Незадачливо клацнули зубы… пока незадачливо. Зверь немного сдал назад, готовясь к новому прыжку. Но Валера по-своему расценил это его движение. За болью и смертельным страхом последовал выплеск адреналина, глуша и то и другое. Проще говоря, Попришкин осмелел. Подумал… нет, скорее, почувствовал, что ему под силу-де сладить с хищником размером чуть ли не с него самого.
Почему нет - если пантера была вынуждена… отступить?!
Подскочив на ноги, Валера пырнул копьем в направлении морды зверя. Правильно пырнул, наконечником вперед. Другое дело, что не попал. Реакция-то у пантеры оказалась всяко лучше. Хищник лишь отпрянул, немного отступил, весьма обескураженный - но остался невредимым.
И вот тут-то из темно-зеленой чащи выскочил "солдат будущего". Бросив беглый взгляд и мигом оценив обстановку, он вскинул свою винтовку, не имеющуюся на вооружении ни одной армии мира, и сделал несколько выстрелов.
То ли меткости ему было не занимать, то ли винтовка сама наводилась на цель, но не промахнулся "солдат будущего" ни разу. Первая пуля угодила в бок пантере, еще одна - в заднюю лапу, и две, попав в спину, перебили позвоночник.
Последний выстрел должен был разнести голову зверя… но "солдат будущего" его не сделал. Попришкин остановил его в последний миг, судорожно махая руками и крича: "Нет! Нет! Погоди!".
"Копье… голова", - следом не выкрикнул, а уже, скорее, выдохнул Валера, когда его спаситель опустил винтовку. Едва не забыл условие, при котором охота считалась успешной. Едва - но ведь не забыл!
Поверженный зверь был еще жив, когда наконечник копья Попришкина вонзился в его глазницу. "И как это… сразу… не догадались, - проговорил Валера, то ли к себе обращаясь, то ли сетуя на недостаток сообразительности у сотрудников фонда, - ведь можно было сразу… можно было прийти и любую зверюгу подстрелить… главное, в голову не попасть. Пулю там не оставить… зизов ведь только голова интересует…"
Говорил Попришкин негромко. Так что спасший его "солдат будущего" клиента не слушал - тем более, не до того было. Используя спутниковую связь своего шлема, он вызывал бригаду медиков: желательно побыстрее и на вертолете. Ибо адреналин Валеру уже отпускал, горе-охотник едва держался на ногах, стремительно теряя силы от потери крови. А говорил, тем более едва-едва ворочая языком.
И все же последнюю реплику Попришкину хватило пороху не просто произнести - выкрикнуть. Так, чтобы "солдат будущего" не смог не обратить на нее внимания. "Голову! Голову зверя не забудьте!" - были его слова, прежде чем Валера в изнеможении повалился в траву.
Что до старого льва, последние годы жизни коротавшего в зоопарке Барселоны и напоследок оказавшегося в дикой природе… то про него даже не вспомнили. Бывшего царя зверей, по возрасту лишенного короны, ждала теперь долгая смерть от голода.
Но, видимо, имелась все-таки в мире какая-то справедливость. Не прошло и часа, после того, как стерегший его человек кинулся на выручку к другому человеку, и в клетку ко льву заползла небольшая змея. Заползла, двигаясь сугубо по своим делам, просто проходя мимо. И так бы, наверное, проползла дальше, огибая сонную, лежащую в клетке тушу. Но угораздило же ей оказаться к этой туше слишком близко. Вот лев и задел змею лапой - сослепу и спросонок. Так он привык еще в зоопарке отмахиваться от чужеродных, доставлявших неудобство, предметов, будь то мышь или, палка, просунутая между прутьями клетки каким-нибудь дураком-посетителем.
На жест этот - довольно болезненный для нее, кстати - змея отреагировала по-змеиному. Ядовитым укусом. Причем яд ее вызывал мгновенную смерть.
X
Эта "нзури увиндаджи", едва не закончившаяся для Попришкина плачевно, в итоге стоила ему больше недели в бинтах. В палатке полевого госпиталя, развернутого персонально для клиента фонда Стофеля. Врач, возглавлявший бригаду вызванных фондом медиков, вообще настаивал на доставке пациента в какое-нибудь лечебное заведение поосновательнее. В какой-нибудь медицинский центр. Но Илья Минин и Илона Макси стояли намертво и не дали этого сделать.
Ведь куда вести-то, в самом деле? В Зангару, столицу Нумбези? Но там, во-первых, нормального медицинского центра могло и не оказаться. А во-вторых рискованно. Можно было попасться ищейкам Бармалы - если те хотя бы смогут отследить, что данный пациент прибыл не абы откуда, а из "карантинной зоны". Покидать страну тоже было чревато. Чего доброго, легкомысленные зизы, легко приняв легендарного Вазунгу, столь легко могли успеть о нем и позабыть. А значит, чтобы поднять обитателей резервации на борьбу, придется все начинать заново.
В общем, чтобы не уйти у зизов с глаз долой и из сердца вон, лечился Валера Попришкин здесь же, в резервации. Впрочем, присланные врачи постарались на славу. Сколько бы крови бедолага Вазунгу не потерял после встречи с пантерой, он выжил. Да, вдобавок, избежал заражения, не подцепил никакой экзотической болезни, поймать которую в джунглях порой бывало не легко, а очень легко.
Порадовало Попришкина и его патронов еще и то, что победу на втором этапе испытания Валере засчитали. Хоть и вернулся он в ближайшее селение зизов на носилках, перевязанный и балансировавший на грани потери сознания, но прихваченная голова пантеры с глазницей, пронзенной копьем, сделала свое дело. Голову принесли на тех же носилках, одновременно с Попришкиным. Незадачливый охотник не всегда мог хотя бы открыть глаза, когда к нему обращались, но голову убитого хищника из рук не выпускал. Что, конечно, не могло не произвести впечатления на туземцев. Действовало на них подкупающе.
Вот потому, как только Попришкин мало-мальски пришел в себя и стал вновь показываться обитателям резервации, те единодушно приветствовали его, выкрикивая "Нзури увиндаджи!" и "Вазунгу!", искренне радуясь встрече. А когда с Валеры сняли последние повязки и бинты, тело его вскоре украсили новые узоры боевой раскраски взамен прежних. К узорам добавился и еще один приз - головной убор из перьев. Почти как у местных вождей, но немного поменьше. И перья были двух цветов: примерно черного и почти белого.
Илья Минин, Илона Макси и их подопечный дружно смекнули, что дело спорится. Следовало ковать железо, пока горячо. И не теряя времени готовиться к третьему этапу.
День для ритуала вызова дождя выбрали, конечно, более-менее пасмурный. Правда, слетевшиеся к резервации облака на дождевые тучи не тянули. Сами по себе, во всяком случае. Так что имелся шанс, что зизы воспримут предстоящее, как хоть маленькое, но чудо.
Прохлады облачность, кстати, не принесла ни чуточки. Напротив, в отсутствие движения воздуха воцарилась духота. Атмосфера казалась какой-то густой и тяжелой… чем досаждала, впрочем, разве что Попришкину и сотрудникам фонда Стофеля. Тогда как зизы, похоже, жары и духоты совершенно не замечали. Не привыкли замечать.
А собралось аборигенов для участия в ритуале видимо-невидимо. С многих селений народ пришел, чуть ли не со всей "карантинной зоны". Так что местом для предстоящего действа была выбрана савана. Нигде больше разместить столько народу возможности не было.
Место Валеры Попришкина было на помосте высотою чуть более человеческого роста и собранном, связанном из прочнейших стволов пальм. С этого возвышения новоиспеченный Вазунгу мог обозревать человеческое сборище, раскинувшееся насколько хватало глаз. Зизы тоже могли полюбоваться на человека-легенду - отличавшегося от них самих лишь цветом кожи. Ну, если, конечно, придавать значение только внешности.
На помосте рядом с Валерой расположились два туземца с тамтамами.
Гарнитура была наготове - незаметная с земли по причине расстояния и собственных маленьких размеров. Через нее Попришкин получал указания, что называется, в режиме реального времени.
- Сейчас поднимите руки и вытяните их, будто желаете достать до неба, - прозвучал в ухе голос инструктора, как только зизы на помосте начали хлопать ладонями по тамтамам, выбивая из них ритмичные звуки.
- Поднял, - тихонько произнес Валера, сделав, как велел инструктор, уже поняв, что связь с ним все-таки двусторонняя.
Зизы, толпившиеся вокруг помоста, один за другим следовали его примеру. На ум Попришкину пришло выражение "лес рук", вспомнившееся со школьных лет. Словосочетание это частенько с сарказмом употребляли учителя, увещевая недостаточно активных учеников.
Что ж. Такое зрелище, этот настоящий "лес рук" мог бы порадовать даже самого взыскательного педагога!
- А теперь подпрыгивайте, - велел невидимый инструктор. Невидимый и, к удивлению Попришкина, так и оставшийся ему лично незнакомым.
Валера подпрыгнул разок - не без опаски. Но осторожничал он напрасно. Бревна из пальмовых стволов были прочны, и помост не развалился.
- Смелее! - последовал нетерпеливый голос инструктора, - давайте вскачь… детскую песенку про мячик помните?
- А… это… подскакивать в ритме? - со смущением поинтересовался Попришкин, чувством ритма и умением танцевать не отличавшийся даже в студенческие годы, на дискотеках, - в смысле, в такт музыке?
- Какая уж там музыка, - тон голоса из гарнитуры казался теперь ворчливым, - в общем, нет, необязательно. Но можете кричать "Курука! Курука!" Я думаю, тут любое слово сойдет. Главное - громче. Чтобы зажечь, заразить толпу.
- Курука! Курука! Кур-рука-а-а! - завопил Валера, теперь подскакивая на помосте и ежесекундно рискуя свалиться. Случись подобное с поп-звездой, подумалось ему еще, и зрители бы наверняка поймали, подхватили бы своего кумира на руки. Но принято ли было поступать подобным образом у африканских дикарей - так и осталось для Попришкина вопросом без ответа.
- Курука! Курука! - вторила входящему в раж Вазунгу толпа. Но не поголовно. То тут, то там взгляд Попришкина выхватывал целые "проплешины". Небольшие скопления людей, молча стоявших на месте. Некоторые даже руки опустили. Устали? Так скоро? Или?..
- Что-то не все скачут-то, - посетовал Валера, за неимением других вариантов жалуясь невидимому инструктору.
- Сам вижу, - отвечал тот, наблюдавший за действом, не иначе, с помощью дрона, - неужели нумбы сюда затесались… приспешники Бармалы? Задумали нарушить единство и слаженность ритуала. Смешная, конечно, версия… чего бы им в резервацию лезть. Хотя почему бы и нет?!
- В смысле? - не понял рассуждений инструктора Попришкин.
- Так это ж очевидно, - пояснения не заставили себя ждать, - если мы хотим сплотить толпу, сделать это легче против кого-то, чем за кого-то. Главное, указать им на врага. Именно указать, а не напомнить о его существовании. На кого-то указать, кто на расстоянии вытянутой руки… или плевка.
- То есть… типа, кто не скачет - тот нумб? - сообразил Валера.
- Без "типа", - отрезал инструктор, - перед толпой нужно демонстрировать уверенность. Даже если ее на самом деле нет. То есть, мы не знаем, есть нумбы среди собравшихся или нет. Но для нашего дела будет лучше, если в толпе поверят: нумбы рядом, где-то здесь. Мигом боевой дух поднимется.
- Лады, - молвил, соглашаясь, Попришкин, а затем обратился к зизам, повышая голос, - эй, там! Кто не скачет - тот нумб!
А уже затем, осекшись и вспомнив, перешел на местное наречие. Перевод на всякий случай сообщил ему все тот же голос из гарнитуры.
- Амбайе хана курука - нумба!
В следующие несколько мгновений фраза эта живым эхом разнеслась над толпой. И сборище аборигенов действительно задвигалось поживее - никто не хотел, чтобы его приняли за представителя гнилой и враждебной народности. Хотя энтузиазм их оставлял желать лучшего. Не грех было и закрепить успех.
И неожиданно для самого себя Попришкин смог сам, даже без подсказки инструктора, найти верное решение. Ненароком вспомнив, что могло ждать врагов и просто чужаков, столкнись они с диким племенем. С племенем, не чуравшимся каннибализма. Зизы вроде и были из таковых. Память подсказала и подходящее слово. То самое, с которым его и сотрудников фонда Стофеля встретили детишки туземцев.
- Амбайе хана курука… кула! - выкрикнул Валера, а затем повторил несколько раз, громче и тверже. Пока толпа зизов не подхватила эту фразу, пока она не зазвучала над всею, запруженной людьми, саванной.
"Кто не скачет - того съедим!"
Быть съеденным хотелось еще меньше, чем прослыть инородцем и предателем. Так что прошла едва минута - и человеческое сборище уже демонстрировало завидное единство. Сделавшись похожим на живое, колыхающееся волнами, море.
Примерно тогда же в дело вступил самолет, привлеченный сотрудниками фонда Стофеля. Специально для него в малонаселенном районе резервации была подготовлена и взлетно-посадочная полоса. Получив сигнал, самолет взмыл в небо, чтобы посыпать специальным составом висевшие над саванною облака.
Колыхающаяся, безумно скачущая толпа вмиг замерла, стоило первым каплям влаги сорваться с неба. Люди судорожно ловили эти капли руками, а уже затем с наслаждением подставляли лица хлынувшим дождевым струйкам.
Хватило такого дождя ненадолго. Облака рассеялись, оставляя после себя ясное небо, чуток посвежевший воздух, а еще - радугу. Вид ее особенно порадовал Валеру Попришкина. Даже больше, почему-то, чем одобрительные крики "Вазунгу! Вазунгу!" из толпы.
Причем надо сказать, что хорошие новости на этом не закончились. К вечеру пришло известие и распространилось как пожар по всей резервации. Оказалось, Пьер Хамузу Бармала в Нумбези отсутствовал. Вернее, он как раз возвращался из неофициального дружественного визита в Индию, где постигал восточные мудрости - так называемые "сутры". Точнее, одну из оных: ту самую, с приставкой "Кама".
На родину диктатор возвращался, правда, не одухотворенным, просветления не достигшим. Однако в прекрасном настроении… которое, впрочем, не лишним показалось ему закрепить. А для этого Бармала-младший вздумал на обратном пути еще наведаться в Эфиопию, надеясь приобщиться там к учению великого Джа.
И пришлось пилотам срочно, на ходу, корректировать маршрут. Проходил он теперь через воздушное пространство Саудовской Аравии. Где как раз проходили учения ПВО с использованием недавно поставленных из Соединенных Штатов новейших зенитно-ракетных комплексов "Sparrow". И то ли расчет одного из этих комплексов ошибся с выбором цели, то ли вина лежала на самом комплексе - вернее, на его конструкторах и тех, кто напичкал это детище американского ВПК разнообразной, но несовершенной электроникой, кто оную программировал. Но факт оставался фактом. Цель в зону действия "Sparrow" попала не та. И неудачное (даром, что меткое) попадание одной из ракет оборвало бесславную жизнь Пети-Бармалы, Гранблата и нумбезийского диктатора в одном лице. А также пилотов и всей обслуги, находившейся на борту его самолета.
Когда известие о случившемся дошло до короля и правительства Саудовской Аравии, те, конечно, выразили народу Нумбези соболезнования, принесли официальное извинение. Но… напрасно. Во-первых, плакать о Бармале все равно было некому. Даже в Зангаре. А во-вторых еще раньше об инциденте стало известно в фонде Джорджа М. Стофеля. И сотрудникам его нашлось, чем порадовать обитателей "карантинной зоны".
Нашлись тогда среди зизов даже особо впечатлительные индивиды, утверждавшие, что это ритуал, проведенный под предводительством доблестного Вазунгу, вызвал не только дождь, но и авиакатастрофу и гибель в ней Бармалы. Как бы между делом - небо-то одно, все в нем взаимосвязано. Однако и без веры в сверхъестественные возможности Валеры Попришкина гибель диктатора показалась большинству обитателей резервации добрым знаком. Боевой дух зизов взлетел до небес, так что в бой идти решили ближайшей же ночью.
Никто не оспаривал это решение. А предоставленные фондом Стофеля инструкторы успели аборигенов неплохо натаскать. Так что в течение уже считанных часов обвешанные оружием зизы, погрузившись на БТРы или в старенькие внедорожники, устремились к границе "карантинной зоны". На страх и погибель оставленным там армейским блокпостам.
На серьезное препятствие для целой орды вооруженных людей эти атавизмы времен Бармалы-старшего уже не тянули. Зизам не понадобилось много времени, чтобы преодолеть их и двинуться дальше. Держа курс теперь уже на Зангару.
XI
Попришкин не знал, сколько продержалась столица Нумбези и насколько гладко прошел марш зизов на нее. Были ли какие-то попытки сдержать наступление восставших обитателей "карантинной зоны"? Или, как вариант, среди самих участников наступления могли оказаться желающие дезертировать и пограбить подвернувшиеся деревеньки и городки. Такой расклад тоже не стоило исключать, ибо двинувшаяся на Зангару людская волна была, скорее, вооруженной толпой, чем регулярной армией. Толпой, чье единство держалось сугубо на психологическом эффекте.
Но все эти обстоятельства остались для Валеры покрыты мраком неизвестности. И как бы там ни было, а самого его вертолет фонда Стофеля привез в столицу через двое с хвостиком суток после начала наступления. Ранним и пока еще не жарким утром.
Над притихшей Зангарой - с борта вертолета она выглядела как на ладони - то тут, то там во множестве поднимались столбы и клубы дыма. Были ли пожары, источавшие этот дым побочным последствием штурма, уличных боев, угадать было сложно. С тем же успехом они могли остаться после погромов и мародеров, воцарившихся в городе без всякого боя.
Глядя на зрелище притихшей, словно замершей от страха или предсмертной оторопи, столицы Валера Попришкин еще вспомнил о некоем древнем обычае, отдававшем на пару-тройку дней захваченный город на разграбление армии победителей. Что-то слышал он такое когда-то - то ли из истории, то ли из читанной в нежной юности художественной литературы.
Зато дворец покойного Пьера Хамузу Бармалы пострадал незначительно. От пары башенок, правда, остались обгорелые обрубки. Повалены оказались колонны у одного из портиков-входов. Еще во дворе наверняка когда-то рос сад и били фонтаны. Теперь же по саду как будто ураган прошелся - лишь несколько кустиков уцелели каким-то чудом. А остановившиеся, мертвые фонтаны оказались завалены каким-то мусором, включая пустые бутылки и жестянки.
Но и только-то. Само здание, эдакий африканский Горменгаст, вполне себе уцелело. А главное, штурм пережила вертолетная площадка во дворе.
Выбравшись из вертолета, Попришкин двинулся вдоль строя зизов, стоявших в карауле, со вскинутыми стволами автоматов и винтовок. Бывшие обитатели резервации успели нарядиться в мундиры, экспроприированные, не иначе, у солдат личной гвардии покойного диктатора. Парадные одеяния сидели на вчерашних дикарях примерно как на огородных пугалах. Или на ролевиках, косплеерах и тому подобной публике.
Говоря между прочим, во дворец Валера прибыл тоже отнюдь не в набедренной повязке и без боевой раскраски. Положение обязывало. Сотрудники фонда Стофеля заказали своему клиенту новый костюм. Почти классический - только без галстука и целиком белый. И в то же время головной убор, надетый на Попришкина в резервации, по-прежнему украшал его голову.
Зизы из караула приветствовали Валеру короткими репликами "Вазунгу!" и "Нзури увиндаджи!" Никому и в голову не пришло оспаривать его главенство и вообще право здесь находиться.
Время от времени отвечая на приветствия все тем же, навязшим в зубах пожеланием доброй охоты, Попришкин держал курс к ближайшему из входов. Илона Макси и Илья Васильевич Котовский-Минин следовали за ним, отставая примерно на пару шагов.