- Обойти тебя невозможно, а возвращаться назад у меня нет ни малейшего желания". Старуха в ответ Молвила: "Нет такого препятствия, которое невозможно обойти. Доверься мне, дитя мое, и я научу тебя путешествовать во владениях Пустоты, пронизывающей все сущее. Пустота незрима, как молитва, и неуловима, как мысль". И старуха выполнила обещание. Прощаясь со своей прабабушкой, Горбун низко поклонился и обещал, что в благодарность за науку непременно принесет ей щедрый дар. А потом он продолжил путь, обогащенный новой мудростью. Он знал, что однажды отомстит всем тем, кто так долго держал его в неведении…
"Похоже, за Границей Теней каждого подстерегает опасность потерять рассудок", - вздохнул про себя Вансен. Скрипучий голос ворона смолк, а капитан стражников еще долго слышал, как слова звучат у него в голове, словно кто-то нашептывает ему прямо в уши.
- Это чушь, - бросил Баррик после долгого молчания. - Джаир говорит, что небылица, которую сплел этот ворон, - полная чушь.
- Клянусь, в моей истории нет ни единого слова лжи, - прокаркал Скарн, задетый за живое.
- Джаир говорит, все это ложь. Тот, кого ты называешь Горбуном, не мог не узнать свою прабабушку, родительницу Начала Начал. Он говорит, птицы вечно несут ерунду, передавая друг другу глупые выдумки. И берутся рассуждать о том, о чем не имеют понятия.
- Птицы летают высоко, они много видят, - вступился за ворона Вансен.
- Тем не менее в этом мире есть вещи, которые выше их разумения, - отрезал Баррик. - Эти создания берутся рассуждать о великих делах. Что ж, простолюдины тоже частенько обсуждают дела принцев.
Вансен уставился на него, пытаясь понять, не следует ли расценивать его последние слова как оскорбление. Но во взгляде Баррика Эддона не было ни насмешки, ни злорадства.
- Вы слышите, что говорит этот безносый урод, принц? - осведомился Вансен. - Слышите так явственно, словно он шепчет вам на ухо?
- Не вполне. Я не слышу его голоса, но понимаю все, что он хочет сказать. Почему ты спрашиваешь?
- Потому что несколько мгновений назад в голове у меня тоже звучали чужие слова. Слова, смысла которых я не уловил. Они походили на тихое жужжание, вроде жужжания мухи.
- Что ж, будем надеяться, что со временем смысл речей Джаира откроется для тебя, капитан Вансен, - вымолвил Баррик. - Ведь тебе известно, что за Границей Теней немало такого, что сам ты постичь не в состоянии.
* * *
"Будь любезен, расскажи мне, кто такой Джек Чейн? О нем беспрестанно твердит этот ворон, - обратился принц Баррик к Джаиру. - И кто такие длинноголовые? А люди ночи?"
"Для тебя будет лучше, если ты этого не узнаешь", - последовал ответ.
Баррик так привык к беззвучной речи воина сумеречного племени, что их мысленные разговоры уже не казались ему странными.
"Существа, о которых ты спрашиваешь, способны вызвать ужас у кого угодно. Тех, кого ворон называет людьми ночи, мой народ зовет бессонными. Они живут в городе под названием Сон. Город расположен далеко отсюда. И ты должен радоваться этому".
"К твоему сведению, я принц, - безмолвно возвысил голос Баррик. - И я не привык, чтобы другие люди указывали мне, чему радоваться и чему печалиться".
Он почувствовал, что его слова вызвали у Джаира раздражение, но оно тут же развеялось, как легкое облако.
"Джек Чейн это упрощенное имя, его часто используют в разговорах, - почти спокойно продолжал безликий воин. - Мой народ называет его Джикуйин. Он из тех, кто пришел в этот мир в древние времена и состоит в родстве с богами. Пустота, о которой рассказывал ворон, приходится ему матерью - по крайней мере, так мне говорили. В первые дни бытия в мире было много созданий, подобных ему. Так много, что боги позволяли им делать все, что заблагорассудится, и отдавали им во владение большие пространства. Там они могли править по собственному усмотрению, но при этом были обязаны почтительно относиться к богам и платить им дань".
"О каких богах ты говоришь? - уточнил Баррик. - О тех, что составляют Тригон, - Эриворе, Перине и Керниосе? Так они действительно существуют? Это не выдумки?"
"Разумеется, они существуют, - ответил Джаир. - Они более реальны, чем ты и я, и это порождает немало бед. А теперь помолчи и позволь мне прислушаться к тому, что происходит вокруг".
Баррик не был уверен, что просьба "помолчать" уместна во время безмолвного разговора. Неужели сумеречный воин предлагает ему прервать поток мыслей?
"Нам нечего опасаться, - сказал наконец Джаир. - Мой слух не уловил ничего, кроме обычных звуков, какие здесь можно услышать в любое время".
"И все же ты чем-то встревожен?"
Баррик по-прежнему не знал, заслуживает ли воин из страны теней доверия и стоит ли полагаться на его слова. Однако несколько дней путешествия убедили принца в том, что Джаир - надежный проводник. В отличие от Баррика, безликий был здесь своим и хорошо знал особенности диковинного края, раскинувшегося вокруг них.
"Всякий, кто знает то, что знаю я, чувствует тревогу. Если он не полный дурак, - заявил Джаир, и принц услышал в его словах печаль. - Не все земли, что скрываются под мантией теней, подчиняются правительству Кул-на-Квар. Многие из здешних жителей ненавидят короля, королеву и прочих… Они ненавидят мой народ".
Смысл одного из слов, произнесенных Джаиром, принц не сумел разобрать. Оно расплылось у него в голове, как сгусток тумана.
"О чем ты? Какой народ? Я не понимаю!"
"Я говорю о тех, кто подобен мне самому и моей повелительнице. Неужели ты не в состоянии постичь, кто такие Высшие? Это правящие кланы, которые выглядят так, как в начале бытия. Тогда между нашим народом и людьми твоего племени не было больших различий. - Словно подтверждая свои слова, Джаир в задумчивости провел рукой по своему гладкому, как бубен, лицу. - Многие из тех, чье обличье переменилось, прониклись ненавистью к нам, Высшим. Поскольку внешне мы похожи на смертных, они утверждают, будто мы не претерпели изменений. Но перемены произошли у нас внутри, а не снаружи! - Рука Джаира бессильно упала. - Конечно, все это нелегко понять".
Баррик покачал головой. В словах Джаира и в самом деле было столько загадок, что принцу хотелось отогнать их прочь, как надоедливых мошек.
"Значит, прежде твой народ был смертным?"
"Да, в отличие от богов, народ кваров смертен, - откликнулся Джаир, как будто удивленный вопросом принца. - Но если ты хочешь узнать, подобны ли мы твоему смертному племени, я отвечу так. Твой народ в давние времена последовал за моим на эти земли, казавшиеся ему концом мира, и остался таким же, как в начале бытия. А мой народ изменился, и перемены были весьма значительны".
"И почему же с вами произошли эти перемены?"
"Ответ очень прост, - изрек Джаир. - Нас изменили боги. Клянусь Волшебными Осколками, дитя мое, я и не думал, что люди солнечного мира так мало знают о моем народе!"
Баррик снова покачал головой.
"Мы знаем лишь, что твой народ питает к нам ненависть. Так нас учили".
"Вас учили правильно".
От безмолвных слов Джаира повеяло холодом. В первый раз с начала разговора принц осознал, какая огромная пропасть разделяет их. Внешние различия были не так разительны по сравнению с различиями внутренними. Баррик чувствовал, что злоба, охватившая воина сумеречного племени, бьется в его невысказанных мыслях, словно барабанная дробь. Принц с содроганием осознал, что безликий собеседник предается мечтам о кровавой бойне, в которой погибнет род людей.
"Почти каждый из моих соплеменников готов умереть, сражаясь с твоими собратьями, дитя мое, - продолжал безликий воин. - Мы называем вас "людьми солнечного мира" и считаем своими заклятыми врагами".
В словах Джаира звучала столь откровенная ненависть, что Баррик в испуге воззрился на него. Он не сомневался - будь у Штормового Фонаря рот, он оскалился бы в злобной ухмылке.
"Но не бойся, брат, - прочтя мысли Баррика, успокоил его Джаир. - Я не причиню тебе вреда. Ведь на тебя положила глаз леди Ясаммез".
На протяжении всех предшествующих дней принц пытался вытянуть из своего собеседника хоть какие-то сведения о леди Ясаммез, однако усилия его не увенчались успехом. Вероятно, многое из того, чего не знал Баррик, спутник его считал слишком очевидным и не видел нужды пускаться в объяснения. Когда он упоминал о повелительнице, смысл его слов не доходил до сознания Баррика, ибо идеи и понятия народа кваров не имели для юноши смысла. Баррик выяснил лишь, что леди Ясаммез появилась на свет в глубокой древности и обладает неимоверным могуществом. Об этом свидетельствовали и его собственные воспоминания, расплывчатые, но накрепко застрявшие в сознании.
Судя по всему, леди Ясаммез находилась в самом центре противостояния верховных правителей народа кваров - Джаир назвал их королем и королевой. Впрочем, представления Джаира не соответствовали тем, что были привычны для Баррика, и отличались крайней противоречивостью. Так, о короле безликий воин сообщил, что тот взошел на трон недавно, однако не имеет возраста. По его словам, король был слеп и в то же время всевидящ.
Бесконечные загадки и головоломки изрядно утомили Баррика.
"Ты собирался рассказать мне про Джека Чейна, - напомнил он. - Он и правда бог?"
"Вовсе нет. Он потомок богов, не более того. Но в отличие от меня, от тебя и от всякого мыслящего существа он является порождением великой силы. Его род возник в результате совокупления богов с другими, более древними созданиями. Боги более не спускаются на землю - это одна из причин Великого Поражения. Лишь несколько полубогов, подобных Джикуйину, по-прежнему обитают в этом мире".
Баррик испустил тяжкий вздох, ибо слова Джаира вновь повергли его в недоумение. Он огляделся по сторонам, пытаясь скрыть растерянность. Несколько часов назад они свернули с заросшей лесной дороги, так как путь им преградило поваленное дерево. Им пришлось продираться через лес, а потом они отыскали дорогу, тянувшуюся вдоль быстрого мутного ручья. Точнее сказать, это была не дорога, а тропа, возможно протоптанная оленями. Дождь прекратился, но деревья насквозь пропитались влагой, и Баррик постоянно ощущал, как по спине у него сползают капли воды. Он с удивлением заметил, что ветки, хлеставшие его по лицу, не прикасались к Джаиру, который сидел у принца за спиной.
"В голове у меня полная неразбериха, - признался Баррик. - Я лишь хочу понять, кто такой Джек Чейн и почему он внушает тебе тревогу. Почему птица говорила о нем с таким ужасом? И верно ли, что мы сейчас удаляемся от Северного Предела, где обитает этот таинственный Джек?"
"Да, дорога ведет нас в другую сторону. Но Джикуйин обладает большим могуществом, власть его простирается далеко. Насколько мне известно, среди твоего народа тоже встречаются надменные лорды, не признающие над собой власти соверенов?"
"Притязаниям таких лордов положен конец", - отрезал Баррик.
Первым делом ему на ум пришел бесславный конец серых отрядов. Но потом он вспомнил, что его отец до сих пор томится в плену у авантюриста, называющего себя лордом-протектором Иеросоля.
"Впрочем, должен признать, эти наглецы еще встречаются", - прибавил принц.
"Значит, ты поймешь, кто такой Джикуйин. Ворон сказал правду - он завладел разрушенным городом людей солнечного мира. Но прежде чем этот город стал вашим владением, он принадлежал моему народу. Мы жили на этих землях с древних времен".
"Народ кваров жил в Северном Пределе?"
"Так мне рассказывали. Это было задолго до того, как я пришел в этот мир, - произнес безликий воин. - Да будет тебе известно, некоторые места обладают особой силой и притягивают людей, как…"
Очередное непонятное слово растаяло в сознании Баррика, словно струйка дыма. Перед его внутренним взором на миг мелькнул смутный образ. Нечто вроде золотистой искорки, пляшущей во взоре сокола, сверкающей на фоне беспредельной небесной голубизны.
"В прежние времена, когда Дети Камня жили в мире, мы проложили дороги во всех направлениях, и некоторые из них вели к тому замку, где ты родился", - вновь раздались у него в голове слова Джаира.
Баррик с удивлением отметил, что голос его спутника внезапно изменился, стал сухим и блеклым, как высохший листок.
"Но все это не имеет значения, - продолжал Джаир. - Важно лишь одно: мы должны держаться как можно дальше от владений Джикуйина".
"Птица сказала, что нам угрожает опасность со стороны каких-то людей ночи и длинноголовых. Кто они такие?"
"Длинноголовые не внушают мне страха, по крайней мере, когда я вооружен, - ответил Джаир, явно утомленный расспросами. - Что до бессонных, то они верные слуги Джикуйина. Так было прежде, и вряд ли ныне что-то изменилось. Но у бессонных есть собственные владения, и они преследуют собственные цели…"
Стоило Джаиру упомянуть о бессонных, и Баррик невольно вздрогнул.
"Нам придется пересечь границы этих владений?" - спросил он.
"Всякий, кто направляется в Кул-на-Квар, разящий клинок великого народа, город черных башен, должен пересечь владения бессонных, - последовал ответ. В тоне Джаира проскользнуло сочувствие, точнее его слабые отзвуки. - Но не бойся, дитя мое. Многим из путешественников удалось выжить".
Безмолвная беседа прервалась, но через несколько мгновений в голове принца вновь раздался голос, спокойный и печальный:
"Правда, никто из смертных не отваживался на такое путешествие".
Глава 11
Трудная работёнка
Из чрева Онейны вышло трое детей - Змеос, или Рогатый Змей, брат его по имени Хорс, повелитель Луны, и сестра Зуриал, получившая прозвище Безжалостной. Долгое время никто не знал об их существовании. Но Сверос был жестоким правителем, и сыновья его Перин, Эривор и Керниос вступили в сговор, дабы свергнуть отца с трона. Они вступили со Сверосом в непримиримое сражение и одержали верх, вернув его в бездну небытия.
"Начало начал" из Книги Тригона
В этот мягкий зимний день небо над Иеросолем было особенно ясным, легкие облака соперничали в белизне со снежными вершинами далеких гор. Бесчисленные паруса, теснившиеся в Нектарийской гавани, казались отражениями этих облаков, точно вся бухта превратилась в огромное зеркало.
Маленькая лодка таможенника покинула крупное торговое судно и теперь двигалась к берегу, гребцы изо всех сил орудовали веслами, торопясь доставить мелкого чиновника в контору его патрона. В огромных зданиях, возвышавшихся над восточной крепостной стеной, помещалось множество судейских контор, где заключались законные и незаконные сделки, связанные с морскими перевозками. Торговое судно прошло обязательный досмотр - как заметил Дайконас Во, он был проведен без особого тщания - и получило разрешение войти в порт.
Дайконас Во догадался, что хозяева порта не слишком озабочены борьбой с контрабандой. Краткий визит таможенника имел явно лишь одну цель - получение взятки, а содержание корабельных трюмов инспектора не волновало. Однако городские укрепления весьма отличались от вольных порядков, царивших в порту, и произвели на путешественника неизгладимое впечатление. Восточный полуостров Иеросоля, где располагался порт, вполне оправдывал свою громкую славу: его окружали каменные стены, десятикратно превышающие человеческий рост. В этих стенах зияли многочисленные бойницы, ощерившиеся дулами пушек. На дальней стороне Куллоанского пролива вытянулся так называемый Палец, узкая полоса земли, где стояла еще одна крепость. В эпоху новой артиллерии военные архитекторы пришли к выводу: если недостаточно мощные укрепления вокруг Пальца будет захвачены неприятелем, враг сможет вести оттуда огонь по самому центру Иеросоля. Поэтому в фортах на западной стороне перешейка, обращенных к городу, разместили орудия мелкого калибра - выпущенные из них ядра могли долететь до середины пролива, чтобы поразить вражеские корабли, но не до городских стен.
Дайконас Во привык ценить все тщательно продуманное, поэтому он восхитился целесообразностью замысла и исполнения. Если слухи верны и автарк Сулепис действительно намерен завоевать Иеросоль, чтобы положить конец давнему соперничеству между этим городом и Ксандом, войскам предстоит трудная работенка.
Но цель этого стоит. В городе армию завоевателей наверняка ожидает щедрая добыча, не говоря уж о том, что после захвата Иеросоля автарк сможет диктовать свою волю могущественному (и богатому) королевству Сиан, да и всему Эону. Не исключено, размышлял Во, что в награду за успешно выполненное поручение автарк приблизит его к себе, введет в круг своих ближайших советников. И тогда он самолично примет участие в составлении плана военных действий, а потом увидит, как неприступные стены Иеросоля треснут подобно ореховой скорлупе, пропустив в город полчища не знающих пощады воинов автарка. Да, это будет на редкость занятно - наблюдать, как бывшие его товарищи, "белые гончие", обагрят свои свирепые морды кровью. Дайконас Во был не слишком высокого мнения об уме и сообразительности наемников из Перикала, но отдавал должное их неоспоримому достоинству - вечному стремлению убивать. "Белые гончие" заслужили свое имя: послушные воле хозяина, они безропотно томились в конурах, а потом, выпущенные на волю, разрывали врага на части.
Дайконас Во так отчетливо представил себе битву, которая разгорится здесь в самом скором времени, что ощутил в соленом морском воздухе привкус крови. Крики чаек уже казались ему криками женщин, извивавшихся в руках победителей. Словно ребенок, ожидающий обещанной поездки на ярмарку, Во дрожал от предвкушения.
Закинув на плечо мешок с пожитками, Дайконас Во кивнул на прощание капитану судна и ступил на сходни. Капитан, преисполненный гордости от того, что доставил груз по назначению, в ответ снисходительно наклонил голову.
В пути Во имел немало случаев убедиться, что капитан принадлежит к числу недалеких болтунов, и сумел использовать это обстоятельство для собственной выгоды. За восемь дней - именно столько длилось плавание от Ксиса до Иеросоля - Во вытянул из своего собеседника уйму сведений о некоем Аксамисе Дорсе, который в прошлом тоже был капитаном, и по прибытии в порт бывший гвардеец мог сразу приступить к действиям, не тратя времени на наведение справок. Капитана ничуть не удивляло то обстоятельство, что простой слуга, занимавший самое скромное положение во дворце (именно так говорил о себе Во), задает столько вопросов и проявляет откровенный интерес к совершенно незнакомому человеку. У него была прескверная привычка говорить с набитым ртом, так что его борода и мундир вечно были усеяны крошками; в другой ситуации Дайконас Во не устоял бы против искушения прикончить его и выбросить за борт. Капитан без конца повторял: "Клянусь пурпурными дверями обители Нушаша!" - что тоже раздражало Во до чрезвычайности. Однако он сохранил жизнь этому отталкивающему человеку, ибо не хотел создавать лишних проблем и отвлекаться от своей миссии. Воспоминание о кузене автарка, умирающем в луже собственной крови, преследовало его.