- Угум, я знал, ты оценишь, через весь поселок тебя провел… Работаю, на, но работы еще край непочатый. И друзей мало, на, соратников. Десяток шаманских подмастерьев и новых вождей, товарищей детства, на, да их товарищей, и товарищей их товарищей… Трудно мне, епрста. Я, видишь ли, затеял объединить все гоблинские кланы на склонах Галидорских гор. Создаю свою империю.
- А Фрайтор возражать не станет?
- Хе, - бутгурт моар хитро ощерился, - время терпит. Я им пока полезен. Своих от крестьян отвадил, сижу тут весь наружу, тише воды ниже травы, дурью, хе-хе, маюсь. Домики строю, генералов потешных развел. Генералы у меня тупые, на Общем не разумеют, гы-гы! Раньше-то мы были "дикие и опасные", а теперь с нами слад. Столицу сооружаю "как у людей", стационарную, приходи и бери голыми руками…
Я изогнул брови:
- Мне казалось…
Он заухал, как филин:
- Вот, оно всем кажется! Имей в виду, главное у меня тут - людские учителя! Мои у них знания берут и несут в другие поселки, куда людям хода нет. Грамота, кузнечное дело, епрста, военное искусство, обычное искусство! Запасы руды у нас хорошие, мои уже разведали… Рыцарям Храма мнится, что у меня тут кучка одних и тех же гоблинов учебной дурью мается беспросветно, гы-гы! Мы ж для вас на одно лицо… А мы сменяемся! Но оно и к лучшему, на. Мне меньше тревоги. Когда попалят и проснутся - поздновато будет. Создам империю, прижму оба перевала к ногтю, налоги с купцов буду брать. Сунется Фрайтор ко мне в леса - получит по шапке.
Я ошеломленно молчал.
- Фаерано держит меня за шута-жадюгу… Презентами подкармливает. Во, - Чайник порылся под столом и показал мне маленький ксилофон на красивой серебряной подставке, - сегодня презентовал. За дурачка меня держит. Я "обрадовался", на. Палочками постучал, сказал - музыка, радость, еще хочу такую цацу. Так ты поверь - он привезет!
- А самопляс?
Бутгурт рассмеялся.
- Ну, мало-мало деньгу зашибаю. Золото, оно не лишнее, когда с людьми связан. Подкупы, то да се. У вас же все продаются…
- Не все и не всегда.
- Брось, ты и твои Джарси - исключение, а во Фрайторе продаются все. А храмовники мне учителей поставляют…
- Пьяниц?
- Угум. - Тут его голос стал исключительно жестким: - Пропойцы… работают за жратву и самопляс. Им другого не надо… Людишки… Не мне тебе говорить - где сухой закон, там пьяниц больше всего, все фрайторские тюрьмы ими забиты… Я ж знаю, что говорю, у меня хорошее тюремное образование!
- Гритт!
- Денег я им, понятно, не плачу. Мы их не бьем и не трогаем, только пить не даем, на, если работать не хотят, епрста. Они еще играют роль, когда нажираются, как свиньи…
- Это как?
- Доказывают мой лозунг, которым я воспитываю свой народ: ты лучше людишек.
Вот оно что! На примере опустившихся людей вождь племен Амброт-Занг взращивал в своем народе не глупенькую примитивную ненависть к человечеству, а куда более умную штуку - чувство тотального превосходства!
Тут у меня задрожали ноги, и я сел. Чайник крикнул принести еды, и я, размышляя о незавидной доле фрайторцев, уплел блины, жареную кабанятину, пирожки с ливером и две сдобные медовые булочки.
- Еда для моих приближенных! - похвастался бутгурт моар. - Научил своих готовить с помощью людских поваров… Вина тебе все-таки налить?
- Воды. - Я выхлебал кружку. - Бутгурт, у меня к тебе вопрос. Со мной были эльфы…
- Угум. Твои целители.
- Целители. Ты их забрал.
- Угум. И их, и оружие их, и накидки - чтобы Олник до смерти не расчихался.
- Забрал, я надеюсь, не для жертвоприношений?
- Епрста, не.
- Ну, так где они?
- Угум, угум, взял я их в охапку вместе с накидками да ихними мечами, и продал.
Великая Торба!
- Ч-что?..
- Что-что, на? Я их загнал Фаерано. Эльфийку он возьмет в гарем, а эльфа - черт его знает. Вялый он какой-то, не знаю, на кой ему нужен…
Эльфы! Принц!
Боги мои, так вот кто хотел сожрать меня взглядом из окошка фургона!
7
Я опомнился на опрокинутом кресле, сидя верхом на бутгурт моаре, с руками, вцепившимися в его глотку. Он хрипел, вывалив глаза, я ревел, как бык, которого ведут холостить, за моей спиной квохтала набежавшая стража. Меня стукнули по спине, не очень больно и вскользь, потом огрели по затылку, тоже не очень больно.
Наконец я различил, что Чайник, извиваясь подо мною, орет на гоблинском:
- Не убивать! Не убивать! Не убивать!
Тут я опомнился и разжал руки. Слава богам, меня все-таки не накрыл амок, а шея бутгурта была свита из толстых жил и упругого мяса.
- Бол-л-лванище! - прохрипел тот, пытаясь продышаться. - Чуть не раздавил мне кадык. Грам-то кре! Вон отсюда! - приказал он страже.
- Сам ты…
- Я-то сам, я-то всегда сам! Мог бы сразу сказать, что у тебя на этих эльфов виды… - Он подвигал кадык туда-сюда, лязгнул клыками, сглотнул. - Было бы на что дивиться. Кожа да кости. Ну, волосы для тотема… Угум, угум. - Он бросил на меня прищуренный взгляд. - Та-а-к… Человек и эльфка…
- Заткнись.
- Я-то заткнусь, я-то заткнусь, угум… Что, совсем крышу снесло? Да-а-а… Ты, дурень, не сечешь, что я их спас, на. У нас тут, епрста, еще не до конца изжито… Котел там, жертвы… Внутренняя оппозиция! - Он с хрустом сжал татуированные ругательствами кулаки. - Ох, доберусь я до нее, все у меня угорят! Пока ты в пещере отлеживался, я от тебя и твоих тощеньких трижды беду отводил. Из других союзов наведывались, прослышали про свежачок для идолов, хотели перекупить… А как не вышло, так лазутчиков подсылать стали - эльфов втихую удавить да бошки им отрезать. Светлые волосы, на! Все горы волнуются. Эльфы для приношений - особая редкость! Еще мало-мало, и быть нашему союзу в войне с другими племенами: себе не беру, другим не отдаю, собака на сене, епрста! Так вот я эльфов и спровадил от греха подальше.
- В гарем спровадил?
- Радуйся, что не в котел. Рыцари Храма их вниз сведут, рыцарей никто не тронет. Знал бы я, что она и ты… Да кто ж знал? - Он хитро прищурился. - Не, я знал, что она за тобой присматривала, пока ты хворал, велел нашим ждать… Думал: если помрешь, тогда уж… А если не помрешь… Но вот что она и ты… - Он пошлепал ладонью о ладонь, будто плющил между ними комок теста, - того…
- Яханный фонарь!
- Твою шкуру я, епрста, тоже спас.
- Фаерано? - Я тяжело дышал, с трудом приходя в себя. За окном была видна часть улицы, которую старательно мел гоблин-уборщик.
- Угум, косоглазенький… Не пялься в стекло, он уже укатил…
Виджи. Моя Виджи!
Спокойно, Фатик, наберись терпения, жди.
- Узнал меня.
- А то! Рассказывал тут, выдувая из носа пузырики… Ты, говорит, когда вышел из тюрячки, его подстерег и его же башкой выбивал кирпичи из стены его же особняка, а гном тебе помогал снизу. Отбил ему все что можно, на! Ладно, оно, снизу, зажило, но глаза у него теперь так и косят, епрста. Он твою голову умолял-просил, но я ему сказал - туши фитиль, нишкни под панцирь, ты мой личный враг по тюряге. Сам тебя убивать, на, буду: повешу на крюк, говорю, и кожу буду сдирать то-о-оненькими полосками, а потом солью присыплю…
Он мог это сделать - запросто. Правда, не со мной. Корешей, не запятнанных в предательстве, он бы ни за что не предал таким лютым пыткам.
Чайник примолк, поднял кресло и сел, подтянув правое колено под подбородок. Обут он был в удобные кожаные сандалеты, в которых когтистые пальцы ног смотрелись вполне импозантно.
Я ждал.
- Короче, на, дело у меня есть, без которого тебя отпустить не могу.
Я опустился на табурет и свел перед собой руки.
- Валяй, рассказывай.
Он подумал, заново насыпая в трубку табак.
- Тут, епрста, штука в следующем… Если выгорит, я всех твоих отпущу, а тебе золота дам, найдешь в Сэлиджии налетчиков, ну ты их знаешь по тюряге, они для тебя из гарема любую бабу умыкнут на выбор…
Пожалуй, бутгурт моар говорил разумно. Я слегка успокоился.
- Дело?
- Тут, короче, ты виноват, епрста…
- Я?
- Угум. Ты и тот хмырь, с которым вы уволокли из запретной земли… Симка - я у него раньше в помощниках ходил - говорил, та штуковина на стене, она выглядела, как…
- Маска, - договорил я, покрывшись холодным потом.
Пик, похожий на вязальный крючок… Зев пещеры у его подножия… Внутри - сонм запутанных переходов, в глубине покрытых сияющим льдом… Вход в ледяные покои… Впаянная в стену льда золотая маска… Прекрасное лицо, похожее на человеческое лишь отдаленно, было искажено болью и яростью…
Мы выбили ее из стены. Я выбил, точнее. Маска смотрела на нас пустыми глазницами. Я подумал, что она похожа на слепок с лица мертвого бога, и что если приложить ее к собственному лицу… Проклятие, я не знаю, почему мне вдруг захотелось приложить эту маску к лицу! Я не сделал этого. Я сунул ее в торбу, и мы ретировались. А ночью мой наниматель Кварус Фальтедро…
- Семь лет назад…
- Угум, - кивнул Чайник. - Сначала было ничего так, а потом мы услышали зов.
- Яханный фонарь!
- Полный фонарь. Случилось это аккурат как я Бугром стал. Караулы вокруг горы после твоего, на, грабежа мы все равно держали, так вот ближайший как-то ушел в пещеру и не вернулся. Пропали, епрста… Я услал на поиски отряд - отряд сгинул, епрста. Угум, епрста! - Бутгурт выпятил челюсть. - Симка - я у него раньше в помощниках ходил - сказал: пробудилось древнее зло. Караулы отодвинули, да без толку: зов, знаешь, с каждым годом все ширится потихоньку… Скоро уже сюда достанет: сколько от моей столицы до горы - полдня пути, меньше… Куда бежать? Еще хорошо, что не каждый день его слышно… Оно, то, что внутри, проснулось, зовет, только когда жрать захочет. Если кто рядышком - все, хана. Звери и птицы там еще вокруг горы дохнут, пройти невозможно…
- Гритт… Надо было завалить вход в пещеру камнями!
- Да пытались мы, епрста.
- Успешно?
- Угум… Оно, внутри, все видит и слышит… Сразу волю отобрало, наши камни побросали и в пещеру. Только один назад вернулся, епрста… И вот что мы узнали. Там, слушай, сидит великанская тварь, демон, четыре руки с когтями, морда с пламенной пастью, на морде - сотня светящихся глаз… А туловище вроде ободрано, лохмы мяса свисают, а между гнилыми ребрами бьется огненное сердце!
- Вели принести еще блинчиков, - сказал я.
Дело принимало дурной оборот. Заедать проблему, это, конечно, не выход, но вот наесться перед смертью, гм, гм…
- Значит, мне нужно его прихлопнуть, - уточнил я, когда блинчики принесли.
- Угум.
- Ладно. Мне бы перемолвиться с тем свидетелем…
- Епрста… Он сошел с ума и умер.
- Жаль. Я хотел уточнить размеры демона.
- Ну… большой, - развел лапами бутгурт. - Четыре руки, сотня глаз на морде…
- Это я уже слышал, спасибо.
- Епрста, я выписал из Сэлиджии ведуна-человека, который истребляет нечисть, крутых бойцов, экзорциста и целую кучу мистиков! Ведун туда зашел - назад весь седой вышел, с тех пор не разговаривает, только мычит страшно; он у нас на отшибе поселился - кормим его из сердобольности. Крутые там все сгинули… Экзорцист из пещеры выбежал, сразу сыпанул по кустам, только его и видели. Мистики - их двое из трех спаслось, третий там от страха помер - сказали, что та маска была вроде как печатью, вы ее сняли, и теперь внутри пробудилось древнее зло… Скоро оно насытится, силенок подкопит, и наружу выйдет, и тогда никому, на, мало не покажется! Ну а первой на его пути будет моя столица, епрста! И все из-за тебя, Фатик, из-за тебя! Кыргак мро артарат каршут!
- Остынь, Чайник. Моя вина - мне и расхлебывать.
Он довольно ухнул, тут же перейдя от возбуждения (липового) к спокойному довольству. Лукавый сукин сын.
- Вот, хорошо, что ты понимаешь!
- Да, мне не отвертеться. - Хитрый прощелыга! Он знал: чтобы добавить мне особенной резвости, ему нужно применить тонкий ход, и придумал его - продав часть моего отряда Фаерано! Теперь я просто обязан победить демона и остаться в живых. Ну а то, что Виджи и я… скажем так: Чайник зорко наблюдал за пещерой и сделал нужные выводы. Заодно и свои дела обстряпал, устранив притязания прочих племенных союзов на эльфов. Хитрец, подлец, политик! - Я так понял, что на людей зов действует слабее, чем на гоблинов, верно?
Бутгурт подумал.
- Не скажу точно. Экзорцист, на, бежал так, что пятки сверкали. То ли превозмог он зов… Мистики выбрались тоже… Ведун точно зашел сам, я видел с горушки, сам же и вышел… Это уже потом мы его связанного несли, буйствовал… Бойцы - а я их и по одному, и бандами нанимал - все там передохли. Мы, сам понимаешь, туда сейчас близко не подходим…
Я отпил воды.
- Свидетель не упоминал, рогов во лбу демона не было?
Он осклабился:
- А я всегда думал, что Чоз - это сказка для выбивания денег из легковерных людишек!
- Аналогично. Это просто версия. Некоторые человеческие боги рождаются в аду.
- Нет, про рога он, епрста, ничего не сказал. Сотня глаз, пламенное сердце… Придется тебе им заняться, Фатик. - Он сделал паузу и со значением взглянул на меня. Сказал едва слышно, почти моляще: - Если ты не приберешь демона, епрста, меня, чую, епрстнет оппозиция. А если приберешь…
- Посмотрим.
- Есть мнение, что варваров Джарси мне надо было пригласить с самого начала… Вы это сделали, авось, да и назад откатите…
Я кивнул:
- Посмотрим. Но если я уничтожу демона, ты дашь мне золота столько, чтобы хватило набрать команду налетчиков для…
Чайник шлепнул по столу когтистой лапой.
- Само собой! Дам две торбы в руки, одну на плечи и еще кошель в зубы. Мало - добавлю. Если догоню, конечно. Епрста, ты же меня знаешь, на. Я свое слово держу!
Я знал, что слово его твердо. Это только людишки с возрастом меняются в худшую сторону: в двадцать мы хотим изменить мир, мир, разумеется, остается неизменным, и в неполные сорок мы прогибаемся под него и превращаемся в дерьмо.
Впрочем, не все, не все…
А еще я знал, что демон ждет в пещере именно меня. Знал и все тут.
8
Если твоя профессия - герой, будь готов к тому, что рано или поздно семена твоего "геройства" превратятся в увесистые плоды (учтите, я не веду речь о внебрачных детях!), сладкие и горькие, съедобные - и ядовитые. Так вот, я - выражаясь фигурально - с самого знакомства с моими эльфами только тем и занимался, что собирал порочные плоды своей геройской глупости, горькие настолько, что скулы сводило.
Теперь настал черед последнего плода, пропитанного ядом.
Мы шли на разборки с подгорным демоном, которого я же и выпустил.
Предварительно я еще раз плотно поел и вымылся в гоблинской баньке. Помирать грязным да на пустой желудок я всегда считал верхом паскудства.
- Зря ты за мной увязался, - сказал я, пробираясь через подлесок. - Да и Крессинда не хотела тебя отпускать…
Олник Гагабурк-второй (прошу заметить - сын Джока Репоголового!) источал младенческий оптимизм:
- Ну, я считаю, все будет хорошо!
- Будет, - кивнул я. - Но не нам. Будет хорошо тому уроду, когда он нас схрупает. Он, если забыл, имеет четыре руки, сотню глаз и рост с колокольню.
Бывший напарник позвенел оружием, которое добровольно на себя навьючил:
- Да помню я, помню. А вместо сердца - пламенный… клубок.
- Да, а вместо мозгов - пирожок с капустой.
- Серьезно?
- Нет, это я о тебе.
Он не обиделся, пыхтя под грузом оружия и доспехов. Он тащил молот и кинжал Крессинды, собственную колотушку, Большой Костыль, в который превратился Малый Аспид (Скареди даже не снял с обломка клинка деревяшку), гоблинский меч из плохо прокованного железа (плоды первых опытов гоблинских кузнецов, которые бутгурт моар держал на виду, чтобы дурачить храмовников), кленовый лук с набором стрел, сковородку, мои клинки Гхашш, мой же наспех залатанный нагрудник, круглый деревянный щит, парадный шишак Закипающего Чайника и ценную реликвию гоблинов - кожаный фартук с чешуями дракона, посаженными на рыбий клей, каждая чешуя - с мою ладонь размером. Поскольку драконы в нашем мире давно перевелись, реликвия представляла собой определенную ценность, выраженную в звонкой монете.
Я двигался налегке, как основная ударная сила, которой нужно беречь силы, да простят мне этот каламбур. Мы уже зашли на территорию зова, и бутгурт моар со своей свитой поспешил нас оставить. Мы заключили договор - если я не вернусь через два дня, Чайник отправит остатки моего отряда вниз, в Сэлиджию, дав денег для освобождения эльфов. Ради высшей цели он мог прикончить кого угодно самым коварным способом, но в остальных случаях был, гм, гоблином чести.
Крессинда сказала, что ляжет костьми, но освободит Виджи и принца. Скареди поклялся в этом утраченными мощами Барбариллы-страстотерпицы. Имоен просто кивнула. Монго промычал что-то неразборчивое. Альбо… Бедняга архиепископ, как вы знаете, самым натуральным образом сошел с ума.
Честно говоря, я не хотел брать с собой Олника, но от гнома оказалось не так легко отделаться. Наконец я сдался, подумав, что папочка Джок не слишком много потеряет, если монстр сожрет его беспутное чадо. При папочке все равно находился Олников брат-близнец, то еще горюшко.
Олник сделал мне знак подождать, отдышался, утер лоб, чихнул, высморкался с помощью пальца и изрек мудрость:
- Этот уродильник еще не имел дела с варварами Джарси!.. И с гномами тоже! Он еще пожалеет!
- Несомненно, - кивнул я, думая, что зов демона вряд ли проникнет под толстый гномий череп. - Он нас пока не знает, а когда узнает…
- Вот!
Мы выбрались на прогалину. Внизу шумел, перекатываясь на камнях, прозрачный ручей. Пик, похожий на вязальный крючок, разрезал пополам розовую пастель небес. Я задрал голову, и мне померещилось, что пик кренится в нашу сторону и вот-вот упадет.
Демон затаился. Он знал, что я иду, и затаился. Я не чувствовал его взгляда. Он дожидался там, в пещере. Ждал меня.
Мы присели на берегу передохнуть.
- Гритт, нам бы сегодня пригодились те резалки чирвалов!
- Серпы? - Сидя на корточках, в нахлобученном шлеме, с драконьим фартуком на груди и щитом за спиной (измызганный килт Олник выбросил), мой товарищ был похож на боевую черепаху, у которой из панциря там и тут торчат заостренные орудия смертоубийства.
- Да. Вы почему их не взяли, просвети?
- А, - он покачал головой, - так принц сказал - они никчемушки. Так и вышло - они все проржавели через час, будто валялись в земле сотню лет.
- Яханный фонарь, а мне казалось, они сделаны из зачарованного серебра.