– Э-э-эри! – радостно визжит она, вися на мне и болтая от восторга ногами в воздухе. Внезапно я ощущаю прижавшуюся ко мне ее грудь и все тело.
– Эри! Я так скучала! Так скучала!
От переполняющих ее чувств она наклоняет голову и целует меня… в губы. Я вытаращиваю глаза, держа обеими руками повисшую на мне Стефи. Какая она мягкая! Полсекунды, секунда, и вдруг что-то как замкнуло!
Немного времени спустя
Прихожу в себя. Смотрю. Близко-близко лицо Стефи. Надо мной. Сверху. Смотрит в упор. Выражение – обалдевшее. Пауза, секунды на три, в которую я мысленно пробегаю по себе, делая ревизию. Вроде все на месте – руки, ноги, туловище. Ничего не болит. Ощущение легкости. Скашиваю влево глаза – завалившаяся набок кровать со стянутым на пол матрасом и простынями. Я на полу. Сверху Стефи. Гм… А почему у нее голые плечи? Где ее платье?
В этот миг Стефания наконец отводит глаза от моего лица и опускает их вниз, упираясь взглядом во что-то… Я тоже смотрю туда, куда смотрит она. Грудь. Моя голая грудь… Голая! Секунду недоуменно смотрим друг на друга.
– А-а… Что мы наделали!
Закрыв щеки ладонями, Стефи шумно втягивает в себя воздух и садится на мне.
– Уй… – отреагировал я на ее движение, – слезь с меня! Ты мне что-то придавила!
Ойкнув, она вскакивает на ноги. Смотрю на нее, потом на себя. Ну так и есть – нудистка! И я тоже…
– Я же обещала Динию… Я же пообещала…
– Обещать не значит жениться! – хмуро изрек я, садясь. Сихот, что так спину жжет? – И что ты ему пообещала?
– Он просил… стать его женой… Я согласилась! Он подарил мне кольцо! Мы с ним помолвлены!
"Крандец…" – подумал я, рассматривая свои плечи.
– Что я теперь ему скажу? Как я буду ему в глаза смотреть? А? Что ты наделал?!
– Я наделал?
– А кто? Не я же!
– Сначала мы, теперь вдруг я… Сама виновата!
– Я виновата?! Я?! Это чем же?!
– Нечего быть такой…
– Какой?!
– Мягкой и теплой…
– Мягкой? Теплой? Ты что, дурак?
– Сама дура… – хмуро ответил я, поднимаясь на ноги и морщась от боли, – где мои штаны?
– Сам ищи свои штаны!
– А ты одеться не хочешь?
– Ой!
Штаны мои обнаружились на ее мантии. Мантия на полу, штаны – на ней.
Все чище, чем на полу, подумал я, с кряхтением нагибаясь за ними. Только поднял – сзади, обдав меня в ментале волной возмущения, резко дернули за рукав мантии, и Стефина ученическая одежка улетела за меня. Напялив штаны, я притормозил с рубахой и, создав два небольших зеркала, принялся осматривать свою спину, чтобы узнать, что же у меня там такое щиплется? Позади меня, там, где была Стефания, раздавался шорох одежды и сердитое сопение.
М-да, подвел я итог осмотру, как говорится, кто бы мог о ней такое подумать? Что ж… Будем лечить… Благо я теперь могу сам.
Убрав зеркала, я осторожно накинул на себя свою белую рубашку и, морщась, принялся застегивать пуговицы. Внезапно эмоциональный фон за моей спиной сменился с возмущенного на агрессивный. Оборачиваюсь. На уровне глаз – остро отточенный карандаш. Сзади – взлохмаченная Стефи, уже успевшая влезть в свою зеленую хламиду. Карандаш она держит в вытянутой правой руке, словно шпагу.
– Эриадор Аальст! – Ее голос полон возмущения. – Ты совершил недостойный поступок! Воспользовался моим дружеским отношением к тебе, чтобы сделать эту гнусность!
Пауза. Смотрю на чуть дрожащий острый кончик, потом перевожу взгляд на ту, которая тычет им в меня. Румяные щеки, припухшие приоткрытые губы, белые блестящие зубки… Черные глаза широко распахнуты, ноздри гневно трепещут, волосы в беспорядке. Решила сразу расставить точки над "i"? Правильно. Самое время.
– Собираешься заколоть меня карандашом? Добить хочешь?
– Добить?
– Давай я тебе кое-что покажу, жертва гнусного поступка…
Я принялся вновь расстегивать на себе так до конца и не застегнутую рубаху.
– Что ты делаешь? Зачем… опять ее снимаешь?
В голосе Стефи легкая растерянность.
– А ты глянь, – ответил я, скидывая рубашку и поворачиваясь к ней спиной. Руки я поднял вверх на манер цирковых атлетов. – Ты не знаешь, случаем, это следы чьих ногтей, а?
Сзади потрясенное молчание.
– Ты в лохмотья разодрала мне спину своими когтями, – сказал я, опуская руки и поворачиваясь. – А вот эти зубы… тоже не знаешь, чьи они? Вот, вот и вот.
Я поочередно прикладывал указательный палец к левому плечу, указывая на места укусов.
– И на правом тоже есть. Вот и вот. И на шее. Судя по всему, тебе было совсем не плохо, коль ты так по мне прошлась. Разве это не говорит о твоем желании и согласии? Почему ты теперь обвиняешь только меня? А ты что?
Стефи втянула голову в плечи и насупленно, из-под бровей разглядывала синяки на моем теле. Карандаш она нехотя, но опустила.
– И вообще, – я сделал шаг к ней, – если ты бросаешься к парню на шею и целуешь его в губы… То чего же ты ожидаешь в ответ?
Я сделал еще шаг, еще и еще. По мере того как я наступал, Стефи пятилась, пока не уперлась спиной в стену.
– Скажи мне, темноглазка, – спросил я, уперев левую ладонь в стену, рядом с ее головой, и приблизив свое лицо к ее лицу. – Скажи! Мне очень интересно – чего ты ожидала?
Стефи молчала, смотря в пол и закусив нижнюю губу.
– Ой! – Внезапно она вскинула голову, и ее глаза и губы оказались близко-близко с моими. – Мне же… нужно…
Зрачки ее стали расширяться, а в ментале я почувствовал страх.
– Пусти! – отпихнув меня, нависающего над ней, в сторону, она выбежала из комнаты.
Бум – хлопнула дверь.
Стремительный стук сбегающих по лестнице каблучков, хлопок внешней двери и тишина…
– М-да, – сказал я, послушав эту тишину с пяток секунд и оборачиваясь к лежащей на боку кровати со сломанными ножками и скинутой на пол постелью, – вот так встреча…
Стефи
Дзинь!
Запущенный мной что есть силы пустой пузырек разлетелся на множество осколков, разбившись о каменную стену дома.
Ну что я за дура! Ну один раз можно было в лавке появиться, но прибегать снова всполошенной курицей и опять лепетать о своей подруге? Старушка конечно же все поняла! Она ведь не такая идиотка, как я! Иначе зачем ей было мне предлагать "замечательное средство с гарантированным сроком в один месяц"? У-у-у… как стыдно… Больше ни за что сюда не приду! Позориться… Но что же мне теперь делать?
Я в растерянности стояла посреди улицы и не знала, куда мне пойти.
Вернуться в университет? Там Эри… Я представила его ироничную улыбку, взгляд и передернула плечами.
Брр! Не хочу его видеть! Как у нас с ним это могло случиться? У меня теперь двое мужчин! О Мирана! Этого просто не может быть! Я же не падшая женщина? Только у них бывает много мужчин! Нет, нет и нет! Я не такая!
Мысли метались в голове, словно люди на пожаре. Во рту стоял горький вкус только что выпитого зелья.
Пойду запью чем-нибудь в кондитерскую. Там можно взять коффай и у них всегда свежая сдоба. Посижу и успокоюсь…
Приняв решение, я пошла в нужном направлении, продолжая размышлять о случившемся.
Не хотела я его в губы целовать! Хотела в щеку! А он повернул в этот момент голову. Если бы я стояла на ногах… то я бы успела изменить направление. Просто… он качнулся… От того, что я прыгнула на него… Это он не удержался! Стоял бы крепче, я бы его поцеловала в щеку, и все… Он виноват, он! И потом, ну и что, что я его поцеловала в губы? Я ведь не имела в виду ничего такого! Это была случайность! Это не повод так поступать!
Тут я дошла до кондитерской, и мне пришлось прервать поток своих мыслей. Сделав заказ и сев на удачно оказавшееся пустым мое любимое место у окна, я стала ждать, когда мне принесут его. И конечно же вновь начала думать о случившемся. Но в этот раз, словно где-то открыли ворота, на меня нахлынули другие воспоминания: вот кончики пальцев Эри скользят по шее вверх и зарываются на затылке в мои волосы… Молнии, пробегающие вниз по позвоночнику от прикосновений этих пальцев… Его внимательные глаза, смотрящие так, что почему-то подгибаются колени… Уверенные ладони, исследующие мое тело… И такое ощущение, что нет никакой мантии… Словно они скользят прямо по коже… А потом, я… Ух! Неужели это делала я?
Кровь прилила к щекам, воротник прижал горло, а целительская мантия внезапно стала тесна в груди, не давая никак полностью вздохнуть.
Это было как… как огонь! Огонь, раздуваемый сильным ветром! Да! Жаркий и все сжигающий на своем пути пожар, от которого нет спасения! Можно только сгореть в нем, моля, чтобы он не сжег тебя до золы, оставил хоть капельку… хоть уголек! С Динием было не так… С ним я словно растворялась в золотом свете… задыхаясь от переполняющей меня нежности и любви…
Я задумалась, вспоминая и сравнивая, и тут мне в голову ударила мысль:
"Богиня, что я делаю?! Как я могу их сравнивать? Так, словно у меня действительно теперь есть двое мужчин и я собираюсь быть с каждым из них! Нет! Так нельзя! Я не такая!"
– Прошу вас, госпожа, ваш заказ! – внезапно сказали рядом, заставив меня вздрогнуть.
Девушка-официантка начала переставлять заказанное мной с подноса на столик. Я кивнула, стараясь вздохнуть и как-то унять бешено стучащее сердце.
Надеюсь, я не слишком красная? Чувствую – щеки горят. Как бы она не подумала чего…
Я низко наклонилась над чашкой, пряча свое лицо.
Как стыдно… Если бы она узнала, о чем я думаю, я бы точно провалилась на месте…
Но как такое могло со мной случиться?
Я снова вернулась мыслями к волновавшему меня вопросу, едва официантка ушла.
Я же всегда была скромной. Старшая сестра даже говорила – чересчур. А теперь у меня двое мужчин! Как же так? Нельзя любить сразу двоих! А что, разве я Эри… тоже люблю?
Я задумалась, пытаясь определить – люблю я его или нет? Постаралась припомнить все с ним наши разговоры. Как он на меня смотрел, что говорил… Что я при этом чувствовала?
Вспомнив все, что вспомнилось, я сделала вывод: Эри – хороший друг, он мне нравится, и я всегда ему нравилась! Он всегда оказывал мне знаки внимания! Если бы я не встретила Диния, то я, наверное, влюбилась бы в Эри. Ведь недаром говорят, что "от дружбы до любви – один шаг"! Но я люблю Диния и… и что же мне теперь делать? Если я все расскажу ему… он ведь… он не простит! Я клятвопреступница! Я обещала ему… А Эри? Зачем он так сделал? Он же знал, что я с Ди… Нет, не знал! Его тогда не было. Я ему сказала об этом позже… потом. Он тоже больше не захочет говорить со мной! Он станет презирать меня! И я потеряю их обоих! Что же мне делать?
Я почувствовала, как мною овладевают паника и страх. Страх, завязывающий живот узлом ужаса. Очертания окружающей меня обстановки поплыли в предательских слезах.
– Боги… за что мне такое наказание? – прошептала я, чувствуя, как слезы бегут по щекам. – Я ведь умру без них обоих… Мое сердце разорвется на две половинки и полетит за ними…
"Тебе придется разделить свое сердце…" – внезапно прозвучало у меня в голове.
– А? Что? – вскинулась я.
Я испуганно оглянулась по сторонам, но вокруг никого не было.
Какая-то знакомая фраза, где я это слышала? Мм… Сатия! Точно! Она мне тогда это в парке нагадала! И еще она сказала: "Тебе нужно опасаться темноглазого демона. Он может все погубить…" Неужели… Эри – тот темноглазый демон? Ах! Не может быть!
Меня словно окатили ледяной водой. Я стала лихорадочно припоминать мой разговор с богиней.
Сатия еще тогда переставляла камни… Она сказала, что я светлый камушек – агат. Он был рядом с большим красным камнем, а потом она передвинула его между черным и красным! Темноглазый демон, черный камень – это Эри? У него темные глаза! Сходится! А Диний – красный камень, принц крови! Да! Именно так! А потом она придвинула еще два камешка – голубой и розовый… Кто это? Маленькие камушки… голубой и розовый… это… мальчик и… девочка? У меня будет двое детей? От кого? От Диния или… Нет! Я не могу думать об этом! Я сейчас с ума сойду! Боги, зачем мне это? Я не хочу! Мне страшно!
Я сидела, вцепившись в маленькую коффайную ложку обеими руками, и меня колотила крупная дрожь.
"Поговорить не желаешь?"
– Ай!
От хмурого бестелесного голоса Эри, внезапно раздавшегося у меня в голове, я подскочила на месте. Белая фаянсовая кружка с остатками коффая и блюдце, задетые локтем, полетела на пол.
"Словно моя жизнь, – внезапно подумала я, глядя на разлетевшиеся по полу белые осколки, – моя прежняя жизнь…"
Скандалистки
– Что это она там пьет? Это детям не повредит, а? – озабоченно нахмурив брови, Марсус задал вопрос богине жизни, глядя, как Стефи, задрав подбородок, поглощает содержимое пузырька.
– Каким детям? – подняла брови та.
– Двойне. Которую ты ей сделала.
– Ничего я ей не сделала.
– Почему не сделала? – поразился Марсус.
– Я что, похожа на дуру?
– Почему на дуру? – повторившись, вновь не понял бог войны. – Избранный в кои-то веки нашел себе подружку. Поступил с ней как нормальный, закаленный в боях воин, берущий добычу! Самое время заделать ему пару отпрысков от наложницы! Мы же договаривались! Ты что?
– Марсус, приди в себя, – насмешливо произнесла Хель, – я знаю, в Восточном халифате была знатная резня и ты только что оттуда. Но здесь не халифат. Очнись. Какая наложница? Какой воин? Тут империя.
– Какая разница! Халифат, империя… Законы жизни везде одинаковы! Убей – или будешь убитым, сожри – или останешься голодным, трахни или ее трахнет кто-то другой!
– Квинтэссенция философии войны… – иронично прокомментировала богиня смерти.
– Ой, да ладно! – махнул рукой Марсус. – Можно подумать, что ты этого не знаешь! Еще скажи, что это не так!
– Ди, – не ответив ему, Хель скосила глаза на Динаю, – как тебе такие "законы жизни"?
– Смотрю, тебе хочется пофилософствовать? – ответила ей та вопросом на вопрос.
– Гимнастика ума позволяет неплохо скоротать время… Ди, а действительно, почему ты не вдохнула в нее новую жизнь? Момент ведь был подходящим.
– Я что, похожа на идиотку, чтобы лезть к избранному?
– Вот как? – подняла брови Хель. – Значит, по-твоему, я идиотка? И Мирана тоже идиотка?
– Я чувствую, что тебе хочется скандала.
– Отнюдь. Но почему я должна спокойно пропускать мимо ушей такие заявления в свой адрес?
– Я совершенно не имела в виду то, что ты подумала. Я просто хотела сказать, что это совсем не тот момент, когда следует рисковать.
– Какой такой момент? – заинтересованно подавшись вперед, спросила Хель.
– У нее две золотые ниточки. Одна идет от нее к ее принцу, а другая – к нашему избранному. Так не бывает! Истинная любовь только одна. Мирана может это подтвердить. Правда, Ми?
– Сама ты идиотка! – совершенно не по теме выпалила в ответ богиня любви. – Я, значит, чуть не развоплотилась, таская из огня каштаны для всех, а теперь меня, значит, идиоткой называют? Хорошенькая благодарность!
– Прошу всех присутствующих, – богиня жизни протяжно вздохнула, закатив глаза к потолку, – принять мои глубокие извинения за легкомысленно произнесенное слово. В следующий раз, обещаю, я буду более осмотрительна в своих высказываниях…
– Да, именно – легкомысленно произнесенное, – после некой паузы, воцарившейся за извинением Динаи, произнес Коин. – Слова – они очень много порой значат… Но оставим этот разговор. Так что там с нашим избранным, Мирана? Что, действительно у него две нити?
– Не у него, а у Терской, – скривив хорошенькое личико, ответила та, – у него, как и раньше, нет ни одной!
– Да? А что же тогда значат эти две у Терской?
– Откуда я знаю? – откровенно огрызнулась богиня любви. – Такого и правда раньше никогда не было! Хочешь – поймай Сатию и спроси у нее, что это значит!
– А признайся, Мира, ведь Сатия тебя сделала! – радостно улыбнувшись, обратилась к ней Хель. – Влезла без спроса в твой огород любви.
– Я смотрю, что ты действительно приперлась сюда с надеждой на скандал! – окрысилась в ее сторону Мирана.
– Ты так думаешь? Ах, действительно, и зачем я сюда пришла? – Хель задумчиво приложила указательный палец к щеке. В глазах ее плескалась ирония.
– Так, девочки, заканчивайте с руганью! – стараясь, чтобы это прозвучало как можно солиднее, произнес Коин. – Диная, ты недорассказала нам про Терскую. Итак, почему ты не побеспокоилась о том, чтобы у нее были дети от Аальста?
– Я же говорю – у нее вторая истинная любовь! Это уже само по себе ненормально. А она еще рядом с избранным. Я посчитала, что риск чересчур велик, и не стала ничего делать…
– Риск слишком велик, риск слишком велик! – сморщив нос, передразнила ее Мирана. – А как меня, значит, всем скопом в спину толкали – давай, давай, – так никакого риска не было? Конечно, это же я рисковала – не вы!
– Это была только твоя ошибка! – парировала Диная.
– Ах, моя ошибка? Только моя ошибка?!
Задохнувшаяся от возмущения Мирана вскочила из-за стола.
– Моя ошибка?!
– Мира, успокойся! – произнес Коин.
– Успокойся?! Успокойся?! – Богиня любви обежала всех взглядом. – Да идите вы все…
– Зачем вы ее дразните? – осуждающе спросил Марсус, переводя взгляд с пустого места, где только что была Мирана, на богинь.
– Зачем так бурно реагировать? – пожала плечами Хель.
– Просто она очень чувствительная и до сих пор остро переживает случившееся с ней. А вы смеетесь…
Марсус, насупившись, посмотрел на Хель.
– Зато у тебя есть прекрасный повод сходить и утешить ее. Ведь ты же любишь это делать?
Хель улыбнулась Марсусу широкой, дружеской улыбкой.
– Да иди ты… – ответил ей тот и исчез.
– Знаешь, Хель, – секунду спустя сказал Коин, поджимая губы, – когда у тебя дурное настроение – все всегда обязательно закончится скандалом! Это уже надоело!
Поболтаем?
"Поговорить – не желаешь?" (Хмуро.)
…
"Ты еще не успокоилась?"
…
"А мне кажется, что ты уже способна поддерживать разумный разговор".
"Что тебе нужно?!" (Резко.)
"Мне? Ничего. Хочу только сообщить, что в доме, кроме нас, никого не было. Все, похоже, были на занятиях. И если ты не будешь нигде открывать свой рот, об этом никто не узнает. Поняла?" (Недовольно.)
"Почему ты разговариваешь со мной таким тоном?" (Удивление.)
"А что, у меня есть повод для ликования?" (Саркастически.)
"Ты… Ты! Я даже не знаю, как тебя назвать после этого! Так со мной поступить! И теперь еще имеешь наглость разговаривать таким тоном и выражать какое-то недовольство! Ты мне все испортил! Всю жизнь перевернул!" (Возмущение.)
"Это был не я. Это мое тело. Я тут ни при чем". (Хмуро и недовольно.)
"Те-е-ло? Как тело? Что значит тело? А ты где был?" (Искреннее недоумение.)
"А я… я отсутствовал". (Мрачно.)
"Что за глупости ты говоришь! Как можно быть отдельно от своего тела?" (Неверие.)
"Ну, вот попробуй себе такое представить…" (Уклончиво.)
"Бред. Такого быть не может!"
"Та ладно, себя вспомни. Много ты чего соображала, когда с Динием зажигала".
"Что-о? Да как ты смеешь такое говорить? Откуда тебе про это знать?"