- Простите мою дерзость, принцесса, но это чистой воды безумие, - угрюмо процедил Шасо. - Предположим, мы доберемся до Иеросоля. Чем мы поможем королю Олину? Мы попадем в плен вместе с ним, только и всего. Или нас ожидает более печальная участь. Вас силой заставят выйти замуж за Лудиса Дракаву, а меня вздернут. В Иеросоле многие желают мне смерти. Мой бывший ученик Давет стал моим главным врагом.
- Но если автарк захватит Иеросоль, мой отец…
Бриони осеклась, не в силах договорить.
- Если автарк захватит Иеросоль, нас ждут неисчислимые беды, и судьба вашего отца станет лишь одной из них, - отчеканил Шасо.
- Прошу вас, почтенные гости! - Эффир дан-Мозан всплеснул в воздухе руками. - Выпейте еще гауа, отведайте миндального пирога. Принцесса, я совершил ошибку: эти слухи, возможно, не стоят внимания. Приношу свои извинения. Не надо беспокоиться из-за досужих толков.
- Я не беспокоюсь, - отрезала Бриони. - Меня переполняет гнев.
И она погрузилась в угрюмое молчание. Тем временем Талибо подал новое угощение и напитки. Бриони уставилась паевой руки: они предательски подрагивали. Если этот дерзкий юнец вновь осмелится на нее взглянуть, решила принцесса, она не доставит ему удовольствия и не будет смотреть на него.
Шасо, напротив, не сводил с молодого человека оценивающего взгляда.
- Как ты думаешь, у твоего племянника есть лишняя одежда, которую он согласился бы одолжить нам? - спросил он, когда Талибо вышел из комнаты.
- Лишняя одежда? - удивленно вскинул бровь дан-Мозан.
- Да, самая простая. Роскошные наряды нам ни к чему. Нам нужна одежда, удобная для работы.
- Не понимаю, о чем вы? - пожал плечами хозяин дома.
- Я прикинул на глаз - одежда твоего племянника придется почти впору принцессе. Конечно, рукава придется закатать… - Шасо повернулся к Бриони. - Значит, принцесса, вас переполняет гнев? Что ж, возможно, нам удастся найти занятие, которое поможет вам обрести душевное равновесие.
* * *
- Ты непременно должен прийти, - заявил Пазл. - Я так тебя расхваливал, Мэтти. Сказал, что ты поэт, не знающий себе равных.
О, как страстно Мэтт Тинрайт мечтал о том, чтобы ему выпала возможность предстать перед правителями Южного Предела во время трапезы и усладить их слух своими творениями! Несомненно, он молился бы об этом на сон грядущий, если бы имел обыкновение молиться. Но сейчас поэт отнюдь не был уверен, что ему следует привлекать к себе внимание членов семейства Толли и их друзей, как старых, так и новых. Слишком многое изменилось в последнее время. Казалось, темная туча, все эти дни висевшая над городом, стала еще громаднее и затянула небо над замком.
"Наверное, я слишком чувствителен, - пенял себе Мэтт. - Вот что значит поэтическая натура. Ведь всякому ясно, что в эти скверные времена братья Толли не сделали ничего, кроме добра".
И все же долетавшие до него обрывки разговоров, которые вели меж собой повара, судомойки и слуги, вместе с ним квартировавшие на задворках замка, заставляли Мэтта насторожиться. Слишком часто в этих разговорах упоминалось о людях, бесследно исчезнувших или понесших жестокое наказание за пустячную провинность. Один из кухонных мальчишек утверждал, что лейтенант Беркан Худ прямо за столом отрезал пальцы юному пажу, расплескавшему кубок с вином. В правдивости истории сомневаться не приходилось: Мэтт собственными глазами видел злополучного пажа, лежавшего в постели с перевязанными култышками.
- Я… я не уверен, что готов выступить, - растерянно пробормотал он. - Но тебе я с удовольствием помогу. Неплохо бы сочинить новую песню.
- Да, было бы отлично, - кивнул Пазл. - Я посвятил бы эту песню лорду Толли.
Пазл умолк - видно, прикидывал, что ему сулит это посвящение. Тинрайт меж тем заметил какое-то движение на стене внутреннего двора. Эта стена находилась на расстоянии полета стрелы от сада, где сидели они с Пазлом, наслаждаясь вином, которое шут похитил из кладовой. Поначалу Мэтт решил, что разыгравшееся под действием винных паров воображение заставляет видеть то, чего не существует в действительности. Но в следующее мгновение он отчетливо разглядел женщину в вуали, в длинной шали, накинутой поверх черного платья, и тут же понял, кто это.
- Поговорим после, хорошо? - обернулся он к Павлу и хлопнул шута по плечу, так что тот едва не слетел со скамьи. - Сейчас у меня срочные дела.
Тинрайт бегом пересек сад, огибая пасущихся там овец и коз, словно участвовал в одной из тех игр, что зачастую устраиваются на деревенских праздниках. Пазл, конечно, подумает, что с головой у меня не все в порядке, вздохнул Мэтт. Впрочем, наплевать. Если он и одержим безумием, это безумие сладчайшего рода, и плен его приятен и сладок.
Около оружейного склада Мэтт остановился, рукавом смахнул пот со лба, застегнул камзол на все пуговицы и подтянул штаны. Странно, но в душе его шевелился червячок стыда, словно он предавал свою покровительницу Бриони Эддон.
"Мне не в чем себя упрекнуть, - говорил себе Мэтт, пытаясь задавить этого червяка, - Да, я не желаю читать свои стихи перед Толли и его приспешниками. Но это отнюдь не означает, что я отказываюсь от всех своих притязаний".
Он подошел к подножию башни Волчий Клык и двинулся вверх по наружной лестнице. Мэтт прекрасно понимал, что ему следует сделать вид, будто он столкнулся с прекрасной незнакомкой случайно. К счастью, та не смотрела в его сторону, существенно облегчая обман. Облокотившись на перила, женщина вглядывалась в даль, и ветер играл ее траурной вуалью.
Мэтт подошел к ней так близко, что, по его предположениям, она должна была расслышать его шаги сквозь завывания ветра. Поэт громко откашлялся и произнес:
- Прошу прощения, миледи. Я не знал, что на стене есть хоть одна живая душа. Я частенько поднимаюсь сюда, чтобы подышать свежим воздухом и предаться раздумьям.
Мэтт не сомневался в том, что все это звучит весьма поэтично. На самом деле он отнюдь не считал, что торчать на открытой всем ветрам стене - приятное времяпрепровождение. Несомненно, он предпочел бы сидеть в комнате у весело потрескивающего огня и попивать горячий грог. Но, увы, встретиться с ней он мог только здесь, в холоде и сырости.
Она повернулась к Мэтту, откинула с лица вуаль и устремила на него взгляд холодных серых глаз. Он знал, что кожа ее отличается несравненной белизной и нежностью, но сейчас лицо женщины почти растворялось в сумерках. Мэтт различал лишь блестящие глаза и воспаленно-красный рот.
- Кто вы такой?
Мэтт едва сдержал ликующий вопль. Она проявила интерес к его персоне! Она пожелала узнать его имя!
- Мэттиас Тинрайт, ваш покорный слуга, госпожа.
Он согнулся в почтительнейшем поклоне и уже приготовился поцеловать ей руку, однако ее рука так и не появилась из складок плаща.
- Скромный стихотворец, прежде служивший бардом принцессы Бриони.
Произнеся последнюю фразу, он тут же спохватился, что поставил под сомнение собственную преданность принцессе. К тому же вряд ли имело смысл подчеркивать, что он остался без работы.
- Точнее сказать, я служил и служу принцессе Бриони, - торопливо поправился Мэтт. - Надеюсь, милостью Зории и Тригона она вернется к нам живой и здоровой, - добавил он с благочестивым видом.
На лице Элан М'Кори мелькнуло выражение, смысл которого остался для поэта загадкой. Она медленно повернулась и вновь устремила, взгляд вдаль. Любопытно, почему она носит траур, пронеслось в голове у Мэтта. Путем осторожных расспросов он точно выяснил, что она никогда не была замужем. Неужели она так глубоко скорбит по Гейлону Толли? Они ведь даже не были помолвлены; по крайней мере, так утверждают слуги. Кстати, многие из этих слуг считали Элан слегка чокнутой, но Мэтта это мало беспокоило. Ему достаточно было увидеть завитки каштаново-медных волос на ее белоснежной шее, чтобы у него сладко защемило сердце. Он не знал ничего пленительнее ее глаз - они оставались печальными даже тогда, когда все покатывались со смеху над выходками Пазла.
Прекрасная Элан хранила молчание, а Мэтт в замешательстве переминался с ноги на ногу, опасаясь, что она сочтет попытку продолжить разговор непозволительной дерзостью с его стороны.
- Вы и правда поэт? - неожиданно спросила она.
Мэтт подавил желание похвастаться, что удивило его самого.
- Я давно называю себя поэтом, - произнес он, сам удивляясь собственной скромности. - Но нередко у меня возникают сомнения в собственных способностях.
Она снова устремила на Мэтта взгляд, в котором на этот раз вспыхнула искорка интереса.
- По-моему, нынешние времена благоприятны для поэтов, как никакие другие, мастер…
- Тинрайт, - поспешно подсказал Мэтт.
- Мастер Тинрайт. В годину тревог и бедствий поэту проще стяжать славу, нежели в дни благоденствия. Нынешние события так и просятся в поэму. Древние легенды оживают. Люди расстаются с жизнью, и никто не знает, за что они гибнут. Призраки выходят на поле битвы. - Леди Элан улыбнулась, но это была невеселая улыбка. - Доводилось ли вам слышать рассказы моряков, недавно вернувшихся домой? - продолжала она. - Они говорят, что на западе, за Дымными островами, расположены неведомые земли, населенные дикарями. Если верить морякам, земли эти скрывают неисчислимые богатства. Подумать только! Где-то есть места, где люди смотрят в будущее с радостью и надеждой.
- Для того чтобы отыскать такое место, необязательно отправляться в дальние страны, леди Элан, - подал голос Мэтт. - Разве мы безвозвратно утратили радость и надежды на будущее?
Она усмехнулась, и ее короткий и резкий смешок напоминал звук лопнувшей струны.
- На что нам надеяться, мастер Тинрайт? Наш мир слишком стар. Он так одряхлел, что даже юноши выглядят немощными стариками. Конец его недалек. Или вы не замечаете этого?
Пока Мэтт прикидывал, как лучше ответить на такое неожиданное утверждение, до слуха его долетел какой-то шум. Обернувшись, он увидел двух молодых женщин: они спешили к стене, то и дело поскальзываясь на каменных плитах. Мэтт узнал в них фрейлин принцессы Бриони и даже вспомнил, что одна из них, светловолосая, носит имя Роза Или какое-то другое цветочное имя. Взобравшись по лестнице, фрейлины подозрительно глянули на Тинрайта. Он пожалел о том, что одет слишком бедно. Как ни странно, во время разговора с Элан М'Кори он ни разу не вспомнил о своем непритязательном костюме.
- Леди Элан! - воскликнула одна из фрейлин, смуглая брюнетка. - Вы не должны приходить сюда в одиночестве! Вспомните, что случилось с принцессой!
- Вы полагаете, некий злоумышленник вскарабкается по стенам и похитит меня? - с невеселым смехом ответила Элан. - Уверяю вас, я вряд ли могу быть желанной добычей для похитителя.
"Ах, как вы ошибаетесь, душа моя", - мысленно возразил Тинрайт.
Бриони Эддон представлялась ему ликующим утренним солнцем, а Элан М'Кори - луной, обворожительной в своей печали.
"Наверное, именно так выглядела богиня Мезия, бледная и таинственная, - решил Мэтт, как и всякий истинный поэт, тяготевший к мифическим образам. - Когда смотришь на Элан, так и видишь богиню, разгуливающую по ночному небу в одеянии из облаков".
Вслед за этим Мэтт вспомнил, что Мезия была супругой Эривора и родоначальницей семейства Эддонов. Именно поэтому на их боевом знамени был изображен волк. Увы, в этом мире политика проникает повсюду и замутняет самые чистые поэтические образы, посетовал он.
- Идемте же с нами, - наперебой уговаривали фрейлины и даже осторожно тянули Элан за край черного одеяния. - Здесь холодно и сыро. Вы подхватите простуду.
- А, вот вы где! - раздался снизу чей-то голос, ленивый и жизнерадостный.
- Похоже, мне действительно угрожает опасность, - произнесла Элан так тихо, что расслышать ее смог только Тинрайт. - Его общество хуже любой простуды.
Хендон Толли стоял у подножия лестницы. Его сопровождал целый отряд стражников, но они держались на почтительном расстоянии.
- Спускайтесь же, моя прекрасная леди! - крикнул он. - Я давно вас ищу.
- Вам нет необходимости выполнять его приказы - прошептала светловолосая Роза. - Не бойтесь, леди Элан, мы не дадим вас в обиду.
- Если мой деверь зовет меня, я не могу его ослушаться, - проронила Элан. - Приятно было побеседовать с вами, господин поэт, - добавила она, повернувшись к Тинрайту. - Помните вопрос, который я вам задала? Я так и не услышала ответа. Между тем мне любопытно узнать, считает ли кто-нибудь еще, что мир неотвратимо катится к концу.
- Я томлюсь в ожидании, миледи! - В глазах Хендона Толли играли веселые огоньки, словно он затеял шутку, понятную лишь ему одному. - У меня есть кое-что для вас. Думаю, вам любопытно будет на это взглянуть.
Элан М'Кори направилась к лестнице, у подножия которой ее ожидал правитель Южного Предела. Когда тот отвернулся, отдавая распоряжения стражникам, она бросила быстрый взгляд на Тинрайта. Поэт думал, что его собеседница хотя бы кивнет на прощание. Но она лишь молча смотрела, и в глазах ее застыло странное выражение. Непостижимым образом взгляд ее напомнил Мэтту тоскливый взгляд собаки, стащившей со стола лакомый кусок и покорно ожидающей неотвратимого наказания.
Он еще не знал, что этот взгляд долго будет сниться ему по ночам.
* * *
Бриони неловко поежилась. Грудь ее была плотно перетянута шарфом, одолженным у одной из дочерей Идиты, жесткий узел давил на спину.
- Ну, как вы ощущаете себя в новом обличье, принцесса? - спросил Шасо, окинув Бриони удовлетворенным взглядом.
Штаны, которые принес ей один из слуг, оказались длинны. Бриони пришлось подвернуть их, чтобы они не волочились по полу, вынуждая ее спотыкаться и падать. К счастью, в ворохе домотканой одежды удалось найти рубашку, пришедшуюся почти впору и не стеснявшую движений.
- Лучше некуда, - буркнула Бриони. - Будь любезен, объясни, зачем понадобилось превращать меня в огородное пугало?
- Этот костюм наилучшим образом подходит для того дела, которое вам предстоит, - бросил Шасо.
Сунув под мышку какой-то сверток из промасленной кожи, Шасо зашагал по коридору и вышел во внутренний двор. Бриони едва поспевала за ним. Дождь прекратился, но небо по-прежнему застилали свинцовые тучи, и каменные плиты двора не успели просохнуть. Шасо указал на каменную скамью, стоявшую под единственным во всем дворе деревом. Это была старая айва, на ее голых ветвях болталось несколько сморщенных плодов, не склеванных птицами.
- Сядьте там, принцесса. Скамья, кажется, сухая.
- Какое же занятие мне предстоит?
- Прежде всего, вам, как и всем Эддонам, предстоит научиться терпению, - недовольно сдвинув брови, заявил Шасо. - В этом вы преуспели несколько больше, чем ваш брат, однако до совершенства вам далеко. - Он предостерегающе вскинул руку. - Сейчас не время сокрушаться о принце, я напрасно упомянул о нем. Мы будем молиться о том, чтобы боги сохранили его жизнь.
Бриони кивнула, изо всех сил стараясь сдержать закипавшие на глазах слезы.
"Бедный Баррик! Благословенная Зория, прошу, не оставь моего брата! Где бы он ни был, защити его своим небесным щитом".
- Я не стал бы обучать вас владению мечом, не будь на то вашего желания, принцесса, - продолжал Шасо. - Отец ваш, как известно, потакал всем вашим прихотям. - Шасо вновь вскинул руку. - Не забывайте о терпении, ваше высочество! Я дал вам немало уроков, и вы неплохо владеете мечом - разумеется, для женщины. В конце концов, оружие не предназначено для женских рук.
Бриони хотела возразить, но встретила холодный взгляд старого воина и сочла за благо придержать язык, чтобы не тратить сил на бесполезные споры.
- Я не знаю, какие еще испытания готовит вам судьба, но не сомневаюсь: вам не придется браться за меч, - изрек Шасо. - Он не понадобится вам, пока мы здесь, а если мы уйдем отсюда, громоздкое оружие привлечет к нам излишнее внимание.
Он опустил на землю свой сверток и извлек из него деревянный штырь длиной примерно с руку Бриони от запястья до локтя.
- Я учил вас, как использовать кинжал, по большей части в сочетании с мечом. Сейчас я хочу передать вам навык сражения без меча, каковыми в совершенстве владеют воины страны Туан. Встаньте.
Бриони послушно поднялась на ноги. Шасо сжал штырь в кулаке.
- Представьте себе, что это нож. Защищайтесь.
Он сделал выпад, направив деревянный штырь прямо ей в грудь. Бриони вскинула руки и подалась назад.
- Неправильно, дитя мое. - Шасо вручил ей деревяшку. - Теперь попытайтесь напасть на меня.
Бриони в замешательстве посмотрела на своего учителя, затем шагнула вперед и занесла деревянный кинжал, однако невольно отклонилась в сторону. Шасо вскинул руку.
- Нет, так не пойдет. Бейте по-настоящему. Уверяю вас, вы не причините мне вреда.
Бриони набрала в грудь воздуха и вновь занесла кинжал. В следующее мгновение рука старого воина стремительно взметнулась и сжала руку принцессы у самого запястья, нога Шасо оказалась меж ее ногами, а другая его рука сдавила ей шею. Бриони непременно рухнула бы на землю, если бы туанец не удержал ее за рукав.
- Поняли, как надо защищаться? - усмехнулся он, забирая у нее штырь. - Делайте так же.
Понадобилось не менее дюжины попыток, прежде чем Бриони перестала чувствовать себя совершенно беспомощной. Приемы владения кинжалом отличались от приемов владения мечом, меньший размер оружия требовал большей ловкости и проворства. Наконец старый воин был вполне удовлетворен. Он показал Бриони еще несколько захватов и поворотов, позволявших не только уклониться от удара, но и выбить кинжал из рук противника.
Время близилось к полудню, небо немного прояснилось, сквозь пелену туч начали пробиваться солнечные лучи. С Бриони градом катил пот. Отражая стремительные выпады своего наставника, она несколько раз упала на каменные плиты двора и больно ушибла бедро и коленку. Шасо, напротив, не выказывал ни малейших признаков усталости и выглядел так, словно урок только что начался.
- Отдохните немного, принцесса, а то вы совсем выдохлись, - смилостивился он. - Мы достигли неплохих результатов.
- Почему ты решил научить меня обращаться с кинжалом? - спросила Бриони. - Почему именно сейчас?
- Потому что вы больше не являетесь представительницей королевской семьи, - последовал ответ. - По крайней мере, вы лишились всех королевских привилегий. У вас больше нет стражников, которые охраняют вас от врагов, и жить вам придется не за неприступными стенами замка. Если вы отдохнули, продолжим урок.
Бриони потерла ноющее бедро, спрашивая себя: как отнесется всемогущая Зория к просьбе ниспослать Шасо приступ боли в пояснице? Вряд ли богиня сочтет нужным исполнять подобную просьбу. Скорее всего, Зория просто-напросто не услышит ее - ведь она находится в доме, где почитают Великую Матерь, богиню страны Туан. Бриони оставалось лишь встать и обреченно сказать:
- Я готова.