но на всякий случай проверил. За ним действительно следили. Сегодня я
заметил машину, из которой велось наблюдение за профессором, и проверил
ее номер по базе данных. Получилось так, что это наша машина. Я обратился
к майору Линеву, чтобы он, так сказать, посоветовал мне, как правильно
поступить в этой ситуации.
- Ну? - полковник посмотрел на Евсеева. - Что скажешь, Александр Михайлович?
Заметили твой хвост. И кто заметил! Профессор истории.
- Он заметил то, что ему показали, - сказал Евсеев.
- Вот так вот, - улыбнулся Корнееву Ермолов.
Вовка растерялся. Он смотрел то на одного, то на другого офицера. У него
было полное ощущение театральности происходящего.
- Молодец, Владимир Викторович, - сказал Ермолов. - Отработал ты профессионально.
И раз уж ты влез в это дело, к тебе вопрос. Ты знаешь итальянца Луиджи
Бианчини?
- Знаю, - сказал Вовка, и внутри у него все оборвалось.
- А откуда ты его знаешь?
- Лет двенадцать назад мы со Стасом отдыхали в Италии. Там и познакомились
с этим монахом.
- Монахом? - удивился Ермолов.
- Да. Он в монастыре живет, где-то в горах.
- А где именно?
- Честно говоря, не помню, - сказал Вовка. - Мне тогда пятнадцать лет
было. Первый раз за границей…
- А когда ты последний раз видел Луиджи?
- Я - тогда же, двенадцать лет назад, а профессор вчера, - сказал Вовка.
Отрицать очевидное было глупо.
- Вчера?
- Да. Он приехал в Москву по каким-то своим делам и зашел повидаться с
профессором.
- Ну что же, - сказал Ермолов. - Как я понимаю, ты знаешь, что такое служебная
тайна. Так вот. Луиджи Бианчини совсем не монах. Он подозревается в незаконной
торговле предметами антиквариата, последнее время - книгами. В нашей картотеке
он уже четырнадцать лет, и про контакты Станислава Валерьевича с Луиджи
в Италии мы знали давно. Правда, считали их случайными. И вот после двенадцатилетнего
перерыва Луиджи снова встречается с профессором. Согласись, это достойно,
по крайней мере, проверки. Последние два месяца Бианчини сильно активизировал
свою деятельность, в том числе в нашей стране. Относительно итальянца
у нас проводятся оперативные мероприятия. Если ты обратил внимание, то
слежка за профессором велась несколько небрежно.
- Да, - согласился Вовка. - Я даже предположил, что топтуны намеренно
себя обнаружили.
- Совершенно верно, - сказал Ермолов. - Мы старались дать понять профессору,
что за ним наблюдают, и надеялись, что он откажется от любых контактов
с Луиджи. Нам интересна реакция вашего монаха и его последующие действия.
Станислава Валерьевича мы еще непременно вызовем на беседу, но чуть позже.
Пока же можешь успокоить его и порекомендовать быть более осмотрительным
в контактах. Не исключено, что его собираются использовать как пешку.
Ты понимаешь, о чем я говорю?
- Да, - сказал Вовка. - Стандартная схема "слепец".
- Вот-вот, - кивнул головой Ермолов. - Владимир Викторович, ты офицер
ФСБ. Ты дал присягу. В создавшейся ситуации ты поступил правильно, и,
поскольку имеешь некоторое, пусть в прошлом, касательство к данному делу,
я считаю, что можешь быть нам полезным. Если тебе по какой-либо причине
не удается быть беспристрастным или ты не уверен в себе, лучше об этом
сказать сразу.
- Я полностью отдаю себе отчет в происходящем, - с готовностью ответил
Вовка, - и готов выполнить…
Полковник поднял вверх правую руку, останавливая поток служебного рвения
молодого офицера.
- Мы так и поняли, - сказал Ермолов и, улыбаясь одними глазами, посмотрел
на Линева и Евсеева. - Лучше вот что нам скажи. Профессор не говорил,
что к нему снова приходили те же самые люди, что и в тот раз, когда угрожали
расправой за отказ участвовать в раскопках? Или, может, звонил кто-нибудь?
Может, Луиджи говорил о ком-то, кто может прийти от его имени? Или передать
что-нибудь? Может, Луиджи просил профессора как историка проконсультировать
его?
- Нет, товарищ полковник, никого больше не было.
- Не было? - удивился Ермолов. - И никто не должен прийти?
- Никто.
- Не торопись, - сказал полковник. - Никто не приходил, не звонил и не
должен был прийти или ты просто этого не знаешь?
- Я думаю… я уверен, что Егоров был откровенен со мной. Если бы кто-то,
кроме Луиджи, приходил к нему или кто-то звонил с угрозами, Стас сказал
бы мне. Обязательно.
- Ну хорошо, - сказал Ермолов. - У тебя еще отпуск?
- Да. Но если…
- В этом нет необходимости. Продолжай отдыхать. Сегодня вечером зайди
к профессору, скажи, что все в порядке, бояться нечего. Объясни, что всей
информации ты открыть не можешь, так как это служебная тайна. Скажи лишь,
что следили за ним мы и произошло это из-за визита Бианчини. В ближайшее
время мы встретимся с профессором и поговорим более подробно. В случае
если что-то изменится или произойдет что-то непредвиденное, пусть звонит
тебе или дежурному по ФСБ.
- Ясно.
- Тогда свободен, - улыбнувшись, сказал Ермолов. - А мы тут еще покалякаем.
Оказавшись в коридоре, Вовка вздохнул с облегчением.
Пронесло. Они поверили. Корнеев не торопясь спустился на второй этаж,
зашел повидать приятеля по академии. От него позвонил Стасу и назначил
встречу в баре недалеко от его дома. Ему не хотелось обсуждать что-нибудь
в квартире. Ни в своей, ни в профессорской.
Когда Вовка пришел в бар, Стас уже сидел за столиком почти у самой сцены
и допивал первый стакан пива, шелуша фисташки. На сцене два волосатых
парня на двух акустических гитарах играли что-то среднее между рок-н-роллом
и кантри, по очереди напевая простенькие песенки. Вовка заказал у бармена
пива и показал на столик, за которым сидел Егоров. Бармен кивнул головой,
и Вовка прошел в зал.
- Ну что? - спросил Стас, как только Вовка сел.
- Дело дрянь, - ответил Вовка, не пытаясь перекричать музыку, а подавшись
чуть вперед.
- А поконкретней?
- Поконкретней… Следило за тобой ФСБ. Причина - встреча с Луиджи. Он
у них под подозрением. Незаконная торговля антиквариатом.
- Чушь какая-то… Ты что, поверил?
- Я же тебе говорил, что монах врет. И чем тебе не нравится объяснение?
- Тем, что это глупо.
- Возможно. В общем, когда я понял, кто за тобой следит, я спросил совета
у Линева. Очень неглупый майор, я у него практику проходил. Мой расчет
оказался верным. Ермолов и Евсеев пришли поговорить со мной по душам.
Они тебя еще вызовут. Я им рассказал, что тебе несколько лет назад угрожали
за отказ участвовать в раскопках, вот ты сейчас и перепугался. Кажется,
поверили.
- Ловко ты выкрутился. Не зря страна потратилась на твою учебу.
Корнееву принесли пиво, он сделал несколько глотков.
- Ты рано веселишься, - сказал Вовка, облизав губы. - В какой-то момент
мне показалось, что они знают про пришельца.
Профессор действительно перестал улыбаться. Это заявление его просто ошарашило.
- В какой момент тебе это показалось?
- Полковник спросил, не приходил ли к тебе кто от Луиджи или не должен
ли кто прийти.
Егоров задумался. Еще одно совпадение? Не слишком ли много совпадений
за два дня?
- Пойми, профессор, - проникновенно сказал Вовка. - Он не просто так спросил.
Он спросил как бы между прочим. Ты представляешь, что будет, если они
знают о книге? Обратимость времени, путешествие в пространстве… Об этом
мечтает любая разведка.
- Если книга попадет в их руки… - многозначительно сказал профессор.
- Очнись, очкарик! - не выдержал Вовка. - Если они знают о книге… свидетелей
не будет. Даже потенциальных.
Стас представил, как бы он сам поступил, будь он на месте разведки и попади
к нему в руки подобная технология. То, что нарисовало воображение, Стасу
очень не понравилось. Музыканты закончили песню, по бару прошли жиденькие
аплодисменты.
- Неужели ты думаешь, что они так запросто нас убьют? - спросил Егоров.
- Нас убьют? От нас не останется даже шнурков от ботинок.
На сцене дуэт взял новые аккорды и завыл на два голоса очередную балладу.
Профессор сидел как пришибленный. За два дня вокруг него произошло столько
событий… Даже когда они искали череп Никольского, он так не боялся.
Подумаешь, демоны. Тут люди… С одной стороны - люди с твоей планеты,
с другой - существа иных миров. И каждый хочет использовать тебя в своем
деле, и каждому ты мешаешь. И Луиджи… Несомненно, он должен внушать
хотя бы чувство легкого опасения, потому что может проходить сквозь время.
Ведь он был тогда на пристани, под Можайском… это был Луиджи, вне всяких
сомнений.
- Который час? - спросил профессор.
Вовка взглянул на часы.
- Пять минут девятого.
- Мне нужно позвонить.
Стас поднялся из-за стола и, хлопнув Вовку по плечу, направился к барной
стойке. Вовка развернулся вполоборота, стараясь не выпускать профессора
из вида.
"Хорошо, что отец на раскопках, - в очередной раз подумал Вовка. - Его
здесь только не хватало. С его энергией. Конечно, он постарел и здоровье
не то, что десять лет назад. Но он не Стас. Он долго все взвешивать не
стал бы. За пару часов состряпал бы стратегический план - и вперед. Его
бы еще обязательно задело, что не к нему, а к Стасу пришел Луиджи. Правда, не позже чем через час он уже сидел бы в музее. Его там все любят… А
что толку? Книга-то до музея не доехала. Затерялась где-то на таможне".
Возвращаясь к столику, профессор еще раз хлопнул Вовку по плечу и сел
на свой стул.
- Ну что, таможня не дает добро? - спросил Вовка, догадываясь, куда звонил
профессор.
- Вадик сказал, завтра утром книги должны подвезти в музей. Просил перезвонить
часиков в двенадцать. Странный какой-то этот Пузырев.
- Чем странный?
- Как-то уж очень ласково он разговаривает. "Не извольте беспокоиться,
все будет в лучшем виде. Вы обязательно позвоните. Я все непременно устрою".
- Стареешь, профессор. Всего бояться стал. Тебе еще пятидесяти нет, а
двигаешься медленно. И глазки стали бегать. Нервничаешь. А помнишь, как
тогда в пельменной?
Стас молча посмотрел на Вовку. Тот понял, что сделал правильный ход. Профессора
нужно было подзадорить, подбодрить.
- Что-то ты скис, профессор, - продолжил Вовка. - Демонов тогда в метро
как ловко отделал. И в шестнадцатом веке три месяца прожил. Даже видел,
как Бруно на костре сожгли. А сейчас чего-то испугался. Держи хвост пистолетом
- и все будет как надо. Тем более что я с тобой.
- Ну спасибо. Успокоил.
- Запомни одно, - серьезно продолжил Вовка. - Книга должна быть у тебя
в руках. При любых обстоятельствах. А что дальше делать - посмотрим. Тебя
проводить?
- Не надо. Сам дойду.
На улице было свежо. В темнеющем небе появлялись первые звезды. Сумерки
не спешили сгущаться, и город как будто не знал, остаться ему на свету
или перейти в тень. Профессор медленно шел знакомой дорогой, время от
времени оглядываясь по сторонам. На улице никого не было. Редкие машины
проезжали по шоссе, нарушая тишину, но через несколько секунд все снова
затихало. В голове крутились невеселые мысли, и отмахнуться от них профессор
не только не мог, но и не хотел.
"Неужели все действительно из-за того, что Луиджи подозревают в контрабанде
книгами? - думал Егоров. - А почему ему книгами не торговать? Собирание
рукописей, реликвий, артефактов… Все это требует определенных знакомств,
определенного поведения, если ты хочешь, чтобы тебя брали в расчет как
серьезного клиента. Ведь не все же можно банально отобрать у сектантов.
Да и средств это требует немалых. Что-то приходится покупать, а значит,
и продавать что-то маловажное, но имеющее определенную ценность для обывателя,
коллекционера. - Стас в очередной раз оглянулся. Ничего подозрительного.
- Пожалуйста. Чем не аргумент? Ведь перестали следить. Как Вовка сказал,
так и получилось. И Луиджи он давно подозревал… - Стас снова обернулся.
- Или только кажется, что никто не следит?"
Профессор свернул направо и вошел во двор. Между деревьями сосед прогуливал
белого пуделя. Небольшая компания старшеклассников о чем-то беседовала
возле стола для пинг-понга. На лавочке, что стояла через дорогу, напротив
подъезда, в котором жил профессор, сидел плотный мужичок невысокого роста.
Все бы было ничего, но в руках у него была газета.
"Нет, он не читает ее, а просто держит, сложенную в четверо, - рассуждал
Стас, - и тем не менее… Темнеть начало уже давно, и даже если человек
просто задумался во время чтения, да так и остался сидеть…"
Мужичок повернул голову и посмотрел на Егорова. Между ними было не более
десяти метров.
"Может, Луиджи и нарушил законы, но я ему верю, - думал профессор. - Книга
существует, и это вне всяких сомнений. И за ней очень запросто могут прийти.
Например, вот этот чтец. По-моему, он же вчера сидел на автобусной остановке
возле университета. - Стас свернул к своему подъезду, чувствуя затылком
тяжелый взгляд. Неожиданно по телу пробежали мурашки, появилось чувство
совершенной ошибки, роковой ошибки. - Ну вот и все. Еще несколько секунд,
и все кончится".
Оказавшись у двери лифта, профессор открыл ее и обернулся. Мужичок так
и сидел на лавочке, не двинувшись с места, и смотрел куда-то в сторону.
Стас закрыл глаза и, облегченно вздохнув, чуть улыбнулся. Нервы. Нервы
стали ни к черту.
Утром Егоров проснулся от настойчивого телефонного звонка. Открыв глаза
он на секунду задумался, определяя для себя, что это - сон или явь, потом
откинул в сторону одеяло и, дотянувшись до телефонной трубки, в полном
смысле слова сорвал ее.
- Алло, - сонным голосом прохрипел Стас.
Трубка молчала.
- Говорите, я вас слушаю.
Трубка молчала. Был слышен лишь не очень понятный фоновый шум, кажется,
улица, но никто не проронил ни слова.
- Перезвоните, вас не слышно, - сказал Стас и положил трубку.
Сев на кровати, он посмотрел на будильник. Без двадцати минут шесть. На
Егорова накатило чувство большой досады за недосмотренный интересный сон,
содержание которого он забыл через две секунды, после того как проснулся.
Так было всегда. Хорошие сны за сорок восемь лет еще ни разу не удавалось досмотреть до конца, но всякий раз, когда он просыпался, оставалось яркое
ощущение, как будто на самом деле пришлось пережить что-то прекрасное.
Егоров поднялся с кровати, не торопясь прошел на кухню, выпил полстакана
воды и, вернувшись в комнату, посмотрел на телефон. Телефон молчал. Стас,
честно говоря, надеялся, что тот, кто звонил ему и не решился заговорить,
обязательно перезвонит. Телефон молчал. Стас лег в постель, повернулся
лицом к стене, закрыл глаза и постарался заснуть в надежде увидеть продолжение
прерванного сна.
Второй раз телефон разбудил профессора через двадцать пять минут. Сняв
трубку, Стас услышал все те же звуки улицы, только теперь они были более
отчетливыми. На этот раз Егоров не сказал ни слова. Он почти минуту терпеливо
слушал, пока в трубке не раздались короткие гудки. "Интересно, что это
могло бы значить?" - подумал он, положив трубку.
Пытаться заснуть было бессмысленно, второй звонок начисто вышиб сон. Стас
встал с кровати, потягиваясь прошелся по комнате и, отодвинув штору, распахнул
окно. В комнату ворвалась утренняя прохлада. Бесцельно осмотрев пустой
двор, Егоров пошел в ванную. Стоя под душем и позже, когда смотрел по
телевизору последние новости и пил горячий кофе с бутербродами, не мог
не думать о странных звонках. Самым непонятным было то, что телефон молчал,
звонки больше не повторялись.
Лекции прошли как обычно. Рассказать студентам хочется так много, а времени
для этого отпущено так мало. Начало учебного года не самое спокойное время
в жизни преподавателя. Неожиданно выясняется, что вопросы, которые руководство
обещало решить сразу же после Нового года, так и остались не решенными
до сентября. Количество лекций, которые в первом семестре должен был прочитать
профессор, как-то само собой увеличилось, консультации музеям и архивам
никто не отменил, а как все успеть - оставалось на усмотрение Егорова.
Да еще отчеты о прошлогодних раскопках Виктора Ивановича как в воду канули.
В половине двенадцатого Корнеев-старший позвонил в каморку Стаса, поинтересовался,
как дела, и тут же по-приятельски попросил разобраться с этим бардаком.
Не успел профессор положить трубку, как позвонил редактор исторического
журнала. Статьи, подготовленные к публикации, утонули из-за разрыва трубы
с холодной водой. Поэтому было бы неплохо принести в редакцию новые экземпляры,
а если их нет, то написать все заново. И непременно успеть это сделать
до пятницы.
Швырнув телефонную трубку, Стас подошел к умывальнику и, набрав пригоршни
холодной воды, бросил ее в лицо. На самую малость жить стало легче. Выйдя
в коридор, Егоров почти нос к носу столкнулся с профессором математики.
Он взял его за воротник и в полном смысле слова потащил в столовую пить
кофе. Правда, Павел Семенович не возражал, Варвара Петровна прекрасно
варила кофе. Слушая за чашкой кофе рассказ Павла Семеновича о том, как
он еще неделю назад ловил щуку у сестры на Каме, Стас немного отвлекся
от утренней карусели. Все-таки это хорошая мысль - раз в год бросить все
на пару недель и уехать куда-нибудь подальше от дома и работы. Нужно отвлекаться,
хотя бы на время менять ритм жизни, обстановку.
Вернувшись из столовой в свой кабинет, Егоров позвонил в Исторический
музей. Трубку долго не брали. Стас начал немного нервничать. Он уже хотел
перезвонить позже, когда на другом конце сказали "алле".
- Здравствуйте, Пузырева, будьте любезны.
- Это вы, Станислав Валерьевич?
- Да-да…
- Как хорошо, что вы позвонили, - быстро заговорил Пузырев. - Я буквально
через минуту уезжаю. Я с этой выставкой скоро с ума сойду. Представляете,