- Наблюдателей посадил на скалах, потом прикинул маршрут, как только тебя обнаружили, а дальше оставалось просто ждать, когда сам на запах выйдешь.
Мне от этих слов оставалось только сплюнуть: и здесь переиграл!
- Давайте выкладывайте, куда я вляпался. В принципе и так все понятно, но лучше выслушать от первого лица, - с интересом спросил я, отпив вина из кружки. Нравились мне крымские вина, особенно под шашлычок.
- …операция начала набирать обороты, все фигуранты были под присмотром, как тут вылез ты…
- Вылез?! - невольно возмутился я: - А сказать трудно было, что все решено?! Я, блин, три дня! Три дня места себе не находил! Что случилось? Куда пропал? Вот и пришлось переться к комиссару! Я же не видел, что этот хренов генерал за мной заперся к Мехлису, увидел только когда выходил!
- Знаешь… Честно скажу, если бы не ты, все было бы по-другому. Когда мы провернули операцию с тобой - то есть арест - и кинули эту информацию предателям… Да-да, ты не ослышался, это были настоящие предатели. Из двадцати шести арестованных на немцев работали четверо, остальных, как ты любишь говорить, они использовали втемную. Полномасштабный развал фронта готовился через пару недель, так что вы с полковником Денисовым успели вовремя. Сейчас вместо арестованного Козлова фронт принял генерал Власов…
- Кхе-кхе. Кто?! - отплевываясь от вина, прохрипел я.
- Власов. Слышал про него?
- Немного. Что там дальше? Что там случилось, когда я влез в ваши игры? - пришлось быстро уводить разговор в сторону.
- Открылись еще трое, про которых мы не знали. Случайно, но все же. Так что если бы ты не влез, то мы бы про них не скоро узнали.
- М-да, - только и сказал я.
- Кстати, командиру я твоему сказал, что ты на задании. Но только устно, по бумагам ты был задержан. Один из фигурантов высоко сидел, пришлось работать по полной. Ладно, хоть небезрезультатно.
Когда стемнело, я уже находился в своей части, с твердым обещанием особисту не показываться Мехлису на глаза в ближайшую неделю.
- Вставайте, товарищ капитан, утро, - потряс кто-то меня за плечо.
- Славка, ты, что ли? - зевая, спросил я. Голос и впрямь принадлежал ведомому.
- Я, товарищ капитан.
- Вот что, мы с тобой боевые товарищи… друзья. Так что можешь называть меня Севкой.
- Хорошо, товарищ капитан… Ой, Сева. А почему Сева? Ведь вы… ты Вячеслав?
- Не люблю, когда меня называют Славой, - не в первый раз пояснил я, садясь на койке. В паре метров потрескивала дровами печурка, знаменитая буржуйка.
Такое резкое сближение было обусловлено просто. Вчера мы поговорили на эту тему с Никифоровым. Он сильно интересовался, почему у меня нет друзей, то есть как только я вышел из госпиталя, то прекратил всякие панибратские отношения, отдаляясь от боевых товарищей. Ответ был прост: я еще не отошел от всех смертей. Любимой и друзей. Заводить новых? Чтобы они опять потом? Ну уж нет! Именно так я и сказал Никифорову. Однако когда проснулся, понял, что был не прав. Все, что мне говорил капитан, было правильно, вернее, его слова были верны. Был не прав я. Поэтому и попросил Славу называть меня по имени, без колебаний решив сблизиться.
- Что вообще происходит? А то меня привезли вчера ночью, впихнули сюда, указали, где спать, и убежали. Даже поговорить ни с кем не дали.
- Да ничего особенного. Учим, изучаем… А это правда, что тебя арестовали за неправильные разведданные? Слух такой прошел, - пояснил ведомый, поймав мой взгляд.
- Вообще-то мне нельзя говорить, но тебе скажу, подписку о неразглашении с меня почему-то не взяли…
- Ага, проснулся уже?
Повернувшись, увидел подполковника Стрижа, который, хмуря брови, смотрел на меня.
- Извините, товарищ подполковник, только встал…
- Да ничего. Я тут услышал, ты начал просвещать ведомого в причинах своего отсутствия? Мне тоже интересно послушать, а то прилетел капитан ГБ и что-то невнятно пробормотал, что ты на задании.
- Да ничего особенного не было, товарищ подполковник. Все просто. Несколько немецких агентов, которые окопались в штабе фронта, решили развалить его при наступлении немцев. А я был один из тех камешков, что заклинил их механизм.
- Вот даже как? А то тут слух прошел, что ты в тюрьме сидел.
- Пришлось. Один из них был задержан несколько недель назад, вот и пришлось внедрять меня. Разговорить сумел, а дальше уже работали другие.
Мы с Никифоровым вчера подробно отработали мою легенду, так что отвечал я спокойно. Хотя капитан все-таки посоветовал говорить всем, что просто был на задании. А на каком, их не касалось. Но боевым товарищам я так ответить не мог, пусть владеют хоть краем информации.
- Мне знакомый говорил, что арестовали больше ста человек, - задумчиво пробормотал Стриж. Микоян сидел тихо как мышь, впитывая информацию, похоже, он небезосновательно считал, что его могут выгнать из землянки.
- Не знаю, я к такой информации допущен не был. Думаю, если поделить три раза, количество будет более-менее точным.
- Ну да. Ладно, давай я тебя введу в курс дела полка…
В течение нескольких дней я привыкал, что командующим фронта вдруг стал Власов. Не какой-нибудь однофамилец, а тот самый генерал Власов. Командующий Русской освободительной армии. РОА. Солдат которой все прозвали власовцами. Даже сейчас он мной воспринимался как-то негативно. Однако воевать Власов умел, и хорошо. За неделю, что прошла с момента моего возвращения, он не только усилил позиции на перешейке, создав глубокоэшелонированную оборону, но и провел несколько войсковых операций, потеснив немцев и захватив двадцатикилометровый плацдарм. Еще они какой-то там стратегический мост захватили, точно не знаю какой, его прикрывал другой полк. А мы работали по старой схеме, то есть охотились на немцев, уничтожая их воздушные силы. В строй я вернулся как-то быстро, меня втянула рутина войны.
Как ни было обидно, но я сделал всего четыре вылета, сбив один высотный разведчик, после чего меня посадили в оперативный отдел штаба полка. Стрижа вызвали в штаб фронта, где он пропадал четвертый день, я же исполнял его работу, то есть командовал полком, направляя своих охотников навстречу подлетавшим немцам. Служба ВНОС тут была организована достаточно хорошо, так что работали мы продуктивно, сняв с плеч двух соседних истребительных полков большую часть нагрузки, из-за чего один из них направили на сопровождение бомбардировщиков. Тем как раз не хватало прикрытия, потери они несли немалые.
- Гвоздика! - отвлек меня от размышлений едва слышный крик из динамика. Радиостанции были советскими, так что уровень шума соответствовал.
- Гвоздика на связи, - нажав на клавишу, ответил я.
- Шестнадцать пузатых, рядом восемь пчел. Курс двенадцать-шесть. Квадрат пять дробь шестнадцать.
- Я Гвоздика, вас понял, - ответил я. Обернувшись и посмотрев на своих радистов, улыбнулся и, кивнув, сказал: - Поверили. Начали!
Парни, хмурясь, стали вызывать закрепленные за каждым группы и передавать готовность один. Операция "Ы", разработанная мною, начала набирать обороты.
Думаю, стоит рассказать, что все это значит.
После того как командир уехал в штаб - кстати, долгое отсутствие Стрижа начало уже тревожить меня - во время одного из перехватов группы немецких бомбардировщиков звено охотников попало в ловушку, причем самую настоящую. Фрицы за три дня яростных боев уже поняли, с кем они имеют дело, да и пленные летчики подтвердили это. Поэтому и началось противостояние. В результате этой засады мы потеряли три машины и двух летчиков. Оба погибли в воздухе. Это мне не понравилось, причем очень.
Не знаю, кто из немцев подал эту идею, но он был гением. Во-первых, посты ВНОС находились не дальше пяти-шести километров от фронта. Во-вторых, охраны у них обычно не было. В-третьих, один из таких постов взяли. Причем взяли татары, в ножи. Обнаружили их чисто случайно: рядом начал размещаться только что подошедший артдивизион, и один из ездовых, направившийся выбирать место для лошадей, там в небольшой ложбине и нашел тела убитых с синими петлицами. Вызванный особист из ближайшей части с ходу опознал командира поста. В результате поисков и расследования выяснилось, что пропала машина с рацией и сам радист. Причем радиостанция продолжала выходить в эфир и наводить на цели, иногда даже на настоящие - думаю, чтобы нас не насторожить. Особист, умница, лично приехал к нам. Вернее, не к нам, а на один из аэродромов подскока, оттуда его уже перенаправили в наш штаб. Так что сопоставить все это труда не составило. Дальше началась разработанная нашими штабистами радиоигра. И вот немцы клюнули на удочку. Они "узнали", что в этом районе дежурит капитан Суворов и что именно он вылетит наперехват. Такую удачу гитлеровцы упустить никак не могли и "навели" Суворова на бомбардировщиков. То, что прибудет весь полк, гансы не догадывались. Получилась этакая шарада. Охотники ждали в засаде охотников. В прошлый раз немцев было тридцать, интересно, сколько их будет сейчас.
- Голубь? Голубь, я Орел, как слышите меня? - снова захрипел динамик.
- Орел, вас слышу.
- Сорок птенчиков. Идут лесенкой, как поняли?
- Вас понял. Встречаем. - Повернувшись и сняв наушники, я кивнул начальнику штаба - принимай, мол, командование, - сообщив: - Идут. Сорок "мессеров". Строй "лесенка". Подлетают к Крапивину. Поднимайте наших, - после чего, надевая шлемофон, выбежал наружу.
- Давай! - крикнул на бегу.
Моторы наших со Степкой машин были уже прогреты, так что завелись они с пол-оборота. Махнув ведомому "делай как я", повел "Лавочкина" на взлет.
Оторвавшись от земли, мы молча - радиомолчание еще никто не отменял - с набором высоты направились к месту встречи. По прикидкам аналитиков штаба, встреча должна состояться над дивизией второго эшелона, километрах в двадцати перед линией фронта, то есть у нас в тылу. По плану в виде жертвенных овечек летело звено старшего лейтенанта Архипова. Именно они исполняли роль жертвы. А вот остальные должны включиться через минуту после того, как немцы втянутся в бой.
Жестко? Да, парни фактически смертники, и они отлично понимали это. Но другого выхода собрать скопом столько асов и одним ударом уничтожить их не было. Налет на аэродром? Не в этот раз. Все свои площадки гансы после тех налетов, что мы устраивали - да и не только мы, подражаний было несколько, - охраняли истово. Количество зениток зашкаливало за всякие разумные пределы. Однако несмотря на это, налеты все равно происходили. Эскадрилья "Таиров", пополненная машинами и людьми из Центра, перешла на ночную работу, удостаивая своим вниманием всевозможные крупные цели, в том числе и аэродромы. Правда, пару раз их чуть не прихватили, так что теперь они работают в режиме "удар-отскок". Или проще - удар и ноги в руки.
В перехвате участвовали три эскадрильи "Лавочкиных" и два разведчика на тех же "таирах" в виде наблюдателей.
Вдруг эфир взорвался шквалом криков, мата, команд и даже пения. Наши встретились с немцами и прекратили играть в молчанку.
- Трезор-три, доклад! - скомандовал я одному из наблюдателей.
- Я Трезор-три. Группа Быка встретились с десятком "мессеров". Судя по всему, это прикрытие.
- Как Бродяга? - поинтересовался я, беспокоясь об Архипове и его людях. Вообще-то быть приманкой следовало мне, но… Все командиры встали как стена. С трудом смог добиться у них разрешения поучаствовать в бою, да и то только после его начала. А кому быть приманкой, разыгрывали монеткой. Взрослые мужики, боевые летчики, а ведут себя, как…
- Плохо Бродяга. Нет их больше, - грустно ответил наблюдатель.
- Выжил кто-нибудь?
- Доклад от медиков еще не поступал, но все звено было сбито на второй минуте боя. Дольше всех продержался Дуб.
"Дуб" был позывным Кожедуба.
- Принял. Доложить обстановку! - скрипнув зубами, приказал я.
Слушая доклад, задумчиво покусывал верхнюю губу, мысленно составляя рисунок боя, происходившего там, в крымских горах.
Немцы поступили хитро, о наблюдателе они знали прекрасно - "таиры" посменно уже третьи сутки висели над передним краем, в основном работая авианаводчиками (мы временно переподчинили их артиллеристам стоявшей тут армии). Получилось вроде как прикрытие, хотя их основная задача - дать противнику привыкнуть к ним или летать с осторожностью. Множественные попытки сбить наши "глаза" не увенчались успехом. В случае опасности наблюдатель просто поднимался выше, где его не могли достать - не хватало потолка - или уходил на форсаже.
Совсем отказаться от бомбёжек гитлеровцы просто не могли, но и каждый раз посылать самолёты на верную смерть… Вот и решили устроить засаду, пустив вслед за "Хейнкелями" охотников.
Группа Архипова успела атаковать бомбардировщики и даже сумела сбить двух, когда на них налетела орда "мессеров", и они закружились в боевом танце. За это время две наши эскадрильи, разбитые на группы и пары, зашли к немцам со спины, перекрыв пути отхода, третья же атаковала снизу, воспользовавшись той же схемой что и гансы.
На данный момент ничего определенного сказать наблюдатель не мог - мельтешение быстрых машин внизу просто не давало времени определить, чья берет. Но о восемнадцати кострах доложить сумел. Сколько и кого сбито, мы узнаем позже. В этом районе находился не только воздушный наблюдатель, но и несколько десятков наземных, усиленных подразделениями охраны и врачами - для тех летчиков, которым понадобится медицинская помощь.
Оставалось ждать, когда схватка разобьется на отдельные очаги, только тогда можно будет сказать что-то определенное.
К месту боя мы подходили на четырёхстах метрах: выше нельзя - засекут, ниже можно, но создавались определённые неудобства. Так что я выбрал оптимальный вариант.
- Один "толстолобый" с двумя "мессерами" схлестнулся, - услышал я голос ведомого.
- Видел. Это "Колдун", справится. Берем ту пару, что уходит на бреющем. Видимо, их цель "Бык", снизу вдарить хотят.
Покрышкин действительно первоклассный пилот, и те два фрица для него не проблема, даже если они асы, что было видно по манере пилотирования.
Спикировав, зашел в хвост ведомого "мессера" и открыл огонь. Видимо, кем-то предупрежденный, - гансов было как блох на собаке, десятка два точно - он резко ушел в сторону вместе с ведущим. Пришлось тоже уходить в строну - атака оказалась безрезультатной, я не успел выйти на дистанцию открытия огня - а на меня свалился одиночка, но и он шарахнулся влево, уклоняясь от заградительной очереди Степки.
- Да что тут за сивки-бурки?! - возмутился я.
Со времени моего появления было сбито только два "худых". Немцы атаковали как-то вяло и, старательно уворачиваясь от наших, предупреждали своих по рации.
- Внимание всем! "Развод"! Как поняли меня? И-и-и… Начали!
По моему приказу все "Лавочкины" вдруг прыснули в разные стороны, разбив общий клубок.
Честно говоря, я в первый раз участвовал в таком масштабном воздушном бою, поэтому немного нервничал.
Немцы попались. Они кинулись за "струсившими" русскими и влетели в ловушку. Теперь помочь друг другу они уже не могли. Теперь ребята работали спокойно.
Добив дымящий "мессер", я схлестнулся с другим. Микоян постоянно висел сзади, прикрывая меня. И небезрезультатно - уже три атаки смог отбить. Вогнав в скалы второго "худого", я вдруг услышал вызов по рации:
- Хромой, на подлете еще двадцать "шмелей". Поднята группа Седого, как понял? - сообщили из штаба. Это означало, что наперехват помощи немцам был поднят соседний полк, ожидавший в готовности номер один.
- Я Хромой, вас понял! - ответил и бросился к одиночному Ла-5, который, густо дымя, несся к земле. На него заходил "худой", нужно не допустить, чтобы он добил кого-то из наших.
Одной из неприятностей боя на малых высотах было то, что не всегда удавалось воспользоваться парашютом. Он просто не успевал раскрыться. Поэтому заранее подбирались несколько площадок, где можно было сесть на вынужденную. Именно это и пытался сделать пилот подбитого "Лавочкина".
Заметив мою атаку, "мессер" лег на крыло и попытался уйти в сторону.
- Черт, я его не достану! Степка! Бей! - невольно вместо позывного выкрикнул я имя ведомого.
Завязалась круговерть. Пристроившись в хвост Микояна, отслеживал ситуацию вокруг - немцев еще хватало.
Кстати, спасенный нами "Лавочкин" уже плюхнулся на пузо. На этой площадке я рассмотрел два разбитых "худых", видимо, тоже севших на вынужденную, и сгоревший истребитель. Вероятнее всего, наш.
- Они уходят! Внимание всем! Бьем "в хвост и в гриву"! - скомандовал я, как только понял, что немцы сдулись.
Те, у кого еще оставался боезапас, рванули за улепетывающими гансами - нужно окончательно деморализовать их. Да и если повезет, сбить парочку.
Несмотря на видимый успех этой операции, которую я неожиданно для всех назвал "Операция Ы", правда, так и не дождавшись ни от одного из командиров вопроса почему. Они посчитали, раз я так окрестил ее, значит, так нужно, что меня несколько расстроило: несколько заготовленных ответов, вроде того пресловутого "чтобы никто не догадался", пропали втуне. Так вот, несмотря на видимый успех операции, я считал ее проваленной, и мне понадобилось не так много времени, чтобы убедить в этом весь командный состав полка.
Может, кому-то кажется, что это неправильно, но я ВИДЕЛ, что операция была фактически провалена, несмотря на хвалебные послания из штаба фронта. Парни хоть и были с небольшим опытом, но не спорили со мной - они тоже не слепые.
В течение нескольких часов в подробностях разобрав бой, - тут как раз вовремя подвезли отпечатанные снимки с наблюдателя - мы стали обсуждать найденные ошибки и просчеты.
Тыкая пальцами в карты, снимки, схемы, командиры групп и звеньев до крика спорили, выискивая просчеты, и стояли на своем, если находили. Я же сидел чуть в стороне и в блокноте по пунктам раскладывал всю операцию, начав со звена Архипова.
"В чем же ошибка? - задумался я, поморщившись. В это время Саша Покрышкин что-то горячо обсуждал с Быковым, сбивая с мысли. - Так, здесь Архипов встретился с "Хейнкелями"-приманками, сбил два. Тут попал под сдвоенную атаку, которую ожидал и отбил, сбив одного… Что-то рисунок боя не сходится. Что-то тут не так!"
Оторвавшись от блокнота, я посмотрел на Архипова, который привлекал к себе внимание белоснежными бинтами на голове и руке, и спросил:
- Серег, тебе не показалось странным начало боя?
Почти без задержки лейтенант кивнул и поморщился, придерживая голову одной рукой.
- Было что-то такое. Атаковали меня всего четыре пары, а это, сам знаешь, капля в море. Остальные смотрели, наблюдали, ждали чего-то, я это только в конце боя понял.
- Точно! - Я бросил карандаш на стол и, не обращая внимания, что он скатился на край и упал на пол, пояснил: - Это была ловушка в ловушке. Они ждали не меня, а полк… Как я сразу этот развод не понял?!
- Мне тоже казались странными действия немцев, - согласно кивнул Покрышкин.
- Угу. Что там с допросом пленных? Что сказали? - поинтересовался я у начштаба.
- Не знаю. Еще не доложили. С ними Курочкин работает, - несколько растерянно ответил он. - Сейчас узнаю.
- Я с ним, - быстро пробормотал капитан Быков и выскочил вслед за Литвиновым.
- Ловушка в ловушке? - задумчиво повторил Покрышкин.