Нер'зулу нравилось быть центром внимания каждого орка из каждого клана. Давнее обещание силы и власти запало, въелось в душу - и родило горячее стремление к ним. А кроме того, Рулькан вселила такой страх перед дренеями, что внезапное кажущееся нежелание помочь полностью выбило шамана из колеи.
Рулькан глянула оценивающе.
- Возможно, ты и прав. Я попрошу, чтобы они заговорили с тобой. Среди этих существ есть один, кому я доверяю более всего, чья любовь к нашему народу в особенности глубока.
Он кивнул, по-детски обрадовавшись. Открыл глаза в мире яви, улыбнулся. Скоро уже, очень скоро он увидит таинственный благоволящий дух.
Гул'дан улыбнулся, принеся мясо и фрукты для подкрепления сил учителя.
- Учитель мой, новое видение?
Поклонился низко, поднося пищу и чашку парящего отвара из трав. По совету Рулькан Нер'зул начал пить отвар смеси особых трав, заваренных строго в нужной пропорции. Она объяснила, что такой отвар поможет поддерживать разум и душу открытыми для видений. Поначалу снадобье показалось отвратительным, но Нер'зул не подал виду. А теперь с удовольствием пил и поутру, и еще трижды в день. И сейчас с благодарностью принял чашку, кивнул в ответ на вопрос.
- Именно… и я узнал важное. Сколько существуют орки, столько существуют и их шаманы.
А работа шамана - звать духов стихий и говорить с предками.
- Да, конечно, - подтвердил Гул'дан озадаченно.
Нер'зул не смог сдержать усмешки, растянувшей его губы над клыками.
- Это воистину так. Но есть и неизвестное нам ранее. Предки могут видеть существ, которые недоступны живым. Рулькан говорила с этими существами. Мудростью и знаниями они превосходят даже наших предков - и они пришли к нам на помощь. Рулькан сказала мне, что есть среди них один, в особенности заботящийся об орках, и вскоре он явится ко мне!
- А может, и ко мне? - Глаза Гул'дана заблестели.
- Ты силен. - Нер'зул улыбнулся. - Иначе я б не избрал тебя учеником. Да, я думаю, он явится и тебе - когда сочтет достойным, как счел меня.
- Да будет так, - промолвил Гул'дан, склонив голову, - Для меня честь - служить вам и всем оркам. Настают времена великой славы, и наше счастье - родиться в них.
Клан Черной Горы с Черноруком во главе испросил чести ударить первым. Конечно, кое-кто ворчал и протестовал, но охотничье умение клана славилось повсюду, да и жил клан вблизи Тэлмора, небольшого окраинного города дренеев. Клану Черной Горы выдали первые доспехи, мечи, стрелы с железными наконечниками и прочую воинскую снасть, назначенную погубить дренеев.
Оргрим с Молотом Рока за спиной ехал рука об руку с вождем клана, одетый с головы до ног в железо - тяжелое, стесняющее движения. Везущему его волку доспехи тоже не нравились, и он время от времени поворачивал тяжелую голову, клацал зубами у Оргримовой ноги, будто назойливое насекомое хотел отогнать. И бежал тяжелей обычного по мягкой луговой траве, трудно дыша, высунув язык.
Оргрим чертыхнулся вполголоса. Надо же, так просто - взяли да и поехали на войну с новым врагом. Все повскакивали, да и он тоже, руками замахали, заголосили радостно. И никто не подумал, как тяжело готовился к такой войне. Волков-то надо еще больших выводить, чтоб вдобавок к тяжеленным мускулистым оркам несли еще и броню с оружием.
Оружие уже довелось опробовать - нападали с ним на огров. Ведь хотя дренеи быстры и сообразительны, а огры неуклюжи и глупы, драка с ними больше похожа на войну с новым врагом, чем охота на талбуков. Сначала потеряли нескольких воинов - их тела были сожжены со всеми подобающими почестями на погребальных кострах.
Руки не привыкли к новому оружию, броня стесняла движения, но каждая новая атака проходила лучше и легче. В последний раз сражались не только с парой огров, но и с их чудовищным хозяином, гронном, соединявшим огрскую свирепость с недюжинной злобой и смекалкой, и потому куда опаснейшим. Погибли двое храбрых воинов, прежде чем Оргрим сумел нанести последний удар оружием пророчества, опустив Молот Рока на воющего гронна.
Чернорук тогда стоял рядом, потный, забрызганный своей кровью и кровью убитого чудовища. Отер лицо латной перчаткой, лизнул кровь, ворча.
- Два orpa заодно с их повелителем! - выдохнул он и похлопал Оргрима по плечу, - Да у жалких дренеев и шансов нет устоять против нас!
Потея под солнцем, плескавшим о яркий металл доспеха, слепящим глаза, Оргрим кивнул согласно. Жажда битвы загорелась в его крови. Он доверял Hep'зулу и шаману своего клана. А поговорив с Дуротаном, уверился: хоть когда-то дреней и обошлись с ними гостеприимно и по-дружески, вели себя они подозрительно. Да и духи предков никогда прежде не подводили. С чего бы им ошибаться сейчас?
Но пока ехал бок о бок с господином к месту, где заметили охотничий отряд дренеев, сомнения росли. Дреней странные - ну и что? Когда они прибыли сюда, наверняка орки показались им странными. Неужто смерть - соразмерное наказание за различие? Разве дреней хоть когда-то нападали на орков? Разве хоть раз оскорбили? А сейчас полторы дюжины закованных с головы до пят в железо и вооруженных до зубов воинов клана Черной Горы ехали, чтобы перебить горстку синекожих, без всякого злого умысла добывающих себе пищу. Неожиданно - и неприятно - в памяти Оргрима всплыло лицо девушки-дренея, ее робкая улыбка. Может, ее отец или мать умрут сегодня, таким погожим красивым днем?
- Что-то невесел ты, моя правая рука, - заметил Чернорук сурово, и Оргрим едва не вздрогнул, застигнутый врасплох. - О чем задумался?
"О сиротах", - подумал Оргрим, а вслух пробурчал:
- Думаю, какого цвета у дренеев кровь. Чернорук запрокинул голову и захохотал. На соседних деревьях закаркали испуганно - воронья стая, загомонив, кинулась прочь, перепуганная голосом вождя Черной Горы.
- Я позабочусь, чтоб она осталась на твоем лице, - посмеиваясь, сказал вождь.
Оргрим ничего не ответил, лишь зубы стиснул.
Конечно, дитя-то невинно, но его родители заслужили смерть - если злоумышляют против орков.
Скрываться и не пытались - спокойно подъехали к охотникам-дренеям. Разведчики донесли: тех одиннадцать, шесть мужчин и пятеро женщин, они встретили стадо копытней. Хотя большого косматого копытня трудно убить, стадо их агрессивностью растревоженных талбуков не отличалось, и дренеи уже сумели отбить от стада молодого самца. Тот ревел, копытил землю и наставлял рог на охотников, но исход охоты сомнений не вызывал - если б не орки.
Чернорук выстроил отряд на гребне холма. Оргрим чуял возбуждение сородичей, чувствовал, как дрожат их тела под новенькой броней, как стискиваются кулаки, желающие обнять новое, полузнакомое оружие. Вождь поднял руку в латной перчатке, уставился маленькими глазками на суету внизу, выжидая удобного момента. Еще немного, и кинется, будто ястреб на луговую крысу!
Повернулся к шаманам, одетым во все черное, тоже закованным в броню, но без оружия - к чему им? Их дело - врачевать павших и обрушить на врага мощь стихий.
- Готовы? - спросил их.
Старший кивнул - глаза его пылали яростью, губы искривились в презрительной ухмылке. Он тоже захотел увидеть кровь дренеев.
Чернорук зарычал, махнул рукой - и воины понеслись, голося истошно, испуская боевые кличи. Синекожие обернулись, испуганные, недоумевающие. Поначалу, наверное, лишь удивились: с чего стольким оркским воинам верхом на волках помогать охоте на одного копытня? И лишь когда Чернорук мощным ударом двуручного меча развалил главаря дренеев надвое, те поняли: орки пришли не за копытнем, но за ними.
Надо отдать им должное - они не застыли, оцепенелые от ужаса, но немедленно дали отпор.
В переливчатых чужих голосах слышалась лишь легчайшая тень страха. Хотя Оргрим смысла и не уловил - это у Дуротана хорошо получалось со словами, не у него, - но помнил звучание сказанного еще с того дня, когда дренеи спасли их с Дуротаном в лесу, заранее предупредил шаманов, чего ожидать, и те были готовы. Потому когда в небе затрещали сине-серебристые молнии, шаманы встретили их своими. Вспышки слепили, и Оргрим посмотрел вниз, сосредоточившись на ближайшем воине-дренее, одетом в броню, с посохом, светящимся и брызжущем искрами. Заревев, поднял Молот Рока над головой и обрушил на врага, смяв броню, будто тонкий оловянный браслет. Кровь и мозг брызнули наземь.
Осмотрелся, выискивая следующую цель. Кое-кто из воинов клана барахтался в сети из нечистых, противоестественных молний дренеев. Сильные и гордые воины кричали от боли, дрожа, когда раскаленное плетение впивалось, прожигало кожу. Кислый запах горелой плоти, вонь крови и страха смешались в Оргримовых ноздрях - восхитительная, пьянящая смесь!
Ветер коснулся лица, изгоняя вонь, наполняя легкие свежестью. Оргрим избрал следующую жертву: женщину, безоружную, но окутанную пульсирующим голубым облаком колдовских молний. И охнул, изумленный, когда Молот Рока отскочил, едва не вырвавшись из рук, сотрясши самые кости. Один из шаманов ударил - и Оргрим заорал радостно, глядя, как добрая старая молния побивает волшбу дренеев. Взмахнул молотом снова - и на этот раз череп врага разлетелся послушно.
Все, бой решен. Еще двое дренеев на ногах, но через мгновение и они пали под ударами. Крики, рык, впивающиеся в мягкую плоть лезвия - и тишина. Победа!
Правда, загнанный копытень сбежал.
Оргримово сердце колотилось в груди, кровь, разгоряченная боем, стучала в ушах. Охота всегда приносила радость, но это… такого никогда и не ожидал! Иногда и звери отбивались, нападали, но разве сравнится зверь с добычей, подобной дренеям, - разумной, могучей, сражающейся на равных, а не когтем и клыком против стали? Как это ново и поразительно! Запрокинул голову и захохотал - не иначе опьянев от боя и убийства.
Поляну оглашали улюлюканье и грубый гогот победивших орков - живых врагов на ней не осталось. Чернорук подошел к Оргриму, обнял неуклюже, лязгнув броней.
- Ну и споро же молотом машешь, даже глаз не ловит, - проворчал вождь, усмехаясь. - Здорово ты сегодня дрался! Не зря я назначил тебя старшим после меня!
Нагнулся над поверженным магом, стянул латные перчатки. Череп женщины был расплющен, синяя кровь разлилась лужей. Вождь окунул в нее руку и тщательно вымазал лицо Оргрима кровью врага. И будто всколыхнулось внутри: Оргрим вспомнил охоту посвящения, первую добычу, горячую алую кровь, вспомнил, как шел к Священной горе с кровью отца на лице. И вот вождь помазал снова кровью поверженного врага, снова посвятил!
Капля темно-синей жижи скатилась по щеке к уголку рта. Оргрим высунул язык, тронул - кровь врага оказалась сладкой.
Кровавый ястреб уселся на хозяйской руке, глубоко вонзив когти в защитную перчатку. Нер'зул ходил беспокойно, пока сокольничий отцеплял и разворачивал донесение. Дождавшись, схватил, быстро пробежал записку глазами.
Так просто, просто до невероятия. Без потерь!
Хотя не без раненых, конечно. Первая же вылазка - и столь полная победа! За строчками так и чувствуется презрение Чернорука. Налетели, размозжили черепа… быстро и просто. Все, как обещала Рулькан. Уже скоро, скоро появится существо, помогающее Рулькан. Эта победа показала силу орков, ведомых Нер'зулом.
Перечитал записку. Да, с выбором не ошибся: именно Чернорука и его клан следовало посылать в бой первыми. Сильные, свирепые и, в отличие от многих других - к примеру, клана Песни Войны, - полностью послушные вождю.
Этой ночью клан Призрачной Луны праздновал победу, ел, пил, гулял, смеялся и пел, пока Нер'зул не приковылял наконец в шатер и не свалился в глубокий беспробудный сон. И тогда явилось существо - мощное, великолепное, сияющее столь ярко, что и духовным зрением Нер'зул поначалу не посмел на него взглянуть. Упал на колени, содрогаясь от радости и благоговения.
- Вы пришли! - прошептал он, и по щекам его потекли слезы. - Я знал: если мы окажемся достойными, вы придете!
- Да, ты оказался достойным, Нер'зул, духовный пастырь народа орков.
Голос отдавался в самом естестве, в костях, в крови, и Нер'зул закрыл глаза, едва не теряя сознание от нахлынувших чувств.
- Я видел, сколь умело ты собрал свой народ воедино и повел к общей славной цели.
- Эту цель явили нам вы, о Великий! - пробормотал Нер'зул.
Мелькнула мысль: а почему Рулькан не приходит? Но мысль эта скоро исчезла, испарилась перед великолепием гостя. О, сколь он могуч, сколь превосходит тень былой возлюбленной! Так говорите же, говорите, я жажду слышать вас!
- Вы явились к нам и открыли правду. А мы лишь сделали, что требовалось.
- Воистину так - и я весьма доволен вами.
Следуйте моим советам - и тогда победа, слава и сила будут вашими!
- Конечно, конечно… но, Великий, могу ли я, покорный слуга, просить вас о милости?
Нер'зул рискнул глянуть на существо: огромное, сияющее, алое, с могучим торсом и ногами, завершавшимися раздвоенными копытами, изгибавшимися назад, будто ноги талбука… или ноги дренея… Моргнул, замер, ожидая, - после просьбы словно холодом потянуло. Но голос послышался снова, заполнив слух и рассудок, - сладкий, тягучий, приторный.
- Проси же - и получишь, если достоин.
Во рту вдруг пересохло, слова застыли на языке. С усилием шаман выговорил:
- О Великий, поведаете ли вы имя, которым мы сможем звать вас?
Смех существа отозвался дрожью.
- Простая милость, легко даруемая. Да, я назовусь. Вы можете звать меня Кил'джеден.
Глава 9
Легко понять, почему столь многие мои современники предпочли бы забыть эту страницу нашей истории, позволить ей тихо уйти в небытие, в беспамятье, позволить водам забвения спокойно сомкнуться над нею, скрыв ото всех стыд, запрятанный в глубинах. Хоть я еще и не родился тогда, мне тоже стыдно. Я вижу стыд на лице Дрек'Тара, когда он скрипучим дрожащим голосом рассказывает об этом. Я вижу, как тяжесть прошлого давит на Оргрима Молота Рока. Гром Адский Крик, дважды друг и единожды предатель, истерзан стыдом.
Но делать вид, что прошлого не существует - значит забыть его ужасный урок, представить себя жертвами обстоятельств, а не движущей силой собственного разрушения. Мы, орки, сами избрали путь - и шли по нему, едва не перейдя предел, за которым возврата нет. Память о прошлом поможет нам, однажды избравшим черный и стыдный путь, не ступить на него снова.
Поэтому я хочу слышать свидетельства тех, кто добровольно ступал по дороге, едва не приведшей к полному уничтожению орков. Я хочу понять, почему она показалась в то время дорогой правды, справедливости и спасения. Я хочу это постичь, чтобы узнать эту дорогу, если она снова ляжет под нашими ногами.
У людей есть мудрые, верные, поразительно точные слова об этом. Они гласят: "Не помнящие своей истории обречены пережить ее вновь". И еще: "Знай своего врага!"
Когда Ресталаан неохотно подошел к Велену, тот пребывал в глубокой медитации, сидя на центральной площади храма Карабор, и не на удобных скамьях, окаймлявших бассейн, а на холодном камне. Цветущие в роскошном саду кусты наполняли воздух мягким благоуханием, журчала вода, нежно шелестела под ветром листва - покой, мир и радость окружали Велена. Но его внимание было обращено внутрь.
Долгое время дренеи и наару верили друг другу. Создания света, столь редко воплощавшиеся в осязаемую форму, сперва заботились и защищали беглых эредаров, затем учили их, после стали просто друзьями. Путешествовали вместе, познали множество миров. ВСЯКИЙ раз наару, в особенности один из них, по имени К'ер, спасали дренеев, когда ман'ари отыскивали беглецов. Но Кил'джеден и чудовища, бывшие эредары, подбирались все ближе. Велен тяжко скорбел, покидая обжитые миры, ибо знал: любое оставшееся там существо изменится так же, как изменились эредары под властью Саргераса. Кил'джеден не упускал новых рекрутов для легиона, создаваемого в угоду своему владыке.
К'ер печалился вместе с вождем беглецов. Но спокойная логика указывала Велену: если не этот, так другой подобный мир подвергся бы точно такому же разрушению и за такое же время. Для Саргераса любые миры и расы ничем не отличались друг от друга - всех их он хотел ввергнуть в безумие огня и убийства. Смерть Велена от рук созданий, бывших когда-то лучшими друзьями, ничем бы не помогла невинным, а вот его жизнь, возможно, когда-нибудь и пригодится для их спасения.
- Но как же, как моя жизнь может быть важнее их жизней?! - вскричал Велен однажды, обуянный отчаянием.
- Поверь мне, - сказал тогда К'ер, - ты важен. Мы собираем силы медленно, но непрестанно. Есть другие наару, подобные мне. Мы ищем встречи с молодыми расами. Когда они подготовятся, мы объединим всех, верящих в доброе, светлое, гармоничное, в вечное равновесие вселенной, и тогда Саргерас неизбежно падет.
У Велена не было выбора. Следовало либо довериться другу и спасителю, либо отвернуться от тех, кто поверил ему самому, и превратиться в ман'ари. Велен избрал доверие.
Теперь, однако, он был весьма озадачен - орки принялись атаковать отдельные отряды охотников без всякой видимой причины. Никто из стражей, потрясенных и растерянных, не мог обнаружить ничего необычного, но три отряда были истреблены целиком. Ресталаан, расследовавший произошедшее, сказал, что охотники были не просто убиты - но тела их изувечены, изуродованы.
Поэтому Велен и явился в храм, выстроенный в первые годы пребывания дренеев на этой земле.
Окруженный четырьмя из семи рожденных в день бегства кристаллов Ата'мала, он мог слышать разумом слабый голос друга, но К'ер еще не знал ответа на мучившие Велена вопросы.
Если дела пойдут скверно и нависнет погибель - спастись бегством уже не удастся. К'ер умирал, запертый в том самом корабле, который спасал дренеев и низвергся на Дренор два столетия назад.
- О, великий пророк, - обратился Ресталаан, и голос его звучал устало и вяло. - Новая атака.
Велен медленно раскрыл старческие глаза, грустно посмотрел на друга.
- Я знаю, я почувствовал.
Ресталаан взъерошил волосы толстопалой пятерней.
- И что нам делать? Атаки все яростнее.
А осмотр ран показал: орки используют все лучшее оружие.
Велен вздохнул тяжело, покачал головой, и седые волосы его колыхнулись в такт движению.
- Я больше не слышу К'ера - по крайней мере, так, как слышал раньше. Боюсь, ему уже недолго осталось.
Ресталаан опустил голову, черты его исказились болью. К'ер пожертвовал собою ради них - все дреней понимали это. Хотя наару был странным и непонятным существом, за годы странствий он стал дорог каждому изгнаннику. А теперь К'ер оказался в ловушке, медленно умирая на протяжении двух столетий. Почему-то Белену казалось: для подобного существа двух столетий мало, если даже наару и смертны - в чем он сомневался.
Но тем не менее… хорошо. Велен встал решительно - мантия затрепетала от резкого движения.
- К'ер еще многим хочет поделиться со мною, но у меня не хватает умения его услышать. Я должен приблизиться. Возможно, вблизи я расслышу его лучше.
- Вы… вы имеете в виду приблизиться к кораблю?
- Я должен!
- О, великий пророк, я не усомнюсь в вашей мудрости, но…
- Но усомнился все равно. - Велен рассмеялся, его пронзительные голубые глаза лучились добротой, - Говори же, старый друг! Твои сомнения всегда ценны для меня.