежна эта задача на Марсе с его необозримой историей.
В Барракеше я готовился к годичной экспедиции по изучению племен Верхнего Шана. И тут мимо меня проходит человек с золотистой кожей и не по-марсиански черными глазами, человек, лицо которого не принадлежит ни к одному из известных мне типов. Оно немного напоминало каменные лица фавнов.
- Время идти, Джонросс, - повторил Кардак.
Я посмотрел на незнакомца, пьющего вино в молчаливом одиночестве.
- Очень хорошо, я спрошу у него.
Кардак вздохнул:
- Земляне обделены мудростью…
Он повернулся и ушел, оставив меня одного.
Я пересек комнату и подошел к незнакомцу. Очень учтиво на древнем марсианском языке, которым пользуются во всех городах Нижних Каналов, я спросил у него разрешения присесть.
Незнакомец посмотрел мне прямо в глаза своим гневным страдающим взглядом. В нем горели ненависть, презрение и стыд.
- Какого ты племени, человек?
- Я землянин.
Он повторил это слово с таким видом, будто слышал его раньше и пытается вспомнить, что же оно значит.
- Землянин… Тогда правду разносят ветры пустыни - о том, что Марс мертв и люди других миров оставляют следы в его пыли.
Чужак оглядел винный погребок и всех тех, кто не признавал его существования.
- Перемены, - прошептал он. - Смерть и перемены. Ничто не вечно.
Мускулы на лице незнакомца напряглись. Он выпил, и теперь я заметил, что пьет он уже давно - несколько дней, а быть может, и недель. Тихое безумие владело им.
- Почему люди избегают вас?
Он засмеялся сухо и горько:
- Только человек с Земли может не знать ответа.
"Новая, неизвестная раса!" - думал я. Я думал о славе, которая ждет человека, открывшего что-то новое, о кресле заведующего кафедрой, которое станет моим, если я добавлю еще одну яркую страницу в призрачную мозаику марсианской истории. К тому времени я уже немного перебрал. Кресло мне виделось высотой в милю и из чистого золота.
- Я побывал, наверное, во всех трактирах, какие есть в этой пыльной дыре под названием Барракеш. Везде одно и то же - меня больше нет.
Под тенью капюшона блеснули белые зубы.
- Мой народ… они были мудрее. Когда умрет Шандакор, мы все умрем, и неважно, живы ли наши тела.
- Шандакор? - спросил я. Это имя прозвучало, как звон дальних колоколов.
- Откуда землянину знать? Да, Шандакор! Спроси у людей из Кеша и Шана! Спроси королей Мекха, там, за полсвета отсюда! Спроси у всех людей на Марсе - они не забыли Шандакор! Но тебе они ничего не скажут. Это имя для них - горечь и стыд.
Он смотрел поверх толпы, клубящейся в тесной комнате и выплескивавшейся на шумную улицу.
- И вот я здесь, среди них - погибший.
- Шандакор мертв?
- Умирает. Нас было трое - тех, кто не хотел умирать. Мы пошли на юг через пустыню. Один повернул назад, один погиб в песках, а я пришел сюда, в Барракеш.
Металлический кубок согнулся в руках незнакомца.
- И вы жалеете, что пришли, - произнес я.
- Мне надо было остаться и умереть вместе с Шандакором. Теперь я знаю. Но вернуться я не могу.
- Почему?
Я все думал, как будет смотреться имя Джона Росса среди начертанных золотом имен первооткрывателей.
- Пустыня велика, землянин. Слишком велика для одиночки.
И тогда я сказал:
- Мой караван сегодня ночью уходит на север.
Глаза чужака полыхнули странным смертельным огнем, таким, что я даже испугался.
- Нет, - прошептал он. - Нет!
Я сидел молча, глядя на толпу, забывшую обо мне, потому что я сел рядом с незнакомцем. "Новая раса, - Думал я, - неизвестный город". И я был пьян.
После долгого молчания незнакомец спросил меня:
- Что нужно землянину в Шандакоре?
Я рассказал ему, и он рассмеялся.
- Ты изучаешь людей! - воскликнул незнакомец и снова засмеялся, да так, что красный плащ пошел рябью.
- Если вы хотите вернуться, я возьму вас с собой. Если нет - скажите мне, где находится Шандакор, и я найду его. Ваша раса и ваш город должны занять свое место в истории.
Он ничего не ответил, но вино сделало меня проницательным, и я мог видеть, что творится у него в душе. Я поднялся с места.
- Имейте в виду. Вы можете найти меня в караван-сарае у северных ворот до восхода малой луны.
- Подожди! - Незнакомец схватил меня за руку и больно стиснул. Я взглянул на его лицо, и мне не понравилось то, что я там увидел. Но, как сказал Кардак, я обделен мудростью. - Твои люди, - сказал незнакомец, - не пойдут дальше Колодцев Картедона.
- Тогда мы пойдем без них.
Долгая, долгая пауза. Затем он промолвил:
- Да будет так.
Я знал, о чем думает незнакомец, так же ясно, как если бы он произнес это вслух. Он думал, что я всего лишь землянин и что он убьет меня, как только покажется Шандакор.
Глава 2
Колодцев Картедона караванные пути разветвлялись. Один шел на запад, в Шан, другой - на север, в ущелья Дальнего Кеша. Но был еще и третий, самый древний; он шел на восток и был совершенно заброшен. Глубокие вырубленные в скалах колодцы высохли. Исчезли, поглощенные дюнами, каменные навесы. Задолго до того, как дорога достигала подножия гор, пропадали всякие воспоминания о воде.
Кардак вежливо отказался идти за Колодцы. Он подождет меня здесь, сказал погонщик, подождет достаточно долго, и, если я вернусь, мы пойдем в Шан. Если нет - что ж, причитающаяся ему плата находится у местного вождя; он заберет деньги и отправится домой. Кардаку не понравилось, что мы берем с собой незнакомца. Он удвоил цену.
За весь долгий путь от Барракеша до Колодцев я не смог вытянуть ни слова о Шандакоре ни из Кардака, ни из его людей. Незнакомец тоже молчал. Он сообщил мне только свое имя - Корин - и ничего больше. Завернувшись в свой плащ с капюшоном, чужак ехал один и размышлял. Душу его терзали все те же страсти, к ним лишь прибавилась еще одна - нетерпение. Он загнал бы нас всех до смерти, если бы я это позволил.
Итак, мы с Корином вдвоем поехали на восток от Картедона, ведя в поводу двух марсианских мулов и столько воды, сколько могли унести. И теперь я уже был не вправе его сдерживать.
- У нас нет времени останавливаться, - говорил Корин. - Остались считанные дни. Время не ждет.
Когда мы достигли гор, из четырех мулов у нас оставалось только три, а первый гребень мы пересекли уже пешком, и весь оставшийся у нас запас воды легко нес последний мул.
Теперь мы шли по дороге. Местами прорубленная в скалах, местами протоптанная, она вела все дальше и дальше, через нагие безмолвные горы. И никого вокруг - только красные скалы, которые ветер сделал похожими на лица.
- Здесь проходили великие армии, - сказал Корин. - Короли и караваны, нищие и рабы из людских племен, певцы, танцовщицы и княжеские посольства. Дорога в Шандакор.
Мы мчались вперед, как сумасшедшие.
Последний мул сломал себе шею, оступившись на скользких камнях. Единственный оставшийся мех с водой мы понесли сами. Это была не слишком тяжелая ноша, и чем дальше, тем легче она становилась. Под конец воды оставалось лишь несколько капель.
Однажды днем, задолго до заката, Корин внезапно сказал:
- Остановимся здесь.
Дорога перед нами круто поднималась вверх. Вокруг царило все то же безмолвие. Корин уселся на занесенный пылью дорожный камень. Я тоже присел, стараясь держаться подальше от него. Я внимательно следил за ним, но он молчал, и лицо его было скрыто плащом.
В узком глубоком ущелье постепенно сгущались тени. Полоска неба над головой засветилась сначала шафраном, потом багрянцем, а потом на небе показались яркие холодные звезды. Ветер продолжал точить и полировать камень, бормоча про себя свои жалобы, - стародавний одряхлевший ветер, вечно недовольный собой. Едва слышалось сухое щелканье падающих камешков.
Моя рука под плащом сжимала холодную сталь пистолета. Стрелять мне не хотелось. Но не хотелось и умирать здесь, на безмолвной дороге, по которой в незапамятные годы проходили армии, короли и караваны.
Луч зеленоватого лунного света пополз по стенам ущелья. Корин поднялся:
- Я дважды ошибся. Теперь, наконец, я понял, в чем правда.
- Ты о чем?
- Я думал, что смогу убежать от смерти. Это была ошибка. Потом решил, что смогу вернуться и разделить общую участь. Но и тут я ошибался. Теперь я вижу правду. Шандакор умирает. Я бежал от смерти, которая ожидает город и весь мой народ. Это бегство покрыло меня вечным позором - я никогда не смогу вернуться назад.
- Что же ты будешь делать?
- Я умру здесь.
- А я?
- Не думал же ты, - произнес Корин тихо, - что я позволю чужестранцу прийти и смотреть, как умирает Шандакор?
Я рванулся с места первым и бросился ничком на пыльные камни дороги, не зная, какое оружие он может прятать в складках своего темно-красного плаща. Что-то полыхнуло светом и пролетело над моей головой с шипением и грохотом, а в следующий момент я уже бросился Корину под ноги. Он упал, а я навалился на него сверху.
Корин упорно сопротивлялся - мне пришлось дважды стукнуть его головой о камень, прежде чем я смог отобрать у него маленькую смертоносную игрушку из металлических стержней и отбросить ее подальше. Больше никакого оружия у него не было.
- Я отнесу тебя в Шандакор.
Корин лежал тихо - неподвижная фигура, завернутая в разорванный плащ. Дыхание со свистом вырывалось из его груди.
- Да будет так, - прошептал он. А потом попросил воды.
Я подошел к меху с водой и встряхнул его, надеясь, что там осталось хотя бы с чашку. Я не слышал, как Корин пошевелился. Все было проделано беззвучно, с помощью какого-то острого украшения. Я принес воду - нашу последнюю воду - и попытался приподнять его. Он встретил меня удивительным сияющим взглядом и прошептал три слова на неизвестном мне языке. И умер.
Я опустил тело на камни. Кровь Корина стекала в Дорожную пыль. И даже в свете луны было заметно, что это не человеческая кровь.
Я долго сидел неподвижно, охваченный какой-то странной слабостью. Потом откинул с головы Корина темно-красный капюшон. Она была очень красивая, его голова. Я никогда не видел раньше таких голов - иначе не пошел бы вдвоем с ним в горы. Я многое понял бы, если бы мне хоть раз довелось увидеть этот череп. Ни за какую славу и ни за какие богатства я не пошел бы в Шандакор.
Череп был узким и куполообразным, очень изящно слепленным. Сверху он был покрыт короткими вьющимися волокнами, отливавшими металлом в ярком серебряном свете луны. Они пошевелились под моей рукой, реагируя на прикосновения чужака, - маленькие, шелковистые, похожие на электрические провода. А когда я отнял руку, блеск угас и фактура волокон изменилась.
Я вновь прикоснулся к голове Корина, но на этот раз волокна уже не шевелились. Уши у него были острые, с маленькими серебристыми кисточками на концах. Уши, руки и грудь были покрыты чем-то вроде чешуек - сияющая пыльца на золотистой коже. Я осмотрел его зубы - они тоже не были человеческими.
Теперь-то я понял, почему Корин рассмеялся, когда услышал, что я изучаю людей.
Было очень тихо. Я слышал, как катятся с утесов маленькие камешки, как шуршит пыль, стекая вниз по трещинам. Колодцы Картедона остались далеко позади. Слишком далеко для пешего путника с единственной чашкой воды.
Я посмотрел на узкую крутую дорогу впереди. Посмотрел на Корина. Поднялся холодный ветер, лунный луч угасал. Мне не хотелось оставаться в темноте наедине с Кориной.
Тогда я встал и пошел по дороге, ведущей в Шандакор.
Подъем был крутым, но не длинным. Наверху дорога прошла между двумя скальными выступами; за этими естественными воротами, далеко внизу, в свете двух маленьких, быстро бегущих по небу марсианских лун лежала горная долина.
Когда-то вокруг высились покрытые снегом вершины. В черных и красных скалах гнездились летающие красноглазые ящеры, похожие на ястребов. Чуть ниже горы были покрыты лесом - багряным, зеленым и золотистым, а внизу, на дне долины, лежало черное озеро. Но то, что открылось моему взору, было мертвой долиной. Пики обрушились, леса исчезли, а озеро превратилось в черную яму в голой скале.
И среди этого запустения стоял город-крепость, сияя мягкими разноцветными огнями.
Черные массивные стены не давали прохода наползающей пыли, а внутри их был оазис - остров жизни. Ни одна из высоких башен не была разрушена. Между ними горели огни, а на улицах города кипела жизнь.
Живой город - а Корин сказал, что Шандакор умирает.
Богатый, полный жизни город.
Я ничего не понимал. Но я знал одно: те, кто ходят сейчас по далеким улицам Шандакора, - не люди.
Я стоял и глядел вниз, дрожа на холодном ветру. Яркие огни города манили к себе, хотя было что-то неестественное в этой освещенной ярким светом жизни среди мертвой долины. А потом я подумал, что, люди они или нет, обитатели Шандакора могут продать мне воды и мула, чтобы нести эту воду, и тогда я выберусь отсюда и вернусь назад, к Колодцам.
На спуске дорога стала шире. Я беззаботно шагал по самой ее середине. Внезапно откуда-то появились двое и преградили мне путь.
Я вскрикнул и отпрыгнул назад. Меня прошиб холодный пот, сердце отчаянно заколотилось. В лунном свете блеснули мечи, а загородившие мне путь рассмеялись.
Один был высоким рыжеволосым варваром из Мекха - чтобы попасть в его родные края, следует пройти на восток почти полпланеты. Другой - смуглый и худощавый - был жителем Таарака, который находится еще дальше.
Я был напуган, разозлен и потрясен, поэтому задал им глупейший вопрос:
- Что вы тут делаете?
- Мы ждем, - ответил человек из Таарака. Он сделал плавный жест рукой, указывая на темные склоны долины. - Из Кеша и Шана, из всех стран Норланда и с Границ собрались люди и ждут. А ты?
- Я заблудился, - сказал я. - Я - землянин, и не хочу ни с кем ссориться.
Меня все еще трясло, но теперь уже от облегчения. Мне не придется идти в Шандакор! Раз здесь собралась целая армия, значит, есть и припасы, а стало быть, можно приобрести все необходимое у варваров.
Я рассказал им, что мне нужно.
- Я заплачу за все, хорошо заплачу!
Они переглянулись.
- Хорошо. Пойдем, ты сможешь поторговаться с вождем.