Диху под этим взглядом поперхнулся кашей. Да уж, нет нужды читать мои мысли, они все (и немного же их!) у меня по лицу маршируют. Сид с заметным усилием протолкнул в глотку застрявший кусок и поманил к себе:
– Поди сюда. Давай, давай, ближе. Что ж я сразу не сообразил… Закрой глаза.
И провел ладонью по лицу, чуть задержавшись над бровями – несильно, но чувствительно. Казалось, что от этого прикосновения на коже остался след, словно я обгорела на солнце. Интересно, нос не облезет? А если да, то найдется ли у хийсы простокваша?
Диху фыркнул. Точно, я такая забавная, самой смешно. До чертиков.
– Теперь открой. Ну как? Легче? Можешь для закрепления результата представить себе… ну, что я – статуя. В Эрмитаже.
Вот так, мимоходом, опять напомнил мне, не только кто есть кто, но и что древнее божество совсем не значит божество необразованное. Я мигом вообразила себе этакий культпоход сына Луга по эрмитажным залам и анфиладам и не удержалась от смешка. Вот это был бы сюр!
Сидское волшебство подействовало сразу же; сердцебиение унялось, дыхание выровнялось, а самое главное – все похабные мысли улетучились из головы без остатка. Уф! Какое облегчение!
Спору нет, мраморная статуя моего далекого предка Диху Луговича, который весь из себя прекрасный древнеирландский бог, замечательно украсила бы Греческий зал. Ведь не смущали же меня прежде каменные фиговые листочки на гармоничных во всех отношениях древних греках. Да и статуи, которые без всяких листочков, тоже из состояния равновесия никогда не выводили.
– Эти ваши древние обряды плодородия! – в сердцах буркнула я, избавившись от навязчивых мыслей и желаний.
Диху пожал плечами, дескать, а что поделаешь?
И ни капли раскаяния! Выставил меня снова дурой, и хоть бы хны. Что с языческих божеств и духов еще взять. Кроме плодородия.
– Ты недовольна результатом моей сделки? – прищурившись, вкрадчиво поинтересовался сид. Впрочем, грозный взгляд вскоре превратился в искательный такой, заинтересованный, практически хищный. Зрачки сида расширились, как у охотящегося в сумерках кота, затопив чернотой всю радужку.
– О! Что это у нее там, в жбане? Не морс ли? Зачерпни-ка мне этого напитка, Кайтлин. Хорошо, если бы клюквенный…
Ни жбан, ни морс прятаться от сына Луга не стали. Туесок, в который я отлила напиток, тоже не осмелился шутки шутить. Все они дались в руки с первой попытки. И пока Диху пил, наслаждаясь каждым глотком, я поняла, что другого такого подходящего момента, чтобы как следует его расспросить, у меня не будет. Прошка спит, Керейтар в отлучке, мы наедине, и меня уже не плющит от эротических мыслей. Но тут надо помнить, что Диху сид, а значит, не сможет соврать, если задавать правильные вопросы. Причем они должны быть конкретные, без малейшей двусмысленности, за которую лукавый сын Богини Дану обязательно зацепится и увернется от правдивого ответа. Знаем мы этих хитрюг! Поэтому придумать такой вопрос не самая простая задачка.
– Хорошо… Я твой потомок? – даже не спросила я, а прыгнула в прорубь.
Сид оторвался от туеска, глянул на меня и ухмыльнулся.
– А-а! Нашла время. Ну, давай, дипломированный культуролог, давай. Да. Ты – одна из моих потомков. Так же, как твоя мать, бабка и вся череда твоих предков по женской линии. И, так и быть, отвечу сразу: в твоем мире ты была последней, в ком текла моя кровь.
И приподнял бровь этак поощрительно, дескать, продолжай.
Я просто задохнулась от такой наглости.
– Так это ты забрал мой сидский Дар – мою удачу?
– Нет. Дар Удачи – действительно тот из трех Даров, что достался тебе. Его нельзя забрать. Он по-прежнему с тобой, иначе… – Диху показал зубы – белые, острые, совершенно нечеловеческие. Древние такие зубы, многообещающие. – Иначе мы бы сейчас не разговаривали.
– Как? А как же… А почему тогда после встречи с тобой все в моей жизни пошло наперекосяк?! – взвыла я.
– Наперекосяк? – Сид коротко хохотнул, откинулся спиной на стену, сцепил руки на животе и издевательски прищурился. – Давай-ка отсюда в подробностях. Что именно пошло не так? Твой глупый план обогащения, который был изначально обречен? Или твой кредит, который ты взяла без всякого принуждения с моей стороны? Или мужчина, с которым ты жила и который тебя ограбил, едва завидел деньги? Здесь-то я при чем? Не в твоем ли мире родня и возлюбленные сплошь и рядом воруют и убивают друг друга за горстку мятых бумажек? Миллион наличными! Дитя, о чем ты вообще думала, когда доверяла чужому человеку, не мужу и не родичу, такие деньги? Или, может, моя вина – твое заполошное бегство в глушь? Что, хочешь, чтобы я – я! – рассказал тебе, индивидуальному, о Богиня, предпринимателю, о процедуре банкротства?
Словами не передать, как издевательски звучали из уст сида, древнеирландского бога и по всем статьям волшебного существа, до боли знакомые слова: "кредит", "банкротство", "ИП". Хотя какой-то частью сознания я, конечно, понимала, что сид не издевается. Он просто констатирует. Вот только констатация эта звучит привычным рефреном "самадуравиновата". И уж если даже собственный волшебный предок так меня приголубил, может…
Додумать я не успела. Диху перевел дух и припечатал:
– И та заслонка в трубе, которую ты задвинула прежде, чем прогорели угли, – здесь тоже я виноват? О! Еще не сообразила? Только мой Дар сохранил тебе жизнь. Твоей Удачей был мой приход. Я же предлагал тебе помощь, помнишь? Ты могла согласиться добровольно. Ты же, маленькая самоуверенная эмбарр, отвергла мой Дар. У меня есть все права на тебя и твою жизнь. Ты сама отдала себя мне. И теперь я использую тебя так, как мне угодно.
Он не кричал, не злорадствовал, просто излагал факт за фактом, буквально на пальцах объясняя мне, где я налажала, как последняя бестолочь. А потом эта заслонка…
– Какая такая заслонка? – пролепетала я, смутно припоминая события крещенского вечера и покрываясь ледяным потом от внезапной догадки. – Значит… значит, я должна была умереть?
– Именно. – Сид погасил всплеск эмоций и заговорил спокойно: – Никого нельзя просто так выдернуть из того мира, где он пророс. Особенно если в нем кровь Народа. Мы, знаешь ли, слишком лакомое блюдо для любого из миров, наших потомков держат крепко и не слишком охотно выпускают. Только незадолго до смерти, только если она уже предопределена и неизбежна – вот тогда можно. Но далеко не всегда удается. Судьбу потомков Дану не так легко переписать. К сожалению. – Диху вздохнул и на миг прикрыл глаза. А потом продолжал: – Да. Ты должна была умереть. Да что там – ты и умерла в своем мире. Каждый твой поступок подталкивал тебя к той бане, печке и смерти. Я пытался это изменить. Припомни. Я ведь пытался.
– Письмо? – Я спросила наобум, по наитию. – Это ты говоришь про то письмо, которое я не стала читать?
Если хорошенько вспомнить, тогда пришлось усилием воли подавить желание открыть конверт. Вот что значит наступать на горло собственным инстинктам и желаниям!
Диху молча кивнул.
Я окончательно растерялась. Это немудрено, когда узнаешь о собственной неизбежной смерти.
– И теперь что будет? Ты меня используешь и бросишь? А назад вернуть?
Я попросту забыла, что говорю с сидом и каждый вопрос надо тщательно обдумывать. Мне вообще ни о чем сейчас, кроме перспективы навеки остаться в шестнадцатом веке, не думалось. Все, что тут со мной произошло и что могло случиться, имело смысл, только если потом Диху вернет меня домой.
– Куда – назад? – устало спросил сид. – В тот же день, час и миг? Разве ты забыла ваши собственные сказки о тех, кто вот так возвращался? Ты не сможешь предотвратить свою смерть. Если я верну тебя, ты все забудешь. Можешь не верить, конечно. Но так уже бывало, и не раз. А что будет теперь… Ты и Дар Удачи помогут мне в моем деле. И когда все получится, я исполню твое желание. Одно. Поэтому можешь начинать думать о нем уже сейчас. Как раз сумеешь сформулировать. А то знаю я вас, пожелают вечной жизни, а про вечную юность, разумеется, забудут…
Нет, я не поверила сиду. Неубедительно как-то все это прозвучало, на мой вкус. Путано и подозрительно, как и все речи хитрых нелюдей. Это он специально попугал, чтобы я лишний раз не рыпалась и думать забыла о возвращении, догадалась я. Иначе зачем тогда сулить исполнение одного желания? Какое оно, по его мнению, у меня будет? Корзину печенья и тазик варенья?
"Хорошо хоть предупредил, теперь о желании я буду думать денно и нощно, – решила я. – Никто его за язык не тянул, верно? Стало быть, так положено. А вот про "дело" спрошу прямо сейчас".
– А что за дело такое, в котором тебе нужна моя помощь?
– Ты пытаешься в разговоре следовать правилам, в которые сама не веришь, – заметил Диху, раздраженно вздохнув. – Они писаны людьми и для людей, а ты – моя кровь. Я не собираюсь тебе лгать, дитя. Мое дело и твое дело тоже. Я собираюсь изменить судьбу Этне, моей дочери. Если мне удастся, если ее судьба изменится, изменится и твоя.
– А конкретней? – спросила я, едва унимая дрожь в руках.
– Нетрудно сказать. – Диху улыбнулся и молвил чуть нараспев, словно пересказывал сагу: – Если ты читала "Воспитание в Доме Двух Чаш", учти – там не все правда. Однажды случилось мне встретить деву, прекрасную, как гроза над пустошью. То была Кайлих, сида Неблагого двора. От этой встречи родилось дитя – Этне Прекрасная, Этне Трех Даров, отданная на воспитание Энгусу Мак Оку. Увы, Энгус не доглядел за Этне, она ушла из Бруга-на-Бойне и встретила человека. Нет, это был не Патрик! Патрика придумали и дописали позже. Обычный человек. Прародитель этих, как их там… Маклеодов. А потом Этне погибла. И ее мать винит в этой беде меня. В общем-то справедливо винит. При рождении Этне получила три Дара – Дар Удачи, Дар Доблести и Дар Поиска Знания. В тебе сокрыт Дар Удачи. Кайлих, как я понял, нашла человека с Даром Доблести. Осталось отыскать третий Дар. И встретиться с матерью Этне. И не позволить ей убить меня при встрече. Если мы объединим силы, тогда, возможно, у нас наконец-то получится спасти Этне. Изменить ее судьбу. Ну, и твою заодно. Понятно?
Я зачарованно кивнула. Не-а, ни черта я не поняла!
Керейтар, как оказалось, обладала потрясающим чувством времени. В смысле, появилась как раз вовремя. Диху наелся, и напился, и даже успел снова задремать, я – изгрызла ногти в тщетных раздумьях: а что ж мне дальше делать-то? Жить-то как дальше? Верить Диху… Ну, знаете, поверить Диху – это значит осознать до конца, что пути обратно у меня как бы и нет. Я умерла? Серьезно? А если он меня вернет, я все забуду? То есть у меня не хватит мозгов сообразить проверить печку? Не верю. Не хочу верить. Врет он все… Ах да, он же сид. Они же не могут врать.
Но недоговаривать-то могут! Только этим и занимались во всех ирландских сагах: недоговаривали, умалчивали и морочили смертным головы.
Голос разума некстати напомнил, что технически я теперь, как бы это сформулировать, не совсем человек, а очень даже родич сиду, и вряд ли он стал бы… Но усилием воли я загнала подсознание туда, где ему и положено обретаться. Поглубже.
Как он сказал? Моя удача осталась при мне, да? Вот и проверим, потом, когда все закончится. С чем я точно не собираюсь смиряться, так это с перспективой застрять в шестнадцатом веке. Спасибо большое. Даже несмотря на очевидные отличия и в целом прогрессивное направление развития местной цивилизации.
Вернусь, вернусь, вернусь. Я непременно, обязательно вернусь. И плевать, чем там стращает сид.
Диху внезапно открыл глаза, сонные и зеленющие, как у разбуженного кота – зрачок узенький, взгляд осуждающий. Я сглотнула. Мысли читает. Опять. Да что ж это за наказание такое! И уже совсем собралась было огрызнуться, но дедушка в степени n+1 только зевнул и молвил:
– Керейтар вернулась. Будь рядом.
Возвращение Матери Лисиц по праву можно было назвать триумфальным. Она не одна пришла, она со всеми нашими сундуками явилась. Понятно, что хийса не самолично волокла наше добро, нет, все оказалось круче. Когда я увидела и поняла, как именно хийса перемещает… э… груз, на меня напала икота.
Финно-угорские народы активно использовали волокуши. Это я знала. Но знать и видеть воочию – разные вещи.
Технически, конечно, это именно волокуша и была. Самоходная. На древесной силе.
Несколько не таких уж крупных по сравнению с предыдущими монстрами елок мели землю Хийтолы лапами, перемещаясь горизонтально. На корнях. Вот так перебирали корнями, корневищами и корешками, как пауки лапками, и тащились за Керейтар, царственно выступавшей впереди.
На елках возлежали наши сундуки.
– А… а лошадки как же? – пискнула я, не успев себя одернуть. Черт, зря спросила. Наверное, лучше не знать, что сталось с нашими лошадьми.
Но хийса лишь белозубо ухмыльнулась.
– Не боись, арбушка, не съела я их. Не успела. – И облизнулась. – Коней купцы свели, а добро ваше не тронули, побрезговали.
– Как же мы теперь выберемся?
Перспектива пешего похода по болотам Хийтолы вырисовывалась пугающая.
– Как, как… – проворчал Диху, легко, без усилий, поднимая с услужливо подползшей елки первый сундук. – Включи воображение, этнограф ты мой.
Я послушно включила. Икота почему-то усилилась. Нервы?
Коли ты по тропам хийси
В мир людей решил пробраться,
Помни: непроста дорога.
Стопчешь ты лаптей немало,
Не одну рубаху сносишь,
Если не уймешь ты гордость
И мою отвергнешь помощь, –
улыбаясь, молвила Керейтар, со значением поглядывая на Диху.
Тот только плечами передернул, не отрываясь от сундука, и буркнул что-то невнятное.
– Впрочем, дело твое, сын Луга. Желаешь пешком – ступай пешком. – Хийса, кажется, слегка обиделась на то, что Диху не поддержал очередной раунд Калевалы. Елки осуждающе заскрипели.
– А я вот пешком не хочу! – вмешалась я, пока дети Хийтолы от скрипа не перешли к делу. – Если ты, добрая хозяйка, нам поможешь.
– Кайтлин! – Диху вынырнул из недр сундука. – Молчать!
Я послушно заткнулась. Вид у сида был крайне недовольный. Зараза, что я опять сделала не так?
– Открой нам тропы, хийси, до… – Диху на миг призадумался, а потом кивнул сам себе. – Да, до Выборга. Мы должны достигнуть цели к началу навигации. Это возможно, Керейтар?
– В Хийтоле возможно многое, коли я захочу. – Она пожала плечами. – Весной так весной. До Выборга – да, это можно. А почему туда? Раз ты собрался к альфарам, не проще ли было отправиться в Ревель?
– Смертные опять делят землю, будто она и впрямь их собственность, – фыркнул сид. – Ревель ближе, но Выборг спокойней. Мне ни к чему лишние приключения, Мать Лисиц.
– Я заметила. – Хийса хихикнула и кокетливо взмахнула рукавом. – А вот я была бы не прочь… Ох, не смотри так, сын Луга! Ну что, цело ли твое добро?
– Вполне. И совершенно мне не нужно. Оставь себе. Найдешь, к чему приспособить.
Керейтар кивнула. Да уж, она найдет. В этом хозяйстве точно все сгодится.
– Возьмем только часть одежды. – Диху сунулся во второй сундук и неодобрительно покачал головой: – Кровь Богини, Кайтлин, я и забыл, как много одежды нужно женщинам! Придется…
– Погоди! – осмелев, перебила я предка. – Постой, э… дедушка…
Керейтар по-девчоночьи прыснула, прикрылась рукавом и уставилась на перекошенную физиономию сида искрящимися от смеха глазами.
– То есть мой господин, – вывернулась я, с трудом удерживаясь, чтобы не подмигнуть в ответ на подмигивание хийсы. – А мне обязательно носить все эти платья?
– В этом мире женщины носят платья, – сердито ответил Диху. – Нечего фыркать, эти обычаи не я придумал.
– Так то женщины. А если мне на время притвориться мужчиной?
Вместо ответа сид смерил меня выразительным взглядом, таким… по-мужски оценивающим. И отрицательно мотнул головой.
– Исключено. Ты себя в зеркале видела? Как ни переодень тебя, а все равно заметно, что дева ты, а не юноша.
– А поколдовать ты не можешь?
Диху нахмурился, и я поспешила продолжить прежде, чем сид опять откажет.
– Ты ведь сам кажешься то молодым, то старым. Вот и наложи такие чары на меня, чтобы я всем парнем казалась. Это так сложно?
Сид помолчал, обдумывая. А потом медленно кивнул.
– Да. Пожалуй, это имеет смысл. В Новгороде слишком много людей знали, что ты дева, там бы не сработало. Но раз уж мы оторвались от спутников, для незнакомцев ты и впрямь будешь казаться юнцом, еще не бреющим бороды. А боярский сын будет молчать. Да. Но если ты думаешь, что мужское платье много удобней женского, разочарую тебя. Это не те штаны и куртки, к которым ты привыкла в своем времени.
Я представила себя в чем-то вроде мантии, в которой разгуливал Диху. М-да, а ведь он прав. Тот же "шэннон", только в профиль. А курточки и лосины (шоссы, Катя, шоссы!) банковских клерков с Готского двора тем более не вызывали энтузиазма. Гульфики в особенности.
– Не беда. – Керейтар подмигнула снова. – Пойдем-ка, сидова дочь, подберу тебе одежку! Найдутся и порты, и рубаха, да и кафтанчик присмотрим, чего уж там…
– Может, у Прошки что-нибудь попросить? – Я нерешительно обернулась на Диху. Тот только отмахнулся, дескать, иди-иди. И я пошла.
Сид же неторопливо направился к навесу, под которым спал Прохорус. Ой. Хорошо, что я напомнила. А то ведь позабыли бы боярского сына в Хийтоле, а спохватились, так поздно бы было. Местные елки своего не упустят.
Ну, что сказать… Удобную одежду предпочитали предки! Не чета всем этим итальянским модникам. Штаны удобные, не широкие, но и не в обтяжку, рубаха туникообразного кроя, длинная, до колен, навыпуск. И пояс плетеный, кожаный, красивый до невозможности. Хийса сказала, что без пояса ни один нормальный человек не ходит. Сверху кафтан не кафтан, куртка не куртка… Ну, для краткости пусть курткой будет, какая разница, в самом деле. Не до терминов как-то.
– А косы-то укоротить надобно, – заметила Керейтар. – Не пожалеешь?
– Не зубы, отрастут! – бодро ответила я, но стрижку лесной хозяйке, конечно, не доверила. Пусть лучше Диху поработает куафером.
– А почему сразу я? – возмутился сид.
Ему не хотелось со мной возиться. Зато при виде ножниц сразу же оживился осоловелый и зевающий спросонья Прошка.
– А дайте мне попробовать! – тут же вмешался он. – Я пару раз овец стриг. Хорошо получилось.
– Угу, овцы, конечно, батюшке твоему пожаловаться не могли, даже если бы хотели, – съязвила я.
Возможность оказаться во власти любознательного отрока меня совершенно не прельщала. И пока ножницы не очутились в бойких руках Прохора, перехватила инициативу – самолично отрезала косу на уровне шеи, а остальное уже милостиво ровнял Диху.