Азамат подаёт мне молокоотсос и наблюдает за моими манипуляциями, задумчиво покачивая головой. Мысль, что материнское молоко можно слить, заморозить и скармливать отпрыску по мере надобности, для муданжцев оказалась просто революционной. Даже Орива смотрела на меня квадратными глазами, когда я упомянула о такой возможности ещё до родов. Однако эта идея стремительно распространилась, мамаши радостно кинулись спихивать кормление на няньку, при этом совершенно не соблюдая технику безопасности. Пришлось мне срочно писать и вывешивать в местную Сеть мануал, а Азамат послал на Гарнет торгового представителя закупить молокоотсосы и молокогрейки, которые правильно размораживают и не перегревают молоко. В кои - то веки стремление муданжских женщин во всём мне подражать принесло положительные результаты: они действительно очень стараются сделать в точности так, как я написала в мануале, так что надо надеяться, детям они не навредят. Но вообще неприятная это история. С одной стороны, жалко тёток, которым надо постоянно быть при младенце, ни поспать нормально, ни развеяться. С другой, у муданжек вообще материнский инстинкт слабовато развит, а теперь многие целиком спихнули заботу о детях на мужей. С третьей стороны, стало больше кормилиц, потому что передача продукта потребителю существенно упростилась. В общем, я убеждаю себя, что так всё же лучше, а если какая мамаша своего новорожденного рада век не видать, так её отношение не улучшится, если он ей ещё и спать не даёт по ночам.
- Как наши гости? - спрашиваю. - Кто - нибудь встал?
- Ма поднялась. Застала меня на кухне за кормлением, обиделась на тебя - ты ж ей позавчера сказала, что сама кормишь. Никак не верила, что молоко твоё, думала, козье. Потребовала попробовать, дескать, по вкусу сразу отличит. Я дал немножко, ты не против?
- Да пожалуйста, у меня много, - смеюсь. - Ну она поверила?
- Да, на вкус узнала и устыдилась. Теперь очень жалеет, что в её время до этого не додумались.
Закончив сцеживание, предлагаю мелкому десерт, но он категорически заявляет, что сыт. Мы с Азаматом ещё некоторое время тискаем его. Ворковать с ребёнком, как и с кошками, я могу только на родном языке. Наслушавшись Азамата, я нахваталась всяких умильных словечек, но просто повторять за ним - это ведь совсем не то же самое, как нести разнообразный трогательный бред самостоятельно. Азамата очень смешат звуки, которые я издаю. Он даже выучил несколько более - менее осмысленных слов типа "котик", "лапочка", "масенький" и что мне ещё не стыдно было переводить.
- Этак я вместе с ним твой язык выучу, - хмыкает Азамат.
- Было бы неплохо, особенно если учесть, что моя мама говорит только на нём.
Азамат ненадолго задумывается.
- Вообще, можно и ускорить процесс, наверное. У вас ведь есть какие - нибудь курсы, учебники, да? Если уж я всеобщий освоил и даже по - джингошски понимаю, может, и твой как - нибудь выучу?
- Я спрошу у бабушки. Она у меня всю жизнь наш язык преподаёт, она и курсы подскажет, и какой учебник получше. Она, правда, суровая, всё - таки начальница.
- Вот и отлично! Но я не устаю поражаться, твоя бабушка ведь уже пожилая женщина - и всё ещё работает?
- Ну, она преподаёт… Вон, у Старейшина Асундула жена ведёт детский клуб, а она моей бабки не моложе.
- То всё - таки дети… А я вот даже не знаю, смог бы я в молодости учиться у женщины? Это сейчас я, тебя хорошо узнав, понимаю, что женщина может разбираться в какой - то сложной профессии. Но я даже представить себе не могу, сколько времени должно пройти и что вообще надо делать, чтобы наши обычные парни согласились учиться в школе у женщины.
- Это ты мою бабушку не видел, - смеюсь. - Она не то что вашу молодёжь, она ваших Старейшин учиться заставит.
Мы спускаемся вниз, где Азаматова матушка уже наварила чомы на плотный муданжский завтрак.
- Здравствуйте, имигчи - хон! Как спалось?
- Ой, Лиза, не говори! Я как завалилась после обеда, так до утра и придавила! Старая я стала вино пить.
- Ну чувствуете - то себя хорошо?
- Отлично! Прям как заново родилась! Да такой зуд в руках, делом заняться хочется. Вот, копчёной рыбки подогрела, чомы сварила… Да ты садись, Лиза, чего в холодильнике роешься?
- Я рыбу на завтрак не могу, мне надо чего - нибудь сладкого. Сейчас вот пару яиц взболтаю с ягодой, будет бисквит.
Яйца лебяжьи с фермы в пяти километрах к востоку. Ягоду нам поставляет семья сторожа, они её в промышленных количествах собирают, нам - то некогда, да и местный лесной гнус ни одного репеллента не боится.
Азамат слегка прибирается на кухне - ставит мыть детскую посуду, протирает стол и плиту, по ходу обнаруживает, что два моих кота угнездились в неубранной вовремя кастрюле. Котов приходится гнать, кастрюлю мыть.
- Ой, наши котята! - узнаёт матушка. - Вот озорники, это ж надо было в кастрюлю влезть! Ну как они тебе, не мешают?
- Отличные котята! - говорю. - Кстати, надо бы их побаловать. Азамат, какое у нас молоко свежее? Ну - ка, кися - кися…
Обычно на мой призывный клич они все трое являются, где бы ни были, но в этот раз третий, который Мюон, видимо, совсем загулял. Матушка глядит, как кошаки лакают из блюдца и только головой качает.
- Как наши красавцы? Не появлялись? - спрашивает Азамат, разваливаясь на диване.
- Пока нет, - хихикает матушка. - Я утром на лестницу к третьему этажу выглянула, там такой храп стоит! А Змеелов ваш тихий. Странный он вообще.
- Да, есть немного, - охотно соглашается Азамат. - Ну так знаешь, ма, мы тут все со странностями, а одинаковым - то скучно.
- Обо мне говорите? - вопрошает лёгкий на помине Ирлик. Он тоже в хорошем настроении, видимо, от этого вина вообще похмелья не бывает. На плече у него сидит Мюон. Ясно, почему он за молоком не прибежал.
- А как же! - отвечаю, поскольку остальные несколько растерялись. - Беспокоимся, дорогого гостя долго не видно.
Ирлик хохочет и плюхается на диван рядом с Азаматом. Мюон вальяжно перемещается с его плеча на подоконник и принимается умываться.
- Эх, мягкие у тебя кровати, Байч - Харах! Где такую шерсть пуховую берёшь только?
- У меня брат овец разводит как раз на шерсть для дифжир.
- Ишь ты как хорошо устроился! Наведаться, что ли, к твоему брату? Он как, не очень нервный?
- Есть немного, - признаёт Азамат. - Уж не пугайте его, будьте так добры.
Ирлик оглашает кухню ещё одним зарядом заразительного смеха. Матушка качает головой и ставит перед ним огромную пиалу с рыбой и чомой.
- На вот, поешь, пока весь дом не перебудил!
- Всенепременно, как повелит старейшая дама! - Ирлик комично кланяется и набрасывается на еду, как будто месяц голодал.
- Хорошо у тебя, Байч - Харах, - хвалит он с набитым ртом. - Жаль, я тебя к себе пригласить не могу, - и подмигивает.
- Сохраните своё гостеприимство до поры, - ухмыляется Азамат. - В конце концов понадобится.
- О чём речь, конечно! - Ирлик смеётся и давится. Я извлекаю из духовки бисквит и громко ставлю его на стол, доводя до всеобщего сведения, что мне не нравится тема застольной беседы. После этого усаживаюсь напротив Азамата и тоже приступаю к завтраку.
- О, кстати! - Ирлик хлопает себя по коленке. - Хотон - хон, ты ведь вчера у меня выиграла. С меня адресок. Давай карту, что ли.
Я приношу из гостиной карту - ту, по которой весной военные действия планировали, - и раскладываю на столе.
- Вот. Только я всё равно вряд ли попрусь туда фрукты собирать. И уж точно не одна, - зеваю. - Так что считай, что это Азамат выиграл.
- Я уж догадываюсь, что ты без мужа никуда, да ещё со всеми вокруг поделишься. Ладно, я сегодня добрый. Вот, смотри, вот это место, а пройти сюда можно под горой, вот тут вход. Только бери в сезон не больше, чем на бочку, я ведь тоже хочу!
- Лиза, да ты никак вчера с ним в питье соревновалась! - ахает матушка.
- Я не нарочно, - отмахиваюсь. - Я ж не виновата, что на этой планете никто пить не умеет!
- Не только соревновалась, но и выиграла! - каверзно сообщает Ирлик и поворачивается к Азамату. - Она тут не буянила потом?
- А она не пьянеет, - пожимает плечами Азамат.
- Зверь! - Ирлик восторженно качает головой. - Кстати, спасибо за спиртовку, я оценил.
Азамат слегка кланяется. Ирлик доедает последние крошки бисквита и встаёт.
- Ну что ж, спасибо, дорогой хозяин, - он кивает Азамату, - и дорогая хозяйка, - он слегка кланяется мне, - за гостеприимство и вкусную еду. Предрекаю, что удача, которой мы все вчера приобщились, сведёт нас вместе ещё неоднократно. Счастливой вам жизни без забот, и вам, дорогая матушка.
Матушка плавится от такого внимания и ласково гладит Ирлика по плечу. Мы все ещё раз раскланиваемся, и он выходит за дверь. Из любопытства поглядев в окно, я замечаю мелькнувший оранжевый хвост.
Минут через десять к нам снисходят Тирбиш и Бойонбот, протирая заспанные глаза и демонстрируя на щеках рельеф подушек.
- Какое чудесное утро! - приветствует нас Тирбиш, широко улыбаясь.
- Ой, мы последние, да? - смущается Бойонбот. - Что же вы нас не разбудили?
- Гостя провожали, - ухмыляется Азамат.
- Он, наверное, вчера всех перепил, - вздыхает Тирбиш. - но надо же было попробовать! Представляете, сад с драконьими яйцами!
- Да уж представили, - говорит матушка. - Лиза вон получила карту. За что б хорошее…
- Да ну?! - вылупляется Тирбиш, окончательно просыпаясь.
- А ведь правда, на корабле ещё говорили, что на Хотон - хон алкоголь не действует! - вспоминает Бойонбот. - Ну и правильно, и хорошо, пусть лучше у вас эта карта будет, а то ещё не в те руки попадёт… Как только этот Змеелов прознал про такое место?
- Я полагаю, - с расстановкой произносит Азамат, - что он тот сад сам посадил.
- Это как же? - хмурится Тирбиш. - Драконьи деревья лет семьдесят растут прежде чем плоды дать, если не сто. А Змеелов совсем молодой.
Азамат некоторое время выразительно смотрит то на одного парня, то на другого.
- Ой! - вдруг охает матушка и прижимает ладонь ко рту.
- Так он не человек, что ли? - осторожно спрашивает Бойонбот.
- На демона не похож, - пожимает плечами Тирбиш. - На духа тем более…
- Вы бы присели, ребят, - ласково предлагаю я.
Они оба смотрят на меня насторожённо и послушно усаживаются. Мы с Азаматом переглядываемся, я ему киваю, дескать, ты говори.
- К вашему сведению, - мягко начинает Азамат, - вы вчера пытались перепить Владыку Подземного Царства.
Бойонбот тоже закрывает рот рукой, а Тирбиш громко втягивает в себя воздух.
- Какой же я идиот! Змеелов, да ещё драконьи яйца! Это же всё про мангуста! И вы говорили, что он нам во время войны сильно помог…
- Но мы же его видели! - спохватывается Бойонбот. - После высадки, когда он ещё… ну, вы помните… Он совсем не так выглядит!
- Дурень! - подключается пришедшая в себя матушка. - Он же бог, как хочет, так и выглядит! Вот я тоже хороша, надо ж было на тень посмотреть!
- А тень была при нём очень послушно весь вечер, - делится наблюдениями Азамат. - Сегодня утром немного погуляла по кухне до его прихода, а потом снова к ногам пристала. Вот позавчера на веранде тень дольше него задержалась, Лиза её видела. Ты, Тирбиш, тоже мог бы.
- М - да - а, неудивительно, что он исчез на ровном месте.
- Ой, и под столом тоже он был? - спрашивает Бойонбот.
- Может, он, а может, посланник его.
- То - то он всё смеялся, что я ему указываю, - матушка зябко поёживается. - Думаешь, обиделся?
- Думаю, нет, - улыбаюсь я. - Мой опыт показывает, что он вообще не обижается. Но вы на всякий случай извинитесь при следующей встрече, ему будет приятно.
- И часто он к вам заходит, что ты его уже так выучила хорошо? - матушка таращится на меня округлившимися глазами.
- Зашёл первый раз, но я с ним во время войны много общалась.
- Ой, жуть, - матушку, видимо, бросает то в жар, то в холод, потому что она принимается обмахиваться хваталкой. - Неужто ребёнка благословил?
- Дважды, - кивает Азамат. - Первый раз ещё внутри. Я только поражался, как это до тебя слухи не дошли, что Ирлик - хон благословил наследника.
- А, - отмахивается матушка хваталкой, - в моей деревне никто в такие слухи не поверил бы. И мне бы враки рассказывать не стали про мою родню. О - хо - хо, ну Азамат, ну у тебя и жизнь весёлая!
- А вы - то откуда узнали, что это он? - Тирбиш продолжает нас допрашивать, видимо, всё никак в голове не уложится, что и правда вчера пил с богом. - Только по тени?
- Я его уже видела в этом обличье, - говорю.
- А что ж вчера не сразу поняли, что это он?
- Поняла - то я сразу, но не хотела тебя пугать.
- Да ладно, я бы не испугался! - возмущается Тирбиш.
- Нет, - усмехается Азамат, - ты бы просто глупостей наговорил. А Бойонбот начал бы заикаться. Знаю я вас.
- П - погодите! - Бойонбот немедленно демонстрирует, что с ним случается на нервной почве. - Н - но ведь вы к н - нему н - не обращались, как к б - богу!
- Видишь ли, Бойонбот, - ухмыляюсь я, - когда я его впервые встретила, я не знала, что он бог. Потом, когда узнала, спросила, надо ли мне его правильно величать. Он сказал, что не надо. Вот так и получилось, что я ним на "ты".
- А я весь вечер старательно избегал обращения, - сознаётся Азамат. - Сказал бы "вы" - Ирлик - хон мог и обидеться, а сказал бы "Вы", все бы сразу поняли, оно же совсем по - другому звучит. Вот хорошо на всеобщем, один - единственный способ обратиться, хоть к богу, хоть к кому. Вряд ли только Ирлик - хон на нём понимает. Кстати, Лиза, написала бы ты своей родственнице, пока я не уехал. Чтобы не откладывать в дальнюю суму. А ты, Бойонбот, давай собирайся, нам улетать надо.
Писать бабушке дело дохлое, потому что она не разделяет почту на домашнюю и рабочую, и среди сотен ежедневных писем легко затеряться. Я сверяюсь с календарём, устанавливаю, что сейчас в её городе восемь часов вечера и звоню бабуле.
- Гринберг на связи! - решительно сообщает бабушка, появившись на экране. Бойонбот шарахается и чуть не сносит стол.
- Бабуль, привет, это я. Как у тебя дела?
- А, Лизонька, - смягчается бабушка. - Как твои дикари, цивилизуются?
К счастью, мы говорим на родном.
- Да вот, представляешь, мой муж решил выучить наш язык.
Бабушка с подозрением прищуривается.
- И куда он для этого обратился?
- Пока никуда, я подумала, что надо тебя спросить.
- И то хлеб. А то я уж боялась, он от тебя учиться стал. А ты же сама, как инопланетянка, даже истории не знаешь толком, сколько я ни трудилась…
- Ладно, ладно, бабуль, не обо мне речь. Ты можешь ему порекомендовать какие - нибудь удалённые курсы, самоучители там?
Бабушка постукивает торцом карандаша по столу, раздумывая.
- Этот твой муж, он ведь заметный человек на этой вашей планете, так?
- Ага, Император.
Бабушка склоняет голову набок.
- Это значит, не просто курсы надо, а чтобы с дипломатическим уклоном. Ему же для переговоров язык нужен.
- Ему язык нужен, чтобы понимать, когда я с ребёнком сюсюкаю.
- Это всё болтовня, - категорически отрезает бабушка. - Он собирается иметь отношения с Землёй? Вот и пусть имеет их через нашу страну, а не через каких - нибудь… Ты, Лиза, в этих делах ничего не понимаешь. Твоего необразованного варвара надо просветить в области нашей многовековой культуры.
- Вообще - то у него два высших образования…
- В каком институте получал? - настораживается бабушка.
- Здесь, на Муданге.
Бабушка машет рукой.
- Ещё курсы проходил по Сети, - настаиваю я.
- По Сети! - с отвращением фыркает бабушка. - Ты ещё скажи, что он газеты читал!
- Ему Кандинский нравится! - выпаливаю я последний аргумент за образованность Азамата.
- Кандинский! - восклицает бабушка. - Говорю же, варвар! Ты, Лиза, как похвалишь, потом не отмыться! Всё ясно с твоим вождём краснокожих. Надо его воспитывать, воспитывать, и ещё раз воспитывать. Он на каких - нибудь языках говорит?
- На муданжском, на всеобщем, и джингошский понимает.
- На всеобщем хорошо?
- Примерно как я.
- Да ты тоже тот ещё носитель… Ладно, видимо, он не безнадёжен. Но никаких курсов. Я сама составлю программу и буду с ним заниматься лично через визуальную связь.
Бабушка принципиально не использует слово "нетбук", как и многие другие заимствования из всеобщего.
- А может, не надо? - блею я. Бабушкино отношение к народам расселения никак нельзя назвать нейтральным и дипломатичным. - Понимаешь, он ведь очень занятой человек. И различие по времени здесь и дома очень большое. Неудобно же будет… Тебе тоже некогда… Он бы самостоятельно позанимался, когда минутка выдастся…
- Никаких минуток! - отрезает бабушка. - Учиться надо сознательно и на ясную голову. О времени мы с ним без тебя договоримся, чтобы не создавать испорченный телефон. Давай его сюда.
Я оглядываюсь в поисках Азамата. Он сидит через стол от меня и заворожённо наблюдает моё общение с бабушкой. Шёпотом, чтобы бабушка точно не поняла (а то она немножко владеет муданжским, как и большинством языков мира) я подзываю его к буку.
- Здравствуйте, молодой человек, - произносит бабушка тоном, каким пожилой полицейский обращается к несовершеннолетнему воришке. - Вы будете называть меня "профессор Гринберг". Вы сделали, возможно, единственный правильный выбор в своей жизни, решив изучать великий язык нашей страны. К вашему сведению, наилучшее время суток для изучения иностранного языка - с девяти до одиннадцати утра, так что будьте добры освободить этот период от других дел. Я согласна периодически входить в ваше положение как высокопоставленного чиновника и переносить отдельные занятия, но это не должно становиться нормой. Итак…
Азамат только сидит и глазами хлопает, выслушивая бабушкину лекцию. К счастью, она решает не начинать обучение прямо сейчас, а только расписывает виды речевой деятельности и внимание, которое будет уделено каждому из них, типы упражнений, международные стандарты и подобную лабуду. Наконец, заявив, что завтра утром представит ему программу на полгода ежедневных уроков, она отпускает душу на покаяние и отключает связь. Азамат некоторое время выдыхает, глядя в пустой экран.
- А ещё смотрел на тебя и удивлялся, что это ты лепечешь, как будто тебя ругают. Никогда не видел, чтобы ты перед кем - то так робела… теперь понимаю.
- Я не робею, просто, ну, это же бабушка. Ты извини, я всё время недооцениваю, какое она может произвести впечатление на свежего человека. Я могу всё отменить, если хочешь.
- Да нет, мне даже любопытно, - усмехается Азамат. - А ты вполне адекватно её оцениваешь. Помнишь, ты сказала, что она и Старейшин учиться заставит? Пожалуй, я согласен. А почему она считает, что ты плохо говоришь на родном языке?