- Трейси, вот… Подарок. Тебе.
Трейси отложила фломастер, взяла подарок в руки. Буквы она знала не очень хорошо. Но справилась.
- Трей-си-и, - прочитала она. И улыбнулась.
Роландова грусть тут же убежала назад, в сон. Потому что там ей было самое место.
- Со звездочками!
- Ой, Роланд! - Трейси продолжала улыбаться. - Спасибо!
Роланду стало вдруг неудобно от ее взгляда. И чтобы спрятать это неудобство, он вытащил из кармана другой лист бумаги, развернул его.
Лист был белым, но теперь звездочки станут радоваться и на белом. Ведь там жили циферки. Как в компьютере… А рядом с циферками развеселится кто угодно. Даже самый истошный сон.
- Роланд!
Роланд обернулся.
В комнату вошла миссис Стоуди.
- Роланд, к тебе пришли гости. Они хотят с тобой немного поговорить.
Роланду вдруг стало страшно. Как в истошном сне… И очередная звездочка вместо белого листа с циферками приклеилась прямо на коричневый стол. А там ей было не место.
- Ой-ей-ей! Я промахнулся. Извините…
- Ничего страшного! - Миссис Стоуди улыбнулась ему. - Трейси, помоги мне пожалуйста. Пойдем-ка в комнату с телевизором.
Трейси взяла подарок и двинулась за миссис Стоуди.
- До свиданья, Роланд! - говорит мама. - Мы будем часто видеться.
Без Трейси Роланду стало еще страшнее.
Миссис Стоуди, хозяйка приюта, сразу воспротивилась желанию незваных гостей побеседовать с Роландом Фуллером. Даже удостоверения агентов Федерального Бюро поначалу не помогли. Судя по всему, она была из тех женщин, что считают, будто вокруг них вертится весь мир. А для них самих на первом месте - собственная семья. Правда, этой даме семью, похоже, заменил приют для аутетиков, но сговорчивости ей сей жизненный факт не добавил. Этакая наседка со своими цыплятами, а они, Молдер и Скалли, надо думать, ястребы в небе, только и думающие, как бы схватить беззащитного цыпленка…
Ну, ястребы не ястребы, но хозяйке все-таки пришлось сдаться: закон - он и в приюте для аутетиков закон.
Впрочем, если не весь мир, то благотворители вокруг миссис Стоуди определенно водились. Хозяйство ее пребывало в полном порядке: коридоры - с ковровыми дорожками; в столовой - большой ковер и камин; очень даже приличная мебель. Нет, эта миссис Стоуди определенно знала свое дело. За такой хозяйкой аутётикам, надо думать, живётся как за родной мамой.
- Пойдемте в комнату для занятий, - сказала миссис Стоуди. - Роланд сейчас должен быть там. Вместе с Трейси. Они любят бывать друг с другом.
Роланд вытащил из коробки звездочку, угостил ее капелькой клея и прилепил на бумажный лист.
- Ты, наверное, любишь звездочки? - спросила Скалли. - У меня тоже есть похожие. - Она сняла с шеи платок и положила на стол. - Вот, видишь?
- Сто сорок седьмая, - в голосе аутетика прозвучало нечто, похожее на восторг.
- Что? - не поняла Скалли. Правая рука Роланда медленно потянулась в сторону платка, длинный палец с обкусанным ногтем указал на одно из серебристых пятнышек.
- Звездочка сто сорок седьмая.
Внимание Молдера вдруг привлек бумажный лист, лежащий перед аутетиком. Тут и там, среди многочисленных звездочек, красовались коряво написанные цифры.
- Я смотрю, тебе нравятся и цифры.
Рука аутетика дернулась, обмякла, упала на стол. Глаза его вдруг закатились. Рука снова дернулась. Полетела со стола прозрачная коробка, звездочки дождем посыпались на ковер.
И все изменилось. Движения Роланда стали стремительными. Он вскочил, обежал стол, опустился на колени. Пальцы правой руки ухватили звездочку, положили на ладонь левой.
- Первая!
- Роланд, давай я тебе помогу! - Скалли тоже опустилась на колени.
- Вторая! Третья! Четвертая! - голос Роланда становился громче и тоньше.
- Пятая! Шестая!
- Роланд, у тебя все в порядке? - растерянно спросила Скалли, не решаясь притронуться к разбросанным по ковру кусочкам фольги.
А Молдер рассматривал бумажный лист. До того как клеить на него звездочки, лист явно сгибали. Но не это было главным. Цифры среди звездочек повторялись единица, двойка, пятерка и шестерка. А вот накарябано число - 15626. А вот оно же - столбиком, сверху вниз. А здесь, в правом нижнем углу, - оно же, по диагонали. В левом - снизу вверх. Всего оно повторялось пять раз. И, сам не зная зачем, Молдер взял лист, свернул его и положил в карман.
- Седьмая! Восьмая! Девятая! - голос аутетика натягивался, как гитарная струна.
- Роланд! - заволновалась Скалли, по-прежнему стоя на коленях. - Роланд, с тобой все нормально?
- Десятая! Одиннадцатая! Двенадцатая!
- Что здесь происходит? - В комнату влетела хозяйка приюта.
- Тринадцатая! Четырнадцатая!
Скалли поднялась с колен, пожала плечами, взяла со стола платок, повязала на шею.
- Чем вы его так расстроили? - Миссис Стоуди бросилась к Роланду.
Сейчас она и в самом деле напоминала наседку, озабоченную лишь своим цыпленком.
Голос цыпленка перешел в визг:
- Пятнадцатая! Шестнадцатая!! Семнадцатая!!!
И Молдер понял, что добиться им и в самом деле ничего не удастся. По крайней мере, сегодня.
Региональное отделение ФБР
Сиэтл, штат Вашингтон
26 апреля 1994
В общем-то, Скалли не удивила неудача, постигшая их в приюте для аутетиков. Конечно, этот Фуллер что-то вчера видел. Иначе бы он так не испугался, когда они начали задавать свои вопросы… Но попробуй-ка вытащи из него, что именно он там видел! Да, если Сорнуэл был убит, то практически убийца ничем не рисковал. Как ни крути, а показания аутетика вряд ли могут быть приняты во внимание судом. И если Сорнуэл был убит, то убийцей был кто-то из своих. Тот, кого Сорнуэл не опасался. Тот, кто мог свободно проникнуть в лабораторию. Тот, кто прекрасно знал, что свидетель из Роланда Фуллера нулевой. А таких всего пятеро. Нолет, Китс и трое лаборантов. Лаборанты ко времени убийства уже давно покинули институт. Нолет и Китс утверждают, что сделали то же самое. И не просто утверждают - охрана зафиксировала их уход. Сначала Нолета, а через семь минут Китса. Проблема лишь в том, что все упирается именно в минуты. Если бы по состоянию тела можно было определить абсолютно точное время смерти! А так… То ли Сорнуэ умер за пять минут до ухода Китса, то ли через пять минут после его ухода. И какой мотив? Ну, Старбак, мотив-то может быть любым… От зависти к научным достижениям до ревности, связанной с неизвестной пока женщиной. Вот только не очень мне верится, что убийца - Китс. Уж скорее им мог бы оказаться этот красавчик Нолет. Есть в нем нечто порочное…
- Ты не пересчитывала звездочки на своем платке?
- Что? - Скалли с трудом оторвалась от размышлений. И удивилась: - Нет, конечно!.. Зачем?
- А ты пересчитай. Для интереса.
Скалли хотела рассмеяться, но поняла вдруг, что напарник не шутит. Пожала плечами и сняла с шеи платок.
- Сто сорок семь, - сказала она, закончив счет. Ого!
- Вот именно! - Молдер покивал. - И аутетику потребовалось на эту работу гораздо меньше времени, чем тебе. - Он достал из папки образцы почерка всех работников лаборатории "Мэйхан", взятые в институте, и фотографию доски с уравнениями. - Ладно, пошли. Начнем с графологической экспертизы.
Через десять минут они сидели у графологов и наблюдали за действиями эксперта. Та колдовала над бумажными трофеями недолго.
- Я готова. - Эксперт спроецировала на настенный экран увеличенную фотографию. - Все уравнения на доске написаны двумя людьми. Вот это, это и это, - эксперт соответственно коснулась указкой верхних строчек, - принадлежит руке доктора Китса. Последнюю же строчку определенно написал кто-то посторонний. Она совершенно не похожа ни на один из принесенных вами образцов.
"Вот так номер! - подумала Скалли. - Получается, в лаборатории после ухода Китса побывал кто-то еще. Раз ни Китс, ни Нолет, ни лаборанты этого уравнения не писали… И тогда становится весьма вероятным, что именно этот "кто-то" и есть убийца Бертрама Сорнуэла. Но возникает новый вопрос - каким образом человек со стороны проник в лабораторию, обойдя охранников и кодовый замок? Выходит, ему открыли, а значит, Сорнуэл его хорошо знал. Однако, разговаривая с посторонним, он вряд ли полез бы в аэродинамическую трубу. А полез бы он туда лишь при коллегах по лаборатории. А они последнюю строчку не писали… Заколдованный круг какой-то!"
- Могу я вам еще чем-нибудь помочь? - спросила графолог.
Напарник встал, помотал головой. И вдруг замер. Как в приюте - Роланд Фуллер над своими звездочками. Потом вытащил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, развернул его.
- Будьте добры, проверьте вот это.
- А это что? - Скалли вдруг почувствовала легкое волнение.
Эксперт взяла бумагу и принялась пристраивать ее на предметном столике микроскопа.
- А это то, над чем корпел Фуллер, когда мы к нему пришли, - сказал Молдер.
Скалли удивилась:
- Ты, случаем, не думаешь, что последнее уравнение написал Роланд?
Молдер пожал плечами:
- Кроме Сорнуэла, Китса и Нолета, он был единственным, кто вчера вечером находился в лаборатории…
- Да, но речь идет о весьма сложных уравнениях аэродинамики, а у Роланда ай-кью едва-едва дотягивает до семидесяти…
Молдер снова пожал плечами:
- Ты же сама видела, как быстро он считает! У некоторых аутетиков проявляются порой очень необычные способности.
Похоже, у Призрака родилась очередная "паранормальная" идея.
- Молдер! - Скалли с трудом скрыла усмешку. - Даже самые лучшие из аутетиков способны освоить разве что арифметический счет. Но сосчитать звездочки на платке и проанализировать даже простейшее уравнение - это совершенно разные вещи.
Эксперт прервала разгорающийся спор:
- Ребята, вынуждена вас разочаровать… Ничего похожего. - Она подняла голову от микроскопа и развела руками. - Удлиненная верхняя черта у пятерки… Утолщенное закругление у шестерки… Нет, ребята, это писал совсем другой человек.
Скалли пощадила самолюбие напарника - в ее взгляде не было и намека на ухмылку. Все равно горбатого могила исправит. Для любой странности у него первое объяснение - паранормальность. Вот и сейчас… Ишь как разочарованно вздохнул!
Приют "Наследие"
Колсон, штат Вашингтон
26 апреля 1994
Дом с высоким крыльцом. На ступеньках мама. Кто-то большой и сильный, держа Роланда за руку, ведет его к черной машине. Роланд не желает идти, ему жутко и хочется вырваться, побежать назад, к дому. К маме…
- До свиданья, Роланд! - говорит мама. - Мы будем часто видеться.
Но Роланд понимает, что видеться они не будут, и начинает плакать.
А вокруг становится темно.
- Ну что ж, если ты хочешь, чтобы мы их непременно получили, ради Бога! говорив ему доктор Сорнуэл. - Бери на себя ответственность. Я готов заниматься расчетами. Но на кнопку будешь нажимать ты.
Вот он, доктор Сорнуэл, рядом. Белый халат в алых пятнах… Залитая алым белая борода… У него нет головы… Вместо головы кровь… Но голос его, доктора Сорнуэла.
- Роланд, открой дверь!
Раздается щелканье клаветуры. Кричит Ародинамическая Труба. Пищит замок на двери лаборатории.
- Какой у тебя номер? - спрашивает доктор Китс.
- Три и пятнадцать, - говорит Роланд.
Они заходят в лабораторию.
Щелкает клавиатура. Кричит Ародинамическая Труба.
- Ой, Роланд! - Трейси улыбается. - Спасибо!
- Между прочим, Фрэнки прав, - говорит доктор Китс. - Эксперимент можно было продолжить.
- Но на кнопку будешь нажимать ты.
- До свиданья, Роланд! - говорит мама. - Мы будем часто видеться.
Рядом с мамой он видит себя.
- Здравствуй, Роланд, - говорит кто-то. - Ты любишь звездочки? Ты хочешь работать в лаборатории?
Роланд кивает. И берется за швабру - пора швабрить пол, вон сколько меловых крошек возле урны.
- Роланд, открой дверь!
Доктор Сорнуэл выходит из Ародинамической Трубы. У него нет головы… Вместо головы кровь…
- До свиданья, Роланд! Мы будем часто видеться.
- Здравствуй, Роланд, - говорит кто-то. - Ты хочешь работать в лаборатории?
И Роланд понимает, что это говорит он. Сам. Себе…
Роланд стиснул зубы и проснулся.
В его ушах все еще кричала Ародинамическая Труба. Но быстро успокоилась, затихла.
Роланд поднял голову. Он лежал в свой комнате на своей кровати. Вокруг жила ночь. На улице, в комнате, у него в голове. Доктор Сорнуэл, мама, Трейси…
Это был просто истошный сон, от которого Роланду сразу стало очень грустно. Захотелось к Трейси, но туда было нельзя. Миссис Стоуди заругалась бы… Зато звездочки были рядом, под подушкой. Роланд просунул к ним руку, погладил коробочку. Звездочки разговаривали о чем-то друг с другом. Они любили друг друга. И Роланда. А больше его никто не любил. Ни мама, ни миссис Стоуди. Разве что Трейси…
Грусть ушла. Как будто он вытащил из пачки лист зеленой бумаги и начал рисовать фломастерами. Грусть ушла, но захотелось пить.
Роланд поднялся с кровати, подошел к холодильнику, открыл дверцу, взял баночку кока-колы. И замер: ему вдруг показалось, что в комнате появился еще кто-то. Роланд повернул голову в сторону двери.
Но тут его не стало.
Лаборатория "Мэйхан"
Ночь с 26 на 27 апреля 1994
Арни Китс работал. Он любил работать именно в такое время, ночью, когда уже никого нет, не толкутся вокруг лаборанты, не рассказывает анекдотов с картинками Нолет, не зудит над ухом Берт Сорнуэл. Да, не доведется больше бедняге читать свои проповеди. Хоть и зануда он был - да и умом не отличался, - а все равно жаль старика!..
Негромко звучала в наушниках музыка "Пинк Флойд". Под "Wish you were here" с давних лет хорошо работается, самые располагающие к размышлениям композиции. Вот только размышления эти в последнее время все чаще оказываются безрезультатными. Еще полгода назад казалось, что решение близко, неделя-другая, и останется лишь протянуть руку да сорвать с ветки созревший плод. Но…
Но случилась эта идиотская автокатастрофа. И сразу выяснилось, что мозгом команды "Мэйхан", ее интеллектуальным мотором был именно Арт Грейбл. И неважно стало, что он порой свысока посматривал на коллег. Гению многое прощается. Потому что без него все мы - муравьи, ремесленники, рыбы-прилипалы. Вот я уже четыре часа сижу, а что высидел? Вопрос: имеет ли физический смысл второй многочлен в области допустимых значений скорости? Может, и имеет, да только я за целых четыре часа так и не сообразил, при каких именно условиях это возможно!..
Да, завишу. И не завидуй, а именно гений Артура двигал вперед всю работу. И еще как двигал - уже маячили впереди большие перспективы. Очень большие перспективы. А с ними - очень большие деньги!..
Но Грейбл погиб, и всё пошло наперекосяк. Как-то сразу выяснилось, что подававший в юности большие надежды Фрэнк Нолет - всего лишь нахватавшийся верхогляд со смазливой физиономией, от которого разве только бабы тащатся. Что Бертрам Сорнуэл давно потерял гибкость ума, стал излишне осторожен, и самое место ему теперь - где-нибудь на берегу речушки с удочкой и банкой безалкогольного пива. А уж о себе и говорить не хочется!.. И в общем-то, стоит ли удивляться стычкам, которые все чаще случаются в последнее время?
Арни вдруг показалось, что он в лаборатории не один. Он прервал звучание композиции "Welcome to the machine", вытащил из левого уха наушник, медленно обернулся.
Лаборатория была тиха и пуста. Но не безвидна - под потолком монотонно жужжали лампы.
Арни вернул наушник на место и кликнул мышью по кнопке "Play". Душа вновь наполнилась неспешным ритмом диска, посвященного Сиду Баррету.
"Welcome to the machine"… Арни вдруг пришло в голову, что название композиции перекликается с тем, что случилось здесь вчера. Добро пожаловать в машину, Берт Сорнуэл!.. Кой черт понес тебя внутрь аэродинамической трубы при включенной программе? А может, после нашей стычки на тебя накатил очередной приступ уныния? На вчерашний эксперимент были большие надежды - и опять неудача. Вот ты и решил таким образом свести счеты с жизнью?.. Ведь покончить с собой в аэродинамической трубе - раз плюнуть. И защита у нас всегда вырублена, потому что она только мешает работе. Ясно же, что ни один дурак не включит нагнетание при открытой двери в трубу - его ж самого из-за компьютера сдует. А когда люди внутри, дверь всегда открыта… И закрывается она не сразу после запуска программы, а в течение нескольких секунд, которые уходят на срабатывание гидравлики. И за которые ты вполне мог проскользнуть внутрь. Да, все это ты мог - и технически, и психологически. Потому что не верю я в то, что тебя убили. Уборщик не мог, не с его мозгами запустить такую программу. А Фрэнк мог бы, если бы вернулся после моего ухода, но зачем? Какая ему польза от твоей смерти? У Франки мозгов еще меньше, чем у тебя, а на апломбе в нашем деле далеко не уедешь… Нет, старик, никто тебя не убивал, сам ты с собой разобрался! Вот только мог бы и полегче смерть выбрать. Это ж сколько тебе пришлось трястись от страха, уже зная, что пути назад нет, а машина еще только набирала обороты! Почти минуту!.. Уж лучше бы сунул голову в жидкий азот. Минус триста двадцать л по Фаренгейту сделают свое дело мгновенно и без крови! Скажем, Арт Грейбл или Франки, с их любовью к экстравагантным поступкам и реши они покончить с собой, наверняка бы поступили именно так. А ты полез в трубу. Словно бросил ей вызов. Глупо!..
На дисплее по-прежнему торчало проклятое уравнение с проклятым вторым многочленом, который не желал иметь физического смысла. Нет, пора отвлечься. К примеру, включить "Doom", пройти пару уровней. Очень любопытная игрушка; стрельба по монстрам и беготня по закоулкам прочищают мозги лучше нашатырного спирта! Два уровня - и назад, в аэродинамику… И тогда, может быть, я свалю его наконец, это дьявольское уравнение…
Арни вышел в корневой каталог, пробежался по дереву. И вернулся обратно.
Вот он, файл Артура, первый в каталоге. Если б можно было в него проникнуть!.. Может, с Нолетом поговорить, Фрэнк неплохо навострился в программировании? А вдруг сумеет взломать защиту!.. Впрочем, Фрэнки - ушлый тип, кабы мог, давно бы уже ее взломал, тоже ведь часто работает по ночам. А "Артур" как был датирован четырнадцатым ноября прошлого года, так и остался. Никто его не открывал и никогда уже не откроет. Да, может, и незачем… В конце концов, нет никаких доказательств, что там есть что-то новое! Лишь моя вера в Артура…
Арни вновь вышел в корневой каталог. Но "Doom" запустить не успел - на затылок обрушился удар такой силы, что свет померк в глазах, а очки отлетели в сторону.
Он не видел, как убийца отвернул никелированные барашки, удерживающие крышку большого - объемом в двадцать галлонов - сосуда Дьюара. Он не почувствовал, как его проволокли за шкирку по полу. Но когда адская волна холода, исходящая от жидкого азота, дохнула Арни в лицо, он пришел в себя. И сразу все понял.
- Дьявол! - прохрипел он. - Отпустите меня!
И попытался повернуть разбитую голову.