и вверх. - Не думал, не гадал, уважили старика… Да что же вы стоите?
Проходите скорей, вы же мокрые с ног до головы.
Гости прошли в гостиную. Там было тепло и как и в прихожей настойчиво
пахло борщом.
- Леночка, - сказал дядя, - дай прынцу что ни будь переодеть, твои вещи
где всегда. Мне нужно срочно на кухню, а то останемся без обеда, - и дядя
скрылся в коридоре.
- А он неплохо готовит, - заметил Паша.
- Откуда ты знаешь? - искренне удивилась Лена.
- Держу пари, нас здесь покормят.
- Ты любишь еще что-нибудь, кроме поесть?
- Да, - с готовностью отозвался Павел. - Поспать. А еще я люблю тебя.
- Сначала поспать, а потом меня, - укоризненно заметила Лена.
- Нет, спать с тобой.
- На грубость нарываешься?
- Что естественно, то не постыдно, - сказал Паша, скорчив на лице безысходность.
- А потом, мама учила меня говорить всегда правду, - он хотел поцеловать
Лену, но она ловко увернулась.
Вскоре они втроем сидели за столом, в тарелках дымился наваристый борщ,
а на плите дошкварчивали котлеты.
- В таких случаях, - заметил дядя, - от простуды… чуть-чуть… первое
дело. Вы употребляете? - спросил он у Павла.
- Еще как! - мгновенно ответил тот.
- Леночка, - продолжал дядя, - тебе сейчас тоже… чуть-чуть… только
на пользу.
Лена недовольно поморщилась, но согласилась. Обед прошел в атмосфере дружбы
и взаимопонимания. Стороны обменивались шутками и анекдотами, что, надо
заметить, не способствовало пищеварению. Зато пищеварению и дружбе способствовало
еще два раза от простуды (один раз под борщ, второй под котлеты).
Вечерело. За окном по карнизу весело барабанил дождь. Ливень давно закончился,
и теперь кали падали размеренно и неторопливо. В лужах в разные стороны
разбегались круги, длинные и прозрачные дождевые черви, выгнанные из своих
квартир потопом, распластались во весь рост.
Небо было ровно серым, без разрывов и разводов. Кое - где в домах уже
горел свет.
В комнате Тимофея Валерьяновича было уютно и тепло. То, что дядя коллекционер,
было заметно и по стенам. В комнате где сидели гости висели две работы
Кандинского и одна Малевича. Мебель у дяди явно не с фабрики "Красный
шкаф". А также Васильков обратил внимание на чудесную вазу, настоящий
Мейсен, и настенные часы с матерным боем, так их называл дядя, и поднять
они могли даже мёртвого. Ореховый книжный шкаф, работы прошлого века доверху
заполнен редкими изданиями Шиллера, Мольера, Чехова, Бомарше и многим
другим. Свет в комнате был неярким, даже приглушенным, на граммофоне стояла
пластинка Вертинского, и неунимавшийся дождь глухо подпевал ему.
- У вас не дом, а просто музей, - заметил Паша. - Все заполнено редкими
и очень красивыми вещами. Даже музыку вы слушаете на граммофоне. Неужели
в мире сегодняшнем вам ничего не нравится?
- Ха-ха-ха! - рассмеялся дядя. - Да упаси Бог. Неужели я похож на старую
деву, бесконечно перечитывающую старые письма и без конца ворчащую, что
в наше время всё было по-другому? Что вы. У меня цветной телевизор, видео,
этот, как его? - тостер и много других, как сейчас говорят, прибамбасов.
А вот люди, и правда, стали более злыми и жестокими, впрочем, они и раньше
были такими, только держали это внутри себя. Боялись. А сейчас всё выплыло
наружу. От старых же вещей веет добротой, мудростью, смирением. А что
касается музыки… Ну, где вы найдёте сейчас такого Вертинского? А граммофон
придает свой особый колорит.
- С этим очень тяжело спорить, - согласился Паша, - наверное, сложно было
всё это собирать?
- Трудно на всё выкроить деньги, - ответил дядя. - А вот что по-настоящему
было сложно, - это моя коллекция марок и монет. - Дядя поднялся и вытащил
из верхнего ящика в серванте две здоровенные коробки.
- О-о-о… Это надолго, пойду поставлю чай, - сказала Лена и ушла на кухню.
Они долго пили чай, Тимофей Валерьянович рассказывал истории некоторых
экспонатов. Иногда была почти комедия, а порой детектив или даже драма.
За окном давно стемнело, дождь закончился, гости собирались уходить.
- Подождите, я вам сейчас кое - что покажу, - сказал дядя и вышел из комнаты,
а когда он вернулся, то на руках у него лежал меч. - Что вы, Павел, об
этом скажете, ведь вы разбираетесь в холодном оружии?
- Немного, - ответил Васильков, сглатывая слюну, у него перехватило дыхание.
- Но даже этого хватит, чтобы сказать: у вас на руках очень старая вещь,
- он поднялся, взял меч двумя руками и разрубил воздух. - И сталь превосходная.
Это настоящий шедевр. Никогда не видел ничего подобного.
- Да, вы правы, - согласился дядя. - Шедевр. Мне он достался совершенно
случайно, да и за бесценок. Легенда говорит за то, что это меч Георгия
Победоносца. Именно этим мечем, он отрубил голову змею. Это вам подарок.
Павел опешил, но скоро пришел в себя.
- Нет. Это очень дорогой подарок, я не могу принять.
- Но я же сказал, что он мне…
- Даже если он вам ничего не стоил!
- Не спорьте, молодой человек. И потом, должны же вы как-то защищать нашу
принцессу.
Спор продолжался минут десять и в конце концов договорились, Паша отдаст
взамен свою монету. Нести меч по городу просто так было нельзя, поэтому
решили пока что оставить подарок у дяди, а позже Паша его заберет и, по
крайней мере, не ночью.
После дождя небо казалось высоким. Полная луна светила ярко, на небе не
было ни единого облачка. Звезды смотрели на землю из своих причудливых
созвездий. Павел и Лена шли по ночному городу. Воздух был чистым и свежим.
Они шагали в тишине и одиночестве, лишь машины напоминали, что в городе
они не одни.
- Интересно, - спросила Лена, - почему после дождя так легко дышится?
- Наверное, капли, падая, очищают воздух, прибивают пыль к земле, - неуверенно
ответил Паша. - Поэтому легко и дышится. А мне всегда легко дышать, когда
ты рядом.
Лена крепко обхватила его руку и прислонилась к плечу. Некоторое время
они опять шли молча.
- О чем ты думаешь? - спросила Лена. - Тебя так сильно поразил подарок….
- Да, действительно. Поразил, - ответил Паша. - Ты знаешь, когда я взял
меч в руки, то почувствовал необъяснимое чувство тревоги…
- Это тебя дядя напугал? - засмеялась Лена и процитировала: - "Должны
же вы как-то защищать нашу принцессу".
- Точно. Я представил себя средневековым рыцарем, на коне и в доспехах,
- подыграл ей Паша и продолжил, но уже серьёзно: - Меня смутил этот барельеф
на эфесе.
- Какой барельеф? - спросила Лена.
- Там был изображен крестоносец, преклонивший колено и вытянувший к земле
меч. Я его уже видел, но вот только где?
Подойдя к дому Лены они остановились и еще долго стояли ни о чем не разговаривая.
Лена прислонилась к груди Павла правым ухом и, прикрыв глаза, слушала,
как бьется его сердце. Паша путался пальцами правой руки в ее волшебных
волосах.
- Я побежала. - вдруг сказала Лена и легко высвободившись из объятий Павла,
направилась к двери подъезда.
- А поцеловать? - спросил Паша.
- Пока не за что, - бросила на прощанье Лена и скрылась в подъезде.
Павел поднял вверх глаза и посмотрел на окна ее квартиры. Он дождался,
когда зажжется свет в её окне и не спеша двинулся домой. И пока он шел,
его не оставляла мысль, что, взяв меч, он действительно испугался. Не
то чтобы за Лену или за себя, это было похоже на страх за весь мир. Как
будто мир висит на волоске, и только он может его спасти. А дома, лежа
в постели, он еще долго не мог заснуть, всё силился вспомнить, где он
мог видеть такого крестоносца, но объяснения так и не нашлось. Сон взял
верх только под утро, когда первые лучи солнца начали рабавлять тёмное
небо первыми проблесками зари.
Прошло два месяца с того момента, как Васильков первый раз взял в руки
меч. Ничего не напоминало об этом вечере. Лена до конца лета уехала в
Америку на стажировку и вот-вот должна была вернуться. Рабочий день сегодня
у Павла закончился после обеда, и он не знал, чем ему заняться. Ехать
домой совсем не хотелось, пойти тоже было некуда, да и не к кому. Лето
- мёртвый сезон. И тут он вспомнил о Тимофее Валерьяновиче. Позвонил ему,
тот, к счастью, оказался дома и, узнав, что это Паша, пригласил его к
себе. Правда, заехать домой, чтобы забрать монету, всё же пришлось. На
своем стареньком Фольксвагене Васильков подъехал к дому дяди Тимофея.
Выходя из машины, Паша ощутил лёгкое волнение. Чего греха таить, он очень
хотел, чтобы меч стал его. Держа подмышкой плед, в него он намеривался
завернуть уже свой меч, Паша вошел в подъезд.
Тимофей Валерьянович встретил гостя, как всегда встречал гостей, с радушной
улыбкой и раскинутыми руками.
- Заходите, Павел, заходите.
- Здравствуйте, Тимофей Валерьянович.
- Ох, и завидую я вам, молодым! - сказал дядя. - Только с работы, весь
день на ногах, а всё равно бодрячок. Проходите, я быстро.
Паша прошел в комнату, а дядя ушел на кухню.
- Сегодня день просто получился короткий, да и делать особенно было нечего,
- ответил Паша. - А вот вчера, к вечеру, я совсем не выглядел бодрячком.
- Так много работы? - с сочувствием поинтересовался, из кухни, Тимофей
Валерьянович.
Из крана в чайник с шумом полилась вода. Что-то передвинулось на плите
и из кухни донеслось очень сдавленное, но весьма эмоциональное ругательство.
Дядя Тимофей обжегся.
- Нервов еще больше, - отозвался Паша, он прошелся по комнате и сел на
диванчик, а дядя продолжал шурудить на кухне. - Спекулянтская жизнь сплошные
нервы.
Тимофей Валерьянович вошел в комнату с полотенцем, перекинутым через плечо.
О его край он вытирал мокрые руки.
- Извините меня, Павел, но я просто кипю, шипю и пюзырюсь оттого, как
мне хочется увидеть монету. Разговоры - это светская часть, давайте перейдём
к деловой.
- Давайте, - сказал Паша.
Он поднялся с дивана, запустил руку в карман брюк, извлёк оттуда монету
и положил, точнее, бросил её на стол перед дядей. Так, знаете ли, раньше
бросали мелочь в тарелочку и говорили, "два с сиропом" где-нибудь в парке,
на прогулке. Глаза дяди вспыхнули огоньком, как на мгновенье показалось
Паше, нехорошим огоньком. Но на самом деле, это был просто азартный взгляд
заядлого коллекционера. Тимофей Валерьянович открыл дверцу шкафа, достал
лупу и начал рассматривать монету. Васильков отошел к картинам.
- Одно могу сказать наверняка, - заметил он, - это очень старая и редкая
монета. Из Атлантиды она или нет, я не знаю, но лет ей очень много.
- Да. Дед говорил, что она старше мира, - согласился Паша, рассматривая
картину Малевича.
- Гораздо старше, - сказал дядя, посмотрел на неё еще немного и, отложив
в сторону, поднялся из-за стола. - Потом налюбуюсь.
Тимофей Валерьянович вышел из комнаты. Паша обернулся, лишь, когда дядя
вернулся в комнату с мечом, говоря на ходу:
- Забирайте. Будем считать, что мы поменялись.
- Неравноценный обмен, - сказал Паша, подходя к столу, на котором лежал
меч. - Этот кругляк, может быть, и старый, но непонятно, что это на самом
деле. А меч, как вы сами говорите, историческая редкость.
- Не обольщайтесь, он тоже может оказаться подделкой, - с ехидцей в глазах
заявил дядя.
Они ударили по рукам. Васильков в переполняющих его эмоциях взял в руки
меч и, как и в первый раз, ощутил непонятное чувство страха. Он подержал
меч немного дольше, чем прежде, и вдруг страх сменился приливом силы.
Васильков, как и в первый раз, испугался своих ощущений. Всё не объяснимое
всегда пугает людей.
- А что изображено на эфесе? - спросил Паша.
- О-о-о, это очень интересно, - оживился дядя. - Павел, хотите коньяку?
У меня есть превосходный "Армянский", ему восемьдесят лет, старше меня.
- Да, пожалуй, рюмка коньяка была бы, кстати. А то я что-то разволновался.
- Хм. И есть от чего, доложу я вам, - улыбнулся дядя.
Тимофей Валерьянович подошел к буфету, открыл дверцу и достал заветную
бутыль. Потом сходил на кухню и принес блюдце с нарезанным лимоном.
Мбу… - сказала пробка. Коньяк разлили по рюмкам и неописуемый аромат тут
же разлился по комнате. Паша и Тимофей Валерьянович дзынкнули хрусталём.
- Будь здрав, боярин! - сказал дядя и опрокинул содержимое рюмки во чрево.
И только он собрался туда же определить лимон, как Паша схватил его за
руку.
- Не надо! Зачем? Вы всё испортите, это же не водка! - дядя слегка удивился.
- Подождите пару секунд и насладитесь тем блаженством, которое сейчас
вас охватит.
Через некоторое время Тимофей Валерьянович облизал языком губы и, расплывшись
в блаженной улыбке.
- Черт возьми, умирать пора, а коньяк пить научился только сейчас, - произнёс
он не открывая глаз. Он явно льстил Павлу и Паша это заметил.
- Напрасно все закусывают лимоном, - сказал Паша и проделал ту же процедуру.
- Лимон обжигает все рецепторы на языке и во рту. От букета не остаётся
и следа.
- Знаете, Павел, я рад, что в вас не ошибся. Вы нестандартно мыслите.
Ну да ладно, вернёмся к мечу. Я навёл справки и выяснил, что изображение
на эфесе принадлежит мифическому ордену "Хранителей вечности". Он очень
малочислен и на протяжении всего существования мира охраняет его от сил зла. Спасая вечность, рыцари ордена всегда ухитрялись оставаться в тени,
правда, был один прокол. Георгий Победоносец стал легендой. Считается,
что тот, кто возьмёт в руки этот меч, тот и будет следующим его хранителем.
И если зло опять придёт на землю, то именно ему придется с ним сразиться.
- На него свалилось огромное счастье, но он не успел посторониться, -
растягивая слова сказал Паша. - Вы намекаете, что это я следующий?
- Ну что вы, - улыбнулся дядя, - это просто легенда, да и вы так ловко
фехтуете, что Вам просто грех бояться.
- Меч и шпага - это несколько разные вещи, - уточнил Васильков. - Что
еще есть в вашей справке?
- Существует дверь в другой мир, - продолжал дядя Тимофей, он явно обрадовался
интересу Павла. - Пространство и время часто меняются местами. И вот посреди
этой путаницы есть мёртвый лес, он окружает город теней. Посреди города
стоит замок Отчаянья. Вход охраняют вера, надежда, любовь. Чтобы пройти
в замок, нужно или убить их, или вернуть к жизни. А в замке ждёт Воин
Смерти. С ним тебе и предстоит сразиться.
- Так значит, все-таки мне! - Васильков улыбнулся и посмотрел на дядю Тимофея.
- Ну… Я это образно, - опомнился дядя. - Вот такие вот сказки… - Вздохнул
Тимофей Валерьянович, в воздухе повисла тяжелая пауза.
- Еще по рюмочке? - спросил дядя.
- Нет, спасибо, - ответил Паша.
- Ничего страшного, - успокоил дядя. - Мы сейчас поужинаем, и всё будет
в порядке.
За ужином они говорили о пустяках, но Павлу казалось, что дядя что-то не
договаривает. Он довольно ловко уходил от любых вопросов касающихся меча.
Похоже, он сказал ровно столько, сколько было нужно знать Василькову,
и ни слова больше.
Когда прощались, уже в дверях, Тимофей Валерьянович записал Павлу три
телефона и сказал, что эти люди смогут рассказать о мече гораздо больше,
если только у него останется интерес. Так, с мечом, завёрнутым в плед,
Павел вышел из подъезда и сел в автомобиль. Занятный у них получился разговор
- сказка, рассказанная на ночь. "А здорово, наверное, было бы. Я спасаю
мир!", - подумал Васильков, улыбнулся своим мыслям и повернул ключ в замке
зажигания. Машина вздрогнула, заурчала и через минуту тронулась с места,
оставляя за собой клубы сизого дыма.
После ухода Павла Тимофей Валерьянович сел у телевизора смотреть "Джентльменов
удачи", он очень любил этот фильм.
- Ты куда меч дел, лишенец? - послышалось из-за спины.
Тимофей Валерьянович вздрогнул, подскочил из кресла и обернулся. В дверях
стоял кто-то в монашеской рясе, подпоясанный веревкой, с капюшоном, натянутым
на глаза.
- Как вы сюда попали? - неуверенно пролепетал Тимофей Валерьянович.
- Как я сюда попал? Куда ты сейчас попадёшь - вот где удивление будет
огромным. Где меч, старый пень? - угрожающе прорычал гость.
- Господи, я уже и сам перестал в это верить, а вы всё-таки пришли.
- Я сказал, где меч?
- В надежных молодых руках. Я отдал его, и просто так вы его теперь не
получите.
- Кто он? - настаивал гость.
Подойдя к старичку, Капюшон схватил его за горло и приподнял на вытянутой
руке. Ноги у дяди оторвались от пола, с них, издав лёгкий шлепок, свалились
тапочки, что-то хрустнуло в шее. Тимофей Валерьянович давно понял свою
обречённость и был готов к смерти. С того далекого дня, как он стал одним
из рыцарей "Хранителей вечности", в глубине души был страх перед сегодняшней
встречей. Тимофей Валерьянович даже не умел обращаться с мечом. Случай
- и ты владеешь страшной тайной. Но в этом испуге не было трусости, и
будь шанс начать всё сначала, то его поступки были бы такими же. Преодолев
ужас, Тимофей попытался заглянуть под капюшон. То, что он там увидел,
было похоже на бездну. В лицо ему пахнуло серой и гнилью…
Приехав домой, Павел развернул меч сразу же, как только захлопнул дверь.
Он явственно представил, как принесёт его в клуб. Такого они еще не видели!
Меч на самом деле был великолепен. Сталь сверкала ярче солнца, серебряный
эфес был виртуозной работы. Несомненно, та шпага, что хранилась в клубе,
тоже была хороша. Не муляж - семнадцатый век и отличное состояние. Но
по сравнению с этим, выглядела простой игрушкой. Павел достаточно далеко
ушел в своих мечтах, как вдруг в них появился запах. Непонятный запах
то ли гари, то ли еще чего. И такой стойкий и явственный, что он вернул
его из сладких грёз на землю. Запах не исчез. Павел не на шутку испугался.
Он прошел на кухню, включил свет и огляделся. Здесь было всё в порядке.
Может быть, в комнате? - и Паша быстро двинулся туда.