Форд продолжал глазеть на него, медленно группируя разрозненные мысли вокруг абсолютно новой концепции. Что, если им действительно удастся таким бессовестным способом выпутаться из этой истории?
- Прошу, продолжайте, - попросил вогон.
- Ах… и, э-ээм… кроме того, интересная ритмическая композиция, - продолжал Артур, - которая так удачно оттеняет весь… мммм… эээээ, - замялся он.
Форд бросился на выручку, принимая удар на себя:
- …оттеняет сюрреализм скрытых метафор…мммм… - он тоже замялся, но тут снова вступил Артур:
- гуманности…
- Вогонности, - зашипел Форд.
- Да, конечно, вогонности - простите - страстной души поэта, - Артур почувствовал, что попал в нужную струю, - которая проходит по всей ткани поэмы, сглаживая одно, усиливая другое, и в конце концов достигает соответствия с фундаментальной дихотомией третьего, - его речь достигла крещендо, - и тогда читатель приходит к глубочайшему и животрепещущему осознанию… эээ, - тут вдруг вдохновение полностью покинуло Артура. Форд снова поспешил на помощь с решающим ударом:
- Того, о чем написана поэма! - прокричал он. И добавил тихонько, в сторону:
- Ловко сработано, Артур, молодец.
Вогон внимательно разглядывал их. На какой-то момент его ожесточенное расовое сознание было тронуто, но потом он подумал, нет уж, слишком мало и слишком поздно. Когда он заговорил, звук его голоса напомнил звуки когтей кошки, раздирающей нейлоновую щетку.
- То есть вы хотите сказать, что я пишу стихи, потому что под моей черствой бессердечной наружностью скрывается нежное существо, которое жаждет любви, - произнес он, - так, что ли?
Форд нервно засмеялся.
- Да, в смысле, конечно, - забормотал он, - мы все жаждем, разве нет, ну… глубоко внутри… ммм…
Вогон встал.
- Нет, вы ошибаетесь, - заявил он, - я пишу стихи, чтобы придать моей черствой бессердечной наружности еще больше убедительности. И я все равно выброшу вас за борт. Караульный! Отведите пленников в отсек номер три и выбросьте их вон!
- Что?! - взвизгнул Форд.
Караульный, большой молодой вогон, выступил вперед и огромными пузырчатыми руками содрал с пленников ремни, которыми они были привязаны к креслам.
- Вы не можете выбросить нас в открытый космос, - кричал Форд, - мы пишем книгу.
- Сопротивление бесполезно! - прокричал молодой вогон в ответ. Это была самая первая фраза, которую он выучил, когда поступил в вогонное караульное училище.
Капитан проследил за ними с отстраненным удовольствием и отвернулся.
Артур обернулся к нему с диким ужасом на лице.
- Я не хочу сейчас умирать! - завопил он. - У меня голова болит! Я не хочу отправиться на небеса с головной болью, у меня будет не то настроение!
Караульный сцапал их обоих за шею и, почтительно кланяясь капитановой спине, поволок сопротивляющихся пленников вон с капитанского мостика. Стальные двери закрылись, и капитан вновь остался один. Он тихо мычал что-то, листая тетрадку со стихами.
- Хм, - проговорил он про себя, - оттеняет сюрреализм скрытых метафор…
Он подумал над этим с минуту, а потом захлопнул тетрадку с мрачной улыбкой.
- Смерть - этого для них слишком мало, - заключил он.
По длинному стальному коридору эхом разносились слабые протесты двух гуманоидов, крепко стиснутых подмышками у молодого вогона.
- Вот это здорово, - бормотал Артур, - просто великолепно. Пусти меня, грубиян!
Вогон тащил их дальше.
- Не беспокойся, - заверил Форд, - я что-нибудь придумаю.
Он не терял надежды.
- Сопротивление бесполезно! - взревел караульный.
- Не говори таких вещей, - заикаясь, попросил Форд, - как можно сохранять позитивный настрой, если ты говоришь такие вещи?
- Боже мой, - пожаловался Артур, - ты еще говоришь о позитивном настрое! Это ведь не у тебя сегодня разрушили родную планету. Я встал утром, собирался приятно провести день, почитать, вычесать собаку… И вот нет еще и пяти, а меня уже вышвыривают из летающей тарелки! И все это за шесть световых лет от дымящихся останков Земли! - он захлебнулся и забулькал, поскольку вогон усилил хватку.
- Главное, - сказал Форд, - перестань паниковать.
- А кто сказал, что я паникую? - огрызнулся Артур. - Это пока просто шок. Вот подожди, я освоюсь, осмотрюсь. Тогда и начну паниковать!
- Артур, ты впадаешь в истерику. Замолчи! - Форд мучительно пытался собраться с мыслями, но ему не дал караульный вогон:
- Сопротивление бесполезно!
- И ты тоже замолчи! - рявкнул Форд.
- Сопротивление бесполезно!
- Да расслабься, - бросил Форд. Он вывернул голову так, чтобы видеть лицо захватчика. Внезапно его осенило.
- А тебе правда это нравится? - вдруг полюбопытствовал он.
Вогон остановился как вкопанный. На его лицо медленно заползло выражение непроходимой тупости.
- Нравится? - пробасил он. - Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду следующее, - пояснил Форд, - действительно ли ты получаешь от этого полное удовлетворение? От того, что маршируешь, орешь, выкидываешь людей в открытый космос…
Вогон уставился в стальной потолок, и его брови накатились одна на другую. Слюна потекла изо рта. Наконец он ответил:
- Ну, режим работы устраивает…
- Так и должно быть, - одобрил Форд.
Артур извернулся и посмотрел на Форда.
- Форд, что это ты задумал? - спросил он шепотом.
- Я просто проявляю интерес к окружающей меня действительности, ты что, против? - вполголоса отозвался Форд. - Так, стало быть, часы работы подходящие, - продолжил беседу он.
Вогон опустил глаза с потолка на Форда, и было видно, как в мутных глубинах его мозга тяжело ворочаются коротенькие мысли.
- Ага, часы подходящие, - закивал он, - но, раз уж вы сами об этом заговорили, признаюсь, что минуты в большинстве своем хреновые. Кроме разве… - ему опять пришлось задуматься, что потребовало еще одного продолжительного взгляда в потолок, - вот, кричать мне нравится. - Он набрал в легкие побольше воздуха и начал:
- Сопротивление…
- Да-да, я знаю, - поспешно перебил Форд, - это у тебя хорошо получается, сразу видно. Но если минуты хреновые, - сказал он, разделяя слова, чтобы дать им время дойти до места назначения, - зачем же ты это делаешь? Что тебя заставляет? Девочки? Кожаная форма? Чувствуешь себя мачо, да? Или тебе просто кажется интересной концепция принятия бессмысленности рутинной работы?
Артур оторопело переводил взгляд с одного на другого.
- Ээээ… - замычал караульный. - Ээээ… эммм… черт его знает. Я думаю, я просто… просто делаю это и все. Моя тетя говорит, что караульный на звездолете - хорошая карьера для молодого вогона. Знаете, форма, кобура на поясе, бессмысленная рутина…
- Вот оно, Артур, - у Форда сделался вид человека, наконец получившего возможность выложить козырную карту, - а ты еще думаешь, что это у тебя проблемы.
Артур действительно так думал. Кроме неприятности, случившейся с его родной планетой, у него появилась еще одна неприятность, более частного характера: вогон почти что задушил его. А кроме того, ему претила мысль быть выброшенным в открытый космос.
- Ты лучше попробуй понять его проблемы, - настаивал Форд, - вот он перед тобой, несчастный парень, все, что у него в жизни есть, все, что ему приходится делать, это маршировать, выбрасывать людей в открытый космос…
- И кричать, - подсказал караульный.
- И кричать, конечно, - согласился Форд, похлопывая пузырчатую руку, добродушно давившую ему на шею, - а он и сам не знает, зачем это делает!
Артур согласился, что все это весьма печально. Он продемонстрировал свое согласие слабым жестом, поскольку был уже слишком задушен и не мог издать ни звука.
Громкие раскаты полнейшего изумления донеслись из глотки караульного.
- Теперь, когда вы мне об этом сказали, я думаю…
- Молодец, - подбодрил Форд.
- Но только, - продолжались раскаты, - что я могу поделать?
- Ну, - вдохновенно, но медленно произнес Форд, - прекратить этим заниматься, конечно! Заявить, - продолжил он, - что ты не намерен дальше так продолжать.
Он чувствовал, что к сказанному необходимо что-нибудь добавить, но на данном этапе караульному, вроде бы, и так хватало пищи для размышлений.
- Эээээммммммм… - засомневался караульный, - звучит не очень-то здорово.
Форд с ужасом ощутил, как от него ускользает инициатива.
- Подожди, подожди, - заторопился он, - это же только начало, понимаешь, дальше будет еще интереснее, ты увидишь…
Но объятия караульного вновь стали крепче, и он поволок пленников дальше по направлению к отсеку номер три. Тем не менее, он был явно растроган вниманием.
- Вообще-то, раз уж вам все равно, - сказал он, - я бы пихнул вас в отсек номер три, а потом пошел бы докричал сколько мне на сегодня положено.
Форду Префекту было отнюдь не все равно.
- Постой… послушай! - воскликнул он, уже не так медленно и не так вдохновенно.
- Хххгггггрррррр, - невнятно поддержал его Артур.
- Погоди, - настаивал Форд, - ведь существует музыка и всякие такие вещи, о которых мне надо тебе рассказать! Айггггггххххххх!
- Сопротивление бесполезно! - сообщил караульный очень громко, а затем добавил потише:
- Понимаете, если я буду стараться, то меня со временем назначат старшим кричальным офицером, а некричальных и невыбрасывальных вакансий не так уж много, так что, я думаю, надо выбирать то, что умеешь.
Они уже прибыли к нужному отсеку - он представлял собой большой стальной люк, закрытый массивной крышкой, утопленной в стену корабля. Караульный нажал какие-то кнопки, и крышка люка мягко раскрылась.
- Спасибо за внимание ко мне, - поблагодарил вогон. - А теперь пока!
Он забросил Форда с Артуром внутрь тесного помещения. Артур лежал, ловя ртом воздух. Форд проворно вскочил и попытался просунуть плечо в уже закрывающийся проем.
- Но послушай, - кричал он караульному, - ведь есть же целый мир, о котором ты ничего не знаешь… ну вот например… - и он в отчаянии ухватился за единственный пришедший на ум ходовой элемент культуры: пропел первые ноты бетховенской Пятой.
- Ду-ду-ду-дум! Неужели это тебя не трогает?
- Да нет, - пожал плечами караульный, - не очень-то. Но я расскажу тете.
Если он и сказал что-нибудь еще, то ни Артур, ни Форд его не услышали. Крышка люка плотно закрылась, и все звуки умолкли, кроме далекого жужжания двигателей.
Они находились в блестящей полированной цилиндрической камере около шести футов диаметром и длиной примерно десять футов.
Форд, тяжело дыша, озирался по сторонам.
- Неплохие задатки у парня, я считаю, - сказал он и сполз на пол по вогнутой стене.
Артур все еще лежал там, где упал. Он не смотрел по сторонам. Он просто лежал и задыхался.
- Мы в ловушке, да?
- Да, - подтвердил Форд, - мы в ловушке.
- А… ты ничего не придумал? Ты, вроде бы, говорил, что что-нибудь придумаешь. Может, ты уже придумал, а я и не знаю.
- Да, кое-что я тут подумал, - выдохнул Форд.
Артур с надеждой посмотрел на него.
- Но, к сожалению, - продолжил Форд, - для него, ну, для того, о чем я подумал, нужно было, чтобы мы находились по ту сторону этой герметичной дверцы.
И он пнул ногой люк, через который их только что зашвырнули в отсек.
- Это была хорошая идея?
- О да, замечательная.
- А какая?
- Ну, детали я не успел проработать. Сейчас-то уж все равно, правда?
- А что… Что будет дальше? - спросил Артур.
- О… эээ… значит, так: через несколько секунд автоматически откроется вот это отверстие, и нас выбросит в открытый космос, где, как я полагаю, мы сразу задохнемся. А если ты наберешь полные легкие воздуха, то, конечно, сможешь продержаться тридцать секунд… - рассказал Форд. Он засунул руки за спину, поднял брови и начал напевать старый бетельгейзианский военный гимн. В этот момент он показался Артуру очень чужим.
- То есть, - проговорил Артур, - мы сейчас умрем.
- Да, - просто согласился Форд, - разве что… нет! Погоди! - Он неожиданно бросился куда-то за спину Артуру. - Что это за выключатель?
- Какой? Где? - засуетился Артур, оборачиваясь.
- Я пошутил, - сказал Форд, - мы все-таки умрем.
Он опять прислонился к стене и продолжил выводить свой мотив с того места, где остановился.
- Знаешь, - признался Артур, - в такие вот минуты как сейчас, когда я заперт в этом отсеке на космическом корабле вогонов вместе с человеком с Бетельгейзе, и скоро умру от удушья в открытом космосе, я очень-очень жалею, что не слушал того, о чем говорила мне моя мама, когда я был маленьким.
- А что она тебе говорила?
- Откуда я знаю. Я же не слушал.
- А-а. - Форд продолжал мычать.
"Потрясающе, - подумалось Артуру, - памятника Нельсону больше нет, Макдональдса больше нет, а все, что осталось - это я и слова "в основном безопасна". Через пару секунд останутся только слова "в основном безопасна". А еще вчера все шло так хорошо".
Мотор взревел.
Слабое шипение слилось с оглушительным ревом врывающегося внутрь воздуха - внешний люк открылся навстречу пустой черноте, усеянной крошечными, ослепительно яркими точечками света. Форд и Артур вылетели в открытый космос как пробки из игрушечного ружья.
Глава 8
Путеводитель "Автостопом по Галактике" - весьма и весьма замечательная книга. В разных редакциях она издавалась и переиздавалась множество раз. Свой вклад в ее создание внесли многочисленные путешественники и исследователи.
Во введении к книге говорится следующее:
"Космос, - говорится там, - велик. Очень велик. Вы просто не поверите, как он невероятно, непостижимо, умопомрачительно велик. Вы-то можете считать, что вам невероятно далеко ходить в прачечную за два квартала, но это просто копейки по сравнению с космосом. Вот послушайте…" и так далее.
(Спустя пару абзацев стиль изложения несколько устаканивается, и дальше рассказывается о вещах, которые действительно интересно узнать, например, о том, что обитатели сказочно прекрасной планеты Бетселамин в последнее время так обеспокоены кумулятивной эрозией почв, вызванной топотанием ног десяти миллиардов туристов, которые за год посещают планету, что любой дисбаланс между тем, какое количество пищи вы потребляете и какое количество экскрементов производите за время своего пребывания на планете, удаляется из вашего тела хирургическим путем при выезде: поэтому всякий раз при посещении уборной жизненно важно не забывать квитанцию.)
Справедливости ради следует сказать, что при столкновении с непостижимой необъятностью межзвездных расстояний сдавались и лучшие умы, чем тот, что ответственен за введение к Путеводителю. Некоторые предлагают представить себе арахис в Рединге и маленький грецкий орех в Йоханнесбурге, или используют другие, не менее головокружительные, концепции.
Голая правда состоит в том, что межзвездные расстояния не укладываются в человеческое сознание.
Даже свету, который перемещается так быстро, что большинству рас нужны тысячи лет для осознания того факта, что он вообще движется, требуется время на то, чтобы дойти от одной звезды до другой. Свету нужно восемь минут на то, чтобы попасть от звезды Сол до того места, где раньше была Земля, и еще четыре года на то, чтобы достичь Альфы Проксима, ближайшего соседа звезды Сол.
Чтобы свет дошел до другой стороны Галактики, до Дамограна, например, нужно времени побольше: пятьсот тысяч лет.
Рекорд, поставленный хайкерами, рискнувшими преодолеть такое расстояние, составляет около пяти лет, но они признаются, что смотреть по дороге в окно было неинтересно.
В путеводителе "Автостопом по Галактике" утверждается, что, если вы наберете полные легкие воздуха, то сможете прожить в полнейшем вакууме открытого космоса в течение тридцати секунд. Однако, говорится дальше, поскольку космос умопомрачительно велик, то вероятность поймать за эти тридцать секунд другой космический корабль составляет один к двум в степени двести семьдесят шесть тысяч семьсот девять.
По абсолютно ошеломительному совпадению, это число являлось также телефонным номером одной квартиры в Айлингтоне, куда Артура однажды пригласили на очень приятную вечеринку, и где он познакомился с одной очень симпатичной девушкой, которую ему совершенно не удалось увести с собой - ее увел какой-то тип, пришедший без приглашения.
И, хотя планета Земля, квартира в Айлингтоне и телефон к этому моменту прекратили свое существование, все-таки приятно сознавать, что память о них была до какой-то степени увековечена тем фактом, что, после двадцати девяти секунд в открытом космосе, Форд и Артур были спасены.
Глава 9
Компьютер заголосил в тревоге, зарегистрировав самопроизвольное, без видимых причин, открывание и последующее закрывание двери входного люка.
В Галактике появилась дыра. Ее размеры составили ничтожно малую долю секунды в длину, ничтожно малую долю дюйма в ширину и довольно много миллионов световых лет из конца в конец.
Когда дыра закрылась, из нее в изрядном количестве высыпались и поплыли по Вселенной бумажные шляпы и воздушные шарики. Семеро маркетологов, каждый ростом в три фута, тоже вывалились из дыры и умерли, частью от удушья, частью от удивления.
Кроме того, из дыры вывалилось двести тридцать девять тысяч яиц всмятку. Они материализовались на бесплодных голодных землях Погриля системы Пансель в виде громадного неустойчивого кургана.
К тому моменту на Погриле вымерли от голода все дикие племена, за исключением одного человека - он умер несколько недель спустя от отравления холестерином.
В течение той ничтожно малой доли секунды, что просуществовала дыра, она смещалась взад и вперед во времени самым невероятным образом. Где-то в отдаленном прошлом она нанесла серьезные повреждения небольшой случайной группе атомов, дрейфовавших в стерильной пустоте пространства, после чего они соединились друг с другом в весьма экстраординарные модели, которые в самом скором времени обучились самокопированию (это, собственно, и есть самое экстраординарное свойство моделей атомов) и в дальнейшем принесли массу беспокойства тем планетам, куда им довелось попасть. Так во Вселенной зародилась жизнь.
Пять диких событий Мальстрема закрутились в жестоких вихрях беспричинности и выплеснули мостовую.
На мостовой лежали Форд Префект и Артур Дент. Они открывали и закрывали рты, подобно рыбам, выброшенным на сушу.
- Вот, пожалуйста, - задыхаясь, выговорил Форд, цепляясь за мостовую, несущуюся в третьем приближении к неизведанному, - я же говорил, что-нибудь придумаю.
- Конечно, - сказал Артур, - конечно.
- Видишь, как я догадался, - хвастанул Форд, - поймать пролетающий звездолет и спастись.
Настоящая Вселенная изогнулась под ними тошнотворной дугой. Многочисленные параллельные вселенные стадами горных коз продефилировали мимо. Первичный свет взорвался, разбрызгав повсюду желеобразные куски пространства-времени. Время распустилось, материя съежилась. Самое большое простое число беззвучно сформировалось в углу и тут же спряталось навсегда.