Взгляд его проник в меня, как необычный зонд, и я закричала. Попыталась вырваться. Я не хочу этого, уверена, что не хочу. Я отчаянно вырывалась. Думаю, он оторвал меня от земли своими большими руками. Держал, пока не закончил, потом выпустил. Я, всхлипывая, жалась к земле. Он сел рядом. Не пытался притронуться ко мне. Не пытался уйти. Наконец я успокоилась и ждала.
Он сказал:
- Больше так не буду.
Я села, подоткнула под себя юбку и легла щекой на поднятое колено, чтобы видеть его лицо.
- Что произошло? Он выругался.
- У тебя внутри все перемешалось. Тебе тридцать три года. Зачем ты так живешь?
- Я живу очень удобно, - раздраженно ответила я.
- Да, - сказал он. - Десять лет в одиночестве, только служанка. Больше никого.
- Мужчины животные, а женщины…
- Ты на самом деле ненавидишь женщин. Они знают что-то такое, чего ты не знаешь.
- И не хочу знать. Я и так счастлива.
- Еще бы. Дьявольски счастлива!
Я ничего не ответила на это. Не выношу такую речь.
- Ты хочешь от меня две вещи. Ни одна не имеет смысла. - Он посмотрел на меня, и впервые на лице его я увидела чувство - глубокое удивление. - Ты хочешь все знать обо мне, откуда я пришел, как стал таким.
- Да, хочу. А что еще я хочу от тебя? Что знаешь ты и не знаю я?
- Я где-то родился и рос, как сорняк, - сказал он, не обращая на меня внимания. - Среди людей, которые не могли даже сдать меня в приют. Поэтому я готовился стать чем-то вроде деревенского дурачка. А потом ушел в лес.
- Почему?
Он подумал и наконец ответил:
- Наверно, потому, что образ жизни людей не имел для меня смысла. А в лесу я рос, как хотел.
- Как это? - спросила я, преодолевая огромное расстояние, которое постоянно то возрастало, то убывало между нами.
- Это то, что я и хотел узнать из твоих книг.
- Ты мне никогда не говорил. Он вторично сказал:
- Ты учишься, но не думаешь. Существует нечто… ну, личность. Сделана из отдельных частей, но это одна личность. У нее есть руки, ноги, рот, который может говорить, и у нее есть мозг-Это я, мозг этой личности. Не очень умный, но лучший из тех, что я знаю.
- Ты сошел с ума.
- Нет, - ответил он, не обижаясь и совершенно уверенно. - У меня уже есть части, подобные рукам. Я могу переместить их куда угодно, и они делают все, что я хочу, хотя они еще слишком молоды, чтобы принести много добра. Есть часть, которая говорит. Говорит очень хорошо.
- Не думаю, чтобы ты хорошо говорил, - сказала я. Не выношу не правильный английский. Он удивился.
- Я говорю не о себе! Она там, с остальными.
- Она?
- Та, что говорит. Теперь мне нужна часть, которая думает, которая может взять все что угодно, сложить одно с другим и получить верный ответ. И когда все части будут вместе и привыкнут действовать сообща, я буду тем новым типом существа, о котором говорил тебе. Понятно? Только… хотел бы я, чтобы у него была голова получше.
У меня самой голова закружилась.
- Что заставляет тебя это делать? Он серьезно обдумал вопрос.
- А что заставляет тебя выращивать волосы под мышками? - спросил он. Такие вещи не планируют. Они просто происходят.
- А что… что происходит, когда ты смотришь мне в глаза?
- Тебе нужно название? У меня его нет. Не знаю. Знаю, что могу любого заставить делать, что мне нужно. Ну, например, заставить тебя забыть обо мне.
Я сдавленно ответила:
- Я не хочу забывать о тебе.
- Забудешь. - Не знаю, что он хотел этим сказать: что заставит меня забыть или я сама этого захочу. - Ты меня ненавидишь, но потом, спустя много времени, будешь мне благодарна. Может, когда-нибудь сумеешь сделать что-то для меня. И так будешь благодарна, что обрадуешься такой возможности. Но ты забудешь, забудешь все, кроме какого-то… ну, чувства. И может, моего имени.
Не знаю, что заставило меня это сделать, но я жалобно спросила:
- И никто не узнает о тебе и обо мне?
- Никто не сможет узнать, - ответил он. - Если… не появится у существа новая голова, как я или лучше. - И он встал.
- О, подожди, подожди! - воскликнула я. Он не должен уходить, еще не должен. Этот высокий грязный человек-зверь чем-то околдовал меня. - Ты не дал мне другого…
- О, - сказал он. - Да, это.
Он сделал стремительное движение. Какое-то давление, натяжение… разрыв. С ужасной болью и торжеством, подавляющим боль, это было сделано.
* * *
Я вынырнул на двух разных уровнях. Мне одиннадцать лет, и я задыхаюсь от потрясения, от невероятной боли перемещения в другое эго. И:
Мне пятнадцать, я лежу на кушетке, а Стерн тянет:
* * *
…спокойно, расслабленно, твои ноги расслаблены, твой живот расслаблен, твой живот мягкий, шея у тебя такая же расслабленная, как живот, все в теле становится мягким, вялым…
Я сел и свесил ноги на пол.
- Все в порядке.
Стерн посмотрел на меня чуть раздраженно.
- Должно получиться, - сказал он, - но только если ты будешь помогать. Просто лежи…
- Получилось, - ответил я.
- Что?
- Все. От "а" до "я". - Я щелкнул пальцами. - Вот так.
Он пристально посмотрел на меня.
- О чем ты?
- Все было во мне, как вы и сказали. В библиотеке. Когда мне было одиннадцать. Когда она сказала "Бэби три года". Это высвободило что-то, что бурлило во мне три года, и все это вырвалось наружу И я получил страшный удар Просто ребенок, без предупреждения, без защиты. Это была такая., боль Я никогда такой не испытывал - Продолжай, - сказал Стерн.
- В сущности все. Не то, что во мне. То, что со мной было. Я словно побывал в ней. Узнал все, что произошло с ней за четыре месяца. Абсолютно все. Она знала Лоуна.
- Ты хочешь сказать, множество эпизодов?
- Да.
- Ты пережил их все сразу? В долю секунды?
- Верно. Послушайте, на эту долю секунды я стал ею, понятно? Я был ею, всем, что она делала, что думала, слышала и чувствовала. Все, все, и в правильном порядке, если бы мне понадобилось. И все, и любая часть. Если я должен рассказать, что ел на ланч, нужно ли заодно рассказывать все, что произошло со мной с рождения? Нет. Говорю вам, я стал ею, и отныне могу вспомнить все, что помнила она. И все это в одно мгновение.
- Гештальт, - прошептал он.
- Ага! - сказал я и задумался. Подумал об этом и еще о множестве вещей. Но потом отложил на время и спросил:
- А почему я не знал этого раньше?
- У тебя эти воспоминания были заблокированы Я возбужденно ответил.
- Не понимаю почему, совсем не понимаю.
- Просто естественное отвращение, - предположил он - Как ты считаешь? Ты не хотел становиться женщиной, даже на мгновение.
- Вы мне с самого начала говорили, что у меня таких проблем нет.
- Ну, а это как тебе? Ты ведь сказал, что ощутил боль Ну ты не хотел возвращаться к этому, чтобы боль не повторилась.
- Дайте мне подумать, дайте подумать. Да, да, отчасти это так это вхождение в чужое сознание. Она раскрылась передо мной, потому что я напомнил ей о Лоуне. Я вошел. Но я не был готов. Я никогда этого не делал Ну, может немного, преодолевая сопротивление. Но тут я вошел свободно, и это было для меня слишком. Я испугался и продолжал пугаться годы. А оно лежало во мне, свернувшись, закрытое. Я рос, сила моего мозга тоже росла, а я по-прежнему боялся ею воспользоваться. И чем становился старше, тем глубже ощущал, что мисс Кью должна быть убита, прежде чем убьет меня то, чем я становлюсь. Боже! - воскликнул я - Вы знаете, кто я?
- Нет, - ответил он - Не хочешь ли рассказать об этом?
У него появилось профессиональное непредубежденное выражение. Не веры или недоверия, а просто внимания. Мне нужно бы то рассказать ему, но я вдруг понял, что мне не хватает слов. Я знал сущности, но не знал их названий.
Лоуи брал значения и отбрасывал слова.
Еще дальше назад.
Ты читала книги Прочитай для меня.
Взгляд в его глаза Это "раскрытие", "проникновение".
Я вернулся к Стерну Он посмотрел на меня, я наклонился ближе. Вначале он вздрогнул, потом справился с собой, придвинулся еще ближе.
- Боже, - прошептал он - Я раньше не смотрел в эти глаза Готов поклясться, что они вращаются, как колеса.
* * *
Стерн читал книги Я даже не представлял себе, что существует столько книг. Я скользнул туда, ища то, что мне нужно.
Не могу сказать, на что это похоже. Словно идешь по туннелю, а в туннеле, от пола до потолка, торчат деревянные руки как в карусели на ярмарке, когда можно схватить медное кольцо. На конце каждой руки медное кольцо, и ты можешь взять любое из них.
Теперь представьте себе, что вы знаете, какие именно кольца вам нужны. И теперь в деревянных руках только такие кольца. Теперь представьте себе, что у вас самого тысячи рук, которыми вы можете брать одновременно. Представьте себе, что туннель невероятно длинный, и вы можете пройти его из конца в конец, хватая кольца, за одно мгновение. Вот как это, только еще легче.
Для меня это было легче, чем для Лоуна.
* * *
Выпрямившись, я отодвинулся от Стерна. Он выглядел больным и испуганным.
- Все в порядке, - сказал я.
- Что ты со мной сделал?
- Мне нужны были некоторые слова. Послушайте, отнеситесь к этому как профессионал.
Я им восхищался. Он положил трубку в карман и прижал кончики пальцев ко лбу и щекам. Потом сел и стал выглядеть как всегда.
- Знаю, - сказал я. - Так себя чувствовала мисс Кью, когда Лоун это с ней проделал.
- Кто ты?
- Я вам сказал. Я центральный нервный узел, ганглий сложного организма, состоящего из Бэби-компьютера, Бонни и Бинни, способных к телепортации, Джейни, занятой телекинезисом, и меня самого, телепата, осуществляющего центральный контроль. Нет среди наших способностей ни одной, которая не была бы задокументирована раньше. Телепортация йогов, телекинезис некоторых игроков, умственно отсталые гениальные математики, а прежде всего так называемый полтергейст, когда девочки передвигают веши в доме. Только в нашем случае каждая часть способна на самое лучшее применение этих способностей.
- Лоун организовал нас, вернее, мы сформировались вокруг него. Неважно, что именно. Я заменил Лоуна, но я еще недостаточно развился, когда он умер, а сверх того получил встряску от соприкосновения с мисс Кью. Вы были правы, когда сказали, что это испытание заставило меня подсознательно уходить от всего с ним связанного. Но есть еще одна причина, по которой я не мог уходить за преграду "Бэбн три года".
Мы столкнулись с проблемой, которая для нас оказалась важней безопасности в доме мисс Кью. Разве вы еще не поняли? Мой гештальт-организм находился на грани смерти от этой безопасности. Я понял, что либо умрет мисс Кью, либо умрет этот организм - Я. О, части будут продолжать жить: две маленькие цветные девочки с задержкой речи, одна девочка постарше со склонностью к самоанализу и живописи, один идиот-монголоид и я - девяносто процентов потенциала замкнуты, а десять процентов - просто малолетний преступник. - Я рассмеялся. - Конечно, она должна была погибнуть. Это просто инстинкт самосохранения гештальт-организма.
Стерн пошевелил губами и наконец выговорил:
- Я не…
- И не нужно, - рассмеялся я. - Замечательно. Вы настоящий специалист, очень хороший специалист. Я могу вам сказать это, и вы оцените как профессионал. Вы говорите о блоках. Я не мог пройти блок "Бэби три года", потому что за ним скрывался ключ к тому, кто я такой на самом деле. Не мог, потому что боялся вспомнить, что на самом деле я существую на двух уровнях: маленький мальчик мисс Кью и нечто гораздо, гораздо большее. Я не мог быть и тем и другим, но не мог и отказаться от одного из состояний.
Он спросил, не отрывая взгляда от трубки:
- А теперь можешь?
- Могу.
- И что теперь?
- О чем вы?
Стерн перегнулся через угол своего стола.
- Тебе не приходило в голову, что, может, этот… твой гештальт-организм уже мертв?
- Он не мертв.
- Откуда ты знаешь?
- Откуда ваша голова знает, что руки действуют? Он прикоснулся к своему лицу.
- Вот так… и что дальше? Я пожал плечами.
- Разве синантроп посмотрел на подошедшего гомо сапиенса и спросил: "Что дальше?". Мы будем жить, все вместе, как человек, как дерево, как любой живой организм. Будем расти, и питаться, и ощущать, и размножаться. Будем защищать себя. - Я развел руки. - Будем совершать естественные поступки.
- Но что вы можете сделать?
- А что может сделать электрический мотор? Все зависит от того, к чему мы приложим усилия. Стерн побледнел.
- А что ты… хочешь делать? Я задумался. Он молча ждал.
- Знаете что? - сказал я наконец. - С самого рождения люди меня пинали, пока обо мне не позаботилась мисс Кью. И что произошло тогда? Она едва меня не убила.
Я подумал еще и сказал:
- Всем было весело, кроме меня. Всем весело, все забавляются, когда есть возможность пнуть того, кто слабее тебя и не может защититься. О, тебе делают одолжения, пока не завладеют тобой или не убьют тебя. - Я посмотрел на Стерна и улыбнулся. - Я собираюсь позабавиться, только и всего.
Он повернулся спиной ко мне. Я думал, он начнет расхаживать, но он тут же снова повернулся ко мне. Я знал, что теперь он все время будет наблюдать за мной. Он сказал:
- Ты проделал большой путь после того, как зашел ко мне.
Я кивнул.
- Вы хороший психоаналитик.
- Спасибо, - горько ответил он. - И ты считаешь, что теперь излечился, приспособился и готов действовать?
- Конечно. А разве вы так не считаете? Он покачал головой.
- Ты только узнал, кто ты такой. Тебе нужно еще многое узнать.
Я готов был проявить терпение.
- Что, например?
- Например, что бывает с людьми, которые живут с чувством вины, как у тебя. Ты отличаешься, Джерри, но не настолько.
- Я должен чувствовать вину, что спас свою жизнь? Он не обратил на это внимание.
- Еще одно. Ты сам сказал, что всю жизнь на всех сердился. Так ты жил. А думал ли ты, почему?
- Не могу сказать, что думал.
- Одна причина в том, что ты был один. Поэтому для тебя так много значили эти дети и мисс Кью.
- Ну и что? Дети по-прежнему со мной. Он медленно покачал головой.
- Ты и дети - единый организм. Уникальный. Беспрецедентный. - Он ткнул в меня черенком трубки. - Совершенно один.
Кровь зашумела у меня в ушах.
- Заткнитесь, - сказал я.
- Только подумай, - негромко продолжал он. - Ты можешь практически все. Можешь иметь все, что захочешь. Но все это не избавит тебя от одиночества.
- Заткнитесь! Все одиноки. Он кивнул.
- Некоторые могут научиться жить с этим.
- Как?
Немного погодя он ответил:
- Благодаря тому, что есть нечто, о чем ты ничего не знаешь. Даже если я тебе скажу, оно для тебя ничего не будет значить.
- Скажите, и посмотрим.
Он очень странно взглянул на меня.
- Это нечто называется моралью.
- Наверно, вы правы. Не понимаю, о чем вы говорите. - Я собрался. Больше мне незачем его слушать. - Вы боитесь, - сказал я. - Боитесь гомогештальта.
Он сделал огромное усилие и улыбнулся.
- Ублюдочная терминология.
- Мы ублюдочное племя, - ответил я. Показал:
- Садитесь сюда.
Он пересек комнату и сел за стол. Я наклонился к нему, и он заснул с открытыми глазами. Я выпрямился и осмотрел кабинет. Взял термос, наполнил его и поставил на стол. Поправил угол ковра, положил чистое полотенце в головах кушетки. Прошел мимо стола и посмотрел на магнитофон.
Словно протянув руку, вызвал Бинни. Она стояла у стола, широко раскрыв глаза.
- Посмотри сюда, - сказал я. - Внимательно посмотри. Я хочу стереть запись. Спроси у Бэби, как это сделать.
Она посмотрела на меня, как-то встряхнулась и наклонилась к магнитофону. Исчезла - и сразу вернулась. Прошла мимо меня, повернула две ручки, нажала кнопку, что-то дважды щелкнуло. Лента быстро начала перематываться назад.
- Все в порядке, - сказал я. - Уходи. Она исчезла, Я взял пиджак и направился к выходу. Стерн по-прежнему сидел за столом и смотрел, ничего не видя.
- Хороший психоаналитик, - прошептал я. Чувствовал я себя отлично.
Снаружи я немного подождал, потом повернулся и снова вошел.
Стерн посмотрел на меня.
- Садись сюда, сынок.
- Простите, сэр, - сказал я. - Ошибся кабинетом.
- Ничего, - ответил он.
Я вышел и прикрыл за собой дверь. И всю дорогу до полицейского участка улыбался. Мой рассказ о мисс Кью запишут, и он им понравится. Я посмеивался, думая о Стерне, как он будет гадать, куда пропал почти целый день и откуда у него тысяча баксов. Это гораздо забавнее, чем думать о нем мертвом.
И что это за дьявольская штука - мораль?
Часть третья
МОРАЛЬ
- Кто он вам, мисс Джеральд? - спросил шериф.
- Джерард, - поправила она. У нее серо-зеленые глаза и необычный рот. - Он мой двоюродный брат.
- Все дети Адама братья, так или иначе. Вам придется рассказать мне немного больше.
- Семь лет назад он служил в военно-воздушных силах, - сказала она. Потом случились… неприятности. Он был отправлен в отставку. По медицинским основаниям.
Шериф порылся в папке на столе.
- Фамилию врача помните?
- Сначала Томпсон, потом Бромфилд. Заключение об отставке подписал доктор Бромфилд.
- Похоже, вы действительно кое-что знаете. А кем он был до службы в авиации?
- Инженером. То есть я хочу сказать, был бы им, если бы закончил школу.
- А почему не кончил? Она пожала плечами.
- Он просто исчез.
- Откуда вы знаете, что он здесь?
- Я узнала бы его везде, - ответила она. - Я видела… видела, как это случилось.
- Видели. - Шериф хмыкнул, поднял папку, уронил ее. - Послушайте, мисс Джеральд, не мое дело советовать. Но вы кажетесь мне хорошей девушкой. Почему бы вам просто не забыть о нем?
- Я хотела бы повидаться с ним, если можно, - негромко ответила она.
- Он сумасшедший. Вы знаете это?
- Не думаю.
- Пробил кулаком стекло в витрине. Просто так. Она ждала. Он попытался снова.
- Он грязный. Даже не знает собственного имени.
- Можно мне его увидеть?
Шериф без слов выругался и встал.
- Если бы врачи в авиации имели хоть немного здравого смысла, они посадили бы его в такое место, где бы он и близко не смог подойти к тюрьме. Сюда, пожалуйста.