- Ага, - с самым серьезным выражением лица кивнул я. - Людей на завтрак, гномов - на обед, а эльфов - на ужин! А, забыл! Клириков, как особо ненормальных, выделяем из общей кучки и - на полдник их! - И, поясняя добавил: - Мясо сладкое.
Ой, про оборотней забыл… Команда резко сбледнула с лица.
- Почему? - тихо, очень печально переспросил гном.
- Что - "почему"? - Рука не давала покоя. Да когда ж ты заживешь, зараза? И после этого кто–то еще заикается про ускоренную регенерацию!
- Почему гномов на обед? - судорожно вцепился в секиру Торм.
- А на сон грядущий наедаться вредно! - ехидно ухмыльнулся я и, не выдержав, расхохотался.
- Ди! - Рассерженный вскрик Таймы перекрыл мой смех. - Этим же не шутят!
- А я виноват, что вы в сказки верите? - парировал я. - Мне тоже отец в детстве на ночь рассказывал, что светлые очень любят есть кузнечиков!
Вангар подавился воздухом.
- Кого–кого мы едим? - прокашлявшись, переспросил он.
- Ну насекомых всяческих… - Я попытался вспомнить: - Кузнечиков, гусениц… Лягушек вот, змеюк там, червяков… Ну и еще чего–то там по мелочи.
- Враки! - возмутился предводитель. - Не едим мы эту пакость!
- Вот! - подловил я его. - А нас что есть заставляете?! Мне, между прочим, больше всего стейк из горгоны нравится!
- Из кого–о–о? - синхронно округлила глаза команда.
- Из горгоны… - Не понял, а что я такого сказал?
- И вы что, на них охотитесь? - недоверчиво уточнила Тайма.
- Когда охотимся, а когда и разводим.
Хотя на диких горгон охотятся редко… На луа, похожего на гигантского зайца, и на водяного быка тарушти - и то чаще.
- М–да… - протянул гном, - дважды подумаю, если меня темные мясом угощать будут!
- А что? - удивился я. - На вкус - говядина говядиной.
Тайма молча поднялась на ноги, извлекла из общей кучи вещей свой мешок, вытащила оттуда кусок материи, служивший нам на природе столом, и принялась молча раскладывать на нем продукты команды и мои.
- Да что вы с ним тут еду обсуждаете?! - взорвался стоявший невдалеке Шамит.
Долго же он молчал. Что–то в лесу сдохло, не иначе. А рыжик между тем продолжал:
- Да всех темных еще в утробе матери убивать надо!
Над поляной повисла гнетущая тишина. Но, похоже, команда в этот единственный раз была на моей стороне… Я медленно встал и подошел к Шамиту почти вплотную.
- Слушай, ты! - прошипел я, меряя вора взглядом. - Да ты должен быть счастлив, что жив остался! За покушение на принца и оскорбление достоинства рода Властелинов полагается медленная и мучительная смерть!
Глаза Шамита, пустые, как бутыли из–под вина перед похмельным орком, не выражали ничего.
- Я умер десять лет назад, темный, - бросил он. - Все, что происходит сейчас, - лишь агония.
И оборотень, резко отвернувшись, принялся медленно перебирать золотистые пряди гривы своего коня.
Глава 5 СВЕТ МОЙ, ЗЕРКАЛЬЦЕ, СКАЖИ…
Обед проходил в гробовом молчании. Шамит, специально усевшийся подальше от меня, горделиво молчал в тряпочку и показательно отворачивался, стоило ему случайно встретиться со мною взглядом. А я что? Мне разве больше всех надо?
Тайма пару раз попыталась улучшить обстановку, рассказав несколько шуток, но единственным, кто оценил ее юмор, был лишь гулко расхохотавшийся Торм. Даже клиричка отвела взгляд. Вангар, похоже, решил, что раз уж я иду с ними, то со временем все образуется само собой, а потому просто молчал. Аэлиниэль, получив свою порцию еды, мгновенно перебралась поближе к Шамиту, сохраняя при этом абсолютно независимый вид: мол, я так, случайно, да и, вообще, мест больше не было.
Уже складывая оставшиеся от обеда продукты в сумки (я в очередной раз утащил кусок пеммикана для Трима), Тайма вдруг поинтересовалась, пристально разглядывая нашу "скатерть":
- Ди, а почему ты ненавидишь своего отца?
Я как раз дожевывал кусок хлеба, а потому от неожиданности аж подавился. Я? Ненавижу папу?!
Откашлявшись (Ах, какие радость и надежда в это время были написаны на лице Шамита! Не дождешься, рыжий! От меня так просто не отделаться.), я выдавил:
- Че… кхе–кхе… го?!
- Почему ты ненавидишь своего отца? - еще раз ровно повторила воинша, не пытаясь, впрочем, даже поднять на меня взгляд.
Над поляной повисла настороженная тишина…
- С чего ты взяла? - Нет, я никогда не пойму этих светлых! Это надо же такую чушь сморозить!
Даже Шамит замер, уставившись на меня во все глаза, а Тайма лишь пожала плечами и, не отрывая взгляда от ткани, на которой стояла еда, тихо начала:
- Ты знаешь, куда и зачем мы едем. И ты - с нами. Помогаешь. Клятву даже дал. Вывод только один - ты его ненавидишь и желаешь его смерти.
Видимо, на этой ткани все же есть узоры, иначе чего бы она ее так разглядывала?
Нет! Я с ума сойду с этими светлыми! Придумать такое! Да за кого они меня принимают! Хотя… с их заворотами только такое и можно вообразить! М–дя, м–дя и еще раз м–дя… И что теперь бедному несчастному мне говорить? Ага, правду, правду, и ничего, кроме правды. Чтобы они меня прямо здесь шаровыми молниями закидали! Ну может, не прямо, может, отойдут чуть подальше… И то только из–за того, что гоблины еще недалеко, да и дракон точкой на горизонте виднеется!
- Ну… - начал я, мучительно соображая, как бы сказать правду и в то же время ничего не раскрыть, и из–за этого медленно подбирая слова. - Я знаю, куда и зачем вы идете. Что да, то да… Но… Весь вопрос в том, сможете ли вы это сделать!
Оборотень вскинулся, собираясь выпалить очередную гадость на тему "все темные, мягко говоря, не совсем хорошие", но Аэлиниэль положила ему руку на плечо, и вор, недовольно передернувшись, затух. Сама же эльфийка флегматично поинтересовалась:
- То есть ты говорил правду? Артефакт действительно сломан?
- Почему это сразу сломан? - почти искренне удивился я. Почти. - Разряжен, вот и все. Так вы же и не просили, чтоб он работающим был! Сказали: "Нам нужно "Сердце Дракона"!" А работающее оно или нет - никто ничего не упоминал! - Теперь осталось только глазками невинно похлопать…
Нет, лицо рыжика надо было видеть! Так разочаровали, бедненького, буквально в лучших чувствах!
- С–скотина! - прошипел Шамит, рывком вскакивая на ноги.
Я сладко зевнул и монотонным голосом процитировал:
- "Заведомое оскорбление принца либо принцессы из рода Властелинов лицом, с которого невозможно потребовать сатисфакции, карается каторжными работами на срок от пяти до семи лет с конфискацией имущества либо смертной казнью через усекновение головы" - пункт второй статьи пятьсот двадцать седьмой Уголовного уложения Темной империи. А вот следующий абзац гласит: "В случае, если к данному субъекту невозможна применить каторжные работы, то за него отрабатывают ближайшие родственники или друзья". Так что ты там говорил, рыжий? А то я не расслышал, уши заложило…
И я демонстративно поковырялся в ухе.
В ответ оборотень прошипел что–то на языке многоликих (тайс'эрнетс - это "подлец" или "мерзавец"? Хоть убейте, не вспомню. Надо будет у Микоши потом поинтересоваться. Или у Наэвы, жены Гойра, полюбопытствовать. Она ведь тоже оборотень - в пантеру перекидывается), рванулся к своему коню, взлетел в седло, не касаясь стремян, и уже оттуда рявкнул:
- Так и будете стоять?! В Храме разберемся, за каким мархангом он туда прется!
Нет, вы это слышали? Я прусь в Храм! Да если бы не эта мархангом пришибленная клятва, я б уже давно в школе был!
Да и Вангар хорош! Им помыкают, как лейной в упряжке, а он хоть бы ухом повел! Нет, я вас спрашиваю, кто главный в этой шайке–лейке?
Лишний раз убеждаюсь, прав был Гойр, когда говорил: "Все оборотни такие! Такие–е–е!! У–у–у… Не заметишь, как на шею сядут, ножки свесят и болтать ими будут!"
Правда, начальник гвардии Кардмора сказал это только один раз. Под хмельком. Шепотом. Когда Наэвы поблизости не было и он три раза в этом убедился. В общем, отборная "Команда Светлых Героев" молча упаковалась, и Тайма, отведя с лица прядь серебристых волос, мягко поинтересовалась:
- Ди, ты идешь?
А куда я, бедненький, денусь? Из закупоренной–то банки?
* * *
Кони команды под своими седоками величаво шагали по зеленой траве, гордо изгибая шеи и пыжась оказанной им честью. Мы с Тримом тихо помирали со смеху, глядя на это триумфальное шествие. Справа возвышалась горная круча. Серая стена, выбитая по легендам из тела земли молнией Доргия, бога–громовика, острыми шипами вонзалась в поднебесье. По левую руку медленно ползла светлая полоса рощи…
Постепенно большая часть моих попутчиков отстала от меня. Наравне со мной, хотя и чуть поодаль, ехали, тихо споря, только Шамит и Тайма. Точнее, спорил только рыжий. И не тихо. Очень даже громко, демонстративно поглядывая в мою сторону. В ответ на тихие мягкие слова воинши оборотень огрызался и бросал на меня гневные взгляды, прямо–таки исполненные праведного возмущения и негодования. Тут даже прорицателем быть не надо, чтоб сказать, о чем они говорят!
Ой, даже как–то неудобно получается: он меня так безосновательно хает. Все без повода да без повода… Надо ж хоть поддержать свое звание злобного, хитрого и коварного темного! А то просто роняю престиж семьи. Та–а–ак… Что тут у нас в окрестностях интересненького водится?..
Я незаметно оглянулся по сторонам и чуть не заорал от радости, разглядев впереди, почти у самых скал, небольшую лежанку лесного кама. В отличие от своих близких родственников, каменных камов, лесные получают все необходимое им для жизни из воздуха, света и земли. Вот только они страсть как не любят, когда их беспокоят. Сейчас лесной, похожий на торчащий из земли небольшой валун, сладко спал…
Нельзя ж упускать такой великолепный шанс. Ни боги, ни братья меня не поймут. Я покосился на Шамита. Ну что ж, рыжий, продолжаем разговор. Трим, повинуясь короткому, еле слышному приказу, послушно вильнув влево. Оборотень, стараясь выдерживать между собой и ненавистным темным расстояние в несколько ярдов, окатил меня яростным взглядом и потянул поводья коням повторяя маневр грона.
До кама оставалось всего три шага.
Два…
Один…
Потревоженный тяжелой поступью лошади, лесной кам взвился в воздух подобно камню, выпущенному и пращи. Долетев до морды Шамитова коня, он издал долгий и пронзительный визг, выражая свое неудовольство и возмущение, и рухнул на землю, выбив фонтан грязи, окативший непрошеного нарушителя. Напуганные кони других представителей команды встали на дыбы и заплясали по поляне, норовя скинуть всадников.
Гном, не удержавшийся на неожиданно поднявшемся на дыбы коньке, кубарем покатился по земле. Женская часть компании с трудом усидела в седлах, и лишь Вангар да Шамит подобно двум мраморным статуям восседали на пляшущих конях как влитые, да и выражения лиц у воина и оборотня были соответствующими.
Едва успокоив свою вороную кобылку, Амата спрыгнула на землю и рванулась к кряхтящему гному:
- Торм, ты как? Не ушибся? Все в порядке?!
- Я - отвратно! - буркнул потомок горных жителей, держась за поясницу и медленно вставая на ноги. - А так все в порядке…
Вроде же он падал другим местом, или я чего–то не понимаю?
Шамит же, едва его конь встал на все четыре ноги, галопом рванулся ко мне:
- Твои проделки, темный?!
Нет, ну что это я у него всегда крайний? Я протяжно, с завыванием, зевнул:
- Той эре, рыжий! Ну при чем здесь я, если у тебя такая любовь к камам? Тебя же просто тянет к ним! Ты даже здесь умудрился его отыскать. Хотя, по заверениям тех же книг, камы здесь и не водятся.
Рыжий вспыхнул:
- Да я тебя!..
- Шамит! - укоризненно протянула Тайма, настороженно косясь на воронку, оставшуюся после того, как раздраженный кам зарылся в землю, собираясь выкопаться за пару–тройку ярдов от этой странной светлой команды. Эх, и почему я так не могу?..
По–моему, она ожидала, что ее мягкий голос сможет успокоить вора. Но не тут–то было.
- Что Шамит? Что - Шамит?! - взвился оборотень. - Да разве вы не видите?! Он же… Он же… Он же просто демон в человеческом обличье! Я не удивлюсь, если окажется, что именно из–за него нас хотели продать!
Угу… А еще я виноват в произошедшем более пятисот лет назад падении Сельной крепости, в первом приходе Царицы Ночи, в разделении магов на светлых и темных и в создании Мира! Или в этом меня винить не будут?.. Хм, весьма странно.
* * *
Несмотря на все заявления гнома, что ничего страшного с ним не произошло, Амата все равно обследовала его и только после этого позволила продолжать поход. А раз так, то, загрузив Торма в седло, честная компания двинулась дальше. Шамит бросал на меня свирепые взгляды, взор Вангара не отражал ничего (я с него дурею: в его шайке едва не убился гном и чуть было не подзакусили вором, а этому воину хоть бы хны!), Аэлиниэль и Тайма о чем–то шушукались, а осторожная Амата на этот раз держалась поближе к гному. Так, на случай если удар все–таки не прошел бесследно для его каменной головы и ему станет хуже. Хотя, по–моему, хуже уже просто некуда!
А я… Я ехал на Триме, не обращая внимания на взгляды рыжего, и пытался понять, что же мне так не нравится в происходящем. Было, было во всем этом что–то странное! В действиях Шамита, в его взглядах, его криках… Но вот что?
Может быть, то, что он легко выбрался из гоблинских пут, но не смог освободиться от оков на рынке рабов? Или, например, что оборотень кинулся на Гила лишь после того, как я обмолвился о команде?
Нет, это все не то… Несомненно, эти вопросы требуют ответов, но все можно решить и потом. Есть что–то более важное, что–то более нелогичное в поведении Шамита. Но вот что?
Я, мгновение за мгновением, вспоминал, оценивал и просеивал сегодняшние поступки и слова рыжего. Вот он, связанный, как и остальные, стоит на поляне. Вот кидается на Гила и меня. Вот кричит про смерть своих родных…
И вдруг меня словно плетью ударило! Конечно! Даже сейчас рыжий через слово заявлял: "Да я!.." А вот, рассказывая о событиях десятилетней давности, он ни единым словом не обмолвился о своих действиях. Хотя мог бы. Мог! Да что там мог - должен был! Он же не стоял, молча наблюдая, как гибла его семья?
Но почему? Почему он смолчал и рассказал лишь о том, что видел? Неужели в самом деле ничего не предпринял?! Не верю!
Я покосился на рыжего. Оборотень, затылком почувствовав мой взгляд, резко вскинул голову, но я уже отвернулся.
Да нет. Чушь полнейшая. Сколько лет было Шамиту десятилетие назад? Девять? Одиннадцать? Конечно, малолетний оборотень - это не принц из рода Властелинов, разогнать в одиночку войско барона он бы не смог… Но все же в состоянии был сделать хоть что–то? Так почему сейчас молчит об этом?
Обмолвился? Ха! Не смешите мои тапочки! Они уже и так рваные, особенно после того, как Марика ими в Пиню кидалась. Это не простая оговорка… Она не может быть ею.
Все последующее время я провел в мучительных размышлениях на тему, как же узнать у оборотня все, что меня заинтересовало, - но, к слову, совершенно безрезультатных.
* * *
К вечеру, когда заброшенная шахта так и не появилась - Гил же говорил, что до нее день пути, а мы только с обеда едем, - Вангар объявил привал. В паре футов от того места, где мы начали спешиваться, в скале виднелась небольшая пещерка, но, когда я заикнулся, что можно было бы переночевать там, Аэлиниэль уставилась на меня, как на идиота:
- Диран, ты что?! А вдруг там лежбище горных троллей?
Теперь пришла моя очередь удивленно хватать ртом воздух. Нет, вы ее слышали? Тролли. Горные! В пещере!
Да их на перевале бояться надо было, если бы мы на ночь там задержались! У темных даже ребенку известно, что горные тролли днем спят где–нибудь в чистом поле, прикидываясь булыжниками, торчащими из земли. А уж ночью… Кстати, та каменюка, по которой гарцевал Шамит в лисьем обличье, вполне могла бы быть задремавшим троллем.
Я хотел было сообщить об этом своим вынужденным спутникам, но…
- Домашний мальчик! - буркнул гном.
Ах, домашний? Да пожалуйста! Спите на ветру. Вам же хуже! Конечно, то, что я задумал проделать, было бы легче осуществить в пещере, но… и так сойдет!
Короткий немногословный ужин - и команда принялась укладываться спать. Первая стража досталась Торму. Что ж, неплохой выбор. Да и для меня удачно. Конечно, через пару часов гнома сменит клиричка, но, думаю, я к этому времени уже управлюсь…
Кстати, меня в дежурство не поставили. Как будто я туда рвался!
Светлые задремали, а я, дождавшись, пока Торм, обходящий лагерь, окажется по другую сторону костра тихо шепнул Триму:
- Проследи, чтобы никто не напал, - и потянулся к мешочку с травами, загодя вытащенному из седельной сумки.
Осторожно вытягивая подсушенные растения, я одно за другим принялся бросать их в костер: изогнутый, похожий на заснувшего гоблина, корень варты, цветущем раз в десять лет в полнолуние; пара листов гардэя, помогающего при отравлениях; серебристый цветок спролны, чей аромат излечивает от печали… Слова темного наречия, как взмах кисти, завершающий картину:
- Цейс'ост меркаш ор Линс'Шергашхт! Ш'кер а лассир'Рит… Теркста льернаас… Тьерн наржээкхаш! Лек!
На последнем слове гном, уже некоторое время встревоженно озирающийся по сторонам, направился ко мне.
- Слышь, Диран, ты не спишь? Чего здесь происходит–то? Никак колдует кто?
О–бо–жаю эту расу!
У гномов полная нечувствительность к проявлениям магии. Можно наслать на него гром и молнию. Можно поднять армию зомби. Можно, в конце концов, вызвать демона! Гном поймет, что применялась магия, если только прямо ему объяснить, что просто так, без колдовства ничего этого произойти не могло. Подгорные жители абсолютно не способны чувствовать колебания сил. Темных ли, светлых, стихийных. Оно им просто не нужно. А вот колебания земли за сотню миль чуют.
Если бы Амата или Аэлиниэль не спали, маргула с три у меня бы что–то вышло… За одно то, что я обратился к Ночи, назвав ее истинное имя - Линс'Шергашхт, - прикопали бы, не задумываясь. И поглубже.
От костра по полянке начал растекаться иссиня–черный сладковатый дымок.
- Ну так че, Диран? Колдует кто–о–о–о? - Торм отчаянно зевнул на последнем слове.
- Ага, - улыбнулся я, наблюдая, как гном, нанюхавшись аромата сожженных трав, медленно опускается на землю, присоединяясь к своим друзьям в Стране Снов. - Я.
Языки пламени колыхнулись, и наружу выглянула любопытная мордочка саламандры. Ярко–алая чешуя небольшой, с мою ладонь, ящерки побледнела от любопытства, и сейчас огненный дух с интересом оглядывался по сторонам.
- Привет, красавица, - улыбнулся я, проведя по голове саламандры кончиком указательного пальца, мгновенно покрывшегося черной чешуей, невосприимчивой к огню. - Извини, но у меня дела.
И я, осторожно втолкнув зверюшку обратно в костер, закрыл глаза. Потом потянулся вперед и вверх и плавно выскользнул из своего тела…
* * *