Кира пыталась сосредоточиться, черпать силы в самой себе. Что ей однажды сказал Альва? "Чтобы завершить свое обучение, сначала ты должна отказаться от иллюзии, что другие с тобой. Ты рождена в одиночестве и умрешь в одиночестве, и то, что ты ищешь, придет не тогда, когда ты будешь полагаться на других, а тогда, когда ты станешь полагаться а на себя. Как глубоко ты смотрела внутрь, Кира? Как сильно ты доверилась себе?"
Здесь, оказавшись в полном одиночестве, Кира начала постигать истину его слов. И она начала осознавать, что это полное одиночество – то, что ей нужно, чтобы завершить свое обучение. Она слишком долго полагалась на других, это вынудит ее полагаться на саму себя. Кира осознала, что это последний этап ее обучения.
Река снова повернула, и сердцебиение Киры участилось, когда она увидела, что ландшафт изменился. Вместо пустынных полей грязи и пепла впереди девушка увидела лес, толстые и запутанные деревья, растянувшиеся через горизонт насколько хватало взгляда. Кира увидела огромные колючки, выступающие из них, отчего лес напоминал огромный терновый куст. Когда они приблизились, она увидела, что сами деревья острые, толстые, с корявыми, запутанными ветками, черные, лишенные листвы, лишенные жизни. У входа в этот лес находилась узкая поляна, природная арка, выросшая из шипов, позволяющая войти в это место, внушающее дурное предчувствие, лишь одному человеку. А у подножия этой арки заканчивалась река.
Кира почувствовала, что ее плот вдруг остановился, врезавшись в берег перед лесом. Она сошла на берег, одно дурное предчувствие сменилось другим, и девушка не знала, какое из них хуже.
Кира оглянулась, чтобы поблагодарить человека, который привез ее, но она была потрясена, увидев, что плот находится уже далеко, уплывая вниз по реке, а на нем никого не было. Ее дурное предчувствие усилилось. Что это за земля?
Кира направилась ко входу в лес, зная, что именно туда она должна пойти. Она не прошла и нескольких метров, когда внезапно черная почва перед ней взлетела вверх в результате взрыва.
Кира отпрянула и сделала шаг назад, когда из самой почвы появилось огромное гротескное чудовище. Оно становилось все выше и выше, формируясь из пепла, принимая форму человека, гротескного человека в три раза больше любого из всех тех, кого Кира когда-либо знала. Это был великан, чьи плечи были в три раза больше, с острыми кинжалами вместо пальцев на руках и когтями вместо пальцев на ногах. Из его грудной клетки торчали шипы, голова была большой и деформированной с тремя оранжевыми глазами, а вместо зубов были острые, как бритва, клыки.
Кира посмотрела вниз и впервые заметила кучу костей у его ног, осознав – другие визитеры. Он был хранителем и никто не проходил мимо него.
Монстр поднялся и заревел, его мышцы и вены вздулись, этот рев был достаточно резким, чтобы сотрясти мир. Он поднял свои когти и вдруг бросился на девушку.
Кира должна была думать быстро. Зверь замахивался на ее голову своими когтями на удивление быстро, и она позволила своим рефлексам взять верх, пригнувшись в последнюю секунду. Его когти просвистели мимо нее, едва не задев ее, срезав часть волос, которые упали локонами на грязь у ее ног.
Затем монстр замахнулся в другую сторону быстрее, чем Кира ожидала, и она едва успела вовремя пригнуться, когда его когти поцарапали ее щеку. Киру поразила острая боль, когда из раны потекла кровь. Но, к счастью, ей удалось избежать главной силы удара, и Кира, придя в себя, подняла свой жезл, замахнулась и ударила его по запястью.
Зверь заревел от боли, но тем же движением ударил ее, и девушка отлетела в воздух на двадцать метров, приземлившись в грязь на спину.
Развернувшись, Кира отступила, когда монстр бросился на нее. Его шаги сотрясали землю, когда он прыгнул прямо на девушку. Кира в панике осознала, что ей некуда пойти, она подскользнулась, отступая в грязи.
Кира закрыла глаза, ощущая приближающуюся смерть, и внутренне сосредоточилась. Она не сможет физически одержать верх над этим зверем. Ей нужно призвать на помощь свою силу. Она должна выйти за пределы физического мира.
Кира ощутила внезапный жар в ладонях и почувствовала, как ее сила начала подниматься в ней, и девушка подняла руки. Когда зверь приблизился к ней, она выставила их перед ним.
Из ее ладоней выстрелили два светящихся энергетических шара, которые ударили зверя в грудь и сбили его с ног.
Он заревел и мгновение спустя, к потрясению девушки, снова вскочил на ноги и атаковал ее.
"Пожалуйста, Господи", – подумала Кира. – "Дай мне сил перепрыгнуть через этого зверя".
Кира сделала два шага, побежав в нему, и подпрыгнула в воздух, молясь о том, чтобы ее сила не подвела прямо сейчас. Если это произойдет, она умрет в его смертельных объятиях.
К великому облегчению Киры, она подпрыгнула вверх все выше и выше. Она перепрыгнула через голову зверя, из-за чего тот пробежал прямо мимо нее, и приземлилась по другую сторону от него. В следующую минуту она развернулась и ударила его по спине своим жезлом.
Монстр оступился и упал лицом в грязь.
Он оглянулся на нее и выглядел потрясенным. Ободрившись, Кира не стала давать ему время на то, чтобы собраться.
Она бросилась вперед, чтобы покончить с ним, но в эту минуту зверь удивил ее, замахнувшись вокруг в последнюю секунду и сбив ее с ног.
Когда Кира упала на спину, зверь развернулся и высоко поднял кулак, собираясь вбить ее в землю.
Кира откатилась в сторону в последнюю секунду и его кулак размером с молот оставил огромный кратер в земле, едва не задев ее.
Кира откатилась, когда монстр начал бить кулаком по земле снова и снова, ни разу не попав в девушку, пока, наконец, она не подняла свой жезл, не развернула его и, расколов на две части и освободив скрытые ножи, не схватила по одному концу в каждую руку. Кира высоко их подняла и, когда зверь нанес удар, она откатилась в сторону и вонзила оба ножа в руку зверя, пригвоздив его к земле.
Зверь закричал, застряв, не в силах освободиться.
Но он удивил Киру, потянувшись свободной рукой и схватив ее за горло. Он сжал его так быстро и крепко, что Кира была уверена в том, что умрет.
Не в состоянии дышать, Кира задыхалась в агонии, в то время как зверь раскачивал ее направо и налево, сотрясая ее до тех пор, пока она не уверилась в том, что скоро умрет. Затем он поднес ее к открытому рту, открывая его все шире и шире, словно собирался откусить ей голову.
Кира закрыла глаза и заставила себя сосредоточиться не на том, что находилось перед ней, а на энергии, проходящей через нее.
"Ты сильнее этого зверя", – заставляла она себя поверить. – "Ты сильнее всех сил вне себя. Они все живут в мире иллюзий. Единственный настоящий мир находится внутри тебя".
Постепенно Кира почувствовала уверенность в своих мыслях, ощутила, как они превратились в убеждения, в то, что она считала истинным. В эту минуту она почувствовала огонь в ладонях. Кира открыла глаза, подняла ладонь и поняла без сомнений, что оттуда выстрелит белый шар света, который спасет ее.
Так и случилось. Он пролетел в воздухе и поразил зверя в рот, и тот отлетел назад, ослабив хватку. Сила была такой мощной, что другая его рука, пригвожденная к земле, освободилась. Он отлетел на добрых двадцать метров в воздухе, пока, наконец, не разбился о землю и не упал замертво.
Наконец, получив свободу, Кира стала жадно хватать ртом воздух. Она увидела лежащего зверя и начала ощущать большую власть. У нее на самом деле есть сила. В этом месте она становилась сильнее и чувствовала это. Не имея возможности повернуть назад и положиться на кого-то, Кира начала учиться тому, как стать самой собой, как овладеть собой. Во мраке этого места было что-то, что подстрекало ее. Неужели она превращается в кого-то другого?
Кира пошла в лес перед собой и остановилась перед арочным входом. Она чувствовала, как он манит ее, уводя все глубже во мрак. Теперь она его больше не боялась.
Теперь она жаждала этой встречи.
Глава двадцать вторая
Эйдан галопом скакал через пустынный ландшафт вместе с Энвином, потея, в то время как на них надвигалось солнце. Снежок следовал за ним по пятам. Он жадно хватал ртом воздух, из-за летящей в лицо пыли было тяжело дышать. Он знал, что где-то на горизонте находится Лептус и, как бы мальчик ни устал, он заставлял себя держаться, не показывать слабость, особенно перед Энвином. Они скакали уже несколько часов, даже не делали перерыв с тех пор, как оставили Дункана и его людей за пределами Андроса, и Эйдан был решительно настроен не подводить их. Он хотел, чтобы Энвин теперь считал его мужчиной.
Пока они скакали, Эйдана переполняли гордость и срочность. Он знал, что это самая важная миссия в его жизни, и он радовался тому, что отец разрешил ему участвовать в ней. Он знал, что ставки слишком высоки: если они с Энвином потерпят неудачу, если люди Лептуса откажутся присоединится к ним в сражении против Бариса, отец и его люди наверняка умрут.
Это придавало ему сил. Эйдан не обращал внимания на боль, на усталость, на голод, на жар солнца и продолжал скакать, черпая силы от присутствия рядом с ним Энвина, который, несмотря на свои раны и тяжелую броню, ни разу не остановился. Наоборот, Энвин скакал с прямой осанкой, являя собой само воплощение бескорыстия и доблести.
Они продолжали скакать, звук лошадиных копыт оглушал Эйдана, солнце высоко поднялось в небе, послеполуденные тени становились сильнее. Эйдан был уверен в том, что они никогда не доберутся до Лептуса.
А затем внезапно они достигли вершины холма и ландшафт начал меняться. Скалы и пустыня, бесконечные ряды перекати-поля уступили почве, траве и деревьям. Бесконечное плоское однообразие на горизонте сменилось формами и сооружениями. Вскоре они проехали мимо случайного глиняного жилища, после чего те начали встречаться все чаще и чаще, они были построены гораздо плотнее. Вскоре в пейзаже появилась дорога, и Эйдан с радостью и облегчением увидел, что эта дорога вела в крепость.
Эйдан был впечатлен, увидев среднего размера город, расположенный на краю пустыни, вдоль берегов Залива Смерти. Он поднял руку вверх и прищурился, блики от блестящей воды были очень сильными.
Лептус. Им это удалось.
Эйдан знал, что Лептус был второстепенным городом в южных пределах Эскалона, самым южным городом на этой стороне Эверфола. На юге от Бариса и на севере от Тебуса, Лептус был известен как последний настоящий город юга. Он находился вдали от пути, так далеко от всего, что он славился как тяжелое место, аванпост, место сепаратистов. Ему не хватало пышности, зеленых холмов, присущих большей части Эскалона, и, оказавшись в этом тяжелом месте, зажатом между пустыней, Эверфолом и Заливом Смерти, Эйдан обрадовался тому, что он вырос в Волисе.
Но, по иронии судьбы, эта небольшая крепость вдали от всех главных торговых маршрутов и дорог, до которой было тяжело добраться, стала последним аванпостом для свободных людей Эскалона. Здесь жили последние свободные воины, единственные люди Эскалона, до которых пандезианское вторжение еще не добралось. Эйдан знал, что, разумеется, это произошло только из-за их географического положения, и достаточно скоро этому придет конец. Но сейчас это делало этих людей Эскалона последними людьми, к которым его отец мог обратиться за помощью.
Они продолжали скакать вниз по дороге в город, и вскоре Эйдан уже скакал по небольшому каменному мосту, пересекая вход в Залив Смерти, где под ними кружились в водовороте черные воды. Сердце Эйдана бешено заколотилось от волнения, пока они, наконец, не добрались до больших арочных каменных ворот, чьи железные опускные решетки были опущены, и перед ними стояла дюжина свирепых воинов. Они стояли с пристальным вниманием, держа в руках длинные алебарды и глядя прямо вперед. На них была одинаковая бело-голубая броня их городского флага, развевающегося над головой.
Наконец, Эйдан, Энвин и Снежок остановились перед ними, тяжело дыша. Эйдан вытер пыль с лица после долгого пути.
Последний солдат – высокий широкоплечий человек со шрамом на правой щеке – сделал шаг вперед и всмотрелся в них.
"Назовите свое имя", – потребовал он.
"Энвин", – ответил Энвин, задыхаясь. – "Из Волиса. Командир Дункан. Со мной Эйдан, его сын".
Человек кивнул в ответ, холодно и тяжело.
"А я Лейфол", – сказал он. – "Что привело вас в Лептус?"
Эйдан сделал глубокий вдох.
"Мы – люди Эскалона", – произнес Энвин, тяжело дыша. – "И приехали по срочному делу. Откройте эти ворота и отведите нас к своему командиру".
Лейфол смотрел на него, не шевелясь.
"По какому делу?" – спросил он.
"Судьба Эскалона", – ответил Энвин.
Но Лейфол по-прежнему не отходил в сторону.
"Кто вас прислал?" – спросил он.
"Дункан из Волиса", – сообщил Энвин.
Лейфол, с его продолговатым лицом и узкими глазами людей юга, медленно почесал свою коричневую бороду.
"Сначала я должен знать, по какому делу вы здесь?" – спросил он серьезным голосом.
"Отведи меня к своему командиру, и я сам ему скажу", – ответил Энвин, теряя терпение.
Лейфол не отрывал от него тяжелого, немигающего взгляда.
"Я здесь командир", – сказал он.
Они удивленно посмотрели на него.
"Ты?" – переспросил Энвин. – "Зачем командир стал бы охранять ворота?"
Командир бросил на него тяжелый и холодный взгляд.
"Тот, кто возглавляет, первым должен выступать в опасности. Это наш девиз", – ответил он. – "Где еще быть командиру?" – спросил Лейфол. – "Люди Лептуса – демократичный народ. Я не прошу у них ничего из того, чего не сделал бы сам. Я стою вместе со своими людьми, а они – со мной. Именно это делает нас теми, кто мы есть".
Он пристально посмотрел на Энвина, в то время как Эйдан смотрел на него с новым уважением.
"Поэтому я снова тебя спрашиваю: чего вы хотите от людей Лептуса?" – спросил он.
Энвин спешился и Эйдан последовал за ним, почувствовав облегчение, оказавшись на земле, и в эту минуту все солдаты напряглись, сжимая свои алебарды, словно собирались нанести удар. Командир подал знак своим людям и они опустили оружие, в то время как Снежок, зарычав, подошел к Эйдану, чтобы защитить его. Эйдан погладил пса по голове, успокаивая его.
Остановившись в нескольких метрах от командира, Энвин поспешно заговорил.
"Наша великая страна захвачена", – сказал он. – "Возможно, вы этого не заметили, потому что живете здесь, вдали от всех нас. Вторглась Пандезия. Эскалон пал – весь, кроме вашего небольшого края. Достаточно скоро они придут и в Лептус".
Лейфол бросил на него скептический взгляд, его глаза лишь немного расширились от удивления, а сам он медленно почесал бороду.
"Продолжай", – наконец, ответил он.
"Сейчас Дункан скачет в Барис", – продолжил Энвин. – "Ему нужно уничтожить тех, кто предал нас, и заманить пандезианцев в каньон. Ему нужна ваша помощь".
Командир долго гладил свою бороду. Казалось, он погрузился в свои мысли, рассматривая Энвина.
"А почему мы должны помогать ему?" – наконец, спросил он.
"Почему?" – переспросил удивленный Энвин. – "Разве наше дело не является вашим делом? Разве у нас не одна родина, не общий захватчик?"
Лейфол покачал головой.
"Когда вы приезжали в Лептус?" – спросил он. – "А когда мы отправлялись в Волис? Мы можем жить на одной земле, но мы разные люди, из разных частей страны, у которых даже столицы разные".
Энвин прищурился.
"Значит, таковы мужчины Лептуса?" – спросил он. – "Они себя изолируют? Игнорируют своих братьев в минуту нужды?"
Лейфол покраснел.
"Ты мне не брат", – ответил он, сжав челюсти. – "Зачем мне рисковать своими людьми, чтобы спасти Дункана, этого командира, которого я никогда не встречал, который никогда не утруждал себя оказанием нам внимания?"
Энвин нахмурился.
"Он бы помог вам, если бы вы пришли к нему", – ответил он.
"Возможно", – сказал командир. – "А возможно, и нет".
Энвин нахмурился. Очевидно, он был разочарован.
"Вы также поможете самим себе", – ответил он. – "Если это все, что имеет значение. Не думайте, что вы спасетесь от Пандезии".
Лейфол пожал плечами, эти слова его не впечатлили.
"У нас есть своя собственная защита", – ответил он. – "Мы можем сражаться на своих собственных условиях, и гораздо дольше, чем ты думаешь. Никто никогда не брал эти стены. И у нас есть план побега в Залив Смерти. Мы защищены с обеих сторон. Именно поэтому Лептус никто никогда не мог захватить".
"Не льстите себе", – возразил Энвин, очевидно, он был расстроен. – "Никто никогда не захватывал Лептус, потому что вы находитесь далеко от пути и здесь нет ничего ценного".
Лейфол нахмурился, и Эйдан почувствовал, что разговор быстро ухудшается.
"Называй это, как хочешь", – ответил командир. – "Но мы свободны, а вы – нет".
"Пока", – сказал Энвин.
Лейфол долго дышал, кипя от гнева, пока, наконец, не продолжил.
"Взятие Дунканом Бариса – слабая стратегия", – добавил он. – "Никто не захватывает низменность. Это гиблое место".
Энвин не сдавался.
"Это лучшее место, чтобы укрыться от столицы", – ответил он. – "Андрос горит. Пандезианцы не знакомы с Барисом, и мы можем использовать каньон в свою пользу".
Лейфол всмотрелся вдаль и после долгого времени вздохнул.
"Возможно", – наконец, произнес он. – "Тем не менее, мужчинам Лептуса лучше сражаться с пандезианцами здесь, нашими собственными силами и спинами к Заливу Смерти. Моя работа – защищать моих людей, а не твоих".
Энвин нахмурился.
"А мы не один народ?" – спросил он.
Лейфол не ответил.
Выражение лица Эйдана ожесточилось.
"Наши люди нуждаются в вас", – настаивал он. – "Не здесь, за вашими воротами, а в открытом поле, где ведется сражение".
Лейфол покачал головой.
"Это ваша война", – ответил он. – "Разве это не революция, о которой я много слышал, начатая дочерью Дункана? Той самой, которая играет с драконами".
При упоминании своей сестры Эйдан ощутил жгучую потребность высказаться, больше не в силах молчать.
"Вы говорите о моей сестре", – возмущенно выкрикнул он в защиту Киры. – "И она только разожгла войну, которую вы все боялись начать, войну, которая положит конец нашей жизни в качестве рабов, которая, наконец, нас освободит".
Лейфол нахмурился и медленно повернулся к Эйдану.
"Следи за своим языком, мальчик. Ты не так уж и юн, и я заставлю тебя ответить за твои слова".
Эйдан не сдавался, чувствуя, что это его единственный шанс сразиться за своего отца.
"Не заставите", – гордо сказал он, выпятив грудь. – "Я – сын Дункана. И я не потерплю таких слов от вас. Моей отец, возможно, умирает там, а вы стоите здесь, теряя время на слова. Вы воин или нет?"
Глаза Лейфола широко распахнулись от потрясения, пока он смотрел на Эйдана.
Последовало долгое, напряженное молчание, пока, наконец, командир не сделал шаг ему навстречу.