Из-под раскидистой липы-великанши - по легенде, ровесницы университета - махал рукой Эрик. Со свойственной ему предусмотрительностью младший брат, студент первого курса, укрылся в тени королевы парка. Сюртук брата, голубой с серебром, был застегнут на все пуговицы. Эрик во всем брал пример с отца - и с возрастом обещал перещеголять Шоргона-старшего в консерватизме.
- Ты свободен? - спросил Натан, ныряя в тень.
- Как птица! Последняя лекция, конец семестра…
- Кто читал? Ворон?
Эрик подобрался:
- Профессор ди Ронар, барон…
- Ворон и есть. Его так и на кафедре зовут. "Честь и традиции! Традиции и честь! Наш славный Университет с гордостью несет имя Инес ди Сальваре, открывшей путь к знаниям…"
Натан мастерски копировал интонации профессора. Увидев, что брат обескуражен, он завершил тираду хриплым:
- Кар-р-р, кар-р-р! И не смотри на меня, как жандарм на либерала! Ворон повторяет это слово в слово на каждом курсе…
Профессор ди Ронар в глазах Натана являл собой символ замшелых устоев. Отвечать ему следовало строго по учебнику полувековой давности. Шаг в сторону - и мятежник превращался в "носителя лженаучной ереси". Карался мятеж переэкзаменовкой; многие, дай им выбор, предпочли бы расстрел.
- Это твоя Долорес? - прищурился Эрик. На бледных щеках его вспыхнул румянец. - Это она настроила тебя против ди Ронара?
"Пройди братец через камень, - подумал Натан, - небось, отрастил бы клыки до пояса…" Самому Натану до совершеннолетия - двадцати одного года - и "каменной инициации" оставалось чуть больше трех месяцев. Всякий раз, когда он вспоминал об этом, сердце начинало стучать быстрее. Какие возможности он обретет, вернувшись? Полный контроль метаморфоз тела? Способность управлять инфо-полями точечным всплеском эмоций? Или его участь - жалкие крохи могущества Ушедших? Современная наука не могла предсказать этого заранее.
- Не "моя Долорес", а мистрис Станца, приват-доцент.
- Тебе не кажется, что она ему завидует?
- Завидует? - фыркнул Натан. - Было бы, чему!
Эрик воодушевился:
- Ди Ронар - профессор. Ординарный, между прочим! Титул, репутация…
- Еще скажи: она завидует, что он мужчина.
- А что? И скажу…
Пикировка с братом успела порядком надоесть Натану. И как Эрик не поймет, что в науке важны не титулы и звания? Заслуги предков, покрытые толстым слоем пыли - тьфу! Главное - полет мысли, новые идеи… Джамад Праведник, легендарный основатель Равийской Академии, посетив уже действовавший к тому времени университет в Тер-Тесете, назвал ученых "дворянством духа". Золотые слова! Мистрис Станца - настоящая герцогиня. Нет, королева! Окажись рядом с сыном умудренный опытом генерал-майор ди Шоргон - заметил бы с улыбкой, что влюбленной юности свойственны горячность и преувеличения. Читать мысли отец не умел, но лицо Натана являло собой открытую книгу.
- …а еще у профессора ди Ронара - высшая степень контроля!
В голосе Эрика звучало восхищение. Он днем и ночью мечтал о том времени, когда обретет контроль над метаморфозами. Эрик грезил о крыльях, как, впрочем, большинство его сверстников. - Сам придумал?
- Ди Анорио рассказывал.
Откуда степень Ворона известна ди Анорио, Натан уточнять не стал.
- Ты сейчас куда? - сменил он тему.
- А ты?
- Я собирался где-нибудь перекусить…
- Пошли в "Цветок яшмы"! - загорелся Эрик. - Там мороженое…
Натан улыбнулся. Слабость к мороженому Эрик питал с раннего детства. Даже в шумных компаниях, когда сокурсники заказывали пиво или вино, он отдавал предпочтение любимому лакомству. Поначалу над ним подшучивали, но вскоре обидчик, вызванный Эриком на дуэль, обзавелся косым шрамом через всю щеку, и задирать вспыльчивого ди Шоргона перестали.
К счастью, кроме мороженого, в "Цветке яшмы" подавали отличную телятину под брусничным соусом. Чтобы не лезть в карман за "луковицей", Натан бросил взгляд на университетскую башню. Часы показывали четверть второго. До визита к куратору можно дважды пообедать.
- Пошли!
2.
Над аллеями витал аромат отцветающего жасмина. Кроны лип и каштанов дарили желанную прохладу. Зеленый полог смыкался над головами; сквозь листву пробивались лучи солнца, пятная гравий дорожек. Львы фонтана, разинув пасти, извергали струи воды. Логовом мраморным хищникам служил бассейн с розовыми кувшинками, над которым стояла радуга. Стену университетского городка покрывал буйно разросшийся плющ. Гранит в сочетании с облицовочным сланцем давал комбинацию полевых эманаций, способствовавшую росту плетей.
У ворот, распахнутых настежь, дежурил констебль. На поясе у него висел жезл-парализатор: кристалл граната в оправе из серебра. Взглянув на братьев, охранник сразу же потерял к ним всякий интерес. Среди констеблей было немало изменников, как правило - с абсолютной памятью. Этот, помимо Натана с Эриком, наверняка знал в лицо сотни преподавателей и студентов. Натану вспомнились уроки истории: в диком средневековье изменников хирургически уродовали, желая получить нужные качества. Юношу передернуло. Варварство! Хвала прогрессу, лицензированные менялы в янтарных клиниках проводят размен быстро и безболезненно. Впрочем, наследнику ди Шоргонов, стоящему на пороге "каменной инициации", размен без надобности.
Это - удел мещан, стесненных в средствах.
В следующий миг щеки Натана обжег стыд. С какой горячностью, чувствуя себя передовым радикалом, он соглашался с Долорес: путь через камень должен быть открыт для каждого! Лишь тогда человечество по-настоящему овладеет силами природы, поставит их себе на службу - и двинется дальше. Воспитание, сказал он себе. Одна из разновидностей информационного давления. Трудно отказаться от взглядов, которые впитал с молоком матери. Даже если твой разум уже осознал их ошибочность…
Улицы встретили их привычной суетой. Шелестели рубчатые шины кэбов и ландо на резиновом ходу, пищали клаксоны, пугая обалделую от шума деревенщину; грохотали по брусчатке колеса возвращающихся с рынка телег. В ратуше готовился указ, согласно которому повозкам без шин запретят въезд в центр города - его согласовывали третий год, морщась от грохота. Со стороны вокзала Короля Альберта долетел пронзительный свисток паровоза. Ежедневный экспресс "Тер-Тесет - Равия" отправлялся с минуты на минуту.
Мимо плыли фасады домов: салатная зелень сменялась небесной голубизной, пунцовый румянец - солнечной охрой; мрамор и гранит, известняк и туф, сланец и травертин. В зажиточных кварталах каждый дом имел собственное лицо, стремясь выделиться среди соседей. С узких балкончиков свешивались гирлянды вьюнков, благоухала герань и уже привявшие гиацинты. Аромат цветов, как мог, боролся с запахами конского пота, дегтя и разогретой резины.
С проспекта Просвещения братья свернули на Кленовый бульвар. Здесь, на аэроплощадке, ожидал седока молодой птероящер. Радужный венчик на шее рептилии еще не успел потемнеть и обрести жесткость чешуи. К площадке подкатило ландо вишневого цвета. Повинуясь виброкнуту в руках кучера, конь встал, как вкопанный; в темени животного тускло блестел вживленный топаз-приёмник. Служитель распахнул дверцу, откинул ступеньки и помог выбраться из экипажа даме преклонных лет. Сухая и строгая, с седыми буклями, во всем черном, дама наводила на мысли о ведьме из сказки про леденцовый домик.
- Мой багаж, - распорядилась она. - Живее, Пит!
Служитель кинулся вытаскивать с заднего сиденья баулы, корзины и саквояжи, торопясь приторочить их к бокам птероящера.
- Вам нужен рулевой, госпожа Фриних?
- Не нуждаюсь, - отрезала дама.
- Но ваша мигрень…
- Моя мигрень, Пит, советует мне оставить вас без чаевых!
Расписавшись в полетной квитанции, она с нежностью потрепала рептилию по шее. Ящер заклекотал и припал к земле, позволяя оседлать себя. Со сноровкой циркового акробата дама вскарабкалась на мощный загривок; вокруг нее началось оживленное шевеление - отрастив управляющие корешки, пожилая леди внедряла их в летуна. Разбег, мощный взмах перепончатых крыльев, покрытых сеткой вздувшихся жил - и ящер прянул в небо.
"Цветок яшмы" располагался за аэроплощадкой, в переулке. Напротив входа в ресторацию застряла самобеглая коляска, сверкая хромированными ручками и рычагами. От коляски пахло нагретым металлом, минеральным маслом и дорогой кожей. Усатый водитель, сняв куртку и закатав по локоть рукава сорочки, копался в движителе. Судя по его проклятиям, один из кристаллов-акцепторов раскрошился и пришел в негодность.
- У отца такая же, - Эрик кивнул на коляску.
И забубнил, подражая Гуннару, шоферу отца:
- Полиморфный кристалл-эманатор, взаимодействуя с кристаллами-акцепторами, создает инфо-поле высокой напряженности….
- Губы криви, - подсказал Натан. - И нос задирай.
- Стоячие инфо-волны индуцируют распад воды в баке на кислород и водород, которые сгорают в движителе, выделяя энергию…
- И фыркай. Гуннар всегда фыркает, как конь…
Усач извлек из гнезда раскрошившийся акцептор и заменил его свежим. Наполнив бак водой из уличной колонки, водитель закрутил рунированную крышку, обтер ладони тряпицей, сел за рычаги - и, воодушевясь, спел активирующую формулу. Движитель зарычал по-львиному, коляска извергла из трубы облако пара; вскоре она скрылась за поворотом.
- Дурацкая тарахтелка, - резюмировал Эрик.
- За ними будущее. Скоро они станут ездить быстрее кэбов.
- Раньше мы оглохнем.
- Шум - ерунда. Уже есть разработки…
Они устроились на открытой веранде. Эрик заказал "Сугроб" с клубничным джемом, а Натан - телятину и клюквенный морс. Взять вина перед визитом к куратору он не рискнул. Пристроив сумку с диссертатом на свободный стул, юноша махнул кельнеру, и тот принес свежий, еще пахнущий краской "Курьер". Эрик же - видимо, в пику брату - велел дать ему "Белое знамя": бульварный листок, чьи репортеры честно заслужили прозвище гиен.
Вскоре, сражаясь со статьей "Уголь и пар: в топках горит бесценная информация!", Натан позавидовал смеющемуся Эрику. Тот, наверное, прочитал его мысли, воскликнув:
- О-ло-ло! Слыхал, что твоя Долорес вытворяет?!
Натан чуть не разорвал "Курьер" пополам.
- Щелкоперы! - буркнул он. - Нашел, кому верить…
- Ты несправедлив. Они же ее защищают!
И Эрик принялся зачитывать, нарочито гнусавя:
- …участились злобные нападки замшелых ретроградов на авангард современной науки. Чувствуя, что время их сочтено, что академические кресла шатаются и трещат под ними, клика ученых чинуш объявила войну прогрессу. С начала года идет оголтелая травля Долорес Станца, доктора философии и информатики, приват-доцента Королевского Университета. Но смехотворной, а главное, бездоказательной критикой эти, с позволения сказать, могучие умы не ограничились. В ход пошли гнусные инсинуации, затрагивающие личную жизнь мистрис Станца. Титулованные клеветники прозрачно намекают, что женщина скромного происхождения и еще более скромных талантов могла защитить докторский диссертат и получить место на кафедре только одним способом, о котором в приличном обществе не принято говорить вслух. Да, мистрис Станца - привлекательная особа, и на ее лекциях всегда хватает студентов, кто с радостью согласился бы на индивидуальные занятия, но вряд ли это дает основания…
- Замолчи!
- …сплетни же о том, что жемчужное колье, украсившее грудь мистрис Станца, является подарком графа N., ее высокопоставленного любовника…
- Дрянь! Как у тебя язык повернулся?!
Стул отлетел прочь. Вне себя от гнева, чувствуя, как слепое, бычье бешенство овладевает сердцем и рассудком, Натан возвышался над братом, сжав кулаки, и твердил, не смущаясь интересом посетителей ресторации к скандалу:
- Дрянь! Ну ты и дрянь…
Бледный как смерть, Эрик встал.
- Это вы мне? - он скомкал листок в кулаке.
- Только последнее ничтожество…
Жестом Эрик прервал брата. Сейчас молодой человек был, как никогда, похож на отца. Ветеран Ливорнийской кампании, кавалер ордена Улитки, генерал-майор ди Шоргон славился среди офицеров тем, что в самой скверной ситуации шел до конца.
- Достаточно, - сказал Эрик. - Господин ди Шоргон, я к вашим услугам.
3.
Пять лабораторных башен университета походили на пальцы исполина, сожженного молниями и погребенного под землей. Нерадивые могильщики зарыли тело, не заметив вскинутую к небу пятерню, которой гигант закрывался от гнева богов. Сравнение обретало дополнительный смысл для тех, кто знал: часть лабораторий расположена в подземельях, соединенных тоннелями, пробитыми в толще скального основания. Черные и суровые, сложенные из вулканического базальта, башни казались сгустками ночного мрака. Они являли собой полный контраст парку, разбитому вокруг. Плакучие ивы, беседки, увитые плющом, заросли сирени и жасмина, дорожки, выложенные цветной брекчией…
Путь Натана лежал к "безымянному пальцу".
Тщетно юноша пытался совладать с волнением. Мысль о проклятой дуэли металась в мозгу, как крыса в лабиринте, не находя выхода. Слово, брошенное в запале, и пожалуйста, дуэль! С родным братом! Из-за статьи в поганой газетенке… Нельзя, подумал Натан. В таком состоянии нельзя являться к куратору. А что делать? Поднявшись по ступенькам, он потянул за медное кольцо под табличкой: "Долорес Станца, приват-доцент". Едва слышно звякнул колокольчик, и женский голос, в котором звучало раздражение, спросил из раструба над дверью:
- Кто там?
- Это Натан ди Шоргон, мистрис Станца. Вы мне назначили…
- Заходите. Я в кабинете…
В темном холле под потолком вспыхнули осветительные шары. Цепочкой они загорались вдоль лестницы по мере продвижения Натана, угасая за его спиной. На третьем ярусе располагались личные покои мистрис Станца. У отца Долорес имелся дом в городе, но университет пошел навстречу просьбе и выделил одно из жилых помещений, дабы приват-доцент не тратила зря время на дорогу. Кроме мистрис Станца, в башнях обитали еще трое преподавателей, которых шепотом звали фанатиками.
Дверь в кабинет была приоткрыта. Смущаясь войти просто так, Натан постучал.
- Войдите!
- Здравствуйте, мистрис Станца.
- Добрый день.
Внутренние помещения башни контрастировали с ее внешним видом не меньше, чем парк. Облицовка из йоханамейтского мрамора и розового туфа, светлые панели из ясеня, и темные - из мореного дуба. Шторы на окнах раздернуты, открывая путь лучам солнца. Рабочий стол, секретер, три кресла выгнули спинки по-кошачьи; в шкафах древние манускрипты соседствуют с новейшими изданиями; грифельная доска исписана рядами формул, на стенах - плакаты с таблицами и диаграммами.
- Я доработал вводную часть…
- Давайте, я посмотрю. Присаживайтесь.
Натан подождал, пока Долорес первая сядет за стол и откроет папку. Лишь тогда юноша позволил и себе опуститься в кресло. Затаив дыхание, он любовался женщиной, листавшей страницы диссертата. Если б ему позволили, он бы тянул с защитой до бесконечности - лишь бы сидеть напротив Долорес сутки напролет. Вот она нахмурила брови. Вот откинула со лба упрямый локон…
Звонкий щелчок выдернул Натана из транса. На угловом столике ожила, застрекотала счетная машина. Шестерни из бронзы и стали завертелись, ускоряясь. Нефритовые диски соединялись, вращаясь, и расходились, образуя новые сочетания. Иногда они уходили в пазы, чтобы миг спустя всплыть над рядами клавиш из слоновой кости, помеченных рунами и ригийскими иероглифами. В потрохах устройства дробным стаккато трещали сотни рычажков-невидимок. Мистрис Станца взглянула на машину, затем перевела взгляд на стенные часы с маятником в виде секиры.
- Ну наконец-то! Я думала, она никогда не начнет. Очень большой объем данных…
Она вернулась к чтению, а Натан, следя за бешеным вращением шестерней, вспомнил, что Долорес - дочь синдика часового цеха. Дочь часовщика в университете?! Научная элита визжала, как девка в лапах матроса. Но вступительные экзамены Долорес сдала с блеском, а синдик с лихвой заплатил за обучение. Формально придраться было не к чему. Бакалавратура, магистратура… Докторский диссертат - восьмичасовая битва с Ученым Советом. Через год на основе диссертата университет выпустил монографию, которая разошлась далеко за пределы Тер-Тесета. С начала зимы Долорес Станца претендовала на должность экстраординарного профессора. Сплетни клубились вокруг молодой "выскочки", отравляя воздух на сто лиг кругом…
Натан проклял "Белое знамя" и читателей грязного листка. Дуэль сейчас казалась ему единственно верным решением.
- Я прочитала введение. Рекомендую вам изменить эту формулировку: "…важнейшими аспектами тройственной природы материи (вещество-энергия-информация) являются энергоинформационные и инфоструктурные переходы. Т. е., индуцируемые мощными информационными полями изменения в структуре вещества как живой, так и неживой материи, и связанные с этим энергетические процессы. Упрощенным аналогом в данном случае может служить процесс электромагнитной индукции…"
- Что здесь следует править? - удивился Натан. - Это ведь основы…
- Все дело в точности формулировок. Не забывайте: председателем Комиссии является профессор ди Ронар, - Долорес едва заметно улыбнулась. - Уточните: "важнейшими практическими аспектами". Слово "мощными" не вполне научно, правильнее будет сказать: "полями высокой напряженности". "Процесс" замените на "явление" - это относительно индукции. Оформляйте список источников, пишите автореферат, и я сообщу Комиссии, что вы готовы к защите.
Собрав листы в папку, она протянула диссертат вскочившему Натану.
- Трех дней вам хватит?
- Вполне. Благодарю вас, мистрис Станца…
Уходить отчаянно не хотелось. Дуэль, вспомнил Натан. Завтра на рассвете. Донесут; отцу наверняка донесут. Он нас обоих убьет. Меня - первого, потому что я - старший…
- С вами все в порядке?
- Что? Да, спасибо. Я только… - взгляд юноши упал на яростно стрекочущую машину. - Что она считает? Если, конечно, вы сочтете возможным…
- Это не секрет. Если хотите, задержитесь до окончания расчета.
- С удовольствием!
Долорес шагнула к машине:
- Вы в курсе моей гипотезы о двух волнах Ушедших?
- Разумеется! Первые создали Вторых около пятисот миллионов лет назад и "ушли в камень": в мантию и ядро. Вторые - "холмы-циклопы" - создали нас, людей, и тоже "ушли в камень": в литосферу планеты. Чтобы не влиять на наше развитие, как Первые отказались влиять на них. Ушли они не сразу, потому и сохранились их изображения рядом с людьми…
Он умолк, чувствуя себя полным дураком. Щенок принес брошенную хозяйкой палку. Можно претендовать на косточку.
- Теория планеты-кристалла вам тоже известна?
- Нам читали на втором курсе. Наша планета - гигантский кристалл, чья топология изменилась, когда Первые "уходили в камень".
- Теперь наложим гипотезу на теорию…
Стрекот машины замедлился. Из щели печатающего устройства поползла бумажная лента. В ноздри ударил запах свежей типографской краски.
- Момент истины, - в голосе Долорес звенело напряжение. - Я получила данные, которых мне не хватало. Замеры напряженности инфо-поля и гравитации, данные топографических съемок…