Пятна слепящего белого света заплясали на их лицах. Роберт заметил, как свет яркой вспышкой отразился в ее зрачках. В желудке Роберта эхом прокатилась последняя синкопа барабанной дроби. Неожиданно улыбка исчезла с лица Рейчел.
Незнакомец, оказавшийся перед ней, выглядел отвратительно. Его кожа была серой, словно пепел. Веки мужчины затрепетали, и Роберт уловил в его взгляде неподдельную панику. Когда он открыл рот, чтобы заговорить, у него задрожали губы. Поначалу он не смог выдавить из себя ни звука и оттого стал походить на выброшенную на берег рыбу. Потом он несколько оправился и задал чрезвычайно странный вопрос:
– Вы… это вы? Да или нет?
Рейчел промолчала. Парень, столь странно выражавший свои мысли, был одет в черный костюм и темно-синюю рубашку. Стефан Абрахам задрожал, как тростинка, и Роберт уже стал опасаться, что тот отойдет в лучший мир прямо у них на глазах.
– Моя… сестра? – в отчаянии выкрикнул Абрахам, протягивая руку и дотрагиваясь до обнаженного плеча Рейчел, причем, как заметил Роберт, его пальцы с силой впились в белоснежную кожу женщины.
Рейчел содрогнулась с выражением беспокойства и отвращения на лице. Она оглянулась сначала на Роберта, потом снова перевела взгляд на незнакомца и, наконец, резким движением освободившись от его пальцев, коротко выкрикнула:
– Нет!
Это краткое "нет" живительным образом подействовало на незнакомца, хотя одновременно способствовало появлению на его лице изумления. Он повернулся к Роберту и пристально посмотрел ему в глаза, чем несколько его озадачил. Потом Абрахам снова воззрился на Рейчел.
– Вы, случайно, не брат и сестра? А может, я брат кого-то из вас?
– Пожалуйста, оставьте нас в покое, – попросила Рейчел.
Стефан снова пододвинулся к женщине, и на этот раз она испугалась. Тогда Роберт решил вмешаться и встал между ними. Он положил руку на плечо Абрахама, но не заметил на его лице ни малейшей угрозы – лишь отчаяние и… еще что-то, чему Роберт пока не находил объяснения.
– Успокойтесь, не надо волноваться, – сказал Роберт. – Лучше сядьте где-нибудь и выпейте.
– Я чувствую… я ощущаю…
– Если вы себя чувствуете столь же плохо, как выглядите, вам следует пораньше лечь в постель.
Роберт отпустил его. Абрахам некоторое время следил за тем, как они удалялись, но не двинулся с места. Рейчел устремилась вперед, успев, правда, прошептать на ухо Роберту:
– Благодарю. Он уже начал…
– Кто он такой? – осведомился Роберт.
– Откуда мне знать?
– Но он-то вас знает.
– Вы сделали такой вывод, потому что он назвал меня сестрой?
Роберт ничего не сказал в ответ. Оглушающий шум и жара сделали наконец свое дело, и у него разболелась голова.
– В жизни его не видела, – продолжала утверждать Рейчел. – Послушайте, он скорее всего был просто-напросто пьян или находился под воздействием наркотиков. Или что-нибудь в этом роде. Кто знает? Да и кому нужно это знать?
Роберт как-то странно улыбнулся и провел рукой по волосам. Рейчел с удивлением на него посмотрела. Молодой человек буквально взмок от пота. "Ему жарко, и он нервничает", – с сочувствием подумала женщина.
– Спасибо, что вы за меня вступились, – сказала она. – Мне показалось, что он был готов что-нибудь учинить. Что-нибудь глупое и мерзкое.
– И я тоже. – Роберт огляделся, но Абрахам уже исчез, поэтому он снова переключил внимание на Рейчел. – Не желаете чего-нибудь выпить? Я хочу сказать, что мне лично это бы сейчас не помешало.
– Мне тоже, – ответила Рейчел, а потом добавила: – Но мы, может быть, сделаем это в другом месте?
– В другом месте?
– Да, если вы, разумеется, не испытываете желания остаться здесь. Я знаю, что вы пришли с друзьями и, возможно…
Роберт представил себе, как она следила за ним в "Сантьяго", и голос его дрогнул. Где же она, черт возьми, пряталась? Или подглядывала в окошко? Неужели она видела, как он сидел в полной прострации и кривился, когда раскаты пьяного хохота особенно действовали ему на нервы? Интересно, она может сказать, что он, к примеру, ел?
– Итак, вы хотите остаться? – спросила она.
Роберт еще раз окинул взглядом бесновавшуюся в "Семерке червей" толпу и решительно повернулся лицом к Рейчел.
– Нет, не хочу, честно.
– Тогда давайте уйдем отсюда.
Он коснулся рукой ее запястья, и ему показалось, что рука женщины столь же красноречиво продемонстрировала ее желание пойти с ним, как и ее взгляд.
– Куда же?
Вопрос удивил Рейчел и здорово ее позабавил. Она даже позволила себе улыбнуться, прежде чем сказала:
– Перестаньте, Роберт. Вы куда умнее, чем пытаетесь казаться.
Стефан Абрахам сидел абсолютно обнаженный на деревянном полу, скрестив по-турецки ноги. Шелковые простыни шевелились от слабых порывов ночного бриза, и по их изумрудной поверхности временами пробегали едва заметные волны.
Ни в комнате, ни во всем доме, кроме него, не было ни души. Нигде не было слышно ни звука – за исключением целого хора, надрывающегося у него в голове. Мерзкие видения и отвратительные образы сразу же появлялись, стоило ему хоть на мгновение задуматься. Иногда они теряли привычную интенсивность, и он получал возможность заниматься самыми обыкновенными вещами: есть, спать, работать, трахаться. Но иногда они ничего подобного ему не позволяли.
Он опустил глаза на свое предплечье и в который уже раз задержал внимание на нескольких рядах параллельных шрамов от порезов, которые наносил себе сам. Потом он коснулся пальцем и нащупал незаживающую рану. Те, кто, жил у него в голове, не давали ей затянуться.
Однажды кто-то ему сказал, что нет ничего хуже, чем медленно скатываться к сумасшествию и одновременно осознавать это. Тогда он высмеял рассказчика и не придал никакого значения его словам. Подобно автомобильным катастрофам, сумасшествие предназначено для кого-то другого, но никак не для него, Абрахама. Теперь-то он знал, что парень говорил правду. И открытие это леденило кровь. Ни страх, ни даже животный ужас не могли сравниться с этим.
Болезнь прогрессировала с удивительной скоростью. Пока что ему удавалось скрывать ее проявления на людях. Эти мерзкие твари в голове обрушивались на него, когда он находился в одиночестве и чувствовал себя в безопасности. Но сегодня в "Семерке червей" все изменилось.
Абрахам закричал, что было силы, и погрузил руки в ведерко из пластмассы, наполненное старыми бритвенными лезвиями. Потом он извлек руки, изо всех сил сжав пальцы в кулаки. Ржавые, но все еще острые кромки врезались в его плоть, рассекая ее по всем направлениям. Кровь жарко заструилась между пальцами и потекла по рукам. Он с жадностью втирал в кожу обломки тонких стальных пластинок, словно это был увлажняющий крем. Когда сталь рассекала кожу и глубоко проникала внутрь, он всякий раз принимался по-звериному выть.
– Оставьте меня в покое! Убирайтесь к черту из моей гребаной головы! Кто вы? Зачем вы это со мной делаете? Пожалуйста! Какого черта вам от меня надо?
Глава 9
Роберт пробудился во мраке ночи, и пока его глаза привыкали к темноте, он переживал панический ужас. Через секунду, однако, все прошло, и мучившие его призраки растаяли без следа, словно он выключил некий телевизор, существовавший у него внутри. И неприятные образы, и режущие ухо звуки исчезли, будто по мановению волшебной палочки.
Рейчел спала рядом. Роберт на мгновение задался вопросом: сколько стоит привести в порядок ее порванный вечерний наряд? Вчера, в такси, ему едва удалось сдержаться, когда он попытался пальцами проникнуть между ее бедер, а она неожиданно раздвинула ноги, схватила его ладонь и потянула туда, книзу. Все это время глаза водителя неотрывно следили за ними через зеркало заднего вида.
Потом, в железной клетке лифта, они целовались до одури, намертво соединившись губами и телами, хотя в этой древней мышеловке и было неудобно до крайности. Когда же они распахнули дверь в квартиру Рейчел, эта женщина увлекла его на пол там же, в коридоре, рядом с дверью, которая вела в гостиную. Платье женщины задралось выше талии, а когда ей надоело возиться с пуговицами на его рубашке, она просто разорвала ее. Поначалу Роберт пытался стянуть платье с Рейчел через голову, она же запуталась в нем, распластавшись на мраморном полу, и вдруг закричала:
– Да что ты там копаешься! Тащи изо всех сил!
Роберт последовал ее совету, дернул, и изящный наряд распался надвое.
Роберт сидел на кровати и раздумывал, сколько времени они проспали. Занавеси в спальне были опущены не до конца, и трепетный свет утра озарял комнату. Она лежала повернувшись в противоположную от него сторону. Тонкая простынка окутывала лишь ее бедра. Густые волосы Рейчел разметались по подушке и по ее плечам, отливавшим нездоровой голубоватой бледностью. Впрочем, это могло быть всего лишь следствием оптического обмана, поскольку ранним утром все вокруг казалось голубым. Роберт снова улегся и обвил женщину рукой.
Ее пальцы обнаружили его кисть и схватили ее. Потом она провела его рукой по своей груди. Кожей ладони Роберт чувствовал, как теплая на ощупь грудь Рейчел мерно поднималась и опадала.
Несколько минут Рейчел оставалась без движения, удерживая руку Роберта, но затем женщина подобралась к молодому человеку поближе. Роберт провел ладонью свободной руки по горлу Рейчел, а секундой позже спустился к груди. Теперь его ладонь легла на грудь Рейчел, нежно сжала мгновенно затвердевшие соски. Правая рука Роберта стала медленно сползать вниз по ее животу. Ему нравилось наблюдать, как ее тело откликается на его ласки.
– А ты, оказывается, не спишь, – пробормотала она.
– Неужели? По-моему, я почти в коме.
– Ничего удивительного.
Пальцы Роберта, в темноте напоминавшие паука, достигли волос, покрывавших ее лобок. Рейчел со свистом втянула в себя воздух, когда его ладони спустились ниже и начали поглаживать нежную кожу у самого основания бедер. Потом он на секунду отнял руку и ощутил, как ее пальцы сомкнулись на его запястье, нащупывая пульс. Тогда пальцы Роберта проникли в теплую мягкую долину, уже слегка увлажнившуюся. Рейчел забормотала что-то неразборчивое.
Его возбуждение еще больше возросло от созерцания тех змеиных, волнообразных движений, с какими она подстраивалась к его движениям. Когда напряжение в паху у Роберта достигло предела и стало болезненным, она ухватила пальцами его фаллос и направила в недра своего тела. Он помог ей, толкнувшись изо всех сил и чувствуя, что растворяется в теплых и влажных глубинах, которые мгновенно охватили и сдавили его в жарких, пульсирующих объятиях. Вскоре он замедлил движение и, напрягая мышцы живота, на секунду задержал желание, но потом возобновил проникновение – медленно, но неумолимо.
Комната наполнилась голубоватым светом. На потолке метались расплывчатые силуэты колыхавшихся от легкого бриза штор. Роберт на секунду обрел ощущение реальности и услышал, как часы буднично отмечали секунда за секундой драгоценные мгновения невозвратимо уходившего времени. Роберт почувствовал себя сторонним наблюдателем, отметив какой-то частью своего сознания, как увеличилась слаженная частотность их вдохов и выдохов. Неожиданно Рейчел высвободилась из-под него, перекатилась через его обнаженное тело и уселась рядом.
– Тебе нехорошо? – хрипло спросил Роберт, пытаясь разглядеть в темноте выражение ее лица.
Рейчел воспользовалась тем, что он повернулся к ней и лег на спину, молниеносным движением перекинула через него ногу и оседлала его. Затем она наклонилась к его лицу и, оперевшись ладонями по обеим сторонам головы Роберта, змеиным броском припала губами к его рту. Некоторое время они и впрямь, как змеи, исследовали друг друга кончиками языков, после чего она распрямилась, возвысившись над ним, и принялась совершать движения вверх-вниз, всякий раз громко стеная, когда его получившие свободу руки касались ее плоского живота или поднимались вверх в погоне за ускользавшими от его пальцев грудями.
– Да, да… делай так. делай, – повторяла она, словно в полусне. – Делай все, что тебе хочется. Все-все – абсолютно.
Она снова откинулась назад, раскачиваясь на нем, испытывая его.
– Все, что захочешь… – стонала она. – Ты даже можешь причинить мне боль, сделать мне больно, мучить меня…
– Что такое? – хрипло спросил Роберт.
Между всхлипываниями и стонами, вырывавшимися из ее горла, он, к своему удивлению, расслышал явственное:
– Ты можешь причинить мне боль, если тебе хочется…
Он замер, пытаясь в темноте разглядеть ее лицо и понять, что с ней творится.
– Не останавливайся, – выдохнула она.
Он лежал, отторгнутый от нее темнотой, чувствовал, как кончики ее пальцев впивались в его плоть, но в ушах по-прежнему звучал голос Рейчел: "Ты можешь сделать мне больно, если тебе хочется".
– Что случилось? – прошелестел совсем рядом ее голос.
Роберт наблюдал за тем, как она продолжала после небольшой заминки изгибаться над ним, но упорно думал об одном: "Зачем, ну зачем она это сказала?"
– Пожалуйста, – снова повторила она, замерев на мгновение.
– Скажи мне, что все-таки случилось?
– Ты не понимаешь?
– Нет.
– С какой это стати ты решила, что у меня может возникнуть желание сделать тебе больно?
Она снова замерла, а когда почувствовала, что желание оставило его, поднялась с него и рухнула на постель рядом, после чего свернулась в клубочек. Он уселся на кровати и несмело положил руку ей на плечо. Признаться, он думал, что она стряхнет его ладонь, но этого не случилось.
– А ведь я и представления не имею, что ты обо мне думаешь, – тихо произнесла она.
– А я не знаю, что думаешь обо мне ты.
– Жаль.
– Почему?
Рейчел распрямилась на постели и перевернулась на спину. Роберт прилег и, готовясь к разговору, оперся на локоть.
– Возможно, я обидела тебя, сама того не желая, – с печалью в голосе сказала Рейчел. – Иначе ты бы не повел себя так странно.
– Мне вовсе не хотелось причинять тебе боль, Рейчел.
Она взяла его за руку, но в глаза старалась не смотреть. Тот, кто когда-то сказал, что физическая боль сродни поцелую в щеку, основательно в этом вопросе намудрил. Роберт нагнулся над ней и поцеловал ее в лоб. Она подняла наконец на него глаза и обняла за шею.
– Ты заставляешь меня стыдиться собственных слов, – произнесла она.
– В мои намерения это не входило.
– Я знаю. В этом-то и заключается главная проблема.
Она провела ладонями по груди Роберта. Он ответил поцелуем – коснулся губами ее плеч и шеи, затем спустился ниже и поцеловал грудь, охватив губами сосок. Она кончиками пальцев трогала его лицо, а потом подняла его голову вверх и сказала:
– Я хочу, чтобы ты меня любил.
И они занялись любовью. Словно единое существо с четырьмя руками и четырьмя ногами, они хаотично двигались по кровати, сминая простыни и сбрасывая на пол одеяло и покрывала. Они будто приклеились друг к другу и покрывали лица друг друга горячими поцелуями, которые в спешке не всегда попадали в цель.
Когда Рейчел достигла пика наслаждения, она закричала, что было сил, и сделалась как каменная, чтобы через секунду стать мягкой как воск. Когда же вершины экстаза достиг Роберт, у него перехватило дыхание, и он едва не задохнулся. "Еще мгновение, – устало подумал он, – и у меня лопнут вены на шее".
И вот настало мгновение тишины. Они лежали, сжимая друг друга в объятиях, и молчали, спокойные, словно море в штиль. Потом он тихонько высвободился из плена ее рук и уселся на постели. Она поцеловала его, и в темноте он увидел, как ярко сверкали ее влажные глаза.
– Я ничего подобного не ожидала, – едва слышно проговорила она.
– Никто из нас не ждал, что так будет.
– Это может все усложнить.
– Если мы не постараемся, чтобы этого не случилось.
– Это случится. Это обязательно случится, если мы не станем вновь делать вид, что незнакомы.
– Именно это я и имел в виду.
– Я не хочу этого, Роберт.
Он обнял Рейчел и стал ждать, когда на них снизойдет благодатный и разрешающий все проблемы сон. Однако держать Рейчел в своих объятиях – все равно что прижимать к себе динамо-машину. Он услышал ее учащенное дыхание и ощутил, как кровь жаркими толчками стала приливать к ее коже. Она нежно поцеловала его в грудь и начертила пальчиком странные каббалистические знаки у него над ключицей.
– Мне почему-то совсем не хочется спать, – сказала она.
– А я спать просто не могу. Знаю, что надо, но не могу. Хотя какая-то часть моего организма просто криком кричит – уж так ей хочется отдохнуть.
Она поцеловала его в грудь и принялась ласкать языком кожу. Роберт чувствовал ее дыхание на своих пальцах и запястьях. Одуряющий аромат пота и любовных соков все еще реял в жарком влажном воздухе комнаты. Он вдохнул в себя этот дурман и в следующее мгновение понял, что снова созрел для любви. Плоть его рвалась вверх.
Они снова приступили к любовным ласкам, и она, играя, несколько раз, будто невзначай, куснула его за горло. Иногда она прижималась к нему, с тем чтобы возбужденные и налитые соски терлись о его обнаженный торс, иногда же снова возносилась над ним в правильном ритме нацеленных вверх-вниз движений. Рейчел, не осознавая того, заслонила жалкую щелку в окне, служившую источником рассеянного света, и он видел перед собой один только ее черный силуэт.
Они оба истекали потом. Именно истекали, поскольку на простыни пролились не какие-то жалкие капли, а целые потоки. Лежа на спине, подчинившись ритму, установленному Рейчел, он тем не менее чувствовал, как влажны подушка и простыни. Когда Рейчел встряхивала волосами, голубоватые капельки, словно льдинки, каскадом разлетались во все стороны и многие из них достигали его тела.
Рейчел продолжала трудиться в верхней позиции в том равномерном завораживающем ритме, который, казалось, вырабатывался неким заложенным в нее механизмом. Роберт смотрел на нее снизу вверх и молил судьбу, чтобы она не останавливалась и пребывала в этом движении вечно. Его глаза были наполовину закрыты – он плыл в нескончаемом бурном море и поэтому не увидел, что произошло позже.
Она устремилась к его лицу и принялась с вновь нахлынувшей страстью покрывать поцелуями его лоб, губы и щеки. Пальцами правой руки она касалась его влажной головы и мокрых волос. Она осторожно дотронулась пальцами до его висков, век и провела по носу до покрытой испариной верхней губы. Когда Роберт принялся с жадностью сосать ее влажные от пота пальцы, Рейчел стала тихонько вскрикивать от удовольствия. Потом она снова привстала и прерывающимся шепотом приказала ему:
– Садись!
Он подчинился, и когда их глаза оказались на одном уровне, она приблизила лицо и укутала его и себя пышными, рассыпавшимися, словно разлетевшаяся от ветра шаль, волосами. Потом она выскользнула из его рук и склонилась над прикроватным столиком. Она что-то взяла оттуда, и Роберт механически отметил про себя странный звук, который прорезал тишину в тот момент, когда она сжала неизвестный ему предмет в руке. Когда она снова вернулась, он прижался лицом к ее грудям и принялся слизывать капельки влаги с напряженных сосков.