- Он рассказывал, что в детстве в цирюльне работал, - неуверенно ответил Миша.
- Ладно, попытаем.
Машины нашей небольшой колонны между тем продолжали прыгать на кочках грунтовки. За окном сосновые леса сменялись болотинами, утыканными мертвыми березами и заросшими густым кустарником. О войне не напоминало практически ничего. Это, конечно, если забыть, что одеты мы в мышино-серые кителя, а на сиденье между нами лежит немецкий автомат. А ведь до этого, в более обжитых, если так можно выразиться, местах на глаза регулярно попадались приметы свалившейся на страну беды: остовы брошенной техники, дорожные указатели на немецком, сгоревшие избы в деревнях и поселках, то здесь царила какая-то застывшая безмятежность. "А ведь до Могилева километров пятьдесят… И бои за него шли дай боже… Эх, жаль, что я про его оборону практически ничего не помню… Вроде его войска Гудериана брали, а как - ни малейшего понятия. Константин Симонов еще про эти бои писал, корреспондентом его туда послали, а в голове пустота… Но чует мое сердце, дальше еще хлеще будет - что да как на фронте случится, по обрывкам из учебников уже не угадаешь. Интересно, смерть Гиммлера не повлияла на решение Гитлера повернуть "быстроногого Гейнца" на юг и послать один из корпусов Гота под Лугу?"
Из доклада генерала-майора Буле, начальника организационного отдела ОКХ:
1. Состояние войск на середину августа. Пехотные дивизии почти все боеспособны. Укомплектованность их в среднем на одну треть ниже штатной нормы. В период между 20 и 27 августа через немецкую границу переправлено пополнение в количестве 63 тыс. человек. Потери (380 тыс. человек) возмещены лишь частично (175 тыс. человек), в том числе и за счет полевых запасных батальонов.
2. Некомплект грузовых автомашин на 16.08 составляет 38 тыс. штук. Половина этого количества приходится на моторизованные и танковые войска, четверть - на части РГК и четверть - на пехотные дивизии.
3. Положение с танками.
Части 1-й танковой группы в среднем потеряли 50 % танков. Наихудшее положение в 16-й моторизованной дивизии. Части 2-й танковой группы имеют: 10-я танковая дивизия - 83 % танков; 18-я танковая дивизия - 57 % танков. Остальные дивизии 2-й танковой группы в среднем имеют 45 % танков. В 3-й танковой группе: 7-я танковая дивизия - 24 % танков, в остальных двух танковых дивизиях по 45 % танков.
В дивизиях 4-й танковой группы в лучшем случае в среднем 50–75 % танков (чешские танки).
Взгляд со стороны. Тотен
Кличевский район Могилевской области БССР. 19 августа 1941 года. 12:10.
Упетлялись мы до полного посинения - я, едучи с относительным комфортом в коляске мотоцикла, пропылился так, что когда колонна, наконец, остановилась и я вылез, то эта плотно слипшаяся субстанция отваливалась с моего плаща пластами толщиной в пару сантиметров! А несмотря на то, что лицо было предусмотрительно замотано платком на бедуинский манер, первый плевок больше напоминал комок цемента. Каково приходится "местным", лишенным таких благ цивилизации, как мой "кэмэл-бэк", позволявший, по крайней мере, пить на ходу, я даже думать не хочу… И все это только для того, чтобы отъехать от места нашего последнего хулиганства на жалкие два десятка километров! Тут, впрочем, грех стонать - эти километры являли собой такую причудливую мешанину болот, лесов, ручьев, речек, тропинок и дорожек, что сам черт ногу сломит. А уж то, что до самого Загатья, на окраине которого мы сейчас остановились, навстречу нам попалась всего одна телега да три пешехода, - просто подарок.
Даже близость железной дороги командира при выборе района нашего базирования не смутила. Не зря на разведку ходили - ветка Осиповичи - Могилев немцами пока не использовалась, ну а закладочка, оставленная "на память" - должна была отложить запуск дороги в эксплуатацию еще дней на несколько.
Село перед нами раскинулось довольно большое - пожалуй, километр в длину будет, правда узкое - вдоль реки всего одна улица идет, но дома по обеим сторонам стоят. Всего около сотни домов - для здешней глухомани весьма солидный "очаг цивилизации". Чуть севернее - "железка" и разъезд Милое, но их за лесом не видно. Собственно говоря, нам этот населенный пункт ни в какое место не уперся, план командира предполагал прорыв севернее, за Дубно, но проверить дорогу надо.
Люк сразу за бинокль взялся и, пока я в себя приходил, отплевывался и отряхивался, наверняка уже все, что надо, рассмотрел, однако, дабы полным сачком не выглядеть, я тоже "цейс" достал и рядышком пристроился.
"Тетки на мостках стирают… Вон ребятишки рыбу удят… - отмечал я про себя, медленно ведя биноклем вдоль берега речки. - Дед куда-то на подводе покатил… Прям деревенская идиллия посреди войны! Стоп! А это что?!"
- Саш, флаг видишь? - окликнул я напарника.
- А то! - немедленно ответил он. - Но ни одной машины или "мышастого" пока не видно.
Минут через десять к нам подтянулись остальные.
- В чем затык? - Фермер остановился в паре шагов от нас. В руках - бинокль.
- Флаг немецкий. Дом большой на круче, на "одиннадцать", - навел его Люк.
- Ага, вижу! - Командир поднес бинокль к глазам. - Больше ничего?
- За то время, что наблюдаем, - нет.
- Сергеич, - позвал Саша Бродягу, - иди сюда.
- Что стряслось? - Старицын, как я заметил, переносил тяготы пути хуже всех нас. Вот и сейчас он подошел от машин последним, отстав даже от раненого Тохи метров на двадцать. Но оно и понятно: не мальчик уже, шестой десяток разменял, а тут жарища, пылища и сплошные нервотрепки. Я, кстати, уже с месяц как обратил внимание, что командир старается беречь силы старого оперативника, больше используя его как консультанта, нежели боевика. Выносливость и тренировки - дело, безусловно, хорошее, но даже мне, несмотря на более чем солидную разницу в возрасте, и то иной раз козликом скакать тяжело. И это при том, что с конца июля мои физические кондиции забрались на такую высоту, что вниз смотреть страшно!
- Немецкий флаг, и больше ничего, - Фермер протянул Бродяге оптику. - Большое зеленое здание.
- Так это сельсовет местный, - после непродолжительного разглядывания заключил Сергеич. - Гарнизон здесь вряд ли стоит, но в гости, судя по флагу, заглядывали. Что нам мешает проверить явочным, так сказать, порядком?
- Светиться не хочу.
- Ой, я тебя умоляю! От главного палева мы избавились, - помянул он недавно утопленный в болоте лимузин, - а таких колонн, как наша, сейчас по дорогам двенадцать на дюжину. Тох, дай карту! Смотри! - И Бродяга, обтерев вспотевшее лицо когда-то белым платком, принялся объяснять: - Дорога, хоть сколько-нибудь нормальная, тут проходит южнее - через Долгое и Закупленье. А на "железке" только разъезд, а не станция нормальная. Так что бдительных гестаповцев в такой глухомани можно не бояться. Вон, Антон у нас будет раненым офицером с фронта, Алик - главным по снабжению, ну а мы - обслугой при них. Это, правда, если вообще маскарад потребуется.
- Уверен? - с сомнением покачал головой Шура-Раз.
- А то! На Долгое смотрели, так? А деревня-то больше этой будет - дворов двести, и то немцев не видать.
- Так и флагов никаких там не было, - парировал Фермер.
- Торная дорога, вот и все объяснение.
- Ну ладно, - согласился командир. - Антон, Алик, приведите себя в божеский вид.
Я машинально похлопал себя по мотоплащу, отчего в воздух снова поднялись клубы желтой пыли. Что в такой ситуации считать "божеским видом" я, честно говоря, и не знаю.
Деревня Загатье, Кличевский район Могилевской области, БССР.
19 августа 1941 года. 13:18.
Ха, когда мы въехали в эту деревушку, на память пришел дурацкий анекдот про группу "Продиджи", приехавшую на гастроли в Киев. Ну, тот самый, где их чокнутый солист вынюхал всю солонку с каравая, залез на фонарный столб и проорал: "Вау! Так нас нигде еще не встречали!" Я понимаю, что ползли мы еле-еле, но за двадцать минут, прошедших с того момента, как мы переправились через реку и добрались до местной управы, перед зданием успела собраться порядочная толпа. Что, признаться, несколько удивило.
Сначала мне показалось, что на площади стояли только женщины всех возрастов и ребятишки, но когда Мишка лихо, подняв при этом клубы пыли, остановился у крыльца, и я выбрался на подножку, то заметил в толпе нескольких мужчин. Среди десятка стариков выделялись трое вполне призывного возраста - одному я бы дал сорок, а двое были крепкими молодыми мужиками, скорее даже парнями. Одеты они были неплохо и, если вспомнить старые фильмы, даже с некоторым деревенским шиком. По крайней мере пиджаки их не выглядели как обноски, фасонистые кепки словно сошли с витрины магазина, а у старшего я разглядел даже часовую цепочку, свешивавшуюся из кармана жилета. Признаться, я уже начал отвыкать от того, что лица мужского пола в этом возрасте могут носить что-то, кроме военной формы.
Каравай с солонкой тоже присутствовали. Стоило мне дождаться, пока Тотен в очередной раз выбьет пыль из своего прикида и снимет мотоциклетные очки, как из толпы ко мне вышла высокая и плотная деваха лет двадцати, одетая в белое, с мелкими синими цветочками, платье. На голове ее красовался цветастый платок. "Та еще модница-колхозница, - отметил я. - Вот только сапоги на ногах несколько выбиваются из ансамбля. Хотя по местным говнам в босоножках на каблуке не особо пошагаешь…"
Алик, по сценарию изображавший переводчика, пристроился ко мне, а пейзанку обогнал тот самый тип с золотой цепочкой. Остановившись, он вытянулся в струнку и начал здравицу:
- Guten Tag! Darf ich mich vorstellen? Mein Name ist Valdemar Akunkin. Ich bin der Biirgermeister des Dorfes! - Услышав это бодрое вступление, я на секунду опешил. Алик, впрочем, тоже. - Das Dorf heißt Zagatje, - как ни в чем не бывало продолжал "золотоносный".
- Halt! - прервал его очухавшийся Тотен.
- Но, господин офицер… - все так же, на немецком, замямлил староста. - Мы искренне приветствуем доблестных немецких солдат…
- Вы что, идиот?! - продолжал наступление Алик. - Вы не видите, что господин обер-лейтенант ранен да к тому же утомлен дорогой?! Кто начальник гарнизона?
"Эх, молодец ты наш!" Благодаря финту Тотена я получил передышку и успел собраться с мыслями:
- Погодите, унтер-офицер! Этот крестьянин не виноват… Повязку плохо видно из-за пыли… - Я качнул левой рукой, действительно замотанной далеким от больничной белизны бинтом. - А вы, уважаемый, - я посмотрел в лицо старосте, - приходите с подарками позже. - И словно забыв о нем, отвернулся и махнул рукой ребятам, мол, размещайтесь на постой.
- Но обед? - спросил меня в спину сбитый с толку местный глава.
- А вот обед - это очень хорошо! - обнадежил его Тотен. - А через сколько готов будет? И где нам можно помыться? Горячей водой!
…Разместили нас в здании сельской школы, что стояло на северо-западной окраине деревни. Если быть совсем честным, то здание школы располагалось даже не в Загатье, а стояло между селом и железнодорожным разъездом, и от ближайшего дома топать нам пришлось метров триста, если не больше. "Топать" не в прямом, конечно, смысле… Староста оказался еще тем жуком - видимо, пытался таким образом уберечь своих односельчан от обдирания. Не думаю, что в случае с настоящими немцами эта уловка бы сработала… Что такое триста метров для жаждущих развлечений зольдатиков? Однако нашей группе такой финт только на руку - меньше вероятность, что кто-нибудь посторонний услышит, как мы на родном языке разговариваем. Мыться пришлось в реке, пробираясь по заболоченному берегу к склизким мосткам. Правда, Алик сообщил, что для нас баню натопят, подтверждением чему в настоящий момент были поднимающиеся над несколькими дворами дымки.
Интересно, они по-настоящему натопят или просто воды согреют, для непривычных к парной европейцев? - размышлял я, карауля первую партию купальщиков. Мне как бы и с руки первым караулить - вроде развалился офицер на лавочке и наблюдает за личным составом. Люк с Фермером расположились чуть поодаль, метрах в пяти, на куске брезента, и хоть и разоблачились до трусов, но тоже бдят. Командир решил, что лучше будет в темпе искупать "трофейных", а потом и самим посменно умыться. Логика понятная и простая - сразу по приезде никто нам докучать не станет и значительно меньше шансов, что кто-то обратит внимание на все те же лингвистические несуразности. Ну а потом с местным населением будет общаться уже немецко-говорящая троица.
Парни наши уже макнулись и теперь сосредоточенно намыливались, сверкая незагорелыми частями тела. Кстати, все "гости из будущего" тоже приобрели характерный "офицерский" загар - руки до локтя, лица и шеи у всех нас загорели до солидной "шоколадности", а вот все остальное как было белым, так и осталось. Исключение составлял лишь Тотен, успевший незадолго до исторической поездки в Минск смотаться с семьей в теплые страны.
Но купаться ему еще не скоро - он пока с местными о харчах беседы ведет.
Первым из воды вылез Юрин и, наскоро обтеревшись, бросился одеваться.
- Коль, не торопись, - негромко окликнул я его. - Можешь тоже простирнуть что-нибудь, вон как старшина. - Емельян действительно затеял нешуточную постирушку, разложив на досках две или три нижних рубахи, которые старательно натирал сейчас куском трофейного мыла.
- А вы как же?
- А мы потерпим. Пусть лучше одна часть будет полностью готова, чем каждому по чуть-чуть.
- Ага! Тогда я мигом. - Сержант в одних форменных брюках помчался вверх по круче к машинам.
Я повернулся к командиру:
- Ничего не нарушил?
Саша махнул рукой: мол, все в порядке.
Достав из нагрудного кармана серебряный портсигар, я закурил. Только здесь, на войне, я понял, насколько удобная эта штука. Сигареты не мнутся и не ломаются, а под дождем можно не думать, как сохранить их сухими. Но ведь раньше, в нашем времени, когда на каждом углу по ларьку, торгующему табаком, считать это проблемами мог или параноик, или эстет, чью душу грело само наличие портсигара. Стряхнув пепел, я уставился на гравировку на крышке. Рубленым готическим шрифтом там было написано поздравление для какого-то Андреаса с окончанием технического училища. Убей бог, не помню, у кого эту вещицу забрал. Да и вообще все эти "зарубежные гости": францы, германы, людвиги и андреасы - уже давно слились в моем сознании в сплошную стилизованную "киноленту". В памяти остались лишь яркие детали, вроде широко распахнутых глаз на лице, искаженном испугом, цепочки входных отверстий на обтянутой серым сукном спине или стиснутых в последнем предсмертном спазме ободранных пальцев… А вот наши, и живые и мертвые, помнились хорошо. И сосредоточенно насупленные брови Вадима Чернова, когда он пытался въехать в очередную показанную ему мною "мульку", и хитрый прищур Семена Акимовича, когда мы грузили спертое у немцев зерно, и наивный взгляд Лидочки-комсомолочки, в те моменты, когда Док ей по ушам ездил… Плохо, что семью свою вижу только во сне… Пару раз даже просыпался с ощущением, что сын плачет и зовет меня… Но позволить подобное могу только ночью, днем же старательно гоню сентиментальность прочь.
Ну вот, замечтался и не заметил, что рядом уже пару минут кто-то есть. Повернулся - Зельц. Китель постелил и сидит рядом в черных сатиновых трусах и майке с Вермахтовским орлом на груди. А что, мы все так ходим. Среди трофеев чистых смен нижнего белья хватало, а мы мальчики не брезгливые. Да и маскировка нормальная. По крайней мере - в такой вот ситуации.
- Как голова?
- Путем…
- А рука? - Лешке явно скучно, к тому же со мной у него отношения наиболее теплые, что ли. Бродягу он боготворит как "Великого Учителя", командира, похоже, слегка побаивается… Люка, впрочем, тоже… А Тотен у нас офигеть, какой занятой и секретный! Нормально поболтать у парня получается только со мной, Доком или Ваней, но от Серегиных шуток у Дымова явно начинают гореть предохранители в башке, и он больше пятнадцати минут обычно не выдерживает.
- Сам видишь… - вместо ответа слегка качаю поврежденной конечностью на перевязи.
- Жалко - на гитаре еще не скоро играть сможешь.
- А сам что? Научись - и будешь скоморошить вместо меня. А слова я тебе надиктую.
- Брось подкалывать, Антон, - строгим тоном заявил бывший милиционер. - Чтоб так, как ты, несколько лет заниматься надо, что, я не понимаю, что ли? Вот война закончится, домой вернусь и в студию запишусь, честное слово!
- Запишись, я что, против?
- Ты как думаешь, немцев скоро побьем? - внезапно спросил Леша.
- А хрен его знает! - честно ответил я первое пришедшее в голову. Пророчествовать и давать наколки на еще несуществующие "Вторые майские праздники" не хотелось. Да и вдруг из-за наших деяний День Победы в будущем будут праздновать 4 февраля? Или 10 сентября?
- Что, даже прикинуть не можешь? Проанализировать там…
- Честно? Нет! Но на скорую победу я бы не рассчитывал… Да ты сам видел, как немцы воевать умеют.
- Но мы же их все равно бьем! - горячо заявил Лешка.
- Бьем, кто же спорит? Но одними диверсиями войну не выиграешь, считай - мы просто помогаем тому солдату, что сейчас в штыковую под Смоленском идет, а вот тому, кто под Кременчугом или Жмеринкой сейчас от фашистских танков отбивается, наши местные подвиги уже не так важны.
- А на других фронтах неужели таких групп нету? - Все-таки иногда я забываю о разнице в восприятии мира "местными" и нами. Для того же Дымова факт встречи с невероятно "крутой" группой диверсантов является достаточным основанием считать, что где-то еще по полям и лесам необъятной бегают такие же. Вроде как танк Т-35 на параде - показали, значит - есть. И на помощь, в случае чего, примчится, ломая по пути толстенные деревья и разваливая по бревнышку избы, как в кинохронике показывают. И объясняй не объясняй, что ни один вменяемый танкист на дерево толщиной в метр в здравом уме машину не направит, - бесполезно. Стереотип такой. У моих современников свои стереотипы - крутые спецназовцы, стреляющие на бегу от бедра, или не менее крутые хакеры, за минуты взламывающие сервера Пентагона… Но в начале века двадцать первого у народа накопилось значительно больше цинизма и критического восприятия, нежели в середине двадцатого… По крайней мере, у тех, кому телевизором и идиотскими статейками в популярных журналах мозги не отсушило. Потому и пришлось ответить максимально тактично:
- Может, и есть где… Мне, сам понимаешь, нарком и его замы не докладывают…