Вторая книга романа-трилогии.
Действие романа разворачивается в космосе и на Земле. Героев снова ждут нелегкие испытания, и они в который раз оказываются в центре событий, которые носят драматический характер.
Содержание:
Часть 1 - ВОЗВРАЩЕНИЕ 1
Часть 2 - НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ВРЕМЕН 16
Часть 3 - БИТВА ПРОДОЛЖАЕТСЯ 34
• 56
Примечания 56
Аристарх Нилин
ВЕТЕР НАДЕЖД
Часть 1
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Глава 1
Я не помню, что произошло со мной в тот момент, когда я сделал шаг в сторону машины времени и прыгнул в голубой поток струящегося света. Он был настолько ярким, что я невольно зажмурил глаза и в этот момент почувствовал, что лечу. Я хотел было открыть глаза, и не мог этого сделать. Голова закружилась, и я потерял сознание. Сколько прошло времени после этого, я не знаю, но когда очнулся, то почувствовал, что лежу на покрытой ледяной коркой поле. Над головой синева неба и сверкающий диск солнца. Я был в легком свитере и сразу ощутил холод.
- Значит, получилось, я не умер, и на Земле, - подумал я.
Я продолжал лежать на снегу, словно парализованный, не в силах подняться. Безоблачное синее небо расстилалось передо мной, и я глядел на него, а мысли вихрем проносились в голове. Наконец я почувствовал, как холод начинает пробираться под рубашку. Попробовал пошевелить рукой и ногой и, видя, что они слушаются меня, поднялся. Вокруг расстилалось бескрайнее снежное поле. Вдали было какое-то строение, напоминавшее не то свинарник, не то коровник. Я пошел по направлению к нему, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, в надежде, что смогу встретить там кого-нибудь, кто поможет мне. Главное дойти, чтобы согреться и где-то раздобыть одежду. Быстрая ходьба не согревала, и я побежал. Однако весна уже чувствовалась. Снег был рыхлым, и ноги утопали в снегу. Бежать было трудно, и вскоре я почувствовал, что ботинки промокли. Я остановился, чтобы отдышаться, но холод всё сильнее сковывал мое тело. Снова пошел, делая широкие взмахи руками, стараясь всеми силами окончательно не замерзнуть, но в этот момент обо что-то споткнулся, и без сил упал в мерзлую землю.
Поднявшись, снова пошел, размышляя только об одном, - надо дойти, во что бы то ни стало, дойти до ближайшего жилья.
Сколько я шел, не знаю, но когда достиг фермы, мне казалось, что прошла целая вечность. Ноги заплетались, сбившееся дыхание говорило, что силы почти на исходе. Однако ферма встретила меня пустыми глазницами выбитых окон и полным отсутствием намека, что здесь возможно присутствие людей. Здание было заброшено, и, по всей видимости, много лет назад, о чем свидетельствовали два ржавых остова трактора и какого-то сельскохозяйственного агрегата, наполовину зарытого в навозную кучу. Я с тоской посмотрел на представшую передо мной картину и с замиранием подумал о том, что же делать дальше. В этот момент, я вдруг отчетливо услышал звук работающего поблизости трактора. Я выбежал из помещения и, осмотревшись по сторонам, увидел гусеничный трактор, который ехал по направлению к ферме. Решив не дожидаться, когда тот подъедет, ибо он запросто мог проехать мимо, или чего доброго повернуть в другую сторону, побежал к нему навстречу.
Поравнявшись с трактором, водитель остановил его и, высунувшись из кабины, незатейливо спросил, что я делаю здесь, да ещё в таком виде.
По его реплике, я сразу понял, что я оказался дома. Значит выбранная на машине времени точка координат оказалась правильной. Это сразу прибавило мне сил и уверенности, ибо я уже ни минуты не сомневался, что я где-то в глубинке России, а потому, не скрывая радости, произнес:
- Я живой, и снова дома!
- Вроде того. А чего раздетый-то в такую погоду?
Я посмотрел с улыбкой на мужика, сидящего в кабине и произнес первое, что пришло на ум:
- Да вот, выкинули на воздух подышать, в надежде, что к вечеру окочурюсь, да видно не судьба, раз вас встретил.
- Это как понимать, выкинули на воздух?
- То и значит. Разборки в бизнесе вещь обыденная и проявляются в различной форме. Хорошо хоть не пристрелили сразу, а решили дать шанс. Короче я проштрафился, вот меня и решили выкинуть с вертолета в поле на мороз, проверить на выживаемость. Скажите, хоть где я?
- Небось, из Москвы, судя по говору?
- Это вы точно угадали, - ответил я, начиная потихоньку стучать зубами от холода.
Видя, что я совсем скис и вот-вот упаду без сил, водитель кинул мне промасленную телогрейку и, открыв кабину, сказал:
- Залазь, чай в России живем, а не в Америке, раз живой, значит не помрешь.
Я залез в кабину, закрыл за собой дверь и с благодарностью посмотрел на тракториста. Тот усмехнулся и сказал:
- Москва, ядрена-матрена только и знает, что фортеля с людьми откалывать. А попал ты мужик, на Тамбовщину, самую, что ни на есть русскую землю, только не пойму какого х… они тебя в такую даль приперли?
- А я и сам не знаю.
- Ничего, ты покамест помолчи, а то совсем замерзнешь, и нако вот хлебни малек, - и он дал мне бутылку. Я открыл пробку и, понюхав, понял, что это самогон, но в данной ситуации мне было всё равно. Я сделал глоток, потом второй и почувствовал, как потихоньку возвращается жизнь в замерзшее тело.
Мы ехали минут двадцать. Сразу за косогором показались трубы домов и вслед за ними и сама деревня. Дворов тридцать, сорок с покосившимися домами, среди которых выделялось несколько хороших, которые особняком стояли на окраине деревни. Тракторист проехал почти всю деревню, а я так и не понял, живет кто-либо в домах или они пустуют и только по дыму из труб, догадался, что часть домов обитаема. Мы подъехали к деревянному дому, который выглядел, не так убого, как рядом стоящий. За калиткой яростно залаяла собака, сразу почувствовав присутствие чужого человека. Тракторист, перед тем как выйти из кабины спросил меня:
- Помочь, или сам дойдешь?
- Да нет, спасибо, я сам.
- Мое дело предложить. Ты только погоди малость, я собаку привяжу, а то покусает.
Я с трудом вылез из кабины и когда тракторист окликнул меня, вошел через калитку и направился к дому.
- Проходи, я сейчас поставлю воды, а ты пока залезай на печь, а как немного отойдешь, скажи, поедим и погутарим.
Я залез не без труда на печку и, почувствовав благодатное тепло, вскоре заснул. Очнулся от запаха молока, которое топилось в печке.
- Как ты там? - услышал я знакомый голос снизу, - живой?
- Вроде живой.
- Раз живой, тогда слезай, есть будем.
Я слез с печи. Тракторист, которого звали Николаем, предложил мне умыться, а заодно дал чистую рубашку и валенки. Мы сели за стол, картошка с салом и топленым молоком, показались мне самой вкусной пищей, которую я ел за последние полтора года. Наевшись, он предложил мне папиросу, но я отказался, сказав, что не курю. Николай закурил и, пустив струю дыма, спросил:
- За что же тебя подельщики так жестоко, если не секрет конечно?
Надо было придумывать на ходу более или менее правдоподобную легенду, и я рассказал, что работал в фирме, а накануне потерял финансовые документы, которые вез руководству на подпись. Фирму, в которой работал, держали бывшие братки. Вспомнив прошлое, решили наказать. Короче посадили в вертолет и выкинули, хорошо хоть не с высоты сбросили в чистое поле.
- Да, - многозначительно отметил Николай, пуская струю дыма, - ничего не бояться. За бумажки готовы убить человека. Вот давеча в телевизоре опять показывали, что у вас в Москве кого-то хлопнули, так я думал, брешут.
- Почему, брешут?
- Да потому, что каждый день, то убьют кого, то бомбу подложат, то ещё чего. А тут глядь и впрямь людей за бумажку из вертолета и на мороз. Ладно, считай что повезло. Второй раз родился, значит долго жить будешь.
- Это точно. Кстати, а какое сегодня число-то?
- С утра пятое февраля было.
- Все, теперь этот день, буду, как день рождения отмечать, - ответил я, а сам подумал, что машина времени переместила меня именно в пятое февраля, тот день, который я набрал на пульте управления.
- А далеко здесь до районного центра? - спросил я.
- Ежели на машине, то не очень, километров десять. Мы почитай в самой глубинке живем. Раньше колхоз был. Не шибко богатый, как везде. С голоду не умирали, но и не шиковали. А как перестройка началась, так всё и повалилось. Кабы председатель с умом был, он глядишь, фермером каким заделался или заводик по мясо переработке сгородил. А наш, медаль получит, и гулять почитай на месяц. Короче выпить крепко любил, а мозгами бог обидел. Вот колхоз и загнулся, как сорняк в огороде. Из деревни больше половины кто куда, кто в город на заработки, кто по стране в поисках счастья мотается, а кто и вовсе спился. Молодежь, так та первая в город сиганула. Так что ныне дворов десять в живых. Так, огородом, да собственной скотиной живем. Я вот тоже пару лет в городе пошабашил на стройках, да больно мне жизнь эта не понравилась. Не людская она. Живешь вроде скотины. Приведут на стройку, загонят в барак и вкалывай с утра до ночи, а потом сбегут и на тебе ни денег, ни жилья. Короче плюнул я и вернулся обратно. Вот только жаль, баба моя в прошлом годе померла, а так бы жили мы как у Христа за пазухой.
- Да, - как-то неуверенно произнес я, поскольку за то время, что прошло с момента прилета инопланетян, я совсем забыл, что была совсем иная жизнь, со всеми её человеческими, точнее земными проблемами. Я смотрел на Николая и мне хотелось сказать, - знал бы ты, что произошло на Земле, и нынешняя жизнь показалась бы тебе раем. Но я промолчал, и вместо этого, с аппетитом захрустел соленым огурцом. Между тем Николай, дымя папиросой, продолжал:
- А то. Я, конечно, выпить могу, но меру знаю. А работать могу хоть на тракторе, хоть топором, и каменщиком. Земли кругом навалом. Вот трактор сам восстановил, кому огород вспахать, кому дров и чего привезти, денег нет, так я натурой беру. Картошку сдал, опять значит с деньгами. Они хоть здесь и не шибко нужны, но всё же пригодятся. Скотина кой-какая есть, а главная никого сверху из начальства. Времена, сам знаешь какие. Хочу работаю, хочу на печи в потолок плюю, и никто ничего не скажет. Участковый из милиции последний раз лет пять назад приезжал, а ты говоришь, рай, да и только. До сих пор себя ругаю, что два года даром потерял в этом вашем городе, провались он пропадом.
- Возможно, ты прав, только каждому своё. Городскому жителю доведись жить в деревне, так он с тоски завоет через неделю. Ему подавай кино, телевизор, видео салоны, дискотеки и прочие удовольствия.
- Вот, вот, все эти дискотеки и привели к тому, что никто делать ничего не хочет, а только гуляют, да пьют. Я вот вечером как включу телевизор, так одна реклама. И главное ведь такую дрянь показывают, что нормальный человек от неё пить начнет, а не то, что смотреть или покупать.
Я разумно промолчал, понимая, что спорить на эту тему бесполезно, да и настроение у меня было не располагающее к спору. Я думал совсем о другом. Главное, как выбраться отсюда и добраться до Москвы. Главным препятствием для этого было полное отсутствие денег. У меня не было даже вещей, которые я мог бы предложить к продаже, к примеру, часы или кольцо. Я посмотрел в окно. В сумерках угасающего дня за окном ничего не было видно, только блики от лампы, висящей под потолком с постоянно мигающей лампой из-за перепада напряжения на линии.
- А дела не так уж и хороши, - подумал я. Без денег, без документов, добраться до дому будет не так просто. Надо было что-то придумать. Мои размышления прервал голос Николая:
- О чем задумался?
- Да вот думаю, как до дому добраться. Живым остался, только вот без денег и без документов до Москвы не доедешь.
- Э, нашел о чем печалиться. Ты что не в России живешь? Русский человек всегда в беде помогал. Это может у вас в городе народ стал другим. Жадным, да злым, а у нас в деревнях народ какой был, такой и остался. Одно слово простой русский человек. А до Москвы я тебе денег найду, не переживай. Пойдем лучше спать, а завтра встанем и решим твои проблемы.
Растроганный таким теплым отношением, я поблагодарил Николая за ужин и попросил разрешения переночевать на печи, а то в кои то века представится такая возможность, на что он, не без гордости заметил, что печь он сам мастерил в прошлом году и предложил для большего удобства толстую подстилку. Я ещё раз поблагодарил его и, пристроившись на печи, вскоре заснул.
Утро выдалось пасмурным. Дул сильный ветер и было на редкость холодно. Я вышел на улицу и, сбегав в туалет, успел замерзнуть. Николай поставил самовар, и мы некоторое время молча сидели и пили чай. Потом он сходил в комнату и достал старый потертый портмоне. Выложил на стол сначала пятьсот, потом еще пятьсот рублей.
- На вот. До Москвы должно хватить. Я тебя до райцентра на тракторе довезу, мне как раз надо по делам туда, а там купишь билет на автобус и до Тамбова, а там уж и до Москвы билет возьмешь на поезд.
Я посмотрел на Николая и сказал:
- А как же мне вернуть тебе их? Ты мне скажи хотя бы почту, куда я смогу переводом переслать тебе.
- Да ты не бери в голову. Раз даю, значит бери. А вернешь, когда будут снова выбрасывать с вертолета, прихвати кошелек с деньгами, вот тогда и отдашь, - и он весело засмеялся.
- Нет, я так не могу.
- А ты через не могу. А если не хош брать, тогда оставайся здесь, только больше я тебя задаром кормить не буду, придется в батраки идти. Согласен?
- Нет, в батраки не пойду.
- А раз не хочешь, тогда бери деньги и собирайся. Я твои вещи вчера просушил, так что одевайся и поедем.
Я переоделся и вышел в горницу.
- На вот накинь, а то на дворе чай не лето, - он дал мне старую ватную телогрейку. Я надел её и быстро забрался в кабину трактора, который уже стоял с заведенным мотором.
Мы доехали до райцентра. Небольшой провинциальный город Бондари, с незатейливой провинциальной архитектурой встретил нас свистком постового милиционера. Николай выскочил из кабины и, поздоровавшись за руку, стал с ним о чем-то разговаривать. Минуты через три он залез в кабину и радостный сообщил, что встретил бывшего односельчанина, уехавшего в город еще в начале перестройки.
После этого мы доехали до автовокзала, где и распрощались. Я снял ватник, но Николай уговорил меня оставить его, а то я не доеду до дома. Он помахал мне из кабины и уехал, а я пошел узнать, когда будет ближайший рейс на Тамбов.
Купив билет, я занял место на заднем сиденье автобуса, который должен был отправиться через двадцать минут. Кондуктор проверила билеты, и вскоре мы отъехали от станции. В запотевшее окно я рассматривал город. Ряды одноэтажных домов чередовались с двух и трехэтажными, построенными лет тридцать, а то и сорок назад. Палатки, с витрин которых смотрели знакомые товары псевдо американских сигарет, пиво, чипсы и пакетики сушеной воблы и сухариков. Жизнь шла своим чередом. По улицам то и дело проезжали хоть и старые, но иномарки. Все говорило, что жизнь медленно, но меняет ритм жизни людей даже здесь в глубокой провинции. Вскоре мы выехали на шоссе, и я постарался заснуть. Изредка я вздрагивал, когда автобус останавливался на остановках, двери со скрипом открывались, подбирая новых пассажиров, и автобус ехал дальше. Устав от жесткого сиденья и постоянной тряски я окончательно проснулся, а вскоре мы въехали в город и через минут десять были на автовокзале.
Боясь, что мне не хватит денег на билет до Москвы, я пешком отправился на железнодорожный вокзал. Взяв билет, на вечерний поезд, я вышел из здания вокзала и чтобы не привлекать к себе внимание милиции, пошел в ближайший универмаг, где, сняв при входе телогрейку, стал бродить по залам. Потом, купил газету и пару бутербродов с чаем и устроился в небольшом кафетерии. Время тянулось довольно медленно. Я прочитал почти всю газету, потом некоторое время снова походил по магазину, подолгу останавливаясь около витрин с бытовой техникой. Наконец, когда я увидел, что до отправления поезда осталось около часа, вернулся на вокзал. Состав подали минут за сорок до отправления. Предъявив проводнице билет, я вошел в вагон…
Поезд отошел от вокзала строго по расписанию и утром прибыл на Павелецкий вокзал столицы. С волнением я вышел из вагона и, пройдя по перрону, спустился вниз. Завернув за угол и направился было к метро, но в этот момент услышал фразу, которая заставила меня вздрогнуть:
- Извините, гражданин, будьте добры, ваши документы.
Я обернулся, позади меня стояли двое. Милиционер, судя по погонам, сержант и рядовой с повязкой на руке "патруль". Я порылся в карманах, делая вид, что ищу документы, но, поняв, что разыгрывать комедию перед ними бесполезно, сказал:
- Извините, у меня нет с собой документов. Поэтому наверно нам придется пройти в отделение, и объясниться.
Ожидавшие, что я начну оправдываться, что потерял документы или забыл дома, они несколько смутились моему ответу, но тут же спросили, откуда я и почему в таком виде.
- Я москвич, прописан по адресу, - я назвал свой домашний адрес, - провожал друзей в Тамбов и так допровожался, что был видимо кем-то раздет и как оказался в этом старом ватнике не помню. Главное, что денег в обрез и то, благодаря добрым людям, которые скинулись на тачку до дома.
Видимо я говорил так искренне, к тому же, в моем рассказе была доля правды, что они поверили и отпустили меня. Возможно, московский акцент тоже сыграл не последнюю роль, в том, что они не приняли меня за приезжего и не потащили в отделение уточнять подробности кто я и откуда.
Я извинился и, поблагодарив, отправился к выходу. Денег оставалось чуть более двухсот рублей. Прикинув, что на такси до дома хватит, а потому, подошел к краю дороги и проголосовал.
Пока мы ехали, я сидел и смотрел в окно. Все казалось знакомым и в тоже время, я никак не мог свыкнуться с мыслью, что всего этого нет уже почти полтора года. Москва, так же как и другие города уничтожена, и вместо зданий, проспектов и улиц, голая пустыня на десятки километров вокруг. Я потряс головой, словно хотел, чтобы мрачные мысли ушли и не возвращались, ведь все это лишь в будущем. В том будущем, которое теперь никогда не произойдет, потому что я этого не допущу.
- Вы что-то сказали? - произнес водитель.
- Кто я? Нет, это вам послышалось. Как хорошо снова оказаться дома.
- Эмигрант?
- Что?
- Говорю, уехали из Союза, а теперь решили навестить?
- Нет, что вы. Просто… Был в командировке… Полтора года. Соскучился по дому.
- А что в таком виде?
- А это, - я потрогал рукой стеганый ватник.
- Издержки обратного возвращения. Уснул, обчистили, хорошо хоть так.
- Бывает. Нас иной раз тоже кидают. Слава богу, что живой. Деньги, черт с ними, заработаем, а то и убить могут.
- Времена.
- Не то слово. Жизнь - дерьмо.
- Да нет. Жизнь - это здорово.
- Вам виднее.
- Уверяю вас.
- Может быть. Вас где высадить?
- Вон там, не доезжая светофора.