К тому времени как Азамат возвращается из офисной части в конце рабочего дня, Кир уже натренировался подавать по требованию нужный инструмент, надевать стерильный костюм и менять мне маску. Конечно, в ответственный момент может и напутать, но я сама начинала своё медицинское образование примерно в том же возрасте и вроде бы неплохо справлялась с такими заданиями, хотя для меня тогда это была просто игра. Киру же в приюте наверняка приходилось работать и пользоваться результатом своих трудов (вряд ли Гхан содержал их своим горбом), так что он, по идее, должен быть сознательнее.
- Не могу сказать, что тебе идёт, - изрекает Азамат, рассматривая Кира в мешковатом белом хирургическом костюме.
Кир корчит рожу, которая идёт ему ещё меньше.
- Мы тут не ради красоты стараемся, - говорю. - Если ему придётся торчать со мной в операционной, должен знать, как соблюдать стерильность.
- Логично, - Азамат склоняет голову на бок и улыбается. Мне. Заговорщицки. И чего мне всё время кажется, что я могу что - то провернуть тайком от него?
Муж тем временем достаёт из - за пазухи диля замшевый мешочек и протягивает Киру.
- Держи, завтра наденешь.
Кир озадаченно развязывает шнурок и вытряхивает на ладонь в резиновой перчатке большой кулон на толстой цепочке.
- Что это? - удивляется он.
- Твой опознавательный знак, - объясняет Азамат. - Люди ведь не знают тебя в лицо, а вот по этому гербу сразу поймут, что перед ними князь. Только смотри не потеряй, это историческая реликвия, со смерти младшего брата Императора Аэды хранилась в Долхотском музее.
- Это носил какой - то мёртвый человек? - неуютно переспрашивает Кир.
- Это носили несколько десятков ныне покойных младших князей за последние пятьсот лет, если я не ошибаюсь, - сообщает Азамат. - Так же как Императорский венец носили несколько десятков Императоров до меня. И то, и другое почистили прежде чем отдать нам, если тебя это интересует.
Кир задумчиво кивает, рассматривая герб. Я тоже вытягиваю шею поглазеть. Штуковина с мою ладонь размером, платиновая, с ажурными краями. В центре круг, покрытый выпуклым узором, пустоты в котором заполнены разноцветной эмалью. Посредине круга золотое дерево с малюсенькой кроной и огромной корневой системой.
- А ему… - косой взгляд на дверь детской, - что - нибудь такое полагается? - спрашивает Кир, покачивая кулон на ладони и наблюдая за бликами.
- Да, но попозже, - кивает Азамат. - Когда ему исполнится три года. Пока что маловат носить. Кстати, как тебе, держать не тяжело?
- Нет, - пожимает плечами Кир.
- Ну значит, всё в порядке, - улыбается Азамат.
Я прикидываю вес платиновой хреновины такого размера да ещё с цепью и вспоминаю свой хом. Видимо, принцип тот же.
В деревне Акулья Пасть сейчас бабье лето, тепло, красиво. Располагается этот населённый пункт на треугольном мысу, окружённом рифами, как будто в зубах океана. Впрочем, смотреть на красоту мне долго не дали. Из унгуца мы вылезли прямо на главную площадь, где вусмерть перепуганный местный Старейшина (почему - то один, остальные исчезли) представил нас населению, Азамат сказал несколько тёплых, под стать погоде, слов, а я поулыбалась и продемонстрировала Алэка. Практически сразу после этого ко мне выстроилась очередь из страждущих, а так же жаждущих благословения. Я быстро приставила Кира сортировать клиентов, а Тирбиша отправила организовывать мне помещение. Стою с Алэком в расшитом слинге с живописно драпированными концами, вся такая красивая, сверкаю хомом и благословляю одного за другим, потому что это можно делать и посреди улицы. Кир со сноровкой бывалого пастуха разводит население на две очереди, объясняя, что приём больных начнётся, как только будет где. В деревне живёт около ста человек - больше, чем в среднем по Мудангу. К счастью, не все они страдают здоровьем, а вот благословения хотят, конечно, все. Однако, подозреваю, по ходу действия в окрестностях просекут, что тут происходит, и тогда съедутся соседи. В общем, мне предстоят шесть насыщенных рабочих дней.
Тирбиш возвращается и принимает у меня мелкого. Краем глаза замечаю, что на площади расставляют шатёр и стелют ковры, чтобы пациенты дожидались очереди сидя.
- На сегодня благословения кончились! - объявляю в прикрепленный на воротнике микрофон. Динамики торчат из окна унгуца. - За следующей порцией приходите завтра!
Народ некоторое время ворчит и канючит, но потихоньку начинает расходиться. Кир материализуется рядом со мной, взмыленный, глаза на лбу.
- Там некоторые стонут… У вас каждый раз так?
- Это первый внезапный выезд, но в деревнях всегда очереди, потому что своего целителя нет, - объясняю. - Пошли смотреть, кого нужно лечить немедленно. Тирбиш, ты можешь пока погулять.
На коврах человек сорок сидят друг на дружке. Сразу выбираю всех детей, особенно с заплаканными матерями и бледными перепуганными отцами, быстро оглядываю остальных - вон тот от боли корчится, эта задыхается, там кто - то неясного пола лежит и не шевелится. Остальные вроде могут подождать. Устанавливаю очерёдность, посылаю Кира за чемоданами, сама скидываю украшения и парадный диль, оставшись в голубой больничной форме. Первого пациента вносят, работа пошла.
В первый день троих приходится оперировать на месте, пятерых отправляю на унгуцах в столицу - требуются более сложные анализы, чем я могу провести на месте, и стационар. К счастью, в шатёр почти сразу пробросили провод питания, так что со светом и приборами нет проблем. Однако в таком режиме я последний раз работала во время войны. Звучит - то как…
Кир со всё более и более офонаревшими глазами помогает, как может. Надо отдать ему должное, справляется хорошо для первого дня работы, хотя и непонимания случаются. Когда на счету каждая секунда, а он мне подаёт не тот инструмент, невозможно сдержаться и не рявкнуть, однако он, по - моему, не обижается: понимает, что тут не до реверансов. Держится он неплохо, крови не боится, от вида внутренностей и уродств в обморок не падает. Закалённый мальчик, что и говорить.
Отдых у нас образуется только на закате, когда с неотложными и с младенцами покончено. В середине дня, правда, были какие - то попытки со стороны местной администрации выкликнуть нас на обед, но я в этот момент резала, так что обед прошёл без нас. Вечером же является толстый молодой мужик, судя по одежде, крупный скотовладелец, и приглашает поужинать в единственном трактире. Там к нам присоединяются Тирбиш с Алэком. Мелкий спит, и я рада, хоть поесть можно спокойно. Едим молча. Кир, против обыкновения, ковыряется в плошке.
- Мутит? - спрашиваю. Он сегодня такого насмотрелся, что удивительно, как до сих пор в кусты не побежал.
- Не. Жевать устал.
Мы с Тирбишем фыркаем.
- Ну возьми супа. А то завтра опять весь день вкалывать, надо быть в форме.
Кир сонно кивает и добросовестно отправляет в рот ещё пару кусков копчёной рыбы.
Азамат присоединяется к нам уже на сладкое. Он выглядит довольным, видимо, местные порядки его устроили.
- Ты чего, ездила на нём? - спрашивает, кивая на Кира, клюющего носом над тарелкой с медовыми слоечками.
- Да нет, только больных возила. Ну ещё баллоны с кислородом, холодильники с органами… ну ты знаешь.
Азамат на проверку стягивает у Кира с тарелки слоечку. Тот никак не реагирует.
- Да - а, качественно. Может, не стоит так его гонять? Я могу тебе найти ещё помощников тут, - предлагает Азамат.
- Моя бабушка, - отвечаю, стягивая у Кира вторую слоечку, - любит поговорку: чтобы дрессировать щенка дога, надо его сначала утомить. От помощников я, впрочем, не отказываюсь, лишние руки никогда не лишние. Хотя завтра должно быть полегче, острых я пораскидала, остались амбулаторные и симулянты. Вот послезавтра небось с соседних деревень ещё острых подвезут, тогда снова аврал будет.
Азамат задумчиво кивает.
- У меня наоборот завтра суд, это на весь день безвылазно, а послезавтра оценка ресурсов, гулять по лесам пойдём. Жалко, что так вышло, я хотел Кира взять…
- Не отдам, - отрезаю я. - Он мне нужен под рукой. Я не могу менять помощников как перчатки, Азамат, тем более, что у них нулевая подготовка!
- Хорошо - хорошо, - улыбается муж. - Мне, правда, казалось, что он тебе нужен в качестве телохранителя.
Я поспешно проглатываю откушенную слоечку.
- Это тебе он нужен в качестве моего телохранителя! Я просто совмещаю неизбежное с полезным.
Азамат улыбается шире и пригибает голову к моему уху, хотя Кир уже совсем спит, уткнувшись лбом в край стола, и вряд ли что - нибудь слышит.
- Ну как он справляется? Толк есть? Научился чему - нибудь?
- Азамат! - прыскаю я. - Ну ты вопросы задаёшь! Он работал без продыху часов десять под мои вопли, выстоял три полостных операции и не грохнулся в обморок, это уже высшая рекомендация, я считаю. Чему он там мог научиться, орать?
- Да так… - пожимает плечами муж. - Я просто подумал, ты же неспроста его к работе привлекла… Я решил, у тебя какие - то планы на него есть…
- У меня есть планы, что Орива занята, а работать одна я не могу, это раз. Во - вторых, ребёнка надо держать под присмотром, и желательно при деле, чтобы некогда было думать о несправедливости мира. Ну и в - третьих, пускай посмотрит, чего стоит вылечить человека, авось в следующий раз не так поспешит кулаками махать.
- Всё верно, - вздыхает Азамат и бережно проводит рукой по длинным взлохмаченным волосам Кира.
- Давай буди его, пускай идёт в комнату, а то так и продрыхнет тут до утра.
- Жалко будить, - Азамат поднимает брови домиком. - Может, я его отнесу?
- Ага, а он потом со стыда удавится.
- Тоже верно, - вздыхает муж. - Кир! Кир, малыш, проснись! Ки - ир!
Ребёнок поднимает мутны очи на нас и уверенно сообщает:
- Кляп - лучшее средство от геморроя.
- Относи! - резюмирую я. - Он уже готов.
- Да уж, - фыркает Азамат и сгребает Кира со стула, только ботинки свисают, а с другой стороны спутанный хвостик.
Второй день, как я и предсказывала, выдаётся поспокойнее. После завтрака я целый час благословляю, потом мы с Киром снова водворяемся в шатёр и возобновляем работу в спокойном поликлиническом темпе. Нам выделяют двух довольно бестолковых местных ребят, которые со второго раза хорошо понимают, что куда поставить и каким боком повернуть. У сегодняшних пациентов почти ни у кого ничего не болит, так что они благодушны и даже отпускают нас пообедать. Представление о ценности времени в муданжской деревне очень неразвиты - ну час, ну два, ну день… завтра - то примите? Так что сегодня я сама кормлю Алэка. Мелкому скучно целый день у Тирбиша на руках сидеть, а поползать тут можно разве что на покрывале на траве. Ни манежика, ни ковров… Маму - то хотя бы иногда можно подёргать за косы. Волосы у меня отросли - недостаточно, чтобы в одну косу сплести, а две мне как - то не по возрасту и не по рангу, поэтому плету четыре, к вящему уважению в народе.
Помнится, после войны, в начале лета, пока я ещё не ушла в декрет, я некоторое время бегала по потолку с воплями, что, мол, эти муданжцы лечиться идут только когда уже в гроб класть пора, да и то не все, особенно мужчины. Теперь же замечаю, что приходят и на ранних стадиях, и вовсе почти здоровые - тот палец порезал, у этого в горле першит. А уж на форум сколько таких пишет… Видимо, возможность контакта с Хотон - хон - это достаточно мощная мотивация, чтобы забыть о гордости. Что ж, я не внакладе, но двоих симулянтов выгоняю с позором и без благословения, чтоб неповадно было.
Сегодня у Кира остаются силы после работы осмыслить события дня, и когда мы топаем к трактиру на заслуженный отдых, он тихо замечает:
- Я раньше думал, что богатые люди вообще не работают. А Император - так и с постели не встаёт.
- Разочарован? - усмехаюсь.
Он задумывается.
- Наверное, нет, - говорит нерешительно. - Так честнее получается. И часто вы… мы… так будем?..
- Вроде как планировалась раз в два месяца на четыре дня. Но это выезды, а так - то я зимой, наверное, и в остальное время работать начну, хотя и не в таком бешеном режиме.
- И вам уже не нужен будет помощник?
Я кошусь на Кира, но он увлечён гравием под ногами.
- Нужен, а как же, я ведь не отращу ещё две руки.
- М - м, - глубокомысленно замечает Кир и оставляет разговор.
За ужином он садится подальше от Азамата и старательно не поднимает глаз от тарелки, но мой дорогой супруг сегодня упластался так, что его самого впору нести в кровать, даже не замечает ничего.
Ещё день проходит в ударном ритме, унгуцы только и мотаются в столицу и обратно, отвозя больных в стационар. К счастью, Дом Целителей довольно вместительный, проблем быть не должно.
Вечером мы приплетаемся в трактир, он же постоялый двор, и обнаруживаем там сердитого и хмурого Азамата.
- Ты вроде сегодня гулять собирался, - удивляюсь. - Сорвалось?
- Да нет, но я ж не просто так гулял, а смотрел, на что годятся местные природные ресурсы, - объясняет муж. - Только вот ответственный по ресурсам сильно подкачал. Горазд разглагольствовать, а по делу ничего сказать не может. Я бы понял, если бы ему нужна была экспертиза или какие - нибудь исследования, всё - таки дело сложное. Но он даже не додумался таким образом снять с себя ответственность, просто нёс ахинею, даже мне было очевидно, что это чушь, а я ведь в ресурсах полный дилетант. И ладно бы он мог мне объяснить или доказать, почему его не смущают низкие показатели, я же знаю, что ничего не знаю, может, и поверил бы. Но он двух слов связать не может! Совсем пустое место. Весь день шакалу под хвост из - за этого болвана, ужасно обидно.
- А другого у тебя нету? - интересуюсь, делясь с Алэком подливкой. - Время - то ещё есть, не завтра уезжаем.
- В том - то и дело, что нету, - вздыхает Азамат. - Лесоведы ещё худо - бедно есть, а вот по степям совсем никого. Уж очень это дело взяточное, кого попало не наймёшь, - он качает головой и отмахивается, переводя тему. - У вас как успехи?
- Кир сегодня просто герой, - скалюсь я. - Руки у него твёрдые и глаз зоркий. В такие вены попадает, что не всякому врачу с лицензией удалось бы.
Азамат нацепляет свою излюбленную вежливую улыбку непонимания - ему никогда не приходилось попадать в вену, так что он концентрируется на понятном:
- Твёрдые руки - это отлично! Может, ювелир из тебя получится, а? - подмигивает Киру. - Я знаю нескольких отличных ювелиров, к которым ты мог бы пойти в подмастерья…
Кир смотрит в стол, пожимает плечами и так и остаётся сидеть, скукожившись.
- Пока что у него другая работа, - напоминаю.
- Это да, - кивает Азамат. - Кстати. Кир, ты как, не очень устал?
Кир, который только что был занят подавлением зевоты, вскидывается
- Ничего я не устал! - заявляет он с вызовом.
- Отлично, - Азамат достаёт рабочий планшет. - Мне тут прислали из Канцелярии договор на тебя, там четыре страницы, да ещё должностная инструкция. Надо бы тебе это всё посмотреть и подписать, только вот я не знаю, как быть, ты же у нас не читающий…
- Я не тупой, - мрачно сообщает Кир. - Что вы думаете, я четыре странички не осилю?
Я бы предпочла, чтобы он смотрел на мир позитивнее, но в целом согласна: после тех томов, томин и томищ, что он одолел в качестве домашнего чтения, четыре страницы - это пфух! Видимо, Азамат побоялся, что он заупрямится, и решил взять на слабо. Зря только он с этим сегодня, можно было бы и подождать, а то сейчас ребёнок полночи просидит за разбором канцелярщины, да и лучше бы ему нормально объяснить, что значит каждый пункт.
Кир решительно вонзает взгляд в экран планшета и с наскока одолевает полстраницы. Потом постепенно сила воли убывает, а скука и усталость берут своё. Он начинает шевелить губами, прочитывать одну строчку по нескольку раз, отвлекаться на гульканье Алэка, которому не очень нравится эта партия детского питания, но другого у нас с собой нет.
Азамат обходит стол и подсаживается ко мне.
- Давай я его покормлю.
Я передаю ему резиновую ложку. Алэк морщит нос, гундосит и машет руками. Азамат тоже с отвращением рассматривает этот инструмент.
- Верно говоришь, это никуда не годится. Я тебе сейчас настоящую ложку дам, как большому, вот гляди, - Азамат берёт свою десертную ложку из голубого сирийского фарфора. - Вот этой ложкой намного вкуснее. Ну - ка, что там у тебя…
Азамат показательно пробует пюре и всячески изображает, какое оно вкусное. Я покатываюсь со смеху, Кир тоже похрюкивает, забыв про свой договор. Алэк радуется и тянет лапки.
- Вот то - то же, - резюмирует Азамат. - А ну - ка…
Мелкий с энтузиазмом открывает рот. Процесс пошёл.
Чтобы Алэк не забывал, почему это надо есть, Азамат несколько раз повторяет номер, в итоге они съедают банку пополам, но я Алэку больше и не собиралась давать. Теперь надо молочка, чтоб лучше спалось. Удаляюсь наверх, в наш номер, а то муданжцы уж очень неадекватно реагируют на кормящую мать в людном месте.
Я возвращаюсь в ад. Кир пролетает вверх по лестнице мимо меня со свистом, Азамат застыл внизу с болезненным выражением на лице.
- На полчаса нельзя оставить вдвоём! - всплёскиваю руками я. - Что у вас опять произошло?
- Я попытался объяснить ему важные моменты в договоре… - озадаченно произносит Азамат. - Не знаю, Лиза, что с ним такое? Стоит мне с ним заговорить, я прямо вижу, как в нём собирается ярость. Он просто бесится от самых обычных вопросов. Я уж не вытерпел, говорю, ты что, так меня ненавидишь? Ну и он сбежал.
Азамат вздыхает и качает головой.
- Нашёл, что сказать, - кривлюсь я. - Вот ведь странно, ты говоришь, ты с младенцами никогда не имел дела, однако с Алэком справляешься лучше меня. С Киром - то, по идее, тебе должно быть проще, небось Алтонгирел в его возрасте был не лучше?
Азамат задумывается.
- Пожалуй, лучше, - говорит он наконец. - Алтонгирел мне доверял. И… ну, любил меня, старался угодить. А Кир меня просто не выносит. Я уж пытаюсь, как Унгуц учил, понять и услышать, но толку никакого. Наверное, всё дело в том, что я ему неприятен сам по себе…
- Да ладно, - одёргиваю. - Поначалу - то ничего такого не было. Мне кажется, он себе придумал какую - то пугалку, а в чём суть - не признаётся. Но он очень боится, что ты захочешь поговорить с ним по душам.
- Я заметил, - кивает Азамат. - И, как я понял, ты это поддерживаешь.
Смотрит на меня искоса, примериваясь, я уже враг народа или ещё нет. Беру его за руку для убедительности.
- Мне просто кажется, что пока мы не поймём, чего именно он боится, лучше не давить, иначе он совсем замкнётся в себе.
Азамат задумчиво кивает.
- Иногда мне так хочется стать бесчувственным, - признаётся он. - Чтобы меня не волновало, как он на меня смотрит и что при этом думает. Вот за это отец меня и не любил, что вечно замечаю всякие мелочи, а потом извожусь вместо того, чтобы спокойно идти своим путём.
- Зато я тебя за это люблю, - подмигиваю. - Достойная замена?
Азамат обнимает меня и целует с нерастраченной нежностью, изрядная часть которой предназначается для Кира, но не имеет выхода, и болезненно подпирает, как избыток молока.