Теперь я сам убедился, что слухи не врали. Было отчетливо видно, что оба авиаконструктора когда-то серьезно поссорились и даже сейчас старались не общаться друг с другом.
Закончив здороваться со всеми присутствующими, я задрал голову, придерживая шляпу правой рукой, и спросил:
- Что за аппарат?
Вопрос был ко всем. Ответ я знал, но меня интересовало, как они его озвучат.
- Это моя машина, товарищ капитан, - вежливо ответил Гудков.
- Да я уже понял. Наименование?
- Опытный образец… Гу-82.
- Угу.
Посмотрев на стоявших в ряд будущих Ла-5, потом бросив еще один взгляд на круживший над аэродромом одинокий истребитель, вопросительно посмотрел на Архипова, который что-то обсуждал с отошедшим в сторону Лавочкиным.
Майор моего взгляда не заметил, поэтому я вернулся к разговору с Гудковым:
- Расскажите, пожалуйста, про свою машину. Просто проведите сравнением с "ЛаГГом": что заменили, что добавили или убрали.
- Хорошо. Начнем с силовой установки…
…когда Архипов подошел ко мне, Гудков заканчивал с мотором и проблемами, связанными с его установкой. Для регулирования площади выхода охлаждающего воздуха по периметру капота мы поставили юбки с вырезом для выхлопных коллекторов, которые выступают за пределы капота. Всасывающий патрубок карбюратора имеет прямоугольное сечение и располагается над капотом. Маслобаки сохранились от "ЛаГГ-3". Маслорадиатор разместили на месте водяного радиатора между четвертым и пятым шпангоутами фюзеляжа, при этом площадь его входа регулируется дроссельной заслонкой…
Немного послушав нашу содержательную беседу, майор направился к людям Гудкова, стоявшим отдельной группой. В это время машина Михаила Ивановича стала снижаться, пилот явно собирался идти на посадку.
- …причем машина имеет в наличии грубые погрешности и дефекты серийного производства Горьковского завода, из-за которых серийный "ЛаГГ" против Гу-82 потерял сорок пять - пятьдесят пять километров в час. Следовательно, если исправить и устранить дефекты серийной машины, то мы будем иметь максимальную скорость с мотором М-82 шестьсот пятнадцать - шестьсот двадцать километров в час.
- Подождите-подождите, - прервал я его. - Вы хотите сказать, что сможете еще больше увеличить скорость опытный машины? Каким образом? Вы уверены, что самолет выдержит нагрузки при увеличении скорости? У меня были проблемы на "ЛаГГе": при пикировании на скорости деформировалось крыло. Как вы решили эту проблему? Выдержит ли силовой каркас машины? - засыпал я вопросами конструктора.
Что ни говори, а план Гудкова сработал: новой машиной заинтересовался не только я, но и майор Архипов. Лавочкин, покинутый всеми, отошел к своим работникам и летчикам-испытателям, стоявшим у четырех опытных машин, имеющих пока название ЛаГГ-5.
Слушая объяснения Михаила Ивановича, я стал понимать, какой прорыв для нашей истребительной авиации имеет эта машина. Честно говоря, сравнивая прототип Ла-5 и машину Гудкова - она же Гу-82, - понимал, какая между ними пропасть. Фактически, если устранить мелкие недостатки - на это понадобится пара месяцев, то у нас появится первоклассный перехватчик. Соответственно, если сравнить Гу-82, сейчас катящийся по ВПП, и все четыре машины Лавочкина, то мой выбор будет не в пользу Семёна Алексеевича.
- Я вас понял. Сейчас мы займемся машинами товарища Лавочкина, после уже посмотрим вашу.
Так и получилось. Ла-5 я не просто излазил и осмотрел от кончика хвоста до лопасти винта, но и умудрился еще и погонять по полю. Проблему с масляным радиатором пока не решили, так что я внимательно поглядывал на датчик температуры двигателя. Мне не нужно было летать, главное - определить функциональность приборов управления. И чем больше я катался на ревущем истребителе, морщась от болей в ранах, когда машина скакала на кочках, тем больше радовался нововведениям. Определенно мне все это нравилось.
После того, как я заглушил Ла-5 на стоянке, вокруг самолета собрались работники КБ и ко мне на крыло залез сам Лавочкин. Архипов устроился на другом крыле.
- Что скажешь, Сев? - спросил у меня майор.
- Ну что я могу сказать? Во-первых - управление не просто удобное до изумления, но и достаточно функциональное. Есть, конечно, несколько огрехов, о которых расскажу позже, а так все в норме. Во-вторых - я хочу посмотреть, как на нем будут летать летчики, хочу увидеть все его возможности. В третьих, хочу увидеть послеполетный осмотр, что там и как.
Ла-5 мне понравился, честно. Наблюдая, как все четыре машины поднялись в воздух и, разбившись на пары, стали изображать воздушный бой, я стоял рядом со стационарной рацией и руководил с земли учебным боем. Связь была отличная: видимо, Лавочкин не пропустил мимо ушей мои замечания на эту тему и хорошо экранировал моторы. После всесторонних испытаний машины Семёна Алексеевича мы направились к мрачному Гудкову. Он прекрасно все видел, как и наше восхищение машинами Лавочкина. Прекрасное настроение авиаконструктора и его работников, после того как мы отошли, было заметно невооруженным глазом.
- Давайте посмотрим, что у вас с машиной. Хочу посидеть в кабине. Хочу ощутить разницу между вашими самолетами, - попросил я, подойдя к Гудкову. Архипов стоял рядом и молчал, давая мне рулить испытаниями.
С помощью работников Гудкова меня осторожно опустили в пилотское кресло, стараясь не потревожить раны. Стоявший на крыле летчик-испытатель старший лейтенант Перченков объяснял особенности управления. Подробно показывая, что и как. И чем больше я его слушал, тем больше мрачнел.
Фактически кабина Гу-82 с небольшими изменениями была идентична "ЛаГГу", а это "не есть гуд!".
- Я понял. Тут ничего сложного, а теперь попрошу отойти от самолета, хочу запустить мотор.
Все отошли от машины, сам же Перченков пока остался на крыле, держась за край кабины, благо фонарь был откинут.
- Электрозапуск - это хорошо, - пробормотал я и запустил еще горячий мотор.
- Думаю, небольшой разбег мы можем себе позволить, - улыбнулся лейтенант.
Я покрутился по полю под внимательным присмотром испытателя, стараясь не тревожить раненую ногу. Поставив истребитель на место, попытался вылезти, но меня уже подхватили под локти и осторожно - придерживая ноги - вытащили из кабины и аккуратно поставили на землю.
- Ну что я могу сказать? Превосходно. Сам истребитель особо нареканий не вызывает, хотя у меня есть что сказать…
- Что скажешь? - спросил Архипов, как только мы отъехали от аэродрома, оставив довольными обоих конструкторов. Водитель повернул не направо, в сторону Москвы, а налево, к Центру. У нас была договоренность на трехчасовую лекцию. А завтра начнутся учебные полеты. Курсанты с инструкторами будут под нашими взглядами отрабатывать тактику, связки и приемы воздушного боя.
- О чем? - не понял я вопроса, задумавшись на другую тему.
- О машинах Гудкова и Лавочкина.
- Да что там думать. Совершенно идентичные машины. Даже вооружение то же. Только на машине Гудкова радиостанции нет, это плохо. Оценка сразу на балл понижается.
- Это и я понял, что машины похожи, - проигнорировав мои слова про связь, сказал Архипов.
- А что тогда?
- Какая из них лучше? Вот в чем вопрос.
- Хороший вопрос. Конечно же… у Лавочкина.
- У Семёна Алексеевича?! Постой-постой, я же видел, как ты разговаривал с довольным видом с Гудковым и крутился у его машины?!
- Лавочкин это тоже видел.
- Конкурентная борьба? Зачем?
- Мне через пару месяцев в небо, а я хочу летать на новой хорошей машине, тут без пинков не обойдешься, тем более у Семёна Алексеевича не так много работ, как кажется.
- Почему?
- Он у него доработан. А у Гудкова собран буквально на коленке. Вы видели, как летчик сажал машину?
- Конечно, видел, его заметно уводило в сторону.
- Ага, налево. Так вот, у Гудкова нарушена центровка. Двигатель выдвинут слишком далеко вперед, тогда как у Лавочкина мотор задвинут к кабине. Я не знаю, как он распределил вес, но у него это получилось, его истребитель стал короче. Скажу проще: Гудков начал раньше делать свою машину, но допустить такие ошибки?!
- Однако его экземпляр тебе понравился, не так ли?
- Не сама машина, а некоторые нововведения в ней. Неплохо было бы, чтобы и на истребителе Лавочкина они присутствовали… С мотором проблемы есть? Еще какие. Это не проблема, а катастрофа. Нужно брать специалиста по этому мотору и вместе с ним разобраться с некоторыми конструктивными недостатками. Тогда - это шанс для истребителя увидеть жизнь.
- Например? - заинтересовался Архипов. Он примерно знал мой уровень технических знаний и искренне уважал мое мнение по какому-нибудь авиационному вопросу. Была возможность убедиться.
- Давайте начнем с машины Лавочкина. Про мотор я говорил… Аэродинамика: выше всяких похвал. Вы ведь читали мой дневник, где были описаны проблемы с "ЛаГГом"?
- Да, читал.
- Лавочкин тоже их прочитал. Оказалось, он об этом был прекрасно осведомлен, но у него не было возможности внести в конструкцию подобные изменения. Знаете, почему он так быстро спроектировал новую машину? Потому что у него уже были наброски чертежа, он только внес небольшие изменения после разговора со мной и стал творить машины. Нет, я не отрицаю, проблемы еще есть. Фактически машина еще сырая, но… На устранение уйдет не больше месяца, он сам мне так сказал. Добавив: если никто ему мешать не будет. Я думаю, вы знаете, о ком он, и поможете ему в этом.
Архипов кивнул, знал. Да и я догадывался. Это был Яковлев, в данный момент - замнаркома авиапромышленности.
- Ты мне скажи, машина получилась действительно такая хорошая, как ты ее описываешь? - задумчиво спросил майор.
- Не только. Сейчас это просто брусок, заготовка с легкими набросками истребителя, а вот когда его доведут до совершенства… Кстати, как там с аэродинамической трубой? Лавочкину она сейчас очень нужна.
- Вопрос уже решен. Его известят. Хотел спросить у тебя, да все времени не было, что скажешь о "Яках"?
Несколько секунд я пристально рассматривал майор, сидящего вполоборота ко мне на переднем сиденье. Сделав спокойное лицо и полузакрыв глаза, стал вещать потусторонним голосом:
- Я вижу! Вижу!!! "Яки" ждет большое будущее! Они станут великолепными истребителями! Немецкие летчики будут выпрыгивать из кабин, как только увидят советские "Яки"! Да!!! Именно Як приведет нас к победе!
- Издеваешься? - спросил Архипов, с интересом наблюдая, как я для антуража вожу перед собой руками, как будто хочу ухватить свое видение.
- Конечно. Задрали уже со своим "Яком". Сколько можно говорить - я его мельком видел?! Ничего особенного сказать не могу, мне нужно посидеть в нем, полетать, в конце концов!
- Угу. Сделаем. Кстати, мы подъезжаем к учебному Центру.
Об этом он мог и не говорить, на видневшемся неподалеку поле стояло несколько истребителей. В воздухе кружила восьмерка "ишачков", разбившись на пары. Приглядевшись, с удивлением увидел, что они делают "карусель", используя в качестве мишени старый разведчик.
- Грубовато работают, - сказал я, плюща лицо о стекло, чтобы видеть, как действуют местные парни. Архипов поступил умнее, он открыл окно и вместе со мной наблюдал за небом, не обращая внимания на недовольство водителя из-за того, что мы на ходу выстуживаем машину.
- Заходят широко?
- Ага. В бою это важно, могут подловить… А вон та пара почти идеально сработала.
- Это которая? Та, что из пике выходит?
- Ага. О, смотрите, как они снизу атаковали в брюхо цель! Неплохо работают. М-да… Странно…
- Что?
- Знакомая техника пилотирования. Да не может быть?!
- Знакомые? - поинтересовался майор.
- Да, из моего полка парни. Я их знаю, хорошо слетанная пара, сам учил.
- Кто такие?
- Капитан Горелик и сержант Турцев, его ведомый.
- Это не он командовал группой по перехвату бомбардировщиков противника?
- Он самый.
- Найдем время, пообщаешься с однополчанами.
- Вчера я их не видел. Сегодня прибыли?
- Не думаю. Может, просто не видел?
- Сами бы подошли, как и все курсанты. У меня от их пожимания рука до сих пор не отошла.
- Сейчас и узнаем. Вон генерал Иволгин со своим штабом нас встречает.
Нас действительно встречали, но не у служебного вход, как вчера, а у парадного. Многие командиры, да и сам Иволгин наблюдали за крутящимися в небе самолетами.
Тихо пискнув тормозами, "эмка" остановилась. Подав руку подскочившим к двери машины дежурным, я проворно вылез наружу и, подхватив костыли зацокал к встречающим. Майор уравнял шаг, и подошли мы вместе.
Поприветствовав друг друга, направились в главное здание Центра, где находилась администрация. Через некоторое время мне стало понятно, почему мы вчера подъехали к служебному входу. Кабинет Иволгина был в двух шагах, сразу после небольшой гардеробной, через две двери, а в этот раз пришлось пройти через все здание, заодно осмотрев архитектуру. Судя по всему, до того, как Центр въехал сюда, тут был спортивный клуб. Аэроклуб, если не ошибаюсь. Все помещения и здания были заточены именно под это. Я бы сказал, что это был образцовый аэроклуб, вряд ли такой больше встретишь.
"А не тут ли учился летать Василий Сталин и другие "золотые мальчики"?" - мелькнула у меня мысль.
К моему удивлению, мы прошли мимо кабинета генерала и направились к памятной столовой, где нас, а особенно меня изрядно попотчевали.
"Уф, я уж боялся!" - подумалось мне при входе в столовую. Накрыт был только один стол, на котором исходил паром самовар и стояли вазочки с разными печенюшками. Теперь было понятно, почему не кабинет генерала - несоразмерно со своей должностью Иволгин взял себе не самый большой кабинет. Он хоть и уютный, но довольно маленький. В таком составе, как сегодня, мы бы точно не уместились. Командиров было около двадцати, девятнадцать, если быть точным. Забавно, вчера меня встречал один Иволгин… Показывали, как они ко мне относятся? Судя по вчерашним лекциям и по тому, что меня сегодня пришли встречать ВСЕ инструкторы, кроме дежурного, думаю, я изрядно поднялся в их глазах. Приятно, черт возьми!
Чай мне, понятное дело, нормально попить не дали. Пользуясь случаем, инструкторы помладше званием - капитаны - засыпали вопросами. Спокойно отвечая, я приводил примеры из своей или чужой практики, подробно объясняя как ошибки, так и мастерство. Нравились они мне. Настоящие фанатики своего дела. Трудно не распознать в этих парнях с ранней сединой и ожогами на лицах и руках таких людей.
- Товарищ капитан, говорят, вы поете? Может… - замявшись, спросил невысокий майор с ожогом на левой кисти.
- Я бы с радостью, да вот буквально позавчера врезал пару раз одной твари левой рукой, так теперь и рука, и бок не в порядке. Мой врач категорически запретила две недели заниматься вокалом.
- Жаль. Один летчик привез неплохую гитару. Говорит, трофей, - грустно сказал майор.
- Знаете… Один раз можно. Давайте сюда вашу гитару.
В мгновение ока у меня в руках оказалась черный "бардовский" - инструмент. Взяв несколько аккордов, я негромко спросил притихших командиров:
- Кто-нибудь из вас воевал в Испании?
Оказалось, были и такие. Шестеро из присутствующих выполняли интернациональный долг, привезя не только награды, но и память.
- Тогда это песня для вас. Скажу сразу, накидал я ее за пару часов, так что на нестыковки не обращайте внимание, потом подравняю. Хорошо? Тогда начинаем. Название пока: "Лаптежник".
Я бегу по выжженной земле,
Шлемофон поправив на ходу.
"Юнкерс" мой стрелою быстрой
На распластанном крыле
С ревом набирает высоту,
Вижу голубеющую даль,
Нарушать такую просто жаль.
Жаль, что ты ее не видишь,
Путь мой труден и далек,
"Юнкерс" мой несется на восток…
Командиры слушали, затаив дыхание. Поначалу на их лицах читалось: "При чём здесь Испания?!" - но потом…
Это вы, камрады, врете зря,
В шлемофоне четко слышал я:
"Коля, жми, а я накрою!",
"Ваня, бей, а я прикрою!",
Русский ас Иван подбил меня…
Где-то там вдали родной Берлин,
Дома ждут меня отец и мать.
"Юнкерс" мой взорвался быстро
В небе голубом и чистом,
Мне теперь вас больше не видать…
Несмотря на мелкие нестыковки, летчикам понравилось. Выдав мне несколько легких хлопков по плечам - о ранах помнили, - все дружно решили выпить за новую песню. Чаю, конечно. В период жестких тренировок в Центре был сухой закон. Через полчаса мы направились в зал. Судя по знаку, что подал вошедший дежурный генералу, курсанты уже собрались и ждали нас.
Как и в прошлый раз, встреча с лекциями прошла при полном аншлаге. Мы повторили все, про что говорили и обсуждали вчера, обсудили виденный тренировочный бой. Я легко указал на ошибки и подсказал, к кому обратиться из присутствующих курсантов за советом, кивнув на сидящих в третьем ряду капитана Горелика и его ведомого.
Закончил лекцией о боевом применении штурмовиков, добавив в конце:
- По моему мнению, ваш Центр должен изучать методику применения не только истребительной авиации, но и штурмовой, бомбардировочной. Те же экипажи штурмовиков Ил-2 и бомбардировщиков Пе-2 могут набраться опыта во взаимодействии с истребителями и научиться ходить в сопровождении. Например, вывести с фронта полк на пополнение людьми и техникой. Направить их сюда, в Центр, и не только получить возможность для тренировки экипажей, но и подготовить этот полк к будущим боям по новой методике. Это относится ко всем видам авиации. Думаю, через год опыта подготовки частей к боям Центру будет не занимать. Но это мое личное мнение, как решит начальство - увидим.
После привычного банкета мне все-таки удалось пообщаться со своими однополчанами. Крепко обнявшись - я не подал вида, что мне больно, - прошли в кабинет одного из замов Иволгина, который легко уступил нам его на время.
- Ну рассказывайте. Как ребята? Что в полку? - немедленно засыпал я парней вопросами.
Немного смущенно поглядев друг на друга, они отодвинули стулья от т-образного стола и стали обстоятельно рассказывать. Их смущение я выяснил довольно быстро. Марина. Легко хлопнул по столешнице, отчего парни вздрогнули, и сказал:
- Парни, я все знаю. Мне еще две недели назад Никифоров сообщил, что она встречается с новым командиром полка. Потом уж и она сама письмо прислала. Так что я в курсе, расслабьтесь.
Горелик посмотрел на сержанта и слегка хмуро ответил:
- Все равно как-то нехорошо. Ты в госпитале, а она почти сразу к майору в постель…
- Олег, перестань. Я не удивлюсь, если вы объявили ей вендетту… Что, вправду объявили?.. Игорь, вендетта - значит месть на итальянском.
- Но все равно это не хорошо… - начал было Олег Горелик, но я перебил его:
- Олег. У меня у самого есть невеста… Дочь комдива Миронова.
- Даша?! - изумились парни.
- Ну да. Вы что, ее знаете?
- Знаком, - кивнул Горелик. Сейчас он был не таким хмурым, как раньше.
- Давайте закроем эту тему. Так что там с полком?
Я с жадным любопытством слушал рассказ парней.