Но всё оказалось не так уж плохо: спасли предприимчивые местные жители. Раз в несколько дней аборигены на довольно больших деревянных лодках поставляли на судно всё, что надо морякам: продукты, алкоголь и женщин. Оказалось, что расплачиваться можно не только деньгами, но и бартером: топливом, краской и тому подобное.
Одна такая лодка подошла и к нам. Выглядела она достаточно экзотично. Деревянная, довольно большая – метров пятнадцать в длину, двух– и трехпалубная одновременно (третья – на корме). На палубе среди клеток с птицами (в основном куры и гуси) бродило несколько коз, и размещался небольшой табор местных жителей. Везде, где можно, были натянуты веревки, на которых вперемешку сушились рыба и шмотки.
На переговоры послали старпома. Во-первых, он лучше всех знал английский, во-вторых, как истинный одессит непревзойденно умел торговаться. Переговоры длились два часа с поистине восточным азартом: с трагическими гримасами, заламыванием рук, криками "Я себе в убыток торгую!" и "Ты меня по миру пустишь!".
В конце концов, к всеобщему удовлетворению консенсус достигнут. За несколько бочек с дизельным топливом (на судне был неучтенный излишек) закуплены ящик сигарет, пара ящиков местного виски Black Eagle, несколько мешков риса, мешок сахара, свинья (двести пятьдесят килограмм живого веса) и петух, которого старпом выторговывал чисто из принципа, чтобы за ним осталось последнее слово.
Мешки, бочки и ящики перегрузили быстро. Осталось поднять с лодки свинью. Свиней перевозили на лодке довольно оригинальным способом. Так как плавание длилось несколько дней и места мало, то хрюнделя помещали в тесное пространство под палубу. А так как свинка здоровенная – если бы начала буянить, могла разнести на фиг всю лодку, – под палубу через шланг пускали выхлопные газы от мотора, ровно столько, чтобы и свинья не задохнулась, и сил на резкие движения у нее тоже не было. В общем, мы спустили краном сетку, куда свинью в полуобморочном состоянии и перекатили.
Когда мы ее подняли и опустили на палубу уже на нашем судне, свинья почувствовала сладкий запах свежего воздуха и свободы. Резко вскочив, с громким визгом она ломанулась прямо через толпу замешкавшихся моряков в сторону бака. Люди были сметены, как кегли в боулинге при удачном попадании шара. Слава богу, обошлось без травм.
И тут началось сафари. Толпа моряков с сеткой, веревками и петлями, громко матерясь, с энтузиазмом, достойным лучшего применения, гонялась за свиньей по всему судну. Свинья, резонно подозревая, что с ней хотят сделать что-то нехорошее, в плен не сдавалась. Попытки захвата врага с помощью грубой силы результата не дали. Наконец, подустав бегать, моряки дали попытать счастья поварихе. С помощью ласковых слов и ведра с остатками обеда дикое животное было приручено и привязано на корме.
Кстати, повариха – личность примечательная. Лет за сорок, низенькая, смуглая и худая, как щепка, совершенно цыганской наружности, с полным ртом золотых зубов. Когда она говорила, только одно слово из трех идентифицировалось как не матерное. При этом особа весьма общительная и добрая, очень уважаема в экипаже. И главное – отлично готовила.
На импровизированном совете решили пока свинью не трогать – пусть отойдет от стресса и немного откормится. Так она и обитала на корме несколько последующих дней, поправляя здоровье пищевыми отходами с камбуза. Санитарный вопрос решался просто: все отходы жизнедеятельности смывались за борт струей воды из пожарного шланга. Петуха – красавца с цветным хвостом – тоже разместили на корме, и он каждое утро будил экипаж громким кукареку.
В кулуарах и курилках оживленно обсуждалась дальнейшая судьба свинки. Точнее, не ее судьба, а судьба ее отдельных частей. У каждой группы – свое мнение. Между группами возникали споры, переходившие на личности, и иногда чудом не заканчивавшиеся драками. Но последнее слово всё равно всегда оставалось за поварихой – такую хрен переспоришь. Конечно, нашлась и оппозиция "гринписовцев", которая говорила, что, мол, "свинку жалко" и "давайте отпустим". Но после второй недели без мяса их голоса затихли.
Наконец план утилизации бренных останков хрюшки составлен и утвержден. Убивать свинью взялся моторист – здоровенный мужик, родом из какого-то села на Западной Украине, утверждавший, что много раз уже резал свиней. Помогать ему решили еще несколько человек, у кого нервы покрепче. Обступив свинью со всех сторон, надели ей на голову мешок, резко завалили на бок, и моторист быстрым выверенным движением вонзил нож свинке прямо в сердце. Он не соврал: свинья умерла почти мгновенно и не мучилась. Только напоследок, в агонии, навалила громадную кучу жидкого и вонючего дерьма прямо на ботинки своего убийцы.
Теперь встала проблема: как обшмалить тушу? Хрюндель – местной и исключительно волосатой породы. У нас не у всякой собаки столько шерсти, как было на ней. Паяльной лампы на судне не было, а в газовой горелке закончился ацетилен. Ветошь, пропитанная дизелькой, тоже не вариант – будет вонять соляркой. "Кулибины" из машины сделали агрегат: к старому металлическому ведру приварили длинную ручку. Дно ведра выбили и вместо него вставили крупноячеистую сетку. Сверху над ведром закрепили вентилятор, чтобы тот дул сквозь ведро. В ведре разожгли деревянные угли – получился небольшой и экологически чистый огнемет. Вот этим огнеметом и обшмалили свинью, перемежая обжиг со скоблением ножом и замывкой.
Затем свинью разделали, засолили сало тремя разными способами. Часть мяса пошла на шашлык, который как-то самопроизвольно и немедленно организовался совместно с дегустацией местного виски. Остальное – на охлаждение в рефкамеры. Даже кишки не пропали: повариха их тщательно промыла и сделала впоследствии изумительно вкусные колбаски.
Петух несколько недель жил на корме, став всеобщим любимцем. Но однажды утром пропал, осталось только немного перьев и следы крови. Скорее всего, он пал жертвой неизвестных хищных птиц, которые иногда кружили высоко в небе.
Наша стоянка на якоре затянулась, и впоследствии мы еще несколько раз вели с местными аборигенами плодотворные деловые отношения, в том числе и "свиные". Случилась также и любовная история, но об этом после.
Новый год в Мьянме (второй бирманский рассказ)
Наконец-то наша долгая рейдовая стоянка закончилась, и судно завели в порт. Предстояли долгие, не меньше месяца, выгрузка и погрузка. Проблема с продуктами всё еще оставалась актуальной, и капитан стал узнавать о возможности закупки провианта в порту. После разговоров с судовым агентом и шипшандлерами выяснился один нюанс: разница между официальным курсом доллара и его ценой на черном рынке отличается в шесть раз! Конечно, можно было официально закупить продукты через шипшандлера, прямо с доставкой на судно, но при этом пришлось бы платить по официальному курсу, а это очень дорого. Или самим закупать продукты в городе в шесть раз дешевле, но это не очень-то законно. Подумав, мастер всё-таки решил рискнуть и закупить провизию самим. Тем более что агент обещал за небольшую взятку договориться с охраной порта, чтобы всё это пропустили. Только сделать всё надо было быстро и в заранее оговоренное время, пока дежурит смена охраны из родственников агента.
После нескольких дней разведки выяснилось следующее: поменять практически любую сумму в долларах на местные кьяты – не проблема. Прямо в парке возле проходной порта дежурят менялы. Но никто из местного населения не знает английского, а мы не знаем бирманского, поэтому договориться о чем бы то ни было – большая проблема. Конечно, купить в магазинах пару кило продуктов можно, но нам надо было закупаться оптом, причем быстро и много.
Помогла случайность. В одном магазине, видя наши безуспешные попытки договориться, к нам подошла бальзаковского возраста, неплохо сохранившаяся и ухоженная, дама и поздоровалась на чистом русском языке. Мы с ней с радостью познакомились. Звали ее Варвара Васильевна. Оказалось, что она родом из России. Лет двадцать пять назад она вышла замуж за бирманца и переехала жить в Мьянму. У ее мужа свой бизнес. Их сыну уже двадцать три года. В общем, всё у нее хорошо, только вот земляков видит редко. Она попросила у нас книг и журналов на русском языке. Конечно, мы ей их с удовольствием подарили целую кучу. Варвара Васильевна очень обрадовалась и обещала помочь нам с закупками продуктов.
На подготовку операции "большая закупка" ушло два дня. Мы заранее обменяли у менял довольно большие суммы наличности. Составили списки необходимых покупок. В день икс в город были посланы два отряда по три человека в каждом. Первый отряд, сопровождаемый Варварой Васильевной, поехал на оптовые склады закупать крупы и сухие продукты. Второй, сопровождаемый ее сыном Пха, сразу переименованным нами в Пашу, поехал на рынок за мясом и овощами. Я попал во второй отряд. Денег у нас было много – спортивная сумка была набита купюрами доверху. Причем бирманские деньги – кьяты – довольно своеобразны. Нигде больше я не видел купюры номиналом в 15, 45, 75 и 95 единиц.
Холодильников на бирманских базарах нет, поэтому вся мясная продукция представлена в живом виде. Начать решили с птицы. Мы ходили и приценивались, а Паша переводил. У одного торговца нам понравились большие белые курочки. Толстые птицы еле помещались в клетках и, просунув сквозь прутья головы, что-то клевали на земле. Узнав, что нам надо сто двадцать штук, хозяин нас очень зауважал и дал большую скидку как оптовым покупателям. Только оказалась, что сейчас, на рынке, столько у него нет. Но он за пару часов обещал организовать доставку с фермы. Естественно, все курочки должны быть ощипаны и выпотрошены. Он же помог нам нанять три небольших грузовичка для доставки продуктов до порта. Оставив задаток и договорившись встретиться через два часа, мы пошли покупать свинину и овощи. При покупке мы сразу договаривались, чтобы всё сносили к грузовикам.
За нелегким шопингом время летело быстро. Мы и не заметили, как прошло два часа. Вернувшись к птичьим рядам, застали удивительную картину: клетки сдвинуты в сторону, и на освободившемся пространстве работал целый птицезаготовочный конвейер. С одной стороны несколько работников подвозило клетки с курами. Другие их вынимали и тут же, на чурке, рубили головы. Следующие окунали птиц в подвешенный над большим костром чан с кипящей водой и передавали тушки шести женщинам, которые, работая руками со скоростью швейной машинки, ощипывали перья. Над ними кружилось облако пуха. Две девочки со щетками и шлангом непрерывно мыли и убирали кровь и перья вокруг них. Еще две женщины мыли тушки в огромном чане с холодной водой. Затем курочки передавались двум мужикам, которые быстрыми неуловимыми движениями вынимали из них внутренности. Наконец тушки снова тщательно мыли в другом чане и складывали в три большие плетенные из бамбука корзины. Скорость работы живого конвейера поражала. Кудахчущая курочка прямо на глазах, в течение пяти минут, превращалась в готовую розовую тушку. Хозяин заверил нас, что они уже заканчивают, и всё будет готово через пятнадцать минут. Чтобы угодить выгодным клиентам, он усадил нас за столик попить чайку.
Через полчаса все наши покупки были погружены на машины. Всё проверив (куриц считать не стали, Паша нас заверил, что здесь не обманывают) и окончательно расплатившись, мы поехали в порт. Почти одновременно с нами на двух машинах подъехал успешно затарившийся другой отряд. Хотя с охраной мастер через агента договорился заранее, они не ожидали, что мы приедем на пяти машинах. Впрочем, вопрос быстро решился с помощью презентов: по курице каждому охраннику. Но всё равно, машины они в порт не пустили: пришлось тащить с судна тележку и от проходной до судна возить самые тяжелые мешки и корзины. Что легче – носили на руках. Через час дружной работы всего экипажа продукты были на борту. Теперь провизии должно было хватить надолго.
На следующий день в честь успешно проведенной операции мастер пригласил всех участников на банкет в ресторан на берегу, естественно, не забыв наших бирманских друзей, агента и начальника охраны порта. Вечеринка удалась. Блюда были изысканны и невероятно вкусны: суп из акульих плавников, всевозможные блюда из рыбы, креветок и моллюсков. Мне особенно понравились креветки, запеченные в шариках из теста со специями. Ими было хорошо закусывать местную водку "Прекрасная". Причем название было написано русскими буквами, а всё остальное по-бирмански. Пилась она очень легко, только что-то мы с нее как-то быстро захмелели. Оказалось, у нее крепость 70 градусов. Впрочем, голова с утра совсем не болела.
Вообще ужин прошел в очень теплой и дружеской атмосфере. Я неплохо сдружился с Пашей, почти моим ровесником, да еще и знавшим русский язык. Оказалось у нас много общих интересов касательно компьютеров и увлечений музыкой. Именно он сказал мне, что на следующий неделе у них будет большой праздник – бирманский Новый год Тинджан, который называют также Водяным фестивалем или праздником Воды. Паша пообещал, что это будет грандиозно. На улицах и площадях города пройдут концерты и красочные народные гуляния. Продлится праздник несколько дней. В этот праздник принято обливать друг друга водой. В такие дни полить из шланга или окатить ковшом холодной воды близкого вам или совсем чужого человека – значит оказать ему уважение и внимание. В Мьянме вода считается символом очищения, и, празднуя Тинджан, необходимо смыть водой всё плохое и неприятное, что было в прошлом году, тогда в новом всё будет лучше, чище и свежее. Еще Паша сказал, что собирается покататься по городу с семьей своей девушки и пригласил меня к ним присоединиться. Я, конечно, согласился.
Неделя пролетела быстро. В праздничный день Паша ждал меня у проходной порта. Я еще не успел выйти из проходной, как уже был весь мокрый. Охранники, смеясь, полили меня из ковша прямо на турникете. Погода стояла жаркая, поэтому это было даже приятно. Катались по городу на небольшом открытом грузовичке. В кабине находился отец невесты моего друга с женой. А я, Паша и его невысокая и худенькая, напоминающая подростка, девушка Санда – в кузове. Там же стояла бочка с водой, ведро и несколько кружек, из которых мы поливали всех вокруг. Нас поливали в ответ. Всё это сопровождалось смехом и пожеланиями удачи и счастья. Было очень весело.
Медленно проезжая в центре города, в районе фешенебельных банков, я увидел идущего по тротуару одинокого прохожего. Взрослый солидный мужчина, одетый в дорогой костюм-тройку, с кожаным кейсом в руке, медленно шел по улице, о чем-то сосредоточенно задумавшись. Увидев его, Санда постучала по крыше кабины, и грузовичок остановился позади пешехода. Девушка зачерпнула полное ведро воды, и, тихонько подкравшись, резко вылила его на голову банкира. "Ну, всё! Конец девочке!" – подумал я и ошибся. Подпрыгнув от неожиданности и обернувшись, мужчина заулыбался во все тридцать два зуба и со словами благодарности и новогодними пожеланиями стал кланяться. Затем, продолжая улыбаться и размахивая портфелем, весь насквозь мокрый, но счастливый, что-то напевая, пошел дальше.
По всему городу стояли сцены, на которых выступали музыканты и танцоры. Везде играла музыка. Работали все кафешки и рестораны. На каждом углу лоточники продавали всякую снедь и сладости. Улицы города запружены наряженными в праздничные одежды толпами народа. Никогда раньше я не видел сразу столько счастливых и веселых людей, причем пьяных не было вовсе. Пить в эти дни считается плохой приметой. Абсолютно все обливали друг друга водой. Остаться сухим было просто невозможно. В ход шли всевозможные емкости и шланги. Дети предпочитали водные пистолеты и брызгалки, сделанные из пластиковых бутылок.
Накатавшись по городу, мы поехали в главную пагоду Рангуна – Шведагон. Я раньше никогда не бывал в столь красивом и величественном буддийском храме. Он произвел на меня неизгладимое впечатление. Бирманцы пошли молиться, а я гулял, осматривая золотое великолепие окружающих меня построек. От увиденного на душе разливались спокойствие и умиротворение.
В своих скитаниях по огромной территории храмового комплекса я набрел на пруд со спокойной зеленоватой водой. Мальчик-подросток в национальной одежде – клетчатой юбке лоунджи – предложил мне покормить в пруду рыбок шариками из кукурузных хлопьев. Я купил несколько штук и стал бросать их в пруд. Мгновенно вода в пруду вскипела от тысяч небольших усатых рыбок, которые набрасывались на шарик и в считанные секунды разрывали его на части. Миг – и пруд снова тих и спокоен.
Побродив пару часов, переполненный впечатлениями, я снова встретился со своими друзьями, и мы поехали на центральную площадь Рангуна, где проходил главный концерт. На площади – огромная сцена. Вокруг нее ряды лавок и стульев. Тысячи людей сидели и наслаждались выступлениями певцов и танцоров. И всё это время их поливало водой из установленных повсюду поливальных устройств. Посмотрев концерт, мы поужинали в ресторанчике. Затем старшие бирманцы поехали домой, а я с Пашей и Сандой встретились с их друзьями-студентами и снова поехали кататься.
В этот раз мы ездили на легковушке: немного побитой, но еще вполне работоспособной тойоте. Мы не спеша ездили от сцены к сцене, постреливая в открытые окна из водяных пистолетов. На одном из перекрестков веселая компания подростков засунула нам в окно пожарный шланг и открыла воду на полную. За пару секунд машина наполнилась водой по самые окна и, конечно же, заглохла. И опять в который раз за день я убедился в доброжелательности бирманцев. Выйдя из машины, мои друзья похвалили подростков за хорошую идею и угостили их соком с конфетами. Затем, оттолкав машину в сторону и открыв все двери, чтобы вода стекала из салона, стали помогать топить другие машины. Причем заливали все машины без разбору. Попадались нам и дорогие машины с кожаными салонами, но никто из их владельцев не возмущался и не лез в драку. Примерно через час наша машина немного подсохла, и ее удалось завести. Мы поехали кататься дальше, подолгу задерживаясь у сцен с понравившимися артистами.
Уже поздней ночью меня привезли в порт. Я сильно устал за этот долгий, полный приключениями и незабываемыми впечатлениями день. Уходить не хотелось, но подходило время моей вахты. На судне меня ждали много работы и вахтенный механик, который тоже хотел посмотреть на праздник.