- Захочу - останусь.
- Нельзя, - ответил Павлыш. - Я тебя буду ждать. Ты разрешила мне искать тебя, когда пройдут два года твоего затворничества.
- Ты нашел ту глупую записку.
- Она не глупая.
- Я чувствовала себя тогда такой одинокой, и мне так хотелось, чтобы кто-нибудь меня ждал.
- Погляди. - Павлыш достал из кармана уже потертую на сгибах записку. - Я перечитываю ее по вечерам.
- Смешно. И нашел меня здесь.
- Ничего не изменилось. Ты не лишена прелести и как птица.
- Значит, если бы я была черепахой, все было бы иначе?
- Наверняка. Я с детства не любил черепах. Они не спешат.
- Я, наверное, все-таки дура. Я была уверена, что любой человек, увидев меня в таком виде, будет… разочарован. Я хотела спрятаться.
- Значит, тебе мое мнение не было безразлично?
- Не было… я даже не могу стыдливо потупиться.
- Прикройся крылом.
Марина расправила белое крыло и подняла его, закрывая голову.
- Вот и отлично, - сказал Павлыш. - Ты хотела передать со мной письмо твоему отцу?
- Да. Сейчас. Оно уже готово. Я его наговорила. Только жалко, что он не узнает моего голоса.
- Ничего страшного. Я все объясню. Я ему скажу, что передаю письмо, и тут же попрошу официально твоей руки.
- Ты с ума сошел! У меня нет рук!
- Это военная хитрость. Тогда отец поверит, что ты к нему вернешься живой и невредимой. Зачем иначе мне, блестящему космонавту из Дальнего флота, просить руки его дочери без уверенности, что эту руку я в конце концов получу.
- Вы самоуверенны, космонавт.
- Нет, так я скрываю свою робость. Мой соперник меня превосходит по всем статьям.
- Ван?
- С первого момента моего появления на Проекте он догадался, зачем я сюда пожаловал. Ты бы слышала, как он накинулся на меня за то, что я шел к Станции на ручном управлении.
- Глупый, он думал о нас. Мы спим на облаках. Ты мог меня убить.
- Тем более он превосходит меня благородством и верностью.
- Он мой друг. Он мой лучший друг. Ты совсем другое. До свидания, гусар Павлыш.
Птица смотрела через плечо Павлыша на дверь.
В дверях стоял Ван. Он, видно, стоял давно, все слышал.
- Грузовик готов, - сказал он, - мы отлетаем.
Повернулся, и его подошвы отбили затихающую вдали дробь по ступеням каменной лестницы.
- Выздоравливай, - сказал Павлыш, дотронувшись до мягкого крыла…
Когда грузовик приземлился на планетоиде, Ван сказал:
- Ты иди, там корабль ждет, а я останусь здесь. Надо приглядеть за разгрузкой.
- До свидания, Ван. Наверное, мы с тобой еще увидимся.
- Наверно. Галактика стала тесной.
Павлыш протянул руку.
- Да, - сказал Ван, - я совсем забыл.
Он нагнулся, достал из ящика под пультом завернутый в пластик плоский квадратный пакет.
- Это тебе. На память.
- Что это?
- Посмотришь на корабле.
Когда Павлыш развернул на корабле пакет, оказалось, что это портрет Марины в тонко вырезанной из нефрита рамке.
ПЕРЕВАЛ
- Вы с ума сошли! Кто же лезет в воду! Так без рук можно остаться! Немедленно домой!
Но ученики решили обязательно вытащить червяка наружу, и Олег знал, почему. Тогда червяк меняет цвет, становится то красным, то синим, это очень интересно, только интересно нам, здешним, а не матерям, которые панически боятся червяков, в общем безвредных и трусливых тварей.
Линда, жена Томаса, стояла на краю лужи и звала дочь, а Олег, предупредив вопрос матери, сказал:
- Сейчас приду.
А сам вышел на улицу и посмотрел в ее конец, к воротам в изгороди, возле которых стоял Томас с арбалетом в руке. И в позе Томаса было напряжение. Неладно, сказал себе Олег. Неладно, я же так и думал. Дик ее завел куда-то далеко, и там что-то случилось. Дик не думает, что она совсем другая, чем он, что она еще девочка и ее надо беречь.
Ребята тащили червяка наружу, он уже стал почти черным, никак не мог приспособиться к плену, рыжую рут тоже взяли в плен, и Линда потащила ее домой. Олег побежал к изгороди и на бегу сообразил, что не взял арбалета и пользы от него поэтому никакой.
- Что? - спросил он Томаса.
Тот не оборачиваясь сказал:
- По-моему, шакалы опять шляются. Стая.
- Та же, что и ночью?
- Не знаю. Раньше они днем не ходили. А ты Марьяну ждешь?
- Они с Диком за грибами пошли.
- Я знаю, я их сам выпускал. Да ты не волнуйся. Если с Диком, то ничего не будет. Он прирожденный охотник.
Олег кивнул. В этих словах была обида, хотя Томас не хотел обижать Олега. Просто так получалось, что Дик надежнее, Дик охотник, а ты, Олег, не очень охотник. Как будто быть охотником - высшее достижение человечества.
- Я, конечно, понимаю, - улыбнулся вдруг Томас. Он опустил арбалет и прислонился спиной к столбу ограды. - Но это вопрос ситуации. В небольшом обществе, скажем, племени, подобном нашему, способности, к примеру математические, отступают на шаг по шкале ценностей по сравнением с умением убить медведя. Что несправедливо, но объяснимо.
Улыбка у Томаса была вежливая, тонкие длинные губы гнулись в углах, словно не помещались на лице, лицо было очень темным, все в глубоких морщинах, а глаза еще темнее лица. И белки желтые. У Томаса болела печень. И от этой болезни он стал совсем лысый. И еще у него были слабые легкие, и он часто кашлял. Но все равно Томас был вынослив и лучше всех знал дорогу к перевалу.
Томас вскинул арбалет и, не прицеливаясь, выпустил стрелу. Шакал не успел увернуться. Он выпал из кустов, словно кусты держали его на весу, а теперь выпустили. Он рухнул на луг и, дернувшись, затих.
- Выстрел мастера, - сказал Олег.
- Спасибо. Надо бы его поскорей оттащить. Пока воронье не налетело.
- Я притащу, - сказал Олег.
- Нет, - сказал Томас. - Он не один. Лучше сбегай за своим арбалетом. Если ребята будут возвращаться, им придется сквозь стаю идти. Сколько шакалов в стае?
- Я шесть штук ночью насчитал, - сказал Олег.
Черная пасть шакала была разинута, белая шерсть торчала вокруг, как иглы.
Олег повернулся было, чтобы бежать за арбалетом. И тут же его остановил свист Томаса. Свист громкий, в любом углу поселка слышно: Все на помощь!
Бежать обратно? Нет, лучше за арбалетом! Это одна минута.
- Что там? - Мать стояла в дверях. Он оттолкнул ее, схватил со стены арбалет, чуть не вырвал крюк. - Где стрелы? Под столом? Близнецы, что ли, утащили?
- Стрелы за плитой, - сказала мать. - Что случилось? Что-нибудь с Марьяной?
Старый выбежал с копьем. Он не умел стрелять из арбалета, да и как будешь с одной рукой? Олег обогнал Старого, тащил стрелу из колчана, хоть не стоило делать этого на ходу.
Вся малышня деревни неслась к изгороди.
- Назад! - крикнул им Олег грозным голосом, но никто его не послушался.
Рядом с Томасом уже стоял Сергеев, держа в руке большой лук. Мужчины напряженно прислушивались. Сергеев поднял руку без двух пальцев, приказывая тем, кто подбегали сзади, замереть.