Сам себя вытащить не способен. Так обычно и случается, не зря есть поговорка "сапожник без сапог", и наверное, это справедливо. Любая сила должна иметь ограничения, иначе человек вознесется в своих представлениях над остальными людьми. Власть без границ портит характер, говорил когда-то отец, объясняя про выборность тысяцкого и старост в деревнях.
– Из тебя выйдет хороший маг жизни, – сказал Земилав, с трудом поднявшись и опершись на плечо парня. – Я бы не смог.
– Что? – поразился неожиданному заявлению. – Ты знаешь?
– Близко.
На таком расстоянии ему не составило труда учуять происшествие даже в не лучшем состоянии, перевел в очередной раз недосказанное для себя Данила.
– Какая жизнь. Я же убил его!
– Познав смерть, учишься жить.
Это какая-то неуместная философия, с тоской подумал Данила. Мне бы чего попроще.
– Исцеление… зависит… от… дозы… лекарства, – видимо, поняв, что требуется бо́льшая ясность, сказал волхв. Говорить ему было тяжело, после каждого слова пауза. – Смерть… тоже. Все… от… дарующего…
– И как я могу научиться контролировать?
– Не сейчас, – пробурчал Земислав, вторично отрыгивая уже какие-то ерундовые остатки, еще сохранившиеся в желудке, и без сил после этого ложась у погасшего окончательно костра.
Пришлось вновь развести огонь, подсунуть ему под голову первый попавшийся трофейный мешок, благо на ощупь ничего жесткого. Подробная беседа действительно не ко времени, но он фактически согласился, и это удачно. Повторение такого откровенно пугало. Мало ли почему и на кого разозлишься. Иногда пустяк, потом отойдешь, а человек уже покойник, и родичи готовы прикончить. Мертвых даже святые не поднимали, иначе непременно упомянули бы такое в Житиях. Оно и понятно: что подвластно богу, человеку не под силу.
Присев на корточки рядом с уже очнувшимся бандитом, внимательно осмотрел его. Ну попытка развязаться не удивительна. Сам бы попробовал в подобной ситуации.
– Полагаю, тебе есть что рассказать.
– Кто вы? Почему напали? – лихорадочно блестя глазами, выпалил раненый. – Разве мы с вами ссорились, чтобы убивать без предупреждения?
– Ты еще не понял? – удивился Данила. – За все приходится платить. За кровь – обязательно.
За спиной послышались неловкие шаги, и он обернулся. Очень не хотелось словить по башке от чересчур живучего врага. Оказалось, Отто ковыляет, перекошенный на один бок, и держит при этом меч.
– Ты можешь молчать, но тогда вот он, – показал за спину, – примется резать тебя на куски за своих родичей. Ему все одно, кто вы и откуда, главное – успеть сделать строганину, пока копыта не откинул.
– Вы же все равно убьете!
– Могу сразу и чисто. Если правду скажешь. А могу отойти в сторону и подождать, пока тебя на ремни резать станет.
– Пятками в костер лучше всего, – сказал хрипло гот из-за спины. Он не подыгрывал, всерьез. – Дольше орать станет.
– А скажу, – поспешно потребовал пленный, – сразу убьешь?
– Слово, что смерть будет быстрой, – подтвердил Данила. Здесь в обещании имелась маленькая юридическая тонкость, но пока она роли не играла.
– Смотри, слово дал.
– Ты мне тоже кое-что обещал, – возмутился Отто.
– Он умрет, но зачем бессмысленная жестокость?
– А они как себя вели?!
– Они нелюди, и место им в аду, а мы люди. Я ведь его вспомнил: он из поселка, где волок проходит.
– Так зачем он нам вообще потребен? Голову показать аутенту – и вся недолга.
Это старейшине, что ли, или князю? Вроде нет у готов рюриковской крови в начальниках. Из своих выдвигают, словенских родовитых не слушают. Ну не суть, потом разберемся.
– И? – повернулся вновь к бандиту. – Я жду.
– Евсей сказал…
– Это который?
– Ну тот, чей меч у него, – во взгляде на стоящего Отто мелькнула опаска.
– Продолжай.
– Кочкарь видел у мужика, что у кратера живет, камни ценные.
Отто охнул за спиной. Похоже, эти веселые ребята погуляли от всей широкой души, и не одна его семья пострадала.
– Ушкуй до зимы не вернулся…
Ага. Кажется, кормщик плохо кончил, как и предупреждал Баюн. Даже в одиночку давно бы дошел по реке назад. Что же там все-таки случилось? Лучше не выяснять. Ну их, духов бессмертных с сомнительными наградами. Одного более чем остаточно.
– …денег нет, возвращаться не на чем. Он и предложил сходить по-тихому. Как бы не впервой, никто не узнает.
– А зачем столько народу и чужих брать? Хватило бы и своих. Ты же не с ушкуя.
– У Витимира трое взрослых сыновей и четверо работников, – подал голос Отто.
– Да. А купеческих всего трое на волоке осталось.
Интересно, почему Кочкарь всех не взял? Не доверял? Или количество какими-то условиями ограничено? Кого бы расспросить на данную тему, не проявляя явного интереса.
– А вы решили тоже подправить делишки.
– Ты-то не стал на земле горбатиться, – с прорезавшейся злобой сказал допрашиваемый, – ушел. А мы должны на дядьку Севастьяна до самых похорон спину рвать?
– Захотели много и сразу.
А нужны ли были они все этому самому Евсею? Положил бы всех у заселенных уже мест, и с прибылью немалой. Теперь не узнать. Очень вероятно, кровью повязал и сам шайку организовать задумал. Не оттого ли Кочкарь не хотел с собой иметь.
– Да! Откуда мне было знать, что всех порежет? Карманы чистить – почему нет? На смертоубийство не было разговора. Они за топоры взялись. Ну и пошло.
– А третьего дня на хуторе детишек прикончили, – вкрадчиво сказал Данила. – Грудной младенец, видать, тоже с фузеей напал на случайных прохожих? – Про Лизку спрашивать совсем не хотелось. Догадывался, почему даже мертвая лежала с раздвинутыми ногами в стороне. Ну хоть бы с собой пользоваться взяли. Тоже зарубили.
Этот гад заткнулся, и в глазах определенно мелькнул ужас – он, видимо, до сих пор считал, что они шли из-за первых ограбленных. Надеялся свалить вину на остальных, благо отпираться от напраслины некому. Не будет ему снисхождения.
– К этим чего пришли? Тоже камни искали?
– Евсей сказал, в прошлом годе хозяин много пушнины сдал, должно быть серебро.
Данила оглянулся через плечо. Звучало интересно. Нет у него денег за работу рассчитаться, так?
– Всего и было сотня гривен, – смущенно сказал Отто. – Скотину покупали, лошадей…
– Двести сорок три, – с удовольствием поведал пленный. Не иначе допер, что это какие-то внутренние разборки. Всунуть клин между врагами всегда милое дело.
– Значит, этот трофей делить не станем, – отрезал Данила. – Твое имущество.
– Ну теперь я могу его убить? – кровожадно спросил Отто. Деньги в этот момент его не трогали.
– Нет!
– Почему? – взмолился гот.
– Мы его к твоим… как их там… аутентам отведем. Пусть повторит. Пора задуматься, кто на волоке сидит, и взять с них за обиду крепко.
В глазах пленного загорелась надежда. Кровная месть давно официально не признается, а по "Русской правде" платить положено за нанесенный ущерб. Ну это он зря обрадовался. Данила пообещал смерть быструю, а не виру золотом потребовал. Так или иначе, ему не жить.
– Вырезать всех? – с загоревшимися глазами спросил Отто.
– Они при чем? А вот взять за обиду и родичей весомой суммой – нормально. Тебе же на новое хозяйство и пойдет.
– Я не останусь!
– А куда денешься?
– С тобой пойду! Признаю себя твоим Человеком, и клянусь всегда и везде, не щадя живота своего, отстаивать твою честь, достоинство и имущество, положить в случае необходимости за тебя жизнь свою. Клянусь в том Господом нашим! – отбарабанил без запинки Отто.
– Ты с ума сошел? Я же не князь, чтобы присягу на верность принимать!
– Ты отомстил за наших. Мне достаточно. Сам бы не сумел.
Очень глупо было бы говорить, что без случайных гостей на охоту бы пошел вместо него кто-то из братьев или отец. Хоть не из-за свалившихся на голову пришельцев случилось ужасное, однако своим присутствием многое изменили.
– А посмотреть большой мир, – он бледно улыбнулся, – и сам давно мечтал.
Глава 13. Тихая лесная жизнь
Они молча смотрели на холм, где высилась свежепостроенная крепость. Несколько недель назад здесь торчала небольшая деревенька, от которой остались лишь огороды. Дома и заборы разобраны, и даже печи снесены. Возможно, внутри заново их собрали, но не посылать же с проверкой.
Еще почти на сутки перехода по реке выше должен стоять пост, держащий под присмотром границу у слияния Байогана и Талицы. И не зря. Течение там становилось быстрее, ширина меньше, оба склона, сплошь покрытые лесом, поднимались значительно выше привычных лесных холмов. Там начиналось Предуралье и заканчивались владения готов. А с другой стороны межи неоднократно пытались пощупать на прочность и ходили частенько шайки, неизвестно кому подчиняющиеся.
Точнее, все они прекрасно знали – попадешься, княжеские люди от тебя отрекутся. Вернешься с добычей – сделают вид, что слыхом не слыхивали, где добро добывали, и выдавать на правеж соседям и не подумают. Поэтому бо́льшую часть времени Лив проводил в здешних краях, отлавливая с верными гриднями обнаглевших в последние годы татей и развешивая их вдоль границы в назидание. Видимо, чересчур успешно. Теперь в игру вступили другие силы.
Оказывается, пересеченцам уже недостаточно охотиться в чужих землях или пограбить редкие хутора. Они вознамерились ступить на запретную территорию, полностью перекрыв дорогу на запад и затягивая петлю на шее жителей Готсбурга и его окрестностей. Следующий шаг – не иначе вторая крепость у волока, с которого хозяева вольной области пришли. И тогда все равно придется драться, потому что чужой князь готам не требуется. Как и поселенцы-иноплеменники, от которых до сих пор удавалось избавляться с достаточным трудом. Не случись ужасной трагедии и не отправься с разборками, могли узнать о вторжении слишком поздно. И так вторгшиеся успели неплохо обустроиться.
И все это далеко не самодеятельность очередного мелкого боярина или ушкуйников. В кратчайший срок искусно срублено из толстых лиственниц укрепление в сто сажен длины, в шестьдесят ширины. Огорожено высокой стеной из заостренных вверху бревен, с башнями и бойницами. С наружной стороны окопали глубоким рвом, а за ним набили колючек и рогатин. Стерегутся, и всерьез. А беглецы из деревни сообщили о наличии внутри тридцати княжеских гридней и полсотни мастеровых.
– Нашими силами в лоб идти нельзя, – хмуро сказал боярин Джорен. – Мы не на войну собирались, а Севастьяна поучить.
Ливу он никогда не нравился. И своим желанием вечно уступать наглым соседям, лишь бы не портить отношения, и попытками примучить под свою власть как можно больше сел. Давал в долг или иными путями загонял в кабалу. Фактически почти вся торговля шла через него, и богатствами давно затмил остальных бояр, вместе взятых. Половина Готсбурга ела с его руки, вторая крепко думала, кого в ближайшем будущем поддержать.
В готской земле не имелось князя, а был выборный властитель. Это место занимал много лет по заслугам его дед, но он был не вечен. Со смертью Старого непременно придется столкнуться со скользким и достаточно неприятным типом, надеющимся, склонив голову перед словенами, сохранить часть власти. Даже стать одним из княжеских ближних людей. Все равно тому придется опираться на знающего местное население, так почему и не он.
– Слишком много крови выйдет, – пробурчал Радбуд.
Этот был скорее осторожный, чем мыслил о предательстве. Впрочем, результат в конце одинаков. Драться станет исключительно когда придут лично в его гард.
– Реки́ нам не перекрыть, – он показал на ушкуй с медвежьей головой на высоком носу.
Лишнее доказательство, что в деле замешаны княжеские люди. Уж очень приметное судно, и отнюдь не торговое или грабителями на скорую руку построено. Здесь не меньше тридцати человек на веслах сидят, а благодаря симметричным образованиям носа и кормы корабль способен, не разворачиваясь, моментально отойти от берега, что приходилось часто делать при набегах.
Боярин прав, осада тоже не подходит. Да и сил таких, откровенно говоря, нет. Лив имеет под рукой собственных три десятка бойцов, и штурмовать стены в одиночку бессмысленно. А эти не пойдут, прикрываясь словами о цене крови и тяжких потерях. Будто не понимают, что в следующий раз будет еще сложнее. А победив, все равно придется брать укрепление.
– Я могу сделать устройство для подрыва ворот или стены, – влез без спроса в беседу старших Данила.
Вот этот был пока не ясен: слишком мало знакомы. Связи с члагами достаточно подозрительны, но с теми все одно приходится постоянно дело иметь. Если не ручной, так дружественный торговец в этой ситуации пригодится. Как бы ни повернулось, теперь придется окончательно переключаться на Смоленск, и он может оказаться полезен.
– Ты? – вскричал пренебрежительно Джорен. – И много приходилось воевать?
– Как долго подрывной механизм делать? – спросил быстро Лив, ненавязчиво затыкая боярина и не позволив принизить своевременного советчика.
– Ну не сразу, – признался парень. Джорен громогласно хмыкнул, махнув рукой, и отвернулся. – Специальный котел металлический отлить и доску, на которую он навинчивается…
– А потом? – неожиданно заинтересовался Радбуд, выслушав подробности о весе и размере и убедившись, что двух-трех человек достаточно для переноски.
– Подойти вплотную ночью и, воткнув крюк, подвесить в нужном месте. Поджечь запал.
А ведь сработает, подумал Лив без особой радости. Стоит таким штукам доказать полезность – и достаточно быстро распространится. Завтра уже и́м ворота темной порой вынесут, прежде чем сообразить о нападении успеют. Опасные люди оружейники, а этот еще и с фантазией. И ведь прибить потихоньку жалко, да и Старый приказал парня не трогать. Напротив, быть предупредительным. Он хочет получить "ключ" к Смоленску. А как бы еще и оттуда татей не навести.
– Мы не можем ждать, – сказал вслух. – Проще надо. Я сам со своими людьми ворота открою. Вам только надо войти и всех сопротивляющихся перебить. Справитесь?
Последнее было откровенным издевательством, и все присутствующие прекрасно это понимали. Отказаться теперь не могли, не вызвав обвинения в трусости и других столь же неприятных вещах и не получив в дальнейшем серьезных неприятностей. Кроме того, любой из бояр с удовольствием посмотрит, как наследник Отрана свернет себе шею, открыв тем самым дорогу к власти.
– Ты уж сам не оплошай, – сказал уязвленным тоном на неприятный намек Радбуд. В отличие от Джорена, он был настоящим воякой и покрошил в жизни немало врагов. Потому представлял реально, что Лив собирается сделать и чем может закончиться ночная вылазка.
* * *
Лив отошел от остальных подальше, огибая крепость по дуге. Его личный десяток из самых преданных следовал сзади, получив на прощанье краткий инструктаж. Гридни все тертые, не в одной переделке побывали и сами прекрасно умели действовать. Тем более что про его умения они все в курсе, в отличие от Данилы, и удивляться не собираются. Собственно, об этом знали среди готов все, от мала до велика, но мало кто видел. В основном на уровне слухов, и кое-кто принимал за очередную занятную байку. Вот и не надо давать лишних дров для костра сплетен.
Проверил, не видно ли его остальным, и принялся раздеваться. Положил одежду и нож в котомку, рядом бережно поставил меч. Скоро он в них нуждаться не будет, а Питер обязательно приберет и принесет. Топориков оставлять не стал. Не приходилось слышать, чтобы лешие пользовались в драке оружием, но он не вполне нормальный лесовик, без правильного воспитания. Лишний коготь пригодится.
Даже не стал присаживаться, привычно вгоняя себя в транс. И так достаточно возбужден и в полной готовности. Изменяться всегда было больно, и не каждый мог проломить барьер, он свыкся еще малолеткой. Неприятно, зато полезно. Ему. Обычных людей неординарное зрелище приводило в ужас, и он старался не проделывать этого на глазах посторонних. Приходилось уже видеть, как наваливали от испуга в штаны. Догадываться об его умениях могли сколько угодно. Даже полезно – боялись. Знали подробности немногие. Свои да больше никому уже не рассказывающие.
Как это происходит, никто объяснить не мог. Все знали – магия. А копаться в себе и анализировать подробности желания не возникало. Все дело в крови. Достаточно. Слишком четко просчитывались родственные связи, чтобы сомневаться. Кто имел в роду лешего, тот и мог изменяться. Слишком мало их осталось, и никаких сомнений.
Давая второй лик, кровь одновременно и мешала. У баб выкидыши через раз, и ко всему еще в детстве младенцы часто помирали. Перейдя определенный возраст, практически не болели, но на первых порах куча проблем с детьми. За все приходится платить. За дополнительные возможности – вдвойне.
Кости двигались с неприятным звуком, мышцы менялись. Три сотни ударов сердца – и под елкой стоял уже не прежний человек. Гораздо ниже, более мускулистый, намного сильнее и выносливее. И вместо человеческой головы у него присутствовало нечто странное. Вытянутая морда с острыми редкими зубами. Еще и покрытая ромбиками твердой чешуи. Ближе всего по виду к ящерице. Специально проверял отражение в воде и пытался сравнивать. Нет ничего соответствующего в природе. А на дракона из сказок он не тянул: тело все-таки человекообразное.
Забавно, но для зверей, домашних и диких, особой разницы не существовало. Запах оставался прежним. Ну, может, чуток резче. Они воспринимали любое существо в первую очередь нюхом. Глаза – дело второстепенное. Вот для него отличие было. Еще какое. В этом виде он гораздо лучше владел всеми чувствами. Зрение, обоняние, осязание, вкус. Множество оттенков, которых люди не ощущают и не понимают. Очень хорошо понимал, почему иные уходили в лес и оставались в таком виде постоянно. Человек убогое существо, и отказаться от полноценной жизни непросто. Надо иметь в душе кое-что помимо собственных желаний. Долг и честь, ответственность за своих людей и готовность их защищать.
Но быть лешим так приятно! Он на вкус определял не только съедобные, несъедобные или ядовитые растения. Мог найти необходимую для поправки здоровья зелень. Лекарственные травы вообще не секрет для местных племен, но это не то. Осязание и вкус во втором облике давали нечто гораздо большее на интуитивном уровне. Ведь доза лекарства разным людям совсем не обязательно одинакова. Организмы разные, и это приходится обязательно учитывать. А совместить две-три вполне безобидных вытяжки из соответствующих растений – и в сумме они запросто угробят любого. И ничем не определишь отравления. Растения по отдельности вполне безобидны. Он никогда не ошибался. Капля крови на язык – и все болезни незнакомца известны.
Запах тоже несет в своем составе огромную информацию о личности. Даже психическое состояние влияет. В гневе люди добавляют к своим выделениям адреналин, в страхе – непроизвольно другие вещества. Болен ли разумный, как он питается, какого цвета кожа, злоупотребляет ли определенными медикаментами, наркотиками – все может рассказать запах.