– Стоп-стоп, а ну-ка – сбавьте свой тон! Тише ход, я сказал, товарищ капитан 3 ранга! – повысил тон голоса до стального звона капитан 1 ранга: – Slow speed! На бортах доков читали? Ну, конечно! Не раскачивайте того, кого потом трудно остановить! Это я пока только про себя, но можно и расширить список. Я прямо сейчас позвоню заместителю командующего флотом по тылу, затем – прокурору гарнизона и расскажу, как вы собираетесь отправлять в море полуголодных людей, а заодно, вспомню, как ваши орлы на складах вымогают мясо с наших ПКС-ов (помощник командира корабля по снабжению – расхожая на надводном флоте аббревиатура названия должности). А если это нечаянно, помимо нас, конечно, вдруг да и просочится в какой-то "Московский комсомолец"? Да вас расстреляют публично, причем – три раза подряд, пулями из концентрированного навоза на фоне развалин коровника!
– За что? Да за натуральное преступное вымогательство! Вы знаете, что за право получить на корабль мясо, которого якобы нет, и за предоставление машины – на которой это самое мясо вместе с другими продуктами к нам доставят, ваши башибузуки требую мзду! Много? Я не знаю, как это много, но по 10 %… кооператив – "Рэкет" у вас. А вы не знали? Ну вот! И что – не делятся с вами? Да что вы говорите! Ай-ай-ай! – замкомбрига сыграл искренне изумление, откровенно издеваясь над тыловиком: – Ну, совсем страх потеряли! Вот подлецы-то! Боюсь, только это вам лично мало поможет, когда ребята с красными просветами приедут и поведут в сырые подвалы иголки загонять… причем, не только под ногти. Но и под некоторую крайнюю кожу…
Некоторое время Громяковский внимательно слушал собеседника, кивал головой, и рисовал карандашом на листке блокнота пиратские черепа и кости, мачты, реи с петлями на ноках, внешне оставаясь спокойным.
– Ой, да что вы говорите? В стране – кризис? Ух, ты! – издевательски восклицал капитан первого ранга: – Но, представьте, я кое-что об этом слышал! Вот только объясните мне, простому человеку с двумя верхними образованиями гуманитарного профиля – какое отношение к кризису имеет плановое централизованное снабжение? Вы не виноваты? Ах, так! Но матросы в этом виноваты еще меньше! И они не пойдут в ларек за заокеанскими окорочками и вином – чтобы компенсировать не доданные вами – да-да, лично вами – калории из пайка.
– Опять тон повышаете? И угрожаете? Ах, нет? Вот попробовали бы… Мы с вами скоро еще посмотрим – чья это задница звонче зазвенит по клавишам жизни?! Потом сравним! Ага, войти в ваше положение? Ну, знаете ли, ваша боль да на наши концы… Оно, вроде бы, нам и ни к чему! Войдешь в ваше положение – так нас же еще и беременными сразу сделают! Нет-уж-ки, давайте-ка заниматься своим делом, согласно должностному окладу! На каждого из нас – у прокурора свои статьи!
– Разворачиваем вопрос в практическую плоскость: – замкомбрига брал ситуацию за рога и наклонял в свою сторону: – Во сколько присылать наших помощников за продовольствием? Завтра? Т-а-ак! Не пойдет! Не люблю я таких "завтраков"! Вы куда-то исчезнете под уважительным предлогом, и – привет! Неделю искать с собаками придется! Это мы проходили! Вашего брата, уж если поймал когда на месте, надо брать сразу же за горло мягкими рукавицами гвоздями наружу и не выпускать, пока требуемый продукт не перекочует из закромов родины в корабельные провизионки.
Но у вас еще есть целых два часа – пока я буду занят другими делами, чтобы найти все необходимое. А то я скажу прокурору – где это все хранится. Вы верите? И правильно – я не вру. Человек я не злопамятный, но – не забывчивый! Спросите у старожилов вашей родной противолодочной и противокорабельной базы. Меня там еще помнят! Конечно, должны! А я тоже многое помню про ваши тайны мадридского двора… Машины? Да конечно – ваши! Найдете! Давайте не будем делать друг другу больно – как говаривал стоматологу один больной, сидящий у него в кресле и сжимающий его… мгм. Успехов! – сказал Алексей Михайлович и грохнул трубкой об аппарат.
– Уф! Весь язык оббил о тупого и наглого тыловика. Сразу – в нахрап! А по ноздрям? А потому, что продовольствие нужно всем, а они прикрываясь кризисом, дают его только нужным людям. Вот и привыкли, что у них вымаливают то, что они сами должны подвозить прямо на причалы! – пояснил он для Берова и столпившихся у дверей заместителей командиров. Если он не понял – я ему такое Ватерлоо завтра устрою, что ему такую Святую Елену в кадрах флота найдут… Вот уйду в запас, напишу книгу: "Майн кампф с багдадскими ворами в тылу русского флота". Красиво! Да?
И Михалыч наставительным тоном пояснял: – Когда есть в чем-то дефицит, то его распределитель – как правило, настоящий… этот самый медицинский шарик из тонкой резины, раздувается и чувствует себя истинным дирижаблем! А начальство его никак не проткнет, ибо он снабжает это самое начальство по первому классу и еще сверх плана! Как та змея – если начальство начнет охотиться за расхитителями – так неминуемо укусит свой собственный хвост! А это больно! Эх! Не победить нам коррупцию! – вздохнул замкобрига.
Громяковский никогда не упускал случая поучить молодых коллег и другой подвернувшийся ему народ полезным вещам, извлекая жемчужины народной мудрости из своего неисчерпаемого опыта.
– А причем тут святая Елена? – обиделся набожный, но не очень быстро соображающий и простоватый, как сама сермяжная правда, капитан-лейтенант Комодов.
– Учи уроки – остров Святой Елены – это тот самый, куда загремел сам Наполеон после того, как ему крепко наваляли под Ватерлоо… – чуть не хором пояснили коллеге ухмыляющиеся офицеры.
– Читайте книги – иногда полезно! – подтвердил Громяковский.
Поставив задачи на этот "месячник", он направил офицеров по своим кораблям. После обеда они должны были представить свои документы по данному вопросу и все остальные долги, собравшись на занятие в кают-компании "Летучего".
Глава 3. К нам едет ревизор прямо не из Санкт-Петербурга
Громяковский прошел в каюту к комбригу, куда вестовые вновь принесли чай из кают-компании. Лимон он достал из своего объемистого коричневого портфеля, блестящего хорошей дорогой кожей, и поделился с комбригом.
Огнев сразу сказал, как обрадовал: – К нам едет ревизор! Разведка доложила! Понятное дело, не из Санкт-Петербурга, а прямо из Полюсного. Начальник штаба приехал на своей собственной машине, погрузил четверых офицеров – "оусовца", воспитателя, доктора и тыловика и быстро проскочил за выездной КПП. Куда – даже их оперативный не знает! А мне по старому блату сразу же заложили! Вариантов не много – скорее всего, к нам!
Он вызвал на связь КПП бригады и долго пытался добиться хоть какого-то вразумительного ответа от вахтенного. Не тут-то было! Представители гордых народов горного Востока отчаянно сопротивлялись! Раздосадовано сплюнув, он потребовал дежурного, который отлучился из домика вахты, по привычке называемого рубкой.
– Товарищ лейтенант! Где вас носит? У вас есть хоть один русский на КПП?
– Никак нет! – бодро ответил лейтенант Балясенс, – даже я – латыш! А остальные – вообще с гор спустились. Есть один из-под Саратова, но – тоже узбек! – закончил обстоятельный доклад лейтенант.
Комбриг на секунду опешил, потом фыркнул себе под нос, махнул рукой и стал инструктировать дежурного – куда звонить, как звонить, как проверять машину с адмиралом. Потомок "красных латышских стрелков" хитрил, прикидываясь простоватым парнем – так было интереснее. Начальники теперь ему были понятнее, чем он им, а это может дать кое-какую выгоду и фору! Когда-то настанет такой момент!
Василий Николаевич собрался было сам идти к КПП, но тогда Громяковский глянул на него – прямо, как на безнадежно-больного, то до Огнева сразу дошло – едут-то "инкогнито", как в "Ревизоре". А если устроить для начальника штаба флотилии встречу "с хлебом-солью", все станет сразу ясно. Надо сделать вид, что мы занимаемся своими делами и ни о чем таком даже не подозреваем! Тогда мудрый Громяковский согласно кивнул – читая мысли комбрига.
– Давно живем! – подумал он вслух.
Михалыч взял телефонную трубку и приказал соединить его с "Летучим". Телефон береговой линии, древней-древней конструкции, про который еще лет пятнадцать назад говорили: "ещё той мамы…" настырно звенел и раздраженно подпрыгивал на столе в командирском салоне сторожевика. Самого же командира все не было – делился, видимо, впечатлениями с командиром соседнего корабля.
Дежурный, похоже, вызывающего не устраивал. Сидевший на краешке дивана в ожидании хозяина каюты старпом Тетушкин проворчал: "Не спрашивай по ком звонит колокол… сейчас он будет звонить по моей голове!" Осторожно, как ядовитую змею, он поднял трубку не звонившего уже, а занудно хрипевшего сорванным голосом телефона – и обреченно сказал: – "Летучий". Старпом слушает вас!
– Ага – обрадовались с той стороны провода, – Вы-то, Борис-Саныч, мне и нужны! – зарокотала труба жизнерадостным голосом капитана 1 ранга Громяковского.
– Слушаю вас внимательно Алексей Михайлович! – вздохнул Тетушкин и подумал: "Сейчас чем-то загрузят! Нет, верно, ведь, говорят – не бери чужой телефон – ну, на хрена тебе чужие проблемы? Сейчас оно начнется! Впрочем, капитуся бы все равно на меня все стрелки перевел – работа у него такая! Тиран! Но и на моей улице хоть когда-то перевернется арба с арбузами! Сам стану Папой. И вот тогда…". Но мысль он не успел додумать как следует.
И – точно – началось! Михалыч зашел издалека, но двигался напрямую! Как танк, изящно давя всякую попытку к бегству…
– В курсах, наверное, что к нам едет ревизор с целой делегацией? У вас будут смотреть камбуз и столовую. Процедуру обеда, опять же… Проба там, раскладки… спецодежда… полный комплект посуды, журналы. О чем это я? Вы сами лучше меня знаете, что надо! Вы же – лучший старпом бригады! – подлил бальзама на старпомовское самолюбие Громяковский. Я теперь старый стал, ленивый… Сможете подготовиться?
– Конечно, Алексей Михайлович!
– Ну, смотрите, я вам верю!
– Мужик сказал – мужик сделал! – клятвенно пообещал Тетушкин. Замкомбрига что-то удовлетворенно буркнул и повесил трубку. "Скорее всего поставил "плюс" против одной записи в своем блокноте и занялся следующей!" – решил Борис.
Он ткнул в кнопку звонка и задумался, ожидая рассыльного. Он быстро прикинул, кто и что должен будет сделать, чтобы не ударить в грязь своим цветущим лицом.
– Ко мне ПКСа, доктора, продовольственника и дежурного! Хватит… пока – решил он и, подумав, добавил – с записными книжками.
Для начала он осмотрел прибывших и слегка распёк их – за внешний вид и состояние книжек – нет шнуровки, нет учетной записи… Для разогрева – работа такая! Пристыженный сначала подчиненный получает в морду "комплекс вины" и потом легче управляется начальником… это мы еще давно и без психологов знали.
Изредка заглядывая в свои наброски, он точно и четко ставил задачи, назначал сроки докладов и время общей готовности. Довольный собой, он заключил: – Мужик сказал!
– Что? – переспросил помощник по снабжению старший лейтенант Миша Вилков.
– Да, так, к слову! И чтоб блестело все… Да, дежурный, учтите: – наши матросы не только едят, но и наоборот! Проследите за приборкой в гальюнах, и хлорки туда, хлорочки! Доктор, вам тоже ясно?
– Куда уж яснее – поставить газовое облако! – проворчал начальник медслужбы и тоже вышел из каюты.
"Так, все озабочены… чего еще?" – полистал он свой блокнот в аккуратной обложке. И уже с большей уверенностью снова молвил: – Мужик сказал!!!
Через час прибыл ПКС Вилков и обстоятельно доложил, что с поставленной задачей справились. – Между прочим – доверительным тоном, понизив голос, – сказал старший лейтенант. – Закуска для "натриморда" с проверялами тоже готова!
На кораблях – хитры как змеи!
Закон такой сегодня нужен:
Чем проверяющий вреднее
Тем больше коньяку на ужин!В. Жарский
Так, цитируя вслух флотского поэта, согласился с ним Саныч, одобрительно кивнув. – Смотри-ка: чуть больше года служишь – а основы усвоил! Молодец! Начальником тыла флота будешь! Мой зеленый глаз верный! – пошутил старпом. Довольный Вилков ловко скатился по трапу и побежал по своим делам.
– Так, – сказал старпом, опять делая пометки авторучкой, – Мужик сделал! Да, именно так: один мужик сказал, другой сделал! Иначе – нельзя служить на корабле! Это тебе не дома – сам сказал, сам и сделал! Иногда, когда время найдется! Иначе жена не поймет!
Расчеты комбрига оправдались. Меньше чем через час ярко-красная, как губная помада у неопытной девчонки, личная "девяностодевятка" начальника штаба флотилии подкатила к причалам.
Глава 4. Адмиральский эффект
Встреченный командованием бригады, среди которых был и его старый приятель, сослуживец по эсминцу, на котором он был старпомом, а Громяковский – заместителем командира по политчасти. Высокий гость тепло поздоровался с офицерами, и искренне радуясь встрече, обнял Михалыча. Адмирал представил своих офицеров, дал им указания, а сам вместе с комбригом поднялся на один из кораблей, попутно отметив его очень неплохое содержание. Старались!
Нет, конечно, начальника штаба лично очень мало волновал вопрос перманентной борьбы с извечно-непобедимой "годковщиной". Это – как хроническая болезнь – будет до самой смерти. Болит то – больше, то – меньше – но никогда не исчезнет, ибо ее семена, как зубы дракона таятся в каждом человеке. Даже у тех, кто с нею борется… не жалея чужих сил и здоровья! Формы бывают и ужасные и терпимые, и явные, и – не очень. Придушить ее, эту самую "годковщину" можно – но на какое-то время, а потом… само не пройдет, борись не борись, но так или иначе – будет, но если не взбадривать, кого надо – будет намного хуже! Если кажется что таких проявлений нет – значит, чего-то точно не знаешь!
Сейчас же контр-адмирала больше волновали грядущие учения, призовые поиски, закрытие планов и задач учебного года по боевой подготовке. Это – жизнь, это работа, в конце концов, профессиональный долг. А все остальное – это функции обеспечения главного, этим можно заняться, если время останется. И – вообще – каждый должен заниматься своим делом, а командир – на то и командир – чтобы выбрать профессионалов, а не дилетантов, и найти того, кто в состоянии лучше других решить задачу. "Где-то так!" – подумал он, и обратился к лейтенанту, вытянувшемуся в воинском приветствии.
– Ну, и как служится?
Бравый лейтенант лихо представился, внятно отвечал на все вопросы по кораблю, по задачам – в пределах своего уровня понимания. Ну, это если глубоко не "копать". В другой раз…
– А что такое – неуставные взаимоотношения? Вы знаете?
Последовало сочинение на вольную тему. Понимание молодым офицером этой самой проблемы дальше "мордобоя" и физических оскорблений не распространялось. Другие отклонения в расчет не брались. Он искренне полагал, что так оно и должно было быть!
– А у вас такие неуставные отношения – есть? – прямо, в лоб спросил адмирал.
Лейтенант нерешительно замялся. Был заметен ход его мыслительного процесса. Из-под щегольской фуражки севастопольского пошива пошел легкий дымок. Мысль интенсивно ворочалась в мозгу молодого офицера, так неудачно попавшегося под ноги адмиралу. Она беспомощно каталась по извилинам в поисках ответа.
Из-за его спины раздался чей-то ехидный шепот: – Командир сказал, что нету!
Кто-то фыркнул, подавляя смех.
Офицер же механически повторил эту фразу адмиралу. По незабытой еще училищной привычке, счел подначку за подсказку.
Старшие офицеры дружно засмеялись, по лицу лейтенанта пошли пунцовые пятна. Начальник штаба флотилии спросил, проводит ли он информирование и беседы со своими матросами.
Тот обрадовано подтвердил, что беседует с подчиненными регулярно, и вслух пожалел, что мог бы делать и лучше… если бы ему разрешили смотреть телевизор!
– А что? Неужели не разрешают? – невинно спросил начальник штаба.
– Никак нет – пока зачеты не сдам, в кают-компанию меня не пускают!
Теперь засмеялись все – и адмирал, и офицеры. Только Громяковский смущенно опустил глаза, а комбриг прошипел: – Старпома – убью! Прямо сегодня! С жутким садизмом!
Мудрый замкомбрига пожал плечами – что скажешь – адмиральский эффект! Хоть бы раз без него обошлось!
– Сразу видно, без бинокля, как вы прониклись и боритесь! Да над таким ответом весь флот долго смеяться будет, тоже мне – борцы за уставной порядок! Уж если офицеры на "годков" и "карасей" делятся, то… – пошутил "варяжский гость".
– А годковщины на флоте еще никто не отменял! – в тон ему пошутил кто-то из "свиты".
Командир корабля вступился за своего старпома и сказал: – Так это – же традиция! Когда только зачеты сдаст – то полноправный офицер! Всегда так было!
– Мне нравится сакраментальная фраза – "Всегда так было!" – усмехнулся адмирал, – когда нечего сказать в свое оправдание – и матросы, и комбриги за нее прячутся! – и сокрушенно вздохнул, развев руками: – да сам такой!
Затем ехидно обратился к Огневу: – Ну, Василий Николаевич! Есть или нет у вас "годковщина"? "Пробить грудину" "карасю" за какой-то промах – тоже традиция!
– Да нет, старпом тут не буйный, бить лейтенанта в грудь не будет! – отшутился комбриг.
На этом адмирал счел свой личный вклад в борьбу с "НУВ-ами" вполне достаточным, и вместе с Огневым прошел в кают-компанию, куда заранее принесли из "секретки" "тубусы" с картами. Решения к учениям со стрельбами волновало его куда больше – и здесь он мог и помочь, и спросить, и реально повлиять на результат.
Алексею Михайловичу Громяковскому ничего не оставалось, как взять свиту адмирала "на себя". Те изъявили желание посмотреть "Прием пищи", то есть – процедуру проведения обеда на одном из кораблей. Михалыч не удивился – ничего нового в этом мире придумать просто невозможно. Всё уже было, и были когда-то и мы сами рысаками.
Мероприятие было вполне готово, обед на "Летучем" прошел на должном уровне, и проверяющие офицеры ограничились "дежурными" замечаниями. Перед обедом в кают-компании, куда провели гостей, Тетушкин коварно предложил им "помыть руки" в каюте командира. Известный был приёмчик! Все просто – там, на холодильнике, были кокетливо-приглашающе расставлены рюмочки, бутылка коньяка и розетки с лимоном в сахаре. Но все офицеры, со вздохом сожаления, героически отказались – еще бы – ехать обратно целый час в маленькой машинке со своим большим начальником за рулем и выдыхать ароматы, возбуждая адмирала – это, по крайней мере наглость… ведь не поймет! Точно – не поймет!
Офицеры обменялись мнениями. В штабах была своя напасть – денежное довольствие платили эпизодически, плавсоставу пока платили со скрипом, но более или менее. А вот в отделах штабов можно было встретить календарь с надписью: "75 мая". Что означало, майское жалованье офицерам задолжали уже как два месяца тому… Невесело посмеялись – сами над собой, ругнули руководство и правительство. Это уж как водится – надо выпустить пар.
Дождавшись шефа, довольного своим внезапным (как ему казалось) визитом в "провинцию" погрузились в "Жигули" и убыли восвояси.