Пока Буяна оказывала им помощь лекарскую, варлок осмотрел – и с помощью колдовства тоже – двор, но сообщников неизвестных ворогов не обнаружил: то ли сбежали, то ли больше не было.
Малыша отправили через "колодец" к воеводе с докладом. Пока княжна ругалась, а Буяна лечила, варлок пытался разобраться с тем, кто такие к ведьме на ночь глядя "в гости" пожаловали. Одежда явно была сделала так, чтобы не стеснять в движениях, но при этом скрыть от случайного прохожего фигуру или походку человека. Мечи же были простые. Такие могли и местные умельцы выковать, и любые другие. Но более всего заинтересовали варлока амулеты.
– Крепко ты кому-то насолила, Буяна Гориславовна, – поделился своим открытием Лихослав. – Разные есть камни и травы, колдовство останавливающие, но чтобы так искусно подобранные да мастерски воедино слитые, впервые вижу. Очень опытный чародей работал.
– Это не может быть твой знакомец? – не отрываясь от колдовского стягивания раны, отозвалась колдунья.
– Кто знает? Надо посерьезнее вглядеться, – почесал затылок чародей.
– А чем ты таким вдарил, что перебил амулеты? – вновь подала голос девушка.
– Потом… на ушко шепну, Буянушка.
"Буянушка" сердито глянула на нахала.
– Правда, краса, потом, это долго слишком, – сдавшись, уже нормальным голосом проговорил чародей.
В это мгновение в ворота заколошматили, и ведьма, высунувшись из окна и опознав в первых рядах пожаловавшей толпы князя и воеводу, поспешила отворить.
В следующий миг в ее доме воцарился еще больший бедлам, чем во время битвы. Князь, наобнимавши дочь и уверившись, что с ней, ненаглядной, ничего не случилось, принялся за ведьму. Они на пару с Горыней, казалось, решили уморить ее, но выяснить, что же произошло. При этом Велислава постоянно норовила поделиться своим мнением, а Багро со своей лавки – вставить словечко.
– Сможешь их поднять, как в прошлый раз? – кивнул на мертвых Горыня, убедившись, что большего он от доведенной до белого каления ведьмы все равно не добьется, кроме разве что какого-нибудь на редкость пакостного заклятия. Воевода имел в виду – заставить трупы говорить. Колдунья это умела, чему Разбойный приказ не мог нарадоваться, отваливая ей неплохие деньги за подобные услуги.
Девушка с трудом подавила вздох облегчения.
– Надо посмотреть.
Она склонилась над телом ближайшего ворога и принялась его разглядывать. Первое, что сделала, – сорвала и швырнула на печку отводящий колдовство амулет. Однако дело лучше не пошло. Колдунья подняла личико к склоненным к ней мужчинам и обиженно надула губки.
– Его какой-то дрянью, прежде чем отправить сюда, напоили. Не поднять.
– Дай-ка я посмотрю. – Варлок присел рядом и принялся водить большими своими ладонями над мертвым телом. Воздух вокруг ощутимо загустел и наполнился силой чародейской. – Это настойка из вереска, чечевицы, дробленого змеиного камня… мм… что-то еще. Толково приготовили. Боюсь, мне тоже не справиться.
Волшебники одновременно с одинаковой печалью в голосе вздохнули и поднялись на ноги. На всякий случай проверили остальные тела, но картина не изменилась.
Раненых уже укладывали на раздобытые где-то телеги. Княжна что-то торопливо втолковывала Багро, – наверное, утешала и благодарила.
– Так, Буянушка, свет мой ясный, посмотри на меня, – приказал князь.
Ведьма оторвалась от созерцания печки, что видела каждый день, и посмотрела на Ладимира Мечеславовича.
– Значица, так, красавица, оставляю тебе полдюжины моих молодцов. Будут тебя охранять.
– Что?! – возмутилась колдунья.
– То! – вызверился князь. – Будут! Тебя! Охранять!
– Да я лучше умру! На кой мне столько мужиков в доме?!
– Буянушка, – примиряюще пророкотал Горыня, – тебе незнамо как повезло, что Велислава с охранниками оказалась в твоем доме. Судя по амулетам, подготовились они к встрече серьезно. А раз так, то могут и повторить попытку.
– Да я их по стенке размажу!
– Да это тебя, девчонка ты неразумная, чуть по стенке не размазали! Коли б не было здесь моих ребят! Пока варлок не появился, вообще колдовство твое не действовало!
– Действовало! Я одному из них по голове чугунком с кашей засветила! Просто надо было волшебство по-другому использовать!
– А кашу-то не жалко? – вкрадчиво подначил варлок.
Ведьма взглянула на него и, внезапно рассмеявшись – совершенно невозможно было удержаться, – прислонилась к стенке и сползла, закрывая лицо ладонями.
– Ладно, пусть остаются, – когда смогла, смилостивилась она. – На одну ночь.
Поняв, что большего от сварливой колдуньи все равно не добиться, князь кивнул.
– Завтра, вернее, уже сегодня зайдешь. К обеду. Угощу тебя пряниками заморскими.
Буяна угукнула в ответ.
– Я бы тоже хотел остаться, – вдруг произнес варлок.
– Что?! – У ведьмы возникло отчетливое ощущение, что история повторяется.
– Очень опасаюсь, что вороги, кто бы они ни были, подумают, что мы решим, что этой ночью нападений можно не опасаться, и попробуют что-то более серьезное учудить.
– Да, ты прав, – важно кивнул князь. – Оставайся.
– Что?!!! – на несколько тонов выше. – А меня вы не хотите спросить?! – аж задохнулась от возмущения ведьма.
– Буяна, кто, в конце концов, тут князь?! – не выдержал Ладимир. – Я! Вот и будь добра подчиняйся!
– А чей этот дом?! Мой! Так что что хочу, то и буду делать! И никаких варлоков тут не будет!
Князь схватил ее за рукав и поволок в сени.
– Что ты себе позволяешь?! – прошипел он на ходу. – Ты чего мой авторитет перед варлоком чужеземным подрываешь?!
– Ты не понимаешь! Княже, помилуй! Не могу я, чтобы он остался!
– Почему?! – оторопел Ладимир.
– Я ему нравлюсь! – отчаянным голосом прошептала ведьма.
Пораженный глупостью высказанного, князь уставился на впервые при нем покрасневшую ведьму. И захохотал.
Колдунья насупилась.
– Ох, потешила, – вытирая слезы, попытался успокоиться князь. – Ладно-ладно. Молчу. Но скажи мне, ради богов, почему Лихослав остаться не может? Неужто думаешь, что приставать будет, да не отобьешься? Или, – мужчина хитро прищурился, – может, боишься, что не захочется отбиваться?
– Я просто не хочу! – Ведьма топнула ножкой, от чего сверху что-то посыпалось.
– Ну уж нет, моя милая. Мне своих чародеев терять не хочется. А поскольку опасность и вправду есть… молчи и слушай!.. Поскольку опасность есть, пусть варлок на эту ночь останется. И меня не волнуют ваши глупости. Это приказ. Все, я пошел. Жду тебя завтра.
И Ладимир поспешил ретироваться, пока ведьмочка не пришла в себя и не запулила ему в спину чего-нибудь тяжеломагического.
Разумеется, ничего бросать князю в спину Буяна не стала. Хотя ой как хотелось.
Оставив дружинников с телами ворогов поверженных разбираться и устраиваться, ведьма кивнула варлоку на лестницу. Подойдя к одной из светлиц на верхнем этаже, колдунья толкнула дверь и вошла внутрь со словами:
– Это твой покой на сию ночь. – Помолчала и добавила: – Ее остаток.
Потом похлопала рукой по сундуку:
– Тут постель.
На этом посчитав свои обязанности хозяйки выполненными, она решительной поступью направилась к выходу. Однако не тут-то было: варлок перехватил ее за запястье:
– Что-то не так, Буянушка?
Ведьма попыталась вырвать руку. Сделать это без колдовства не получалось.
– А то ты не знаешь!
– Не знаю – скажи мне!
Колдунья еще раз дернула руку на себя.
– Ты злишься, что я напросился остаться у тебя?
– Да! И на то, что ты разрешения не у меня просил, а через князя!
– Я знал, что ты откажешь!
– Конечно, отказала бы!
– Так чего ты злишься?! Я действительно считаю, что ты в опасности, поэтому и сделал то, что посчитал необходимым, чтобы потом не жалеть. Я, знаешь ли, считаю, что жизнь дороже капризов сиюминутных. Даже твоих.
– Все равно ты не имел права так поступать! И ведь что самое противное – ты ни капли не сожалеешь!
– Нет! Я сделал то, что посчитал более разумным в этой ситуации.
Ведьма зло посмотрела на варлока и прошла мимо него к двери, благо руку он все-таки выпустил. Выпустить-то выпустил, но тут же вновь ухватился за нее:
– А как насчет поцелуя на ночь?
Буяна, не раздумывая, замахнулась для пощечины. Варлок тут же перехватил ее вторую руку, поднес ее к губам и поцеловал каждый пальчик, пока колдунья оторопело смотрела на это безобразие.
– Благодарствуй, именно это я и ждал.
На этих словах ведьма все-таки пришла в себя, вырвала руки, бросила в варлока здоровенный огненный шар, который, впрочем, никакого вреда тому не причинил, и ушла, громко хлопнув дверью.
Чародей подумал, что намного тяжелее, чем заклятие пламенное, будет погасить пожар в сердце… да и в теле. А ведьма подумала: "Ну и денек!"
Ночь, несмотря на все страхи варлока, прошла спокойно. Утро же наступило восхитительное. Свежее, нежное, щедрое на краски. Из окна веяло прохладой и заманчиво светило солнышко. Дом просыпался. Город же за воротами уже бурлил, но не настолько, чтобы нарушить чем-то томную сладость последних минут, что Буяна нежилась в постельке.
Почуяв, что хозяйка проснулась, в светлицу пожаловал Веденя. Принес молочка и ягод – малина так сама в рот и просилась. Девушка окончательно уверилась, что жизнь просто замечательна.
– А что, хозяйка, надо сегодня на базар идти, – подал голос домовой.
– Надо, Веденя, надо, – умильно согласилась колдунья. – Ты список составь, все что скажешь куплю.
– Как же, как же. Составил ужо.
– Не разоримся?
– Не разоримся. Ты ведь еще амулетики дружинникам княжеским на осмотр взяла, так?
– Так, – не стала спорить она. И откуда он все знает?
– Тоже денежка. Князюшка всегда хорошо платит. Да и так у нас много чего есть. А денежка за амулетики все расходы покроет: и всегдашние, и что вчера убыток принесли. Я вот даже думаю…
– Ну говори же, не бойся. Я сегодня добрая.
– Ну так это… Надо бы хозяйство расширять.
– Да куда ж его расширять-то, Веденя? Мы вот и кота завели, как ты хотел. Двор вон какой. Коня мне не надо. Будет же простаивать без дела. Кто тебе еще нужен?
– Ну вот корову было бы хорошо, – мечтательно закатил глазки домовой.
– О нет, Веденюшка, только не корову! Ну куда мы с коровой! Да нам и так каждый день и вечер молоко, творог и масло люди приносят, и мы за это медяшки не платим!
– Ну собаку там, на худой конец.
– Зачем нам собака? У нас же Череп есть!
– А вот бы была собака, то не прорвались бы бесшумно те тати!
– Веденюшка, я просто защиту колдовскую перестрою, и так будет шуметь, коли сунется кто, сам не рад будешь!
– Ну вообще-то я приглядел уже…
– Что?! Собаку?!
– Нет, пополнение.
– Какое пополнение? Не пойму ничего.
– Ну это… чтоб и тебе было хорошо, и нам.
– Кому – нам? Кого ты присмотрел? Говори яснее, Веденя.
– Ты только сразу не кричи, хозяйка, а обдумай все хорошо. У тебя иногда это получается. Мужа тебе надобно, хозяюшка!
– Какого мужа?
– А вот это я и присмотрел. Варлок-то этот ничего так. Выходи за него, хозяйка. Мужик хозяйственный, сразу видно. Полезен в доме будет. Опять же конь есть. А это сразу хозяйству прибыток. Конюшню построим, амбар, зерна накупим. Кобылку ему, чтобы не скучал, приобретем. Жеребята опять же. Амбарника я знакомого знаю. Переманить можно. Буду над ним хозяином ходить. Дворы объединим, огородик сообразим. А там, глядишь, и детишки пойдут. А это опять же токмо польза. Видишь, сколько хорошего! А какая у него Уладочка!
Ведьма почувствовала, что звереет.
Глянув, как загораются зеленым чародейством глаза хозяйки, домовой тихо ойкнул и мигом сгинул.
Буяна же принялась думать, как найти это чудо, но потом плюнула и еще долго смеялась, вспоминая особенно удачные моменты в манифесте рачительного домового.
Спустившись через какое-то время вниз, ведьма обнаружила, что все дружинники уже пристроены к хозяйственным делам во дворе: кто дрова колет, кто воду таскает, кто солому на крыше сарая меняет, кто двор подметает. Судя по расположенности Ведени, это варлок их так озадачил, решила колдунья.
В горнице сидел один Лихослав. На нем кроме штанов была надета только неподпоясанная домашняя рубаха, подчеркивающая широкую спину. "А хорошо, что он не костлявый", – невесть отчего подумала колдунья. Волосы русые он сегодня в косу не собрал, так оставил. И выглядел как-то необычайно уютно. Буяна даже умилилась: будто он не первый год в дом вхож, будто она уже тысячу раз вот так его видела. Вообще, хотелось подойти к нему, обнять, прижаться к спине его и пожелать…
Хоть и сидел варлок к лестнице спиной и скрипа никакого под ногами волшебницы не было, а стоило девушке начать спуск, как:
– Доброе утро, милая… – Вот именно этого и пожелать. – Смотри, какое солнце поднялось! Загляденье!
Девушка обогнула чародея и прислонилась боком к столу перед ним. Он поднял на нее чистые, невинные глаза, которые не давали ни малейшей возможности к чему-нибудь придраться.
– Как спалось? – немного хрипло спросила она.
– А как может спаться, когда я знаю, что через стенку ты в постельке почиваешь?
Буяна подумала, что зря вчера она ограничилась одной пощечиной, вернее, ее попыткой. "Он нарочно меня дразнит", – подумала она и ласково улыбнулась.
– А мне – так прекрасно.
Варлок одобрительно на нее смотрел.
– Не стой, милая, садись, творожку со сметанкой да вареньицем откушай. Чаек скоро будет. Не стесняйся меня, краса ненаглядная.
"А может, и прав Веденя – где я еще найду мужика, что сможет и за пояс меня заткнуть, и слово ласковое молвить, да к месту. И частенько первое оно же второе. Хм, да что же это ты ко мне как лист банный пристал?"
Ведьмочка нашла все обещанное, расставила на столе и присела. Варлок подпер щеку рукой, разглядывая все это добро. Буяна снова ему улыбнулась:
– Ну поведай мне все-таки, что ты вчера хотел рассказать, до того как мы тут бои потешные устроить сподобились!
Лихослав словно задумался: на самом деле просто любовался да наслаждался.
– Да странное кое-что обнаружил я в доме, что мне князь отрядил. Очень уж странное. Хотел с тобой посоветоваться. Может, это обычаи в Зареславе такие, да я просто не знаю их.
– Что же такое там странное? – пожала плечами колдунья, засовывая в рот огромную ложку с творогом, обильно политым черничным вареньем. – Я много раз там бывала и ничего странного не видала.
– А за досками смотрела?
– Какими досками?
– Какими стены обшиты изнутри. Кстати, зачем?
– Нет, зачем мне доски-то отрывать?
– Вот это и показать хочу.
– Хорошо, зайду посмотрю. Только сначала мне надо на базар, а позже – к князю. Подождут твои доски до обеда?
– Подождут, Буянушка.
Ведьмочка поставила рядом с собой кружку и вопросительно посмотрела на варлока, тот кивнул. Разлив чай, они еще какое-то время сидели молча, похлебывая оный да закусывая плюшками-ватрушками. Солнышко ласково светило в оконце. Посвистывала-заливалась пташка какая-то. Со двора раздавалось азартное хэканье рубящего дрова дружинника. Шваркала метла по земле утоптанной. Кто-то смеялся вдалеке. Белые красным расшитые рушники покачивались от ветерка легонького. Хорошо было до невозможности.
– А ведь этой ночью меня могли убить. – Буяна глянула в кружку и укусила ватрушку.
Варлок внимательно смотрел на колдунью, ожидая продолжения. Казалось, он может так просидеть вечность, столько терпения и понимания было в его взгляде.
– Лихослав, я же простая ведьма. Я хоть и люблю позабавиться иногда и с дружиной в бой вылететь иной раз не откажусь, да только не мое это – опасность ожидать из-за каждого угла. Видеть убийцу в каждом прохожем, вечно готовиться к нападению. Я дом свой люблю. Домовой у меня хороший. Даже вот Кузьму, кота, люблю, хоть и ссоримся мы с ним по пять раз на дню. Нравится мне людям помогать: лечить, гадать, с нечистью разбираться, заговоры на всякое доброе дело творить.
Она замолчала.
– Я понимаю, милая. Все понимаю.
– Понимаешь? Да как же ты можешь понять? – Она подняла на него глаза раскосые зеленые. – Думаешь, я тебя не знаю? У меня и подруги в других княжествах есть, да и на шабаши я летаю каждую луну. Знаменитый варлок Лихослав – гроза злодеев и чудищ! Сколько битв ты прошел? Сколько раз с чудищами разными сходился не на жизнь, а на смерть? Сколько дорог тобою исхожено? Сколько шрамов у тебя на теле? Сколько – в памяти? Что за жизнь это такая – путь бесконечный, дорога, вдаль уходящая? Что за сердце такое – что только чужбине радо? Разве понять тебе ведьму, которая только в гости да на шабаш летает?
В глазах варлока заворочалось что-то – то ли зверь лютый, то ли сердце-боль потревоженная.
– И откуда ты все знаешь, ведьма простая? – Тих был голос его, угрюм. – Мордашка миленькая, а головка твоя как ларец волшебный: сколько времени есть – открывай его, а все равно дно потайное еще останется. Что могу я сказать тебе, милая? Глаза твои все видят, так пусть и правду-истину в словах моих усмотрят… Я же начинал как все: добрым молодцем, что только подвигов жаждет. Сила колдовская и тогда была немереная. Нравилась мне жизнь такая беспутная. По горам, по долам, по дорогам и тропиночкам, из города большого белокаменного в деревеньку махонькую. От одного подвига к другому приключению, с одного пира на другую гулянку, меда да пиво, девки загульные да молодухи красивые на сеновалах. Колдовать да мечом махать. Было в этом что-то такое – хмель вольницы, дурман ветра с далей дальних, стук копыт доброго коня, что как друг. Удаль молодецкая да сила чародейская. Вороны мудрые да клубочки-проводники путь укажут. Даждьбог-дедушка с солнышка тучи рукою отведет. Перун милостью не обойдет. Чародеи, что постарше, меня всегда привечали. Князья лаской не обходили. Ничего другого мне и ненадобно было.
Буяна зажмурилась. Все так, все верно.
– Только, милая, всему приходит конец. Как всему есть и начало. Нелюба мне стала такая жизнь. Нагулялся. Дом теперь хочу свой. Большой да ладный. И чтобы яблонька у окна росла. Собака, друг верный, охраняла. Да и Ворон уже не такой молодой. Он конь хоть и чародейский, а все равно тяжко столько лет дороги копытами утаптывать.
– Ты хочешь меня убедить, что решил остепениться? – фыркнула Буяна.
– Не думаю, что тебя можно в чем-то убедить. Не буду и стараться. Я говорю так, как дело есть. Я давно решил где-то осесть. Дом сладить. Князь Белограда попросил меня с нечистью непонятной разобраться. Думал, вот разберусь и буду место себе искать. Оказалось, что к этому делу еще и маг Хотобуд причастен. За ним надо сначала отохотиться. Вот его поиски и привели меня сюда.
– Зачем ты мне все это рассказываешь?
– Ты спросила, милая. Я и отвечаю.
– Не о том я спрашивала.
– А не это ли в ответ услыхать хотела?
– Я тебя не понимаю.
– Тогда отчего прячешь очи свои зеленые?
Буяна тут же вскинула глаза, но улыбку варлока не смогла выдержать и расхохоталась. Выскочила из-за стола, шутливо погрозила пальчиком и позвала:
– Веденя, ты где? Кажись давай! Все равно знаю, подслушиваешь где-нибудь!