– Он не арамеец, – заметила Коринта. – И у меня такое чувство, что я уже видела его где-то.
– Ногарец. Я знаю этого парня, он служил моему царю.
Заметив, как изменился взгляд девушки, Гишер поинтересовался:
– Добьешь?
– С ума сошел?! – возмутилась Коринта. – Давай перевяжем его.
Развязав ремешки доспехов, они сняли с ногарца пластинчатую броню. Коринта разорвала его окровавленную рубашку, обнажив рану, и принялась неумело накладывать повязку из тех же лоскутов.
– Кто так делает-то? – тут же осудил ее Гишер. – Дай сюда. Подержи его.
Он усадил ногарца и, пока Коринта поддерживала его в таком положениии, сноровисто перевязал рану.
– Это остановит кровотечение, но рану лучше промыть и зашить, – сказал Гишер, закончив. – Позови ваших дромидов, пусть его заберут.
– Откуда ты знаешь, как лечить? – поинтересовалась Коринта.
– Служители Тота знают многое не только о смерти.
Мрачно вздохнув, хишимерец добавил:
– Даже отвергнутые служители.
– Ты все еще готов служить своему богу? – спросила девушка. – Вернешься к нему? Даже после того, как он отверг тебя?
– Не лезь не в свое дело, – Гишер раздраженно скрипнул зубами. – Зови дромидов.
* * *
Все пространство вокруг постоялого двора превратилось в один сплошной лазарет, сюда сносили тяжелых раненых со всех сторон. Бойцы с менее тяжелыми ранениями приходили сами. В воздухе повис стойкий запах крови и лекарственных снадобий, отовсюду слышались стоны и хрипы. Жрецы-дромиды и их добровольные помощники наскоро оказывали помощь всем нуждающимся.
Двое крепких парней опустили на землю скрещенные копья, послужившие носилками раненному ногарцу. Коринта присела рядом и коснулась руки воина.
– Здесь тебе помогут, и ты не умрешь, – заверила его девушка.
– Слабое утешение, – процедил ногарец сквозь зубы.
– Неужели ты ищешь смерти? – удивилась Коринта.
Ногарец скрипнул зубами и отвел взгляд.
– Я узнала тебя, – сказала девушка. – Прошлой осенью ты не выдал меня хишимерцам. Ты ведь заметил меня, когда я пряталась на дереве. Тогда ты не дал погибнуть мне, сейчас я не позволю умереть тебе. Как твое имя?
Сопровождавший их Гишер ухмыльнулся:
– Это капитан Кетаннос, он уже второй раз проиграл битву против Арамеи. Не смог уберечь свою Ногару, и все пытается хоть как-то потешить самолюбие в боях с арамейцами.
Совсем недавно производивший впечатление человека полностью отчаявшегося и опустошенного, бывший жрец, похоже, в очередной раз очень скоро примирился со своим положением, и к нему вновь вернулись обычная беспечная хамоватость и цинизм.
– Ты удивительно бессердечный человек, – сердито заметила девушка. – Хуже Тангендерга. Кстати, надо бы разыскать его.
– Посмотри туда.
Коринта перевела взгляд в указанном направлении. Поодаль от них стояла Иррея. Теребя рукоять кинжала и покусывая губу, она неотрывно смотрела куда-то за угол конюшни. Молодая княжна замерла в напряжении, словно ожидая чего-то, одновременно надеясь и опасаясь.
– И что? – не поняла Коринта.
– Твой бродяга где-то там, – пояснил Гишер и хохотнул: – Она на него смотрит. Она тоже втрескалась в бродягу, я давно заметил. И что вы только все находите в этом парне?
Коринта сердито насупилась. Слова хамоватого хишимерца вновь задели ее за живое – несмотря на кажущуюся простоватость, отвергнутый жрец Тота всегда умел надавить на больную мозоль и делал это мастерски.
– Присмотри за ним, – указала девушка на раненного ногарца.
– Я не сиделка, – огрызнулся Гишер. – Ладно, ступай к своему дружку. И раздобудь что-нибудь пожрать. Эй, ты! – окликнул он молодого дромида. – Этому парню надо шкуру зашить, помоги мне.
Петляя между раненными, лежавшими на земле, Коринта направилась за угол конюшни. Не удержавшись, она пару раз бросила косые взгляды в сторону Ирреи. Сейчас восхищение бесстрашной молодой воительницей уступило в душе место чувству, очень похожему на ревность. Чувство это самой Коринте казалось нелепым, отчего она мрачнела еще больше.
Тангендерг и в самом деле оказался за конюшней. Вооруженный колуном, он размашистыми ударами разбивал сучковатые чурки. При этом колун он держал лишь правой рукой, левой же держался за собственные ребра.
– Где Гишера оставила? – спросил каданг, не оглядываясь.
– Он там, – махнула рукой Коринта.
Ее уже перестало удивлять звериное чутье спутника, способного определять, что и кто находится у него за спиной.
– Тебе больно? – сочувственно поинтересовалась девушка. – Давай помогу.
– Я уже закончил, – отозвался Тангендерг, расколов последнюю чурку.
Он опустил колун на землю, оперся на топорище тяжело выдохнул и сжал зубы.
– У тебя кровь повсюду, – заметила Коринта, указав на бурые пятна проступившие сквозь повязки. – Тебе полежать надо.
– Все, что мне надо, это отмыться хорошенько.
С черного хода из трактира вышла женщина средних лет в кожаном переднике. Окинув одобрительным взглядом кучу наколотых поленьев, она произнесла:
– Ты неплохо потрудился, бродяга, и честно заслужил свою мясную похлебку.
– Накорми ее, – Тангендерг указал на Коринту. – С ней еще один спутник, она покажет. Покорми их обоих. Я пока соберу поленницу. А ты сделай то, что обещала.
Женщина кивнула и поманила Коринту за собой:
– Пойдем, девочка.
Иррея по-прежнему стояла на том же месте, не отводя взгляд от каданга. Из задумчивости ее вывело легкое прикосновение к плечу. Повернув голову, девушка увидела рядом с собой Кадония.
– Рад видеть тебя невредимой, – произнес молодой князь.
– Я тоже, – рассеянно кивнула Иррея.
Она снова бросила взгляд в сторону дровяника.
– Этот странный парень спас нас всех, – заметил Кадоний, проследив ее взгляд.
Иррея ничего не ответила. Легким прикосновением к плечу легардийский князь вновь заставил девушку обратить на себя внимание:
– Надеюсь, после этой битвы ты больше не сомневаешься во мне?
– Я слышала о том, что ты сделал, – кивнула Иррея. – Ударить с горсткой всадников в тыл всей хишимерской армии было храбро, но не разумно. Впрочем, как все, что ты делаешь.
Кадоний помрачнел:
– Считаешь меня глупым?
– Считаю тебя слишком гордым. И безрассудным. Ты мог погибнуть со всеми своими воинами.
Она перевела многозначительный взгляд на побуревшую от крови повязку князя.
– То есть, мне не стоит надеяться на твою благосклонность и засылать сватов?
Иррея лукаво улыбнулась:
– Я подумаю. А сейчас извини, мне нужно идти. А тебе лучше сменить повязку, пусть твою рану осмотрят жрецы.
Оставшись один, Кадоний взглянул на каданга, собиравшего наколотые дрова в поленицу, и нахмурил брови.
* * *
Поравнявшись с разбитыми повозками, хаотично разбросанными вдоль дороги, царь Орангер натянул поводья. Сопровождавшие его немногочисленные телохранители осадили своих гиппарионов. Насколько пустынно было вокруг на протяжении всего пути от Хорума, настолько оживленно оказалось здесь. Среди останков разбитого легардийской кавалерией обоза суетилось множество людей, разбирая все, что представляло хоть какую-нибудь ценность. То и дело среди мародеров вспыхивали короткие стычки, но тут же угасали, все были слишком заняты грабежом. Бежавшие с поля боя после разгрома воины, лишившиеся своих командиров, наткнувшись на обоз, спешили хоть как-то обогатиться.
Свесившись с седла, Орангер грозно вопросил:
– Не признаете своего царя?!
Ближайшие к нему воины склонили головы. Царь помрачнел еще больше. Если от наемников-дикарей ждать особого почтения никогда не приходилось, то поведение собственных воинов можно было счесть откровенным неповиновением. Еще не так давно подданные падали ниц перед своим повелителем, теперь же удостаивали его чуть ли не небрежным кивком головы.
– Где ваш вождь? – снова спросил Орангер.
Воины лишь пожали плечами. Судя по выражениям лиц, им не терпелось продолжить прерванное занятие и появление царя вызывало лишь досаду. Будь у Орангера побольше бойцов, он отдал бы приказ изрубить дерзких на части. Но сейчас, когда при нем осталось лишь несколько телохранителей, верность которых тоже вызывала сомнения, вступать в стычку с озлобленными и разочаровавшимися в своем полководце вооруженными людьми было бы крайне неосмотрительно.
Пришпорив гиппариона, царь Орангер продолжил свой путь. Покосившись на следовавших за ним телохранителей, царь подумал, что они охотнее остались бы среди мародеров, нежели сопровождали своего повелителя. Собрав огромную армию, Орангер до самого начала похода сумел продержать воинов на одних обещаниях, не заплатив никому ни гроша. Теперь же те, кто уцелел, неизбежно придут в Мархаб и потребуют плату за свои услуги. И никому из них не важно, что дело, за которое была обещана награда, не сделано.
Весть о победе арамейцев над Тотом следует по пятам за остатками разгромленного войска. Большинство жрецов оказались в плену у арамейского императора, что отнюдь не добавляет бойцам желания вновь собраться под знаменем своего царя для нового похода. Вожди племен наверняка возложат ответственность за поражение на своего правителя, их поддержат озлобленные наемники. Остался лишь один призрачный шанс удержать власть в своих руках – вернуться в Мархаб раньше всех, собрать тех немногих, в ком еще хоть чуть-чуть сохранилась верность, и первым нанести удар по недовольным, перебив их поодиночке.
* * *
Опустившись в большой деревянный чан, Тангендерг сжал зубы, замер на мгновение, затем погрузился в горячую воду с головой. Вынырнув, он положил руки на стенки чана, откинулся головой назад и закрыл глаза. Вода закапала с локтей на пол.
Жена трактирщика собрала его одежду.
– Отмокай, бродяга. Наши работники выстирают твои вещи, высушат и заштопают.
Она вышла, плотно закрыв за собой дверь.
Тангендер сидел, не шевелясь, вода в чане постепенно мутнела от крови и грязи. Вскоре дверь тихонечко отворилась, послышались осторожные шаги.
– Зачем пришла? – спросил Тангендерг, не размыкая век.
– В войске ходят странные слухи о тебе, – тихо произнесла Иррея, приблизившись.
– Не стоит обращать внимания на слухи. Люди часто сочиняют небылицы от скуки.
Девушка обошла вокруг чана, коснулась старой отметины на плече каданга:
– Стрела?
– Мораги, – ответил Тангендерг. – Битва при Кадае.
Иррея поднялась пальцами чуть выше, к другому шраму:
– Этот?
– Кинжал. Шайка мародеров за Келенганом.
Рука девушки легла на грудь каданга, иссеченную рубцами, словно от когтей зверя.
– Карденг, воин клана псов, – произнес Тангендерг.
– Ты помнишь каждый свой шрам? – спросила Иррея.
– Те, что получил сегодня, точно не забуду.
Иррея печально улыбнулась. Отняв руку от груди каданга, она снова спросила:
– Ты уйдешь?
– Уйду, – спокойно и равнодушно ответил Тангендерг.
Некоторое время девушка, молча, стояла рядом, затем отступила к выходу. Толкнув дверь, Иррея оглянулась. Каданг оставался все в той же позе, не открывая глаз. Вздохнув, девушка вышла и затворила за собой дверь.
* * *
Затянув узел, Демилий обрезал концы. Рисстаний опустил рубашку, скрыв под ней повязку.
– Еще пара перевязок и все пройдет, – успокоил Демилий молодого императора.
– Шрамы украшают мужчину, – добавил находившийся тут же Аррелий.
– Синяки тоже украшают? – недоверчиво поинтересовался Рисстаний.
Коснувшись своего плеча, он поморщился. После схватки с Тотом остались не только рубцы на груди, но и многочисленные синяки по всему телу.
– Такие, да, – не моргнув глазом, ответил Аррелий. – Не всякий получает их от такого противника и остается жив.
– С твоего позволения, я покину тебя, – произнес Демилий, собрав со стола свои чашки с целебными снадобьями. – У нас много раненных, нуждающихся в помощи.
– Конечно, – кивнул император. – Благодарю тебя за помощь. И за это тоже.
Рисстаний перевел взгляд на стену, где в ножнах висел меч отца.
– Таково было распоряжение верховного жреца, – ответил Демилий. – Я лишь исполнил его поручение.
Меч первого царя, выкованного его руками и отмеченный печатью Дромидиона, давно уже стал святыней Арамейской империи и хранился в столичном храме. Рисстаний был изрядно удивлен, когда перед битвой с армией мертвых Демилий вручил ему этот меч. Спросить объяснений в тот момент не было времени. Услышав сейчас слова дромида, Рисстаний в очередной раз подумал, что не зря, видимо, ходят слухи о даре предвидения верховного жреца Дромидиона.
Демилий покинул покои императора, отведенные ему в княжеской резиденции правителя Хорума. Рисстаний с трудом поднялся на ноги, казалось, каждая жилка в теле ныла тупой болью. Поморщившись, император оперся о край стола.
– Увы, но то, что я еще жив, не моя заслуга, – произнес он. – Тота сразил не я.
– Тем не менее, твои воины видели твою храбрость, – не согласился Аррелий. – Ты их полководец, и ты победитель.
– Храбрость? – Рисстаний усмехнулся. – Да мне было страшно до жути. Не хотел бы я снова встретиться с таким соперником.
– Ты преодолел свой страх. Ты достоин своего отца и, что самое главное, достоин его трона. Воины не усомнятся в тебе и пойдут за тобой.
– Может быть, ты и прав, – задумчиво кивнул император. – Но меч отца был не в моих руках. Тот человек, кто он? Я слышал, говорят, что он очень похож на…
– Я тоже слышал, – резко прервал его Аррелий. – Не обращай внимания на пустую болтовню, все мы похожи на кого-то.
Рисстаний пристально посмотрел в глаза князю. Аррелий спокойно выдержал его взгляд.
– Мне кажется, ты чего-то недоговариваешь, – с подозрением заметил император. – Что ты знаешь об этом человеке?
– Спроси у Аммата, – посоветовал Аррелий. – Жрецы всегда знают больше, чем остальные.
– Сомневаюсь, что тебя можно причислить к этим остальным, – с усмешкой отозвался Рисстаний. – Ты тоже знаешь немало. С Амматом я уже беседовал, правда, по другому поводу. Как и ты, он не советовал пока распускать армию, и сказал, что мне придется возглавить войско в новом походе. Он считает, что Арамея должна защитить мир от Тени. А что скажешь ты?
– Скажу, что мы должны сокрушить Тень, – решительно заявил Аррелий. – Это убережет Арамею от внешних угроз в будущем и укрепит твою власть.
– Аммат приводил несколько иные доводы.
– Знаю. Но Аммат дромид, а я воин. Этот поход сделает тебя настоящим правителем. Ты сам знаешь, многие князья сомневаются в тебе. Победа над Тенью заставит их замолчать и сплотит Арамею под твоей властью.
– Победа? – усомнился Рисстаний. – С кем мы будем побеждать? После битвы с хишимерцами на ногах осталось не больше половины воинов. Сомневаюсь, что князья поддержат меня в новом походе.
– У них не будет выбора. Скоро подойдет подкрепление. Об этом я позаботился, еще отправляясь к Келенгану. Верные вербовщики уже собрали ополчение на побережье, скоро твое войско увеличится. Твое, а не князей.
Император нахмурился:
– Порой мне кажется, что ты берешь на себя слишком много, князь.
– Может быть, – спокойно отозвался Аррелий. – Но я действую в интересах Арамеи. Этой страной правишь ты, а не князья. В свое время князья усомнились во власти твоего отца, едва не погубив весь поход. Он безжалостно избавился от них и назначил новых предводителей родов, верных ему. Будь и ты решительней, мой император.
* * *
Низкая дверь со скрипом отворилась, Аммат услышал робкий девичий голосок:
– Позволь побеспокоить тебя.
Аммат с трудом приподнялся на ложе и сел. Несмотря на слабость от ран, верховный жрец Дромидиона был готов присоединиться к собратьям по вере и оказать помощь раненным в битве бойцам. Однако князь Аррелий весьма красноречиво дал понять, что привяжет жреца к ложу, если тот посмеет покинуть свои покои прежде, чем наберется сил. Пришлось подчиниться грубой заботе старого друга, ибо его решительность, как и в прежние времена, не вызывала никаких сомнений.
– Тебе нужна помощь, девушка? – спросил Аммат. – Проходи.
Присмотревшись к молодой гостье в воинском снаряжении, он произнес:
– Кажется, я тебя знаю. Ты дочь князя Литария, не так ли?
– Да, меня зовут Иррея, – подтвердила девушка.
– Какой же помощи ты ждешь от меня? Присаживайся.
Иррея присела на скамеечку рядом с ложем жреца, вздохнула, потеребила свой пояс, затем подняла взгляд на Аммата и тихо сказала:
– Князь Кадоний добивается моей руки.
– Я знаю его, – кивнул Аммат. – Несмотря на свою излишнюю горячность, этот молодой человек производит вполне благоприятное впечатление. Но если он тебе не по сердцу, у арамейцев нет обычаев заключать брак против воли.
Иррея снова вздохнула:
– Мы дружим с самого детства, наши отцы всегда желали соединить нас. И, в общем-то, я никогда не была против. Но недавно я встретила одного человека…
Девушка замолчала и опустила голову.
– Ты что-то чувствуешь к нему? – осторожно спросил Аммат.
– Нет. Наверное, нет. Я не знаю… Он очень странный. Бродяга. Я знаю, что никогда не буду нужна ему, он уйдет дальше. И не уверена, что он нужен мне. Я дочь арамейского князя, а он безродный бездомный бродяга. Но в нем есть что-то такое… Не могу этого объяснить, – Иррея тяжело вздохнула и тихо добавила: – Я проявила слабость, и думаю, что не смогу теперь стать достойной женой Кадонию.
Жрец осторожно протянул перевязанную ладонь:
– Ты позволишь?
Иррея кивнула. Аммат коснулся ладонью ее живота.
– Я понимаю тебя, девушка, – произнес он. – Советую тебе никому не раскрывать свою тайну. Бродяга тоже ее сохранит, не сомневайся. Ты можешь стать женой Кадония.
Иррея несмело подняла взгляд на жреца:
– Но как же?..
– Что случилось, то случилось, – просто ответил Аммат. – Ибо так предначертано. Это не твоя ошибка, а воля судьбы. Ступай.
Девушка робко взяла жреца за руку, коснулась лбом тыльной стороны его ладони и вышла. Глядя на затворившуюся за ней дверь, Аммат тихо произнес:
– Пусть род Хорруга не угаснет вовек.