Хумени успел прикрыть грудь обеими руками и пригнуться. Нож пробил обе его ладони, скрепив их вместе, но грудь едва оцарапал. Хрипло визжа, чудовище разъединило руки, и нож с лязгом упал на каменистую землю. Затем Хумени покачиваясь, отступил назад, снова схватил выроненный им было факел, и, справившись с болью, опять обратил свое иссохшее лицо к кипящему небу.
- Демогоргон, - воззвал он, - сторожи их как следует. Пусть остаются здесь до моего возвращения. - Под конец - когда он уже исчез во тьме отверстия - голос его донесся с новой силой: - ПОСКОЛЬКУ ОНИ ЗАСЛУЖИЛИ ПРАВО ИСПЫТАТЬ МУКИ, С КОТОРЫМИ НИЧТО НЕ СРАВНИТСЯ!
Трэйс взглянул на небо и увидел, что там, как и до этого, начинает образовываться паутина белых молний. К нему наконец вернулся голос, и он воскликнул:
- Давайте спустимся вслед за ним - пока не поздно!
- Нет! - возразил знакомый голос. Второй незнакомец тоже скинул с лица шарф: Сол Гоковски. - Нет, Чарли, - повторил он, подходя ближе. - Пусть себе идет. Уверяю тебя - обратно он уже не выйдет. Мы планировали этот момент заранее и… - Но договорить он не успел.
Вверху копилась колоссальная энергия. Волосы на головах мужчин и девушки встали дыбом и начали потрескивать от статического электричества. Все небо теперь было пронизано пульсирующими жилами голубоватого света и на них быстро опускалась мерцающая сеть, сотканная из сверкающих нитей живой энергии.
Через какое-то мгновение они оказались полностью окружены куполом пульсирующего голубого огня.
Затем сеть начала стягиваться, и, когда круг сузился до диаметра менее чем в сотню футов, по сторонам ловушки в землю начали с треском бить разряды, предупреждая о смерти, грозящей всякому, кто попытается бежать.
Отец Амиры наконец пришел в сознание и быстро оценил ситуацию.
- Сол! - закричал он. - Вторая плита! Если эта штука стянется сильнее, мы не сможем ее одолеть!
Гоковски набрал полную грудь воздуха и сказал:
- Тогда помогайте мне. Ты, Димитриос, тоже. - И он начал нараспев произносить те самые непонятные слова со второй Хоразинской плиты, то самое, изгоняющее злые силы заклинание, которое Трэйс слышал еще в монастыре на Карпатосе. Гальбштейн и Каструни тут же подхватили, и когда их голоса присоединились к голосу Гоковски, шатер электрической энергии запульсировал, и по нему побежали яростные красные сполохи. Треск разрядов стал еще громче, а свет вспыхнул ярче - зло подпитывало себя, высасывая энергию из клубящихся туч, удваивая свою силу, чтобы устоять против жалких созданий, попавших в ловушку. И после совсем недолгой паузы круг снова начал сужаться.
- Мы проигрываем! - Голос Гоковски был хрипл. Сеть Демогоргона продолжала стягиваться, и он бросился к тому месту, где невысокая полуразрушенная стена отбрасывала темные тени. Завеса энергии была уже почти над самой стеной - как раз в этот момент Гоковски добежал до нее. Потом…
Гоковски вскинул руку, как будто пытаясь защититься … Его рука на мгновение коснулась пульсирующих нитей, он тут же отлетел назад и распростерся на земле.
Но в то же самое время завеса начала колебаться, и ее находившиеся в постоянном движении голубоватые прожилки вдруг пронзили уже золотистые, а не красные нити. Волны золотого света двинулись вперед, огибая остатки стены и то место, где стоял Каструни - место, где он спрятал вторую Хоразинскую плиту!
А затем, внезапно ослабнув, сеть Демогоргона начала нехотя отползать назад, задрожала и наконец снова выровнялась. Прожилок золотистого цвета становилось все меньше и меньше и наконец они окончательно исчезли. Завеса по-прежнему угрожала им - неземное сияние, локализованное в дьявольской энергетической клетке - но мощь находившейся в земле плиты удерживала ее на расстоянии и не позволяла подползти ближе.
Димитриос Каструни подбежал к Гоковски и опустился рядом с ним на колени. Тот медленно сел, принялся растирать плечо и руку, лицо его исказилось от боли.
- Она здесь, - указал он на кучу песка и камней у основания древней стены. - Я закопал плиту здесь. А теперь помогите мне поднять ее. Чудовище там внизу думает, что поймало нас, но на самом деле это мы поймали его!
Они начали разбрасывать песок руками, и профессор Гальбштейн тут же бросился им на подмогу. Амира же поспешила к Трэйсу. Потому что в самый разгар заклинания, Трэйс все же не выдержал и рухнул на землю недалеко от входа в подземелье. Девушка оттащила его подальше и несколько раз несильно шлепнула по щекам. Наконец он пришел в себя и тут же попытался подняться на ноги.
- Лучше полежи спокойно, Чарли, - сказала она. - Хотя бы чуть-чуть. Пока ничего не должно случиться - во всяком случае до полуночи.
Трэйс взглянул туда, где у подножия стены лихорадочно трудились трое мужчин.
- Я должен им помочь, - пробормотал он.
Невзирая на протесты Амиры, Трэйс встал, с трудом доковылял до них и принялся помогать. Очень скоро их труды увенчались успехом: стала видна каменная продолговатая плита толщиной в пять дюймов, длиной почти три фута и восемнадцати дюймов шириной. Вся она была испещрена глубоко вырезанными странными значками: заклинанием, изгонявшим злые силы.
Пальцы Трэйса коснулись плиты, и он тут же почувствовал покалывание, его голова закружилась. Наверное, такое же чувство испытывает космонавт, когда он, покинув корабль и крутясь в невесомости, видит, как вокруг него быстро вращается звездный свод, - свое полное ничтожество в присутствии до этого казавшихся совершенно невероятными сверхъестественных сил и понятий - в которые теперь он просто не мог не уверовать.
- С вами все в порядке? - На него внимательно смотрел Сол Гоковски.
- Нет, - ответил Трэйс, - мне паршиво - хуже некуда. А чего еще ожидать? Мне плохо от недоедания, от последствий инъекций наркотиков и неподвижности, от этой проклятой электрической ШТУКИ, которая сторожит нас. А еще - страх!
- Эта "проклятая электрическая штука" - демон, - вмешался Каструни, поднимаясь на ноги. - Я знаю, так как уже встречался с ним раньше - причем трижды. Это Демогоргон, призванный антихристом Хумени. Он - посланец его отца здесь, на земле. Сторожевой пес сатаны. И пес свирепый! Если мы уничтожим Хумени, то он уберется восвояси. Сейчас мы и попытаемся поймать его в ловушку там, внизу, при помощи плиты. Для этого нам нужно уложить плиту над входом в подземелье.
- Лендровер, - кивнул в сторону машин Гальбштейн. - Лендровер и цепь.
Хумени придумал правильно: и я именно так вытащил плиту оттуда: установил лебедку на скале и вытянул камень в естественное окно, а потом поднял на вершину при помощи лендровера.
- Пойду пригоню машину, - сказал Трэйс.
Он заковылял к лендроверу (снова эта его проклятая нога, только еще хуже чем обычно), с трудом завел двигатель и рывками подогнал машину туда, где ожидали остальные. Сеть Демогоргона явно как-то влияла на зажигание: двигатель то и дело захлебывался. Затем он развернул лендровер и стал ждать, пока остальные не обвяжут плиту цепью. Наконец Каструни уселся в кабину рядом с ним.
- О'кей, Чарли, трогай. До полуночи осталось двадцать минут. Но все может начаться в любую минуту!
Трэйс подъехал к темному зеву входа в подземелье, протащив плиту всего ярдов двадцать. Расстояние по любым меркам незначительное, но если бы людям пришлось нести тяжеленную гранитную плиту на руках, оно показалось бы им милей. Затормозив, Трэйс удивленно произнес:
- Начаться? А разве мало того, что уже произошло?
- Помните, что я рассказывал вам о мухах и саранче? - прокричал Каструни, стараясь перекрыть внезапно усилившиеся треск и шипение сети. - Так вот, должно быть и еще что-то. Похоже, что в ту ночь самое худшее я пропустил. Жабы и мошки… Так во всяком случае считает Сол.
- Правда? И мы все это увидим?
- О, да! Хумени предупреждал своего бандюгу, чтобы тот не пугался. Я слышал их разговор из укрытия, и наверняка речь шла именно об этом. Впрочем, этот убийца, в отличие от нас, уже ничего не увидит!
Каструни вылез из машины и поспешил на помощь профессору Гальбштейну и Солу Гоковски, которые с трудом пытались уложить плиту поперек входа в подземелье шириной в двадцать четыре дюйма. Слева и справа оставались щели, но с этим ничего поделать было невозможно. Наконец они закончили.
- Теперь ему не выйти, - удовлетворенно заметил Гоковски. - Вес плиты, конечно, не остановил бы его, но ее власть наверняка остановит.
До полуночи оставалось пятнадцать минут. Их по-прежнему окружала мерцающая, шипящая и потрескивающая сеть, в небе все так же клубились кипящие тучи. На темных склонах холмов догорали трупы израильских солдат и техника. У Трэйса по спине побежали мурашки от предчувствия чего-то ужасного.
Остальные ощутили то же самое.
- Начинается, - хрипло заметил Гоковски.
Трэйс дотронулся до рукава черного маскировочного одеяния Каструни.
- Прежде чем "начнется", хотел кое-что у вас спросить: вы же погибли - я сам был тому свидетелем… ?
- Нет. - Лицо Каструни блестело от пота в синем свете, заливавшем все вокруг. Он покачал головой. - Вы видели лишь лондонское такси, в которое ударила молния - работу Демогоргона. Но меня там не было. Я заметил, что эта штука преследует меня, и когда такси свернуло за угол, выпрыгнул из машины, прокатился по дороге до газона как раз в тот момент, когда такси взорвалось. Меня отбросило в кусты, от удара я потерял сознание. Демогоргон больше не чувствовал моего страха и решил, что я мертв. Как, очевидно, и вы. В себя я пришел от воя сирен и тут же убрался от греха подальше. Что же до бедняги-таксиста и другого пассажира… - Он пожал плечами. - В их смерти повинен я.
- Или я, - отозвался Трэйс. - Ведь вы пришли, чтобы предупредить меня, помните? - Он удивленно уставился на Каструни. - Какой другой пассажир?
- Человек, который подсел в машину, когда мы уже подъезжали к вашему дому, - ответил грек. - Он мне незнаком, и, наверное, это к лучшему. Короче говоря, день или два я скрывался, а потом отправился на Карпатос. Сол организовал за вами наблюдение. Я прилетел как раз после того, как вы отправились в Израиль. Сол был готов к отъезду, и мы тут же последовали за вами. С тех пор у нас буквально ни минуты свободной не было.
- Двенадцать минут. - К ним подошел профессор Гальбштейн. - Думаю, сейчас нам лучше отойти от подземелья подальше. - Он еще не успел договорить, как из щелей по обе стороны от лежавшей поперек отверстия плиты начали просачиваться наружу какие-то тени. Все пятеро в испуге отступили назад и, спрятавшись за лендровером, принялись наблюдать.
- Жабы! - ахнул Трэйс. Хоть Каструни и предупредил его, но поверить в то, что это происходит на самом деле, было трудно. - Откуда же они берутся? Вот дьявольщина..! Да их ТЫСЯЧИ!
- Извращенный вариант бедствий, насланных Моисеем на Египет, - пояснил профессор Гальбштейн. - Благодаря этому сынам Израилевым удалось вырваться из фараонова рабства. А тут Хумени вырывается из рабства своей умирающей плоти - обретая новую плоть, точно так же как Дети Израиля обрели новую жизнь. Богохульное искажение библейского сюжета.
Каструни дрожал. Трэйс, тесно прижавшийся к нему, почувствовал это.
- Вы знаете, что это означает, Чарли? - голос грека был исполнен ужаса.
- Это означает, что он растворит их, поглотит их, СТАНЕТ ими! То же самое произошло бы и с вами, если бы спустились в подземелье. Я рад, что вы избежали такой участи.
- Значит вы не стали бы удерживать меня, да? - буркнул Трэйс.
- Если бы вы сами не попытались сопротивляться, это было бы практически равно признанию его правоты, - ответил Каструни, - Тем самым вы как бы и в самом деле признали себя его сыном. Мы должны были быть уверены.
Поток жаб все тянулся мимо лендровера , совершенно не обращая внимания на завесу энергии Демогоргона, преодолевал ее и растворялся в ночи. Настал черед мошкам.
Трэйс не ожидал, что их может быть так много и что они окажутся столь отвратительны.
Мошки! - мириады мошек! Они вырвались из подземелья бешено крутящимися облаками, целые армии мошек бессмысленно сталкивались в воздухе. Затем они достигли лендровера и набросились на пятерых скорчившихся за ним людей.
Амира вскрикнула и в ужасе заметалась, хлопая себя ладонями по телу. Все остальные последовали ее примеру, приплясывая будто на раскаленных углях и пытаясь стряхнуть с себя орду крошечных вампиров. Но никого из них так ни разу и не укусили, не высосали ни капли крови. Поскольку мошки - раздувшиеся и толстые, как клещи, насытились еще там, внизу.
- Эти бедняги в подземелье… - всхлипывала Амира в объятиях Трэйса. когда мошки наконец исчезли, - ведь ты мог стать одним из них. О, Чарли, Чарли! Я бы покончила с собой, если…
- Шесть минут, - перебил ее отец.
Гоковски вытащил из-под своего черного одеяния какой-то предмет, напоминавший радиоприемник в черном пластиковом корпусе. - Дадим ему еще четыре минуты, - сказал он. - К тому времени трансформация будет завершена - он уже поглотит своих несчастных обреченных сыновей, а возможно, заодно и Деккера или того, второго бандюгу. В любом случае, в живых он никого не оставит - свидетели ему не нужны. Затем он полезет наверх и тут-то мы его и накроем! - Он вытянул из прибора антенну и повернул какую-то ручку до щелчка. На приборе замигала крошечная лампочка, осветив красную кнопку.
- Так вы заминировали пещеру! - догадался Трэйс.
Профессор Гальбштейн кивнул.
- Именно. Взрывчатки вполне достаточно, чтобы превратить всю эту проклятую адскую дыру в настоящее пекло: столько, сколько я осмелился заложить. Будь ее чуть больше - он наверняка обнаружил бы ее. А довершит дело радиовзрыватель Сола.
- Т-с-с! - остановила его Амира. - Что это?
Перекрывая грозное потрескивание электрического голоса Демогоргона, вдруг послышались - крики? Да, крики, доносившиеся из расположенных под землей пещер - но подобные звуки еще никогда не достигали их ушей. Вернее, одному из них довелось пережить такое, но всего лишь раз в жизни.
- О, Боже! - Каструни пытался удержать дрожь в голосе. - Неужели мне придется испытать все ЭТО еще раз!
Но тут истошные вопли заглушил новый звук: сумасшедшее жужжание массы каких-то летящих насекомых.
- Мухи! - ахнул Трэйс. - Ваши проклятые мухи, Димитриос. Я ведь помню, как вы мне рассказывали: "… мясные мухи - те, что зарождаются в гниющем мясе".
Каструни лишь молча кивнул.
И тут они вырвались из-под земли - жужжащие мириады мух - сразу окружив людей и машину живой завесой из синего с металлическим отливом хитина, затем устремились вверх и прочь от подземелья, не обращая внимания на дьявольскую энергию клетки Демогоргона.
Ночной кошмар достиг апогея.
- Я больше этого не вынесу, - сорвалось с дрожащих губ Гальбштейна. - Как только увидим саранчу, Сол, умоляю тебя, нажми эту чертову кнопку.
Потому что если чудовище как-то ухитрится вырваться оттуда… - Он не договорил и замолчал.
В этот момент как будто вызванная их все нарастающим ужасом, вверх рванулась нескончаемым потоком стрекочущего прожорливого ужаса саранча - что явилось сигналом для Гоковски. Пригнувшись и посоветовав остальным сделать то же самое, он нажал кнопку. Крошечный красный огонек погас.
Затем…
- Бум! Бум! Бум! Откуда-то из недр земли тремя приглушенными ударами донеслись три взрыва.
Профессор Гальбштейн растерянно открыл рот и в бессильной ярости сжал кулаки. На лице у него застыло выражение отчаяния.
- Но ведь должно было быть шесть взрывов! - воскликнул он. - А три заряда не сработали… или он их обнаружил.
Сол Гоковски снова и снова лихорадочно давил на кнопку детонатора, но все было напрасно. Он вполголоса выругался и отшвырнул бесполезное устройство. В этот момент земля у них под ногами внезапно дрогнула.
- Земля оседает! - крикнул Гоковски.
- И он ранен! - Каструни едва ли не пританцовывал от возбуждения. -
Смотрите! Смотрите на эту завесу из адского пламени!
Сеть Демогоргона явно была повреждена. Она беспорядочно пульсировала… наконец разошлась и снова затянулась, но лишь для того, чтобы снова лопнуть… теперь уже в нескольких местах. Завеса энергии билась и колыхалась, словно под порывами сильного шквалистого ветра. Ее постоянно менявшие цвет огненные нити шипели и трещали уже менее яростно и, по мере того как облака саранчи с шумом преодолевали завесу и исчезали в ночи, голубоватое свечение сети начинало слабеть; наконец ее резкий электрический "голос" превратился в шипение и окончательно стих.
Порожденный грозой посланец сатаны, оттягивал свою паутину энергии обратно в сумрачное небо.
- Мы… возможно, мы победили! - Срывающийся голос Гальбштейна во внезапно наступившей тишине показался неожиданно громким.
- А может и нет, - проворчал Каструни. Он бросился в темноту - туда, откуда они с Гоковски столь неожиданно появились. Но за мгновение до того, как он скрылся, Трэйс заметил на его лице странное выражение мрачного насмешливого предвкушения… чего?
- Куда это он? - спросил Трэйс.
- Мы там кое-что привезли с собой, - ответил Гоковски. - Идея Димитриоса. На самый крайний случай - если все остальное провалится.
- Полночь, - прошептал Гальбштейн. - Сейчас мы узнаем, победили мы или нет.
Земля снова дрогнула, края входа в подземелье начали обваливаться, поднялись тучи пыли, несколько сохранившихся древних стен рухнули, превратившись в груды камней, а лендровер чуть накренился. Снизу донеслись звуки ужасающего грохота; из щелей по обеим сторонам второй Хоразинской плиты вырвались клубы пыли и дыма.
Затем послышался леденящий душу звук, от которого все четверо заскрипели зубами - до них донеслись приглушенные вопли, которые на сей раз определенно издавал Деккер. Он все-таки выжил и, обезумев от пережитого, сейчас стремился наверх, гонимый ужасом и смертельной мукой!
Толстяк появился снизу с резкой и потрясающей внезапностью, отбросив плиту в сторону так, будто она вообще ничего не весила: в овладевшем им безумии он стал вдесятеро сильнее нормального человека. С ног до головы его покрывали грязь и кровь, один бок дымился, а правая рука явно была перебита и бессильно висела. Деккер выскочил наружу что-то бессвязно бормоча. Какое-то мгновение он замер, оглядываясь, затем, смеясь неестественно высоким, тонким, почти женским голосом, бросился через руины к нависавшим над Галилейским морем скалам.
На мгновение четверо прячущиеся за лендровером людей застыли, пораженные сначала внезапным появлением безумца, а затем столь же неожиданным его бегством, но тут вскочил Гоковски.
- Чарли! Профессор! - крикнул он. - Нужно уложить плиту обратно!
Они бросились к входу в подземелье, ухватились за плиту и с трудом уложили ее на прежнее место. Не успела она снова перекрыть отверстие, как из темноты внизу, куда уходили в дым и тьму каменные ступени, снова послышались звуки. Мужчины попятились назад, испуганно переглядываясь.
Из-под плиты в щели вдруг полезли мерзкие, дурно пахнущие черные щупальца. Одно из них - тонкое, длинное, маслянисто поблескивающее - извиваясь, вдруг случайно коснулось плиты, и тут же все остальные отростки мгновенно втянулись обратно. В зловонной темноте под плитой полыхнули красные как угли дьявольские глаза, а затем послышался кошмарный голос, воззвавший: