Помещение совершенно не имело острых углов, словно просторная нора, и было полностью заставлено столами. Однако они не заканчивались у стен, как вся приличная мебель, а простирались дальше, прямо на потолок, оттуда обратно на стены и снова на пол. На белых скатертях громоздились все возможные и невозможные блюда, часть угощения прибыла из нашего холодильника. За столами на крохотных стульях сидело больше дюжины маленьких, не выше моего колена, человечков. Дядюшки и тетушки, бабушки и дедушки, были даже подростки примерно одного возраста с нашей ночной гостьей. Большеголовые, с круглыми оттопыренными ушами, увеличенными руками и ступнями, они были одеты совершенно по-разному, но все в белоснежных фартуках и разноцветных домашних тапочках. Круглые лица с пухлыми детскими губами и добрыми большими "лупешками" выглядели ужасно доверчиво и наивно. Да и мои глаза стали не меньше, когда я собралась пересчитать маленьких гостей.
Изумрудная улица 44, Солнечный переулок 23, Морской проезд 16 - на каждом из фартуков, словно номер на футбольном игроке, красовался адрес. Кто они? И все собираются жить с нами? Не удивительно, такими темпами я сама забегаю по потолку, но при этом буду громко кричать.
- Наконец-то, Алиса приползла! - раздался игрушечный скрипучий, как в сказках, голос около старенького круглого окна, - как раз к ужину! Что принесла?
Как-то поздновато для ужина! Голос принадлежал маленькому седому старичку, чья добродушная улыбка утопала в белой, как снег, бороде. Одет он был в старенький, но еще крепкий серый пиджачок с парой цветных заплаток и чистый фартук с вышитой надписью "Морской проезд 17". На ногах были темно-коричневые, под цвет его огромных добрых глаз, мягкие тапочки. Из-под ватной бороды высовывалось яркое коралловое ожерелье, точь-в-точь такое же, как на шее у Ника.
- Ой! Какая еще Алиса? - раздался с другого конца стола знакомый звонкий голос, - она ж дрыхнет, как троллем битая!
Ночная гостья, не издавая ни звука, быстро подбежала ко мне и зачем-то обнюхала. Затем, ворча, она подскочила к самому странному прибору, какой я когда-либо встречала.
Это был увеличенный в разы термометр, где вместо цифр напротив засечек стояли надписи, согласно комнатам в нашем доме - "Кухня", "Ванная", "Гостиная", "Хламница" - очевидно, кладовка, "Родительская", "Детская", "комната Алисы", "Подвал", "Чердак" и "Сад". В самом низу красовалась огромная красная цифра "Ноль" - за пределами дома. Вместо ртутного столбика была широкая стеклянная трубка, заполненная прозрачной жидкостью, очевидно, водой. Внутри плавали пузырьки воздуха с физиономиями семейства Мед-Ведеркиных. Самый большой, с папиной и маминой фотографиями, был строго напротив "Родительская", фото Тимофея на уровне "Детская", и мое - рядом с "Чердаком".
- Ай! Вытащите меня! Ой! - обрела я дар речи, когда дверь стала закрываться гораздо чаще и интенсивней, - вы еще кто? Ой!
- Тролль в пальто! - вздохнула белокурая девочка, переводя вопросительный взгляд с меня на мое фото. Затем, наконец, она повернулась ко мне лицом, - и, правда, рыжая не спит. Вот так и думала!
- Вы тут давно… Ай! Живете? - мое положение становилось невыносимым, кажется, благородному семейству Мед-Ведеркиных придется срочно выезжать, - ой! Да выключите эту дурацкую дверь, пока… ай! Я ее выбила! Что тут за шабаш карликов? Ох-е!
- Мы справляем ваше новоселье! - не растерялась белокурая гостья, - поторчи тут недельку, похудеешь и сама выскочишь. Что же тут непонятного?
- Да вы совсем… Ай! Вижу, спятили! - закричала я, представляя, как завтра утром перед лицом всех волшебных кукол меня будет вытаскивать отец с помощью пилы и топора, к тому же моя пятая точка совершенно не выдерживала такого обращения и потихоньку превращалась в отбивную, - ой! Чтоб вас… ох! Спасибо большое.
Автоматическая дверь, видимо, сломалась, оставив мою "Мадам Сижу" в покое.
- Я чуть не отравилась тем козьим пометом, что вы оставили для меня на кухне! - возмущалась ночная гостья, - ешьте такое сами! Может, станете в двери пролезать!
- Это корм для кота! Очень вкусный, - начала я, пара самых чувствительных тетушек грохнулось в обморок, и я поспешила закончить, - ой… то есть… кто вы?
- Я ваш домовой! - смертельно оскорблено пискнула девочка, она даже сделала шаг назад, - только что из главной школы…
- Хогвартса? - деловито переспросила я, желая показать собравшимся, что я тоже в курсе модного "волшебного" образования.
- … домоведенья и хозяйствоводства! - быстро поправила высококвалифицированная домовиха, будто я непристойно выругалась, - мне вчера вручили новый…
- … носок? - кто-то тянул меня за язык.
- Нет, трусы! - завопила она, гордо расправляя свой передник перед моим носом, - конечно, фартук! Настоящий, как лысый тролль! И по вашей величайшей милости меня зовут Всегота!
- Всего-что? - переспросила я, поддерживая беседу интенсивным хлопаньем ресниц, "синие блюдца" расстреливали меня в пух и прах, - что это за "всегота"?
- Первые слова, которые я услышала, едва вы вошли в этот дом! Всего-то!
Я проглотила язык, прилагая все усилия, чтобы не смеяться. В памяти цветной картинкой всплыл мой отец, Петрович, действительно переступивший порог с негромким задорным свистом и восклицанием "Всего-то! За такие-то деньги!".
"Могло быть и хуже", - подумала я, вспомнив свои следующие фразы, такие как "В сортире темнота!" или "А где же помойка?" и "Писать хочу!" в личном исполнении Тимки.
- Со мной вышло хуже, - усмехнулся седой старичок с фартуком "Морской проезд 17", - меня назвали Закрой!
- Это еще терпимо, Зак! Я Идивон!
- Ой! Так мы почти родственники, Иди! - пропищала маленькая домовиха с болезненно бледной кожей и полупрозрачными белокурыми волосами, - я Идита!
И тут каждый решил представиться лично. "Ого", "Ау", "Занято", "Ку-ку", "Гаф-гаф", "Кто там?", "Пошел вон!", "Ха-ха" и "Хо-хо", "Ух ты!", "Что надо?", "Хлам", "Ты кто?" и даже "Апчхи!".
Домовые, тут же забыв о моем присутствии, принялись бурно обсуждать свои имена, заодно с хозяевами. Перед моими глазами замелькали цифры на белых фартуках. Я заметила, что человечки повторяли не только характер и привычки, но и полностью внешний вид своих хозяев, высоких и толстеньких, опрятных и не особо, лохматых и очень лохматых, превращаясь в их миниатюрные копии.
Мой сощуренный взгляд скользил по столбику громадного термометра.
"Только бы Всегота была полностью в отца, или, в крайнем случае, копировала маму, - думала я, подозревая худшее, - хотя, она такая рассеянная! Забыла отметить на своем навигаторе кота! Значит, вся в меня!"
- Тихо! - наконец, прогремел голос, и все вдруг замерли, погрузившись в абсолютную тишину, лишь шипела закончившаяся пластинка патефона, - отставить базар! Я просто хотел доложить, что меня зовут Тихо!
Это был, пожалуй, самый высокий и широкоплечий из присутствующих - домовой Спартиных, одетый в военный парадный костюм с погонами. Вот досада, даже он не застрял в этой несчастной круглой двери.
- Александра Ведеркина? - спросила полненькая старушка в очках, облаченная в синее бархатное платье с длинной юбкой, - напоминаю, что завтра в два часа дня в лицее состоится концерт и собрание. А послезавтра я буду вести у вас литературу.
- О, нет! - вырвалось у меня, ее остренькие карие глазки недовольно блеснули за толстыми линзами, - в смысле, концерт это куда ни шло, а вот эту литературу терпеть не могу. Какая-нибудь зубрила пытать будет, что за лето прочитали.
- А вот и нет, - ответила старушка, пучок седых волос на ее голове от возмущения съехал в сторону, - будем писать о том, как лето провели, Ведеркина. И ни с зубрилой, а со мной, Профессором Рифмой.
- Ой, простите, профессор! - промямлила я, тряся головой, недоумевая, почему эта Рифма не говорит стихами, - что вы тут делаете?
- Пью чай с твоими конфетами! - нисколько не смутилась старушка, - я школьный домовой. Уже как вторую сотню лет преподаю в лицее литературу, с тех самых пор, когда он еще был гимназией. Я лично знакома почти со всеми авторами, что входят в школьную программу.
- Это же очевидно, Алиса, - добавил седой старичок, облаченный в белый медицинский халат и шапку, - я домовой центральной больницы. Той самой, где сегодня у твоей мамы сбежал пациент. Весьма странно - ни один прибор не зафиксировал смерть. Эти люди так халатно относятся к своему здоровью!
- Простите, но я бы тоже сбежала, нечаянно увидев вас, - пробормотала я, краснея, - приняла бы за глюки на последней стадии горячки!
На моем чердаке было не менее десяти домовых из различных городских учреждений - детского садика, торгового центра, главного банка, кинотеатра и даже зоопарка. Последний притащил с собой дрессированных енотов. Он не раз спасал всяких невезучих троллей и оборотней, принимаемых людьми за зверей и насильно посаженных в клетки.
- Эх, были времена, когда нас уважали и ценили, - тихо пропел насквозь седой старик с сухим морщинистым лицом и бледно-голубыми слезящимися глазами, - нас любили, как собственных детей и боялись обидеть, как родителей.
- И не травили козьим пометом! - угадайте, кто это добавил.
- Мой первый хозяин, великий граф, большой человек, - мутные глаза вдруг стали ясными и яркими, рассказчик словно видел, о чем говорил, будто этот граф вот-вот залезет в окно, - он назвал меня Хоспиум, что значит - хозяин! Я до сих пор исправно полирую мебель в Замке Пьяного Тролля и гоняю крыс. Но только и слышу от новых владельцев "Сгинь нечистая!", "Убирайся, чухломордый!", "Рекс, фас эту шушеру!". Одни зовут полицию, другие сразу в обморок падают.
- Позвольте мне объяснить, - начала я, и тут же мои слова обрели яркость, а фразы смысл, - люди не ценят и бояться услуг, за которые они не заплатили. Думают, что все равно придется платить. У нас такой закон - либо домовых видят все, либо никто. Все исключения считаются бесповоротно спятившими либо весьма недалекими, раз решили об этом рассказать.
Естественно, что меня смело можно было считать самой сумасшедшей. Я не только видела больше дюжин ы домовых на собственном чердаке, но еще и пару часов с ними болтала, частично находясь на лестнице. Этой ночью я получила самые неожиданные ответы на вопросы, которые даже и не думала задавать. И не только про человечков на моем чердаке.
- Домовые ходят без шума, готовят, не тратя продукты, едят, не пачкая посуду, и носят в кармане фартука ключ от всех дверей!
А если покороче, то на Земле, прямо под носом у людей, существуют тысячи волшебных народов, надежно скрытых магией от человеческих глаз. Они называют себя эльвиры - небесные, земные, морские, пещерные и тому подобное. Конечно, для людей гораздо привычнее звучат эльфы, орки, тролли, гоблины. Их невидимый мир зовется Магиверией и живет по своим необъяснимым законам и правилам. Она надежно спрятана от людских глаз простейшей магией. Люди не видят то, во что не верят. А не верят, потому что не могут увидеть. Просто и гениально!
Самой сильной магией обладают небесные эльвиры, или нэльвиры. Эти маленькие светящиеся создания живут прямо над облаками и берут энергию из снов и желаний людей. Они сотканы из чистой энергии и могут вселяться в предметы и живые создания. Светлые духи могут жить только в лучах солнца и сами излучают свет, темные же поглощают любое излучение и живут только в ночи. Белый замок светлых нэльвиров на громадном облаке неустанно летит за солнцем, а черный на огромной туче - за луной.
Светлые нэльвиры способны осуществить любую подслушанную мечту, нисколько не задумываясь о дальнейших последствиях. Люди зовут их джиннами, любят сказки с их участием, по которым снимают отличные мультики. А темные исполняют страхи и питаются фобиями, по их вине сбываются ночные кошмары и худшие пророчества.
Но эта история началась среди людей, в самый расцвет великой Римской империи. Ее солдаты сожгли очередную деревню, а всех, кто остался жив, увели в рабство. Однако одной крестьянской девочке по имени Диодора удалось спастись - в самый последний момент она прыгнула в колодец и… угодила прямо в чан крепчайшего любовного зелья, которое там нелегально варили гоблины. На пальце у Диодоры было дешевое кольцо от матери, а в руках - старый отцовский нож. После купания в волшебном зелье девочка превратилась в прекрасную девушку, вечно молодую и бессмертную. Ее красота обжигала глаза, а улыбка и взгляд сводили с ума. Однако у зелья был и побочный эффект - любовь навсегда покинула холодное сердце красавицы, сделав ее жестокой и бездушной. Ее кольцо и нож сильно изменились и стали обладать огромной магической силой. Она назвала их Тэорис и Гладимор. Раны, нанесенные ножом, перестали заживать, а лезвие впитывало кровь, как губка.
- Неужели, купаясь, у Диодоры не осталось уязвимого места? - перебила я, - как у Ахиллеса пята? Ну то, что не намокло в любовном напитке?
- Этого не знает даже сама Диодора! - следовал ответ домовых.
Холодная красавица жестоко отомстила людям за свою родную деревню, уничтожив всех солдат и генералов, что лишили ее детства. Вскоре пал и сам великий Рим. Желая безграничной власти и могущества, а может быть просто от скуки, Диодора обманом заточила в свое кольцо нэльвирского принца Соломакса, сделав его джинном - вечным рабом чужих желаний. Однако она сильно недооценила магию нэльвиров и так и не попробовала силу кольца. Никто не знает, что именно там случилось, но о Диодоре никто не слышал вот уже несколько сотен лет. Ее кольцо и нож были потеряны на земле, а путь в Мариверию навсегда остался закрыт для человечества.
- Весь мусор к нам! Это же самое худшее - оставить эти Гладимор и Тэорис у людей! - возмущалась я беспечности нэльвиров, - нож, наверное, уже десять раз нашли и давно режут колбасу! Да и кольцо тоже!
- Колбасу? - озадаченно переглядывались домовые, - кольцо надежно спрятано от жадных рук, а клинок от свежей крови!
Я широко зевнула, считая, сколько часов мне осталось спать. Лишь одно знакомое имя, словно надоедливая пчела, вертелось в моих мыслях - Соломакс. Где я могла его слышать? Вряд ли сегодняшний полуобморочный Макс был похож на нэльвийского принца, но я решила попытать удачу.
- Уважаемые домовые! - уверенно начала я, все тут же притихли, - кто проживает у Макса? Голубоглазого с длинными волосами по плечи.
Какой позор! Я даже не знаю фамилию человека, спасшего жизнь моему младшему брату. Не считая аварии, про которую я успела удачно забыть к этому моменту.
- У вас же есть постоянное место жительства? - сердилась я в ответ на тишину, со всех сторон полетели тапочки, - ай, ладно! Ладно! Кто-нибудь знает, Ник вернулся домой?
- Никита? - переспросил меня седой старичок с надписью "Морской проезд 17", в огромный карман своего фартука он прятал домашние рассыпчатые вафли - вероятно, как раз для Ника, - конечно, вернулся! Дрыхнет, проказник!
Я облегченно вздохнула, искренне надеясь, что домовой Макса, возможно, просто проспал сегодняшнюю вечеринку в тапочках.
- Давным-давно люди верили в чудеса настолько сильно, так искренне, что могли всех нас видеть, - продолжал беседовать сам с собой Хоспиум, не желая возвращаться из прошлого, - но теперь волшебный мир Магиверии навсегда закрыт от человека. На Земле не осталось ни одного волшебника.
- Как нет? - удивилась я и выпорола откровенную чушь, - а Гарри Поттер?
- Кто?! - домовые быстро переглянулись друг с другом, я снова покраснела, тут же раздумав упоминать Буратино и Короля Льва.
- Это хорошо, что люди пока еще читают сказки, - нараспев продолжал старик, - если в мире нет волшебников, это не значит, что нет чудес.
- А куда конкретно делись все волшебники? - обратилась я к растерянному старику, - и почему это, вдруг, я вас вижу?
- Потому что пока не ослепла, это же логично! - возмутилась Всегота, ей было явно стыдно за свою магически необразованную хозяйку.
Хоспиум ответил не сразу, точнее сказать, он полностью игнорировал первый вопрос, зато дал вполне убедительный ответ на второй.
- На тебе, Алиса, волшебный предмет, невидимый мост в наш мир, ключ от Магиверии, - спокойно ответил он, нисколько не устав от моих вопросов, - этот проводник стирает грань между реальным и магическим мирами. С его помощью ты видишь то, во что не веришь, и можешь понимать язык зверей и птиц.
Пожалуй, если у меня и есть что-то необычное, то только это сегодняшнее кольцо, что подарил босоногий мальчишка с шоколадными глазами. Но в данный момент оно находилось по ту сторону этой узкой круглой двери.
Если это, действительно, то самое кольцо с нэльвийским принцем Соломаксом, то где, стесняюсь спросить, мой личный джинн? Я, несомненно, узнаю его, особенно, когда он соизволит исполнять мои желания.
- Уважаемая Ведеркина! Ты погнула мое кольцо! - басил в моей голове огромный синий джинн из диснеевского мультика, - загадывай свои три желания, пока я не пожаловался твоим родителям!
И тут, конечно же, я заставлю его убраться в комнате, помыть посуду и ходить за меня в школу.
Похоже, Ник догадывался, что кольцо волшебное, но все-таки оставил его мне. Я вспомнила надпись на створке ракушки "С Днем Рождения, Никита", русалок и орка с ручным хорьком.
Я вскрикнула от неожиданности - сзади кто-то щекотал мои пятки, звонко чихая от поднимавшейся пыли. Не понимая, что происходит, я визжала и ругалась, корчась в дверном проеме. Домовые, сомневаясь в моем психическом здоровье, в панике попрятались под столами. Наконец, обезумев от щекотки, я рванулась вперед, выскользнув из пресловутого дверного отверстия. С грохотом и воплями, я повалила пару столов, сбила несколько домовых и врезалась лбом в круглое чердачное окно. Оно со скрипом распахнулось, в комнату ворвался легкий ветерок. На ночном небе, черном, как смоль, не было ни одной звезды, а луна по-прежнему висела над городом кроваво-красным блином.
- Какой болван меня щекотал?! - кричала я, задыхаясь от смеха и наставляя на открытую дверь свой единственный тапок, словно пистолет, - я чуть не устроила здесь туалет!
В круглом проеме появилась маленькая белобрысая девочка в легком голубом платьице и белом фартуке с вышитой надписью "Мироморский лицей № 1". В крохотных ручонках она сжимала мой второй тапок и миниатюрный пылесос, в котором что-то звенело. Я мигом кинулась к своей левой ноге, точнее - к маленькому серебряному колечку на ее мизинце. Опасаясь за его сохранность, я незаметно переодела его на руку.
- И вовсе не болван, а дезинфекция! - возмутилась она, отдавая мне тапок, но тут замерла, как вкопанная, уставившись на ярко-красную луну за окном.
- Что происходит? - спросила я перепуганных домовых, - я же не разбила стекло?
- Красная луна, - ответил домовой-доктор, как самый опытный и смелый, - это значит, что сейчас решается судьба человека. Мальчишка уже не жив, но еще не мертв. Он призраком бродит среди живых. Такое бывает, если в дело вмешивается сильная магия. Очень вредно для здоровья!
- Призрак? - недоумевала я, подходя к окну, - но кто он?
- Мальчик твоего возраста, единственный сын Черной графини. Она до сих пор верит, что он жив. Тот самый трудный пациент, что пропал сегодня из центрального госпиталя.
- В смену моей мамы?! - переспросила я, наконец-то все становилось на свои места, - так, значит, он стал призраком и теперь ему никак нельзя помочь?
Все покачали головами, я нервно теребила в руках тапок, прикусив нижнюю губу.