Фродо шевельнулся, и вдруг мысли его обратились к Фарамиру. "Вот буря и грянула, - подумал он. - Стальная туча мчится на Осгилиат. Успеет ли Фарамир переправиться? Он предвидел это, но все же - не застанут ли его врасплох? Броды гондорцы не удержат: кто сможет противостоять Первому из Девятерых Всадников? А вслед ему не замедлят и другие несметные рати. Я опоздал. Все пропало. Я замешкался в пути. Все погибло. Если даже я исполню поручение, все равно об этом никто никогда не узнает. Кто останется в живых, кому рассказать? Все было зря, все напрасно". Обессилев от горя, он заплакал, а Моргульское войско все шло и шло по мосту.
Потом откуда-то издалека, словно бы в Хоббитании ранним солнечным утром, когда пора было просыпаться и растворялись двери, послышался голос Сэма: "Проснитесь, сударь! Проснитесь" - и, если бы голос прибавил: "Завтрак уже на столе", он бы ничуть не удивился. Вот приставучий Сэм!
- Очнитесь, сударь! - повторял он. - Они прошли.
Лязгнули, закрываясь, ворота Минас-Моргула. Последний строй копейщиков утонул в дорожной мгле. Башня еще скалилась мертвенной ухмылкой, но на глазах тускнела, и крепость окутывалась сумрачной тенью, воцарялось прежнее безмолвие, и по-прежнему глядели изо всех черных окон недреманные очи.
- Очнитесь, сударь! Они умотали, и нам тоже надо живенько сматывать удочки. Тут караулит глазастая нежить, того и гляди, увидят, и они-то тебя да, а ты-то их нет, извините, ежели непонятно, мне и самому не очень. Но тут поторчи на месте, и мигом тебя накроют. Пойдемте, сударь!
Фродо поднял голову и встал на ноги. Отчаяние осталось, но бессилие он одолел. Он даже угрюмо улыбнулся: наперекор всему вдруг стало яснее ясного, что ему надо из последних сил выполнять свой долг, а узнают ли об этом Фарамир, Арагорн, Элронд, Галадриэль или Гэндальф - дело десятое. Он держал в одной руке посох, в другой - фиал; заметив, что ясный свет уже струится из-под его пальцев, он спрятал фиал обратно и прижал его к сердцу. Потом, отвернувшись от Моргульской крепости - сереющего пятна в темной логовине, - он изготовился в путь.
Видимо, Горлум бросил хоббитов и уполз наверх, в темень, когда открылись ворота Минас-Моргула. Теперь он приполз обратно: зубы его клацали, длинные пальцы дрожали.
- Дурачки! Глупыши! - шипел он. - Нельзя мешкать! Пусть они не думают, что опасность миновала, нет. Не мешкайте!
Не отвечая, они пошли за ним по краю пропасти: это было жутковато даже после всех пережитых ужасов, но вскоре тропа свернула за выступ скалы и нырнула в узкий пролом - должно быть, к первой лестнице из обещанных Горлумом. Там было своей протянутой руки не видно, и только сверху светились два бледных огонька: Горлум повернул к ним голову.
- Оссторожней! - шепнул он. - Тут ступеньки, много-много ступенек. Надо очень оссторожно!
И опять не соврал: хотя Фродо и Сэму полегчало - все ж таки стены с обеих сторон, - но лестница была почти отвесная, и чем выше карабкались они по ней, тем сильнее оттягивал черный провал позади. Ступеньки были узкие, неровные, ненадежные: стертые и скользкие, а некоторые просто осыпались под ногой. Хоббиты лезли и лезли, хватаясь непослушными, онемелыми пальцами за верхние ступеньки и заставляя сгибаться и разгибаться ноющие колени; а лестница все глубже врезалась в утес, и все выше вздымались стены над головой.
Наконец, когда руки-ноги отказали, вверху снова зажглись горлумские глаза.
- Поднялиссь, - прошептал он. - Первая лестница кончилась. Высоко вскарабкались умненькие хоббитцы, очень высоко. Еще немножечко ступенечек, и все.
Пошатываясь и тяжело пыхтя, Сэм, а за ним Фродо вылезли на последнюю ступеньку и принялись растирать ступни и колени. Они были в начале темного перехода, который тоже вел наверх, но уже не так круто и без ступенек. Горлум не дал им толком передохнуть.
- Дальше будет другая лестница, - сказал он. - Гораздо длиньше. Взберемся по ней, тогда и отдохнете. Здесь еще рано.
Сэм застонал.
- Длиньше, говоришь? - переспросил он.
- Да-да, длиньше, - сказал Горлум. - Но легче. Хоббиты карабкались по Прямой лестнице. Сейчас начнется Витая лестница.
- А там что? - спросил Сэм.
- Там поссмотрим, - тихо проговорил Горлум. - О да, там мы поссмотрим!
- Ты вроде говорил, что дальше проход? - сказал Сэм. - Темный-темный проход?
- Да-да, там длинный проход под скалой, - сказал Горлум. - Но хоббитцы сначала отдохнут. Если они сейчас взберутся по лестнице, все будет хорошо, это уже самый верх. Почти самый верх, если они сумеют взобраться, да-ссс.
Фродо вздрогнул. Карабкаясь, он вспотел, а теперь ему стало зябко и одежда липла к телу: коридор продувал сквозняк с невидимых высот. Он поднялся и встряхнулся.
- Пошли, что ли! - сказал он. - Здесь не посидишь: дует.
Долгонько тащились переходом, а холодный сквозняк пронимал до костей и постепенно превращался в свистящий ветер. Видно, горы злобствовали, отдувая чужаков от своих каменных тайн и стараясь их сдунуть назад, в черный провал. Наконец стена справа исчезла: значит, все-таки вышли наружу, хотя светлее почти не стало. Мрачные громады обволакивала густая серая тень. Под низкими тучами вспыхивали красноватые зарницы, и на миг становились видны высокие пики спереди и по сторонам, точно подпорки провисающих небес. Они поднялись на много сот футов и вышли на широкий уступ: слева скала, справа бездна.
Провожатый Горлум жался к скале. Карабкаться вверх было пока что не надо, но пробираться в темноте по растрескавшемуся уступу, заваленному обломками, приходилось чуть что не ощупью. Сколько часов прошло с тех пор, как они вступили в Моргульскую долину, ни Сэм, ни Фродо гадать не пробовали. Бесконечная ночь бесконечно тянулась.
Впереди снова выросла стена, и опять они попали на лестницу, передохнули и принялись карабкаться. Подъем был долгий и изнурительный, но хоть в гору эта лестница не врезалась: она вилась змеей по скалистому откосу. Когда ступеньки шли краем черной пропасти, Фродо увидел внизу огромное ущелье, которым кончалась логовина. В страшной глубине чуть мерцала светляком призрачная тропа от мертвой крепости к Безымянному Перевалу. Фродо поспешно отвел глаза.
А тропка-лестница петляла, всползала по уступам и наконец вывела их в боковое ущелье к вершинам Эфель-Дуата, отклонившись от мертвяцкого пути на перевал. По обе стороны смутно виднелись щербатые зубья, заломы и пики, а между ними чернели трещины и впадины: несчетные зимы жестоко изгрызли бессолнечный хребет. Красный свет в небесах разгорелся: может быть, это кровавое утро заглядывало в горную тень, а может, Саурон яростнее прежнего терзал огнем Горгорот. Подняв глаза, Фродо увидел еще далеко впереди конец пути - вершинный гребень в красноватом небе, рассеченный тесниной между двумя черными выступами: на обоих торчали рогами острые каменные наросты.
Он остановился и присмотрелся. Левый рог был потоньше и повыше и сочился красным светом: быть может, небо в скважине. Но нет, это была черная башня у прохода. Он тронул Сэма за рукав и указал на башню.
- Здрасьте пожалста, - сказал Сэм и повернулся к Горлуму. - Стало быть, твой тайный проход все-таки стерегут? - рявкнул он. - И ты, поди, не очень удивился?
- Здесь стерегут все ходы-выходы, - огрызнулся Горлум. - А как же! Но где-то же надо хоббитцам пройти. Здесь, может, меньше стерегут. Попробуйте, вдруг они все ушли на войну, попробуйте!
- И попробуем, - буркнул Сэм. - Ладно, дотуда еще далеко, а досюда тоже было не близко, да потом твой переход. Вы бы, сударь, отдохнули. Уж не знаю, день сейчас или ночь, но сколько мы часов на ногах!
- Да, отдохнуть не мешает, - согласился Фродо. - Спрячемся где-нибудь от ветра и соберемся с силами - напоследок.
Ему и правда казалось, что напоследок. Какие страхи ждут их за горами и как уж там быть - это своим чередом, до этого далеко. Пока что перед ними неодолимая преграда и неусыпная стража. Зашли в тупик, и назад ходу нет, а как-нибудь проскочим - там пойдет как по маслу: так казалось ему в тот темный час возле Кирит-Унгола, когда он, изнемогая, брел по сумрачному ущелью.
Нашли глубокую расселину между утесами: Фродо и Сэм забрались подальше, Горлум скорячился при входе. Хоббиты устроили себе роскошную трапезу, последнюю, думали они, невмордорскую, а может, и последнюю в жизни. Поели снеди из Гондора, преломили эльфийский дорожный хлебец, выпили воды - вернее сказать, смочили губы, да и то скудно.
- Где бы это нам водой разжиться? - сказал Сэм. - Ведь, наверно, и здесь, не пивши, не проживешь? Орки пьют или как?
- Пьют, - сказал Фродо. - Давай лучше про это не говорить. Их питье не для нас.
- Тогда тем более воды надо набрать, - сказал Сэм. - Только где здесь ее возьмешь: ни ручейка я не слышал. Правда, Фарамир все равно сказал, чтоб мы моргульской воды не пили.
- Ну, уж если на то пошло, он сказал "не пейте из рек и ручьев, протекающих через Имлад-Моргул", - сказал Фродо, - а мы уже выбрались из ихней долины и если набредем на родник, то пожалуйста.
- Береженого судьба бережет, - сказал Сэм, - ну разве что подыхать буду от жажды. Дурные места, хоть и выбрались. - Он сопнул носом. - А кажись, подванивает, чуете? Чудная какая-то вонь, затхлая, что ли. Ох, не нравится мне это.
- Да мне здесь все не нравится, - сказал Фродо, - ни ветры, ни камни, ни тропки, ни реки. Земля, вода и воздух - все уродское. Но что поделать, сюда и шли.
- Это верно, - сказал Сэм. - Знали бы, куда идем, нипочем бы здесь не оказались. Но это, наверно, всегда так бывает. К примеру, те же подвиги в старых песнях и сказках: я раньше-то говорил - приключения. Я думал, разные там герои ходят ищут их на свою шею: ну как же, а то жить скучно, развлечься-то охота, извините, конечно, за выражение. Но не про то, оказывается, сказки-то, ежели взять из них самые стоящие. С виду оно так, будто сказочные люди взяли да и попали в сказку, вот как вы сказали, сюда и шли. А они небось вроде нас: могли бы и не пойти или пойти на попятный двор. Которые не пошли - про тех мы не знаем, что с ними дальше было, потому что сказки-то не про них. Сказки про тех, кто пошли - и пришли вовсе не туда, куда им хотелось, а если все хорошо и кончилось, то это как посмотреть. Вот господин Бильбо - вернулся домой, стал жить да поживать, и все ему стало не так. Опять же хорошо, конечно, попасть в сказку с хорошим концом, да сказки-то эти, может, не самые хорошие! А мы, интересно, в какую сказку попали?
- Интересно, - согласился Фродо. - Вот уж не знаю. В настоящей сказке этого и знать нельзя. Возьми любое сказание из тех, какие ты любишь. Ты-то знаешь или хоть догадываешься, что это за сказка - с хорошим или печальным концом, а герою это невдомек. И тебе ни к чему, чтобы он догадался.
- Конечно, сударь, ни к чему. Тот же Верен - он и думать не думал добывать Сильмарилл из железной короны, а пришлось ему топать в Тонгородрим, местечко почище этого. Но про него сказка длинная-длинная, там тебе и радость, и горе под конец, а конец вовсе и не конец - Сильмарилл-то, если разобраться, потом попал к Эарендилу. Ух ты, сударь, да я же ни сном ни духом! Да у нас же - да у вас же отсвет этого Сильмарилла в той хрусталине, что вам подарила Владычица! Вот тебе на - мы, оказывается, в той же сказке! Никуда она не делась, а я-то думал! Неужто такие сказки - или, может, сказания - никогда не кончаются?
- Нет, они не кончаются, - сказал Фродо. - Они меняют героев - те приходят и уходят, совершив свое. И мы тоже раньше или позже уйдем - похоже, что раньше.
- Уйдем, отдохнем и отоспимся, - сказал Сэм и невесело рассмеялся. - А я ведь серьезно, сударь. Не как-нибудь там, а обыкновенно отдохнем, выспимся толком, с утра я в сад пойду работать. Мне ведь на самом-то деле только этого и надо, а геройствовать да богатырствовать - это пусть другие, куда мне. А вообще-то интересно, попадем мы в сказку или песню? Ну да, конечно, мы и сейчас, но я не о том, а знаете: все чтоб словами рассказано, вечерком у камина, или еще лучше - прочитано вслух из большой такой книжищи с красными и черными буквицами, через много-много лет. Отец рассядется и скажет: "А ну-ка, почитаем про Фродо и про Кольцо!" А сын ему: "Ой, давай, папа, это же моя любимая история! А Фродо был какой храбрый, правда, папа?" - "Да, малыш, он самый знаменитый на свете хоббит, а это тебе не баран чихнул!"
- Это точно, что не баран, - сказал Фродо и звонко, от всей души рассмеялся. С тех пор как Саурон явился в Средиземье, здесь такого не слыхивали. И Сэму показалось, будто слушают все камни и все высокие скалы. Но Фродо было не до них: он рассмеялся еще раз. - Ну Сэм, - сказал он, - развеселил ты меня так, точно я эту историю сам прочел. Но что же ты ни словом не обмолвился про чуть не самого главного героя, про Сэммиума Неустрашимого? "Пап, я хочу еще про Сэма. Пап, а почему он так мало разговаривает? Я хочу, чтоб еще разговаривал, он смешно говорит! А ведь Фродо без Сэма никуда бы не добрался, правда, папа?"
- Ну вот, сударь, - протянул Сэм. - Я серьезно, а вы насмешки строите.
- Я тоже серьезно, - возразил Фродо, - серьезней некуда. Только мы с тобой оба проскочили через конец: а по правде-то застряли мы на самом страшном месте, и, наверное, найдется такой, кто скажет: "Папа, закрой книжку, не надо, не читай дальше".
- Ну, не знаю, - сказал Сэм, - мои бы дети такого не сказали. А потом, коли все прополоть да обтяпать, как оно в сказке и полагается, так это хоть Горлума туда вставляй: там-то он не то, что под боком. Да он же вроде любил двести лет назад сказки послушать. Вот как он сам думает - герой он или злодей?
Эй, Горлум! - позвал он. - Хотишь быть героем… да куда же он опять подевался?
Его не оказалось ни на прежнем месте, ни поблизости. Их снеди он есть не стал; как повелось, глотнул водички, а потом вроде бы свернулся калачиком. Прежде хоть было понятно, куда он пропадает - ходит на добычу, кушенькать-то ему надо; но вот и сейчас умотал, пока они разговаривали. Здесь-то какая добыча?
- Чего-то он тишком мухлюет, - сказал Сэм, - не разбери-поймешь. Кого ему здесь ловить, чего копать? Камень, что ли, вкусный нашел? Мха и того с фонарем не сыщешь!
- Да оставь ты его в покое, - сказал Фродо. - Без него мы бы в жизни и близко не добрались. Каков есть, таков есть, ловчит - значит ловчит.
- Все равно, мне спокойнее, когда он вертится на глазах, - сказал Сэм. - А коль он ловчит, так тем более. Помните, как он тень на плетень наводил: не знаю, мол, не то стерегут, не то нет. А башня вот она - либо она пустая, либо там полным-полно орков или кто у них здесь в сторожах. Может, он за ними и отправился?
- Да нет, не думаю, - сказал Фродо. - Если даже он что и затевает - а похоже на то, - ни орки, ни другие рабы Врага тут ни при чем. Зачем бы он столько дожидался, суетился, волок нас сюда? Он и сам этого края смертельно боится. Сто раз мог он нас выдать с тех пор, как мы встретились. Нет, уж ежели он что выкинет, то выкинет на свой манер, тихохонько.
- Как есть вы правы, сударь, - сказал Сэм. - Ну, прыгать от радости я пока погожу - меня-то он хоть сейчас продаст с потрохами, да еще приплатит, чтоб купили. Но я и забыл - а Прелесть-то! Нет, с самого начала у него на лбу было написано: "Отдайте Прелесть бедненькому Смеагорлу!" И коли он что замышляет, так только в этих видах. Но зачем он сюда нас приволок - нет, спросите что-нибудь попроще.
- Да он, поди, и сам не знает зачем, - сказал Фродо. - Вряд ли какой-нибудь замысел удержится в его худой голове. Я думаю, он просто бережет, как может, свою Прелесть от Врага: ведь если Тот ее заполучит, то и Горлуму крышка. Ну а уж заодно выжидает удобного случая.
- Ну да, как я и говорил - Липучка и Вонючка, - сказал Сэм. - Но чем ближе к вражеской земле, тем больше вони от Липучки. Вот помяните мое слово - если дойдет до дела, до его хваленого перехода, он свою Прелесть так, за здорово живешь, не отпустит.
- Это еще дожить надо, - сказал Фродо.
- Вот чтоб дожить, и надо ушами не хлопать, - сказал Сэм. - Прохлопаем, засопим в две дырочки, а Вонючка уж тут как тут. Это я себе говорю, а вы-то, хозяин, как раз вздремните, порадуйте меня, только ляжьте поближе. Я вас буду стеречь: вот давайте я вас обниму, и спите себе - кто к вам протянет лапы, тому ваш Сэм живо голову откусит.
- Спать! - сказал Фродо и вздохнул, точно странник в пустыне при виде прохладно-зеленого миража. - Смотри-ка, а я ведь и вправду даже здесь смогу заснуть.
- Вот и спите, хозяин! Положите голову ко мне на колени и спите!
Так и нашел их Горлум через несколько часов, когда он вернулся по тропке из мрака ползком да трусливой побежкой. Сэм полусидел, прислонившись щекой к плечу и глубоко, ровно дышал. Погруженный в сон Фродо лежал головой у него на коленях, его бледный лоб прикрывала смуглая Сэмова рука, другая покоилась на груди хозяина. Лица у обоих были ясные.
Горлум поглядел на них, и его голодное, изможденное лицо вдруг озарилось странным выражением. Хищный блеск в глазах погас; они сделались тусклыми и блеклыми, старыми и усталыми. Его передернуло, точно от боли, и он отвернулся, глянул в сторону перевала и покачал головой едва ли не укоризненно. Потом подошел, протянул дрожащую руку и бережно коснулся колена Фродо - так бережно, словно погладил. Если бы спящие могли его видеть, в этот миг он показался бы им старым-престарым хоббитом, который заждался смерти, потерял всех друзей и близких и едва-едва помнил свежие луга и звонкие ручьи своей юности, - измученным, жалким, несчастным старцем.
Но от его прикосновения Фродо шевельнулся и тихо вскрикнул во сне, а Сэм тут же открыл глаза и первым делом увидел Горлума, который "тянул лапы к хозяину": так ему показалось.
- Эй ты! - сурово сказал он. - Чего тебе надо?
- Ничего, ничего, - тихо отозвался Горлум. - Добренький хозяин!
- Добренький-то добренький, - сказал Сэм. - А ты чего мухлюешь, старый злыдень, где ты пропадал?
Горлум отпрянул, и зеленые щелки засветились из-под его тяжелых век. Он был вылитый паук - на карачках, сгорбился, втянул голову, глаза так и торчали из глазниц. Невозвратный миг прошел, словно его и не было.
- Мухлюешь, мухлюешь! - зашипел он. - Хоббиты всегда такие вежливенькие, да-ссс. Сславненькие хоббитцы! Смеагорл привел их к тайному проходу, о нем никто-никто не знает. Он устал, ему пить хочется, да, очень хочется пить, а он ходит, рыщет, тропки ищет - вернется, и ему говорят: мухлюешь, мухлюешь. Хорошенькие у него друзья, да, моя прелесть, очень хорошенькие.
Сэм немного устыдился, но доверчивей не стал.
- Ну прости, - сказал он. - Ты уж прости, со сна еще и не то скажешь, а спать-то мне ох не надо бы, вот я и сгрубил малость. Хозяин вон как устал, я ему говорю: вздремните, мол, я постерегу, а оно вишь ты как вышло. Прости. А пропадал-то где?
- Мухлевал, - сказал Горлум, и глаза его налились зеленым мерцанием.
- Ну как знаешь, - сказал Сэм, - тебе виднее. Не так уж я небось и ошибся. Ладно, теперь нам надо как-нибудь втроем смухлевать. Сколько времени-то? Еще сегодня или уже завтра?