К тому времени Метумор уже профессионально, хоть и не вполне легально занимался магией, что обеспечило ему стабильный и неплохой заработок. Подобная трудовая деятельность, кстати, не имела ни малейших отрицательных последствий для успеваемости, ибо учеба на магфаке давалась Владу как добыча дракону. Зато приличные заработки позволили, презрев общагу, пусть и вскладчину с отцом, преуспевающим охотником, приобрести отдельную квартиру. И не в какой-нибудь бетонной коробке, а в одном из старинных домов исторического центра Вандербурга.
* * *
- Ну, что сказал твой друг? - спросил Стефан с едва заметной надеждой в голосе. Остальные обитатели автобуса затаили дыхание, ожидая ответа Карена Терусяна.
- Не врубается, - коротко ответил тот, - я предложил подъехать к его дому. Чтоб он посмотрел, хотя бы.
- Надеюсь, он не такой же маг как ты? - задал водила риторический вопрос, - так, где живет твой друг?
- Улица Сломанного Меча… номер дома точно не помню, но дорогу покажу.
- Не стоит, - отмахнулся Стефан, - автобус не ездит туда.
- С хрена ли? - вопрошал Карен, разозленный угрозой, что нависла над, начавшей было зарождаться, надеждой.
- Смотри, - водитель затормозил, и, не глуша мотор, слез со своего места. Подойдя, он ткнул пальцем в карту маршрута, - вот как мы ездим. Вот названия улиц. Где ты тут увидел улицу Сломанного Меча?
- И че? - Терусян хмыкнул, - какая на хрен разница? Тебя, поди, уволили давно. И автобус списали. За четырнадцать-то лет! Че тебе на этот маршрут оглядываться? Тебе ли начальства бояться?
- Ты не понимаешь, - вздохнул Стефан, - дело не в начальстве. Вот проклятья я реально боюсь. Та старуха сказала: "чтоб вам кататься до скончания века".
- Ну вы и катаетесь. А при чем тут маршрут? Про маршрут-то она ничего не говорила.
- Я думаю, она это подразумевала. Чтоб я катил свой автобус, как до этого катил. В смысле, по восьмому маршруту. Ведь, насчет зарастания дыр в дверях и окнах она тоже ничего не говорила.
Карен замолчал и сник. Судорожно шевелящиеся мозги выхватили со дна его, далеко не герметичной, памяти словосочетание "защитные механизмы проклятья", услышанное на случайно посещенной лекции. Однако до четко сформулированной мысли было далеко.
А водила продолжал.
- Ты успел увидеть, на что способно проклятье, когда кто-то пытается его нарушить. Пытается лезть напролом. На начальство мне давно плевать. Но рисковать своей жизнью и жизнями пассажиров я не привык.
- О, как! - воскликнул Карен, перекрывая одобрительный галдеж пассажиров, - не привык, значит. А ты не думал, что уже конкретно рискнул, пустив ведьму в салон? И все. Больше ты не чьими жизнями не рискуешь. Нечем рисковать.
- Ты же видел… - устало затянул было Стефан, но собеседник его уже разошелся, не хуже стихийного бедствия.
- Это че - жизнь? - Терусян обвел рукой салон и водительскую кабину, - сколько я тут с вами уже провел? Час, два? Мне уже тошно, мне уже хочется свалить отсюда! Хотя бы в нашу общагу засранную. Там хоть поспать можно. Да че там - общагу! Я готов хоть в переходе заночевать. Да пусть меня в подворотне пятеро с кастетами подкараулят - я теперь даже на это готов. Хоть какое-то занятие. А тут - че? Даже бухнуть нельзя. Так, что ты, водила, не прав. Не знаю, какую хрень эта ведьма нам приготовила, но уверен - хуже быть не может.
Пассажиры загалдели и зашумели, уже разнонаправлено. Одобрительные интонации соседствовали с негодующими и даже испуганными.
- Уважаемые пассажиры, - с подчеркнуто-вежливыми интонациями обратился к салону Терусян, - кто за то, чтоб съехать с маршрута? И попытать счастья у моего одногруппника? По-человечески прошу, подумайте. Страшно, конечно, когда не знаешь, че ждет… если с маршрута сойдем. Мне бы тоже не хотелось в скелет превращаться. Но таскаться по этому гребанному маршруту хрен знает сколько лет…
Над пассажирскими сидениями взвился "лес рук", которому бы позавидовал любой школьный учитель. Улыбаясь как новоявленный чемпион, Карен оглянулся на водителя.
- Мнение большинства, значит, - произнес Стефан с небрежностью в голосе, - значит вы думаете, что я склонюсь перед мнением большинства? Должен вас разочаровать. Большинство большинством, а руль-то у меня. Автобус-то мой, если кто забыл… И я решаю, куда он едет. Рисковать или не рисковать. Что до тебя, недоволшебник хренов… мне твой монолог - как жужжание мухи. Не знаю, как ты, и другие… а моя жизнь от проклятья особо не изменилась. Как гонял я автобус по кругу, так и продолжил гонять. Разве что рабочий день увеличился.
А потерял я не так уж много: дешевое пиво после смены, телик с тупыми передачами, и жену, которая каждый вечер пилит из-за нехватки денег. Из-за того, что она, толстая и неряшливая, не может выглядеть как бабы с обложки. И детей - конечно, этих двух великовозрастных младенцев. Которые учиться не хотят, работать не хотят, а все им игрушки подавай. И с каждым годом - все больше и дороже. Так, что на мнение большинства мне… насрать. За рулем здесь я и куда ехать…
- Твой автобус, значит, - перебил водителя визгливый женский, - да он на наши налоги куплен!
- Ты за рулем? - вторил ему другой голос, мужской, - слазь, давай я поведу. Я двадцать лет за баранкой сидел.
А третий пассажир, немолодой, но рослый, широкоплечий и с выправкой кадрового военного, разговорами не ограничился. Он поднялся со своего сидения и медленно, но с неумолимостью бронемашины, двинулся к кабине водителя.
- Твой автобус, видите ли, - хрипел он похожим на рыканье дикого зверя голосом, - насрать, видите ли, на мнение большинства. Да я за таких как ты десять лет лямку тянул. Да я раз семь смерти в глаза смотрел. Да я в варварском плену был… в яме, где воды по колено. Да такие как ты мне унитазы мыли…
- Ладно, ладно, - замахал руками Стефан, награждая Карена полным ненависти взглядом, - показывай, куда сворачивать, Тьма тебя подери.
- Еще пару кварталов проедем - и направо, - ничуть не смутившись, и даже ободренный своей маленькой победой, пояснил Терусян.
Два квартала прошли влет. Затем, снизив до минимума скорость, автобус начал поворачиваться. Медленно и неохотно - так осужденный на смерть преступник идет к месту исполнения приговора.
Настроение Стефана, Карена и основной части пассажиров в момент поворота было не намного лучше. В салоне повисла просто-таки мертвая тишина и напряжение - такое сильное, что, казалось, его можно пощупать.
Скрип колес от трения об асфальт.
Дрожащая рука водителя, судорожно хватающаяся за руль.
Вид за окнами, резко смещающийся, становящийся менее освещенным и с гораздо меньшим количеством машин.
Ничего особенного. Автобус съехал с одной из центральных улиц на другую, не центральную, потемнее и поуже, и, как ни в чем не бывало, продолжил путь.
И тут словно прорвало. Пассажиры, мгновение назад, боявшиеся вздохнуть, больше не боялись. Кто-то аплодировал, кто-то свистел, кто-то истерически смеялся и визжал, а один даже песню затянул. Кажется, это был тот человек-бронемашина, которому мыли унитазы такие как Стефан.
* * *
Влад Метумор успел даже уснуть, когда его покой был снова нарушен - громким, хамским, назойливым "пибиканьем", совершенно не вязавшимся с репутацией этого тихого района. Студент поднялся с кровати, соображая, что лучше: вызвать полицию или применить какое-нибудь боевое заклинание. Когда же он прислушался, то понял: не простой это был шум. И не пьяная дурь. "Пибики" шли в строгой последовательности: три коротких - три длинных. Знакомый чуть ли не каждому ребенку сигнал.
Влад подошел к окну, выглянул - и обомлел. У самого подъезда стоял старенький, но еще добротный, автобус, полный, к тому же, пассажиров. Бедняга Метумор протер глаза, но автобус и не думал куда-то исчезать. Стоял и продолжал издавать свои отвратительные звуки: три коротких - три длинных.
Ожил и разродился пиликаньем стандартной мелодии мобильник. Но Влад уже понял, чей это звонок и по какому поводу.
- Хватит! Тихо! - крикнул он в трубку, - весь дом перебудите. Я сейчас спущусь.
Наспех одевшись, Метумор выскочил из подъезда и подошел к автобусу. Дверцы с надписью "вход" и проломом в стекле открылись ему навстречу. На ступеньках входа стоял его одногруппник - Карен Терусян, собственной персоной.
- Здорово, Влад, - поприветствовал он и хотел протянуть руку, но вовремя и резко отдернул, - извини, проклятье.
- Какое проклятье? - спросил Метумор, разглядывая автобус, - я так и не понял.
- Смотри, - Карен сделал кивок головой в сторону салона, - этот автобус прокляла одна зловредная старуха. Теперь ему суждено, не переставая, ездить. И всем пассажирам, которые внутри оказались. Зайти внутрь можно, а выйти нельзя. Двери просто не откроются.
- Но сейчас они открыты, - возразил Влад.
- Так-то оно так, - проговорил Терусян, - но они тебе открылись. Чтоб тебя пустить. А если я выскочить попробую… смотри, че с моим туфлем стало.
- Да-а-а, - протянул Метумор, глянув на туфли однокурсника. Одна из них была в таком состоянии, что даже бомж на нее бы не позарился, - проклятье, значит, гомеостатического действия.
- Чего? - незнакомое слово привело Карена в недоумение.
- Противодействующее отклонению от начальных условий, - терпеливо пояснил Влад, - попробую преодолеть его. Сейчас внимание, Карен. Я ставлю тебе магическую защиту. Попробуешь выйти с ней.
Метумор прикрыл глаза, зашептал что-то скороговоркой. От его пальцев пошло голубоватое свечение. Карен сделал один шаг к выходу, но его снова встретил мертвящий, пронизывающий холод. Заставил отшатнуться, отскочить подальше от дверей.
- Не получается? - вопрос Терусяна был, скорее, риторическим.
- Потенциальный барьер слишком велик, - объяснил Влад.
- Слабак, - не выдержав, бросил Карен.
- Может быть, - спокойным, даже равнодушным, голосом согласился однокурсник, - что ж, твоя очередь. Покажи, какой ты сильный.
- Он уже показал, - подал голос водитель автобуса, - вон результат, на двери.
- Плохи дела, - словно сам с собой заговорил Влад, - сколько ж энергии на это проклятье пустили? Четырнадцать лет! И до сих пор действует.
- Ты знаешь, че делать? - спросил нетерпеливый Терусян, - как насчет поглотителя?
- Пустое! - отмахнулся Метумор, - ты же не пытаешься вычерпать Андуй ведерком. Тут энергии на весь Вандербург хватит.
- И че?
- Только одно остается - искать автора проклятья. Пусть снимает. Спроси у пассажиров, кто-нибудь знает, кто это может быть.
- Спрашивать не надо, - сказал водитель, - я и сам помню. Тетка лет шестидесяти, толстая, еле в дверь прошла. Замашки графини среди прислуги.
- Негусто, - вздохнул Влад, - шестьдесят лет, четырнадцать лет… Ее уж, наверное, и в живых-то нет…
- А разве может проклятье пережить автора? - поинтересовался Карен.
- Естественно, - ни минуты не сомневаясь, ответил Метумор, - процедура разовая, в постоянной поддержке не нуждается. История знает проклятья, действующие веками, только потенциальный барьер у них был куда слабее. Проще говоря, они легко снимались. А это…
- Короче, - перебил Терусян, - ты что-нибудь можешь сделать? Например, найти эту ведьму.
- Попробую, - честно оценил свои силы Влад, - по Сети много чего найти можно. Вот только данных маловато. Возраст, примерно от семидесяти до семидесяти пяти лет - но таких в Вандербурге не одна тысяча.
- Вес? - предположил водитель, - порядка центнера?
- Увы. Вес может и измениться. Чтоб похудеть, четырнадцати лет хватит с лихвой. Что еще? Манеры? Как вы сказали - замашки…
- …графини среди прислуги, - напомнил водитель, - ну, знаете, такие люди любят поучать, делать замечания, демонстрировать свое недовольство по любому поводу.
- Типа, начальство, - догадался Карен.
- Ну, это вы опять загнули, - водитель усмехнулся, - если и начальство, то мелкое. Большие начальники на автобусе не ездят. Либо офисная крыса… низкооплачиваемая, либо бюджетник. Учитель, например. Да, точно, учитель!
- Вы уверены? - спросил Влад, при своих недюжинных магических способностях плохо разбирающийся в людях.
- Ну, до конца уверенным быть нельзя, - изрек водила тоном философа, - но многое сходится. Учителя, особенно пожилые и женского пола, бывают весьма зловредными. И привыкают поучать и командовать - детьми, родителями, коллегами, теми, что помоложе. Но вот финансовое их положение… не знаю, как сейчас, но четырнадцать лет назад…
- А с тех пор ни че не изменилось, - перебил Карен и обратился к однокурснику, - ну как, сократилась область поиска? Еще я запомнил насчет пенсионного удостоверения.
- Ну, это я к параметру "возраст" отношу, - сказал Влад, - что-нибудь еще есть?
- Самое главное, - ответил водитель, - эта тетка работает… или работала где-то вдоль восьмого маршрута. В районе… щас, вспомню… спорткомплекса "Молния", откуда она и села на автобус.
- Знаю я "Молнию"! - оживился Карен, - я туда на бокс ходил.
- Вот, наверное, оттуда, где я тебя подобрал, - предположил водитель.
- Влад, - с умоляющим взглядом обратился к однокурснику Карен, - по-человечески прошу, найди эту ведьму. Я тут пару часов - а уже повеситься готов.
- Сделаю, что смогу, - пообещал Метумор.
* * *
Влад Метумор не любил людей. Это не означало, что он ненавидел и был озлоблен на весь род людской - нет, такого себе, наверное, не позволял даже Повелитель Темных Улиц. Но большинство людей, окружавших юного мага, раздражали его своей, вроде бы очевидной, бессмысленностью, суетливостью, мелочными интересами и столь же ничтожными желаниями. Причем, Влад не делал исключений ни для кого - ни для своих родителей, ни даже для преподов-магов, вроде бы, коллег по цеху.
Весь Вандербург казался Метумору чем-то вроде гигантского муравейника или улья, где каждая особь даже не задумывается о том, что делает, а дело ее со стороны не имеет ни малейшей разумной подоплеки. Так, трата сил и времени. Увы, Владу и его, вроде бы натруженной, голове, оказались недоступны два умозаключения. Во-первых, какой бы ерундой не занимался каждый отдельный муравей, деятельность муравейника в целом, если не разумна, то, по крайней мере, целесообразна. Во-вторых, сам Метумор в масштабе города не особо выделялся на фоне других жителей-особей, а то, чем он занимался, также не имело особого смысла для большинства окружающих.
Если бы Влада Метумора спросили, что ему в этой жизни нравится, кроме заклинаний и магических устройств, он бы ответил не задумываясь, и назвал бы не близких (чисто формально) людей, не материальные ценности (в рамках привычного понимания), и, уж точно, не развлечения, по крайней мере, в традиционном смысле.
Кроме занятий магией, и, собственно, своего магического мастерства, что он взращивал, холил и лелеял с детства, Влад любил… свой компьютер. Персоналку, занимавшую большую часть его рабочего стола. Правильнее, конечно, было бы назвать это отношение взаимопониманием. Ибо в свое время Метумор не мог не заметить аналогию между виртуальным миром и своим занятием.
Магия основана на заклинаниях, а любая операция на компьютере - на процедурах, функциях, командах и параметрах, а в более общем смысле, на кодовых комбинациях. По большому счету - на тех же заклинаниях, отличающиеся только объектом своего действия. Вместо предметов материального мира - файлы и массивы данных.
Настоящим программистом Влад Метумор, конечно, не стал, поскольку не хотел и, как ни странно, не мог. Время было упущено, ибо бездарно поставленное в школе преподавание информатики послужило причиной для помещения этого предмета в категорию "всех остальных". Кроме того, настоящие, с большой буквы, Программисты изучали свое искусство с детства, как и Влад - свое, и о совмещении не могло быть и речи. Всем известно, чем заканчивается погоня за двумя зайцами. Поэтому, до поступления на магфак, Метумор мог разве что включить компьютер без посторонней помощи.
Правда, уже в первом семестре, когда понадобилось хотя бы курсовик написать, студент-маг быстро с ним разобрался. А дальше - обработка результатов лабораторных работ, расчетные задачки, довольно сложные… Это только работяга без высшего образования или житель дальней деревни сводит магию к внешним спецэффектам, вроде летающей посуды или молний при ясном небе.
Конечно, для старшего поколения магов технические достижения представлялись чем-то сродни мякишу для беззубых или инвалидной коляске. Они застали компьютеры еще монстрами, занимающими целые этажи, и привыкли рассчитывать лишь на свою голову и (в меньшей степени) руки. А вот молодому волшебнику типа Влада Метумора, чем дальше, тем больше требовался этот "чудо-агрегат", как называл вычислительную технику декан магфака.