Я вспомнила, как все начиналось полтора часа назад. Мне было и страшно, и приятно. Наверное, такой меня сделал плен, двадцатидневное заточение, во время которого что-то сдвинулось внутри моего тела. Во мраке, куда не добирался разум, зашевелись призраки, о которых я не подозревала, - мои настоящие склонности, стремления, мечты. Я получила сполна. Артур стал моим экзекутором. То, как поступил со мной человек, которого раньше я ни за что не подпустила бы к телу, было достаточным наказанием за прошлое.
Я хотела продолжать исследовать ту землю, в которую попала случайным образом. Мне важно знать, что там, в конце дороги, идущей через сумрак.
Могу ли я теперь воспринимать секс без боли? Однажды Таня сказала, что не всегда знает, кто находится перед ней. Я поняла, что не знаю в эту минут, кто я… Таня права.
Мое тело - глубокая темная шахта, на дне которой царит тьма. Даже мне неизвестно, что в этой тьме может скрываться. Может быть, Артур сумеет спуститься в этот колодец и скажет, что там…
- Я просила, да.
- Тебе понравилось?
- Да.
Я перевернулась набок, бросила окурок в пепельницу. Мне казалось, что мы общаемся во сне, и ничего этого нет.
- Как ты себя чувствовал, когда занимался любовью со слепой? Только честно.
- Не знаю. Как в любой другой раз… Мне все равно, слепая ты, или нет.
Артур налил мне вина и протянул бокал. Я села, морщась от боли, и сделала пару глотков, несмотря на изжогу.
- Но разве это не добавляет ощущения власти?
- Нет.
Я смотрела на него из той зоны в моем мозгу, которая заменила мне настоящее зрение, и не верила ему.
Многое из того, что Артур напускал на себя, пытаясь казаться джентльменом, исчезло. Теперь в его лице было больше правды. За прежней, порядком потрескавшейся маской прятался другой человек. Тот, который мог причинить боль и которому нравилось это делать. Он не станет вести себя жестоко, если его не попросят или не намекнут, но всегда исполнит желание партнера.
Лена просила. Я просила. Сколько женщин, поддаваясь необъяснимому порыву, отдавались во власть его рук? Как далеко Артур мог зайти в своих играх?
Но главное не это, а то, как я себя собираюсь вести дальше. Если Артур попросит меня быть с ним, встречаться, сумею ли я выдержать этот груз? Я не знала. Мысль о том, что он будет всегда отводить мне роль жертвы, смущала и настораживала. Наверное, так считал и мой похититель. Я - жертва, вещь, склонная к самообману. Мне нравится подчиняться…
Это открытие заставило меня по-другому посмотреть на наш секс. Реально.
С Лешей и другими мужчинами я постоянно что-нибудь фантазировала. И только с Артуром я смогла посмотреть в глаза правде. Он показал мне, что бывает по-другому. Я обязана сделать вывод и принять верное решение, однако в эти минуты не представляла себе наши дальнейшие отношения. Необходимо время все обдумать.
Артур забрал у меня бокалд, отставил в сторону.
- Мы теряем слишком много времени.
Я кивнула, дрожа, точно мне было холодно. Его руки гладили те места, где темнели синяки, губы искали мои самые чувствительные места. Артур положил меня на пол, как в прошлый раз, на ковер, колющий спину, и начал новый акт своего спектакля. Что бы он сделал, узнав, что я вижу? У него было лицо человека, обожающего мясо с кровью, который не видел своего любимого лакомства целый год и вот наконец получил большую порцию. Похоже, он воспринимал меня исключительно как плоть. Его покусывания вот-вот, казалось мне, перерастут в нечто большее. Артур сожрет меня всю целиком.
Мне было жутко, но страх только добавлял возбуждения. Я "закрыла глаза", оказавшись в темноте. Пусть делает все, что хочет. Решение я приму позже.
Я закричала. Потому что не могла не кричать.
2
Совершенно обессиленная, я делала уборку. Заставить себя двигаться было адской пыткой, и я перемещалась по квартире исключительно благодаря чувству долга. "Внутреннее зрение" до сих пор не отключилось. Я вообще почти перестала обращать на него внимание, словно это в порядке вещей. В голове плавал серый туман, сквозь который не прорывалась ни одна здравая мысль.
Нужно было пропылесосить, привести в порядок большую комнату, проветрить. Мне не хотелось, чтобы Таня узнала о том, чем мы с Артуром занимались. Вряд ли мне удастся скрыть все следы, но я постараюсь.
Артур ушел полчаса назад, оставив меня в состоянии, близком к шоку. Я не чувствовала своего тела. Подумав, что завтра, наверное, не смогу встать с кровати, чуть не разревелась. Нервы у меня были не в порядке. Я чувствовала себя вымотанной. И брошенной.
Одежду я убрала, стала обследовать ковер и нашла улики. Влажные пятна от спермы. Причем на самом видном месте. Если Таня и не заметит их, то может учуять, невзирая на табачную вонь. Я принесла из ванны моющее средство и щетку. В случае чего, объясню, что мы пролили красное вино. Главное, убрать запах. По сути, я сегодня предала свою лучшую подругу, человека, который, жертвуя собой, вернул меня к жизни. Я ей изменила. Таня не брала с меня слова, что я не буду заниматься любовью с мужчиной, но по крайне мере, лучше не делать этого здесь. Но так сложилось - ничего не вернуть. Я надеялась, что удача будет на моей стороне.
Я стояла на коленях и терла ковер, думая, что много бы отдала, чтобы уйти с Артуром. Я ревновала его к Лене. Готова была убить ее.
В какой-то момент я остановилась. Что это за мысли? Не сошла ли ты с ума, подруга? По-моему, ты слишком многому от него научилась. Твой новый любовник - садист. Надо помнить об этом и хорошенько подумать, стоит ли продолжать эти оргии. Поразмыслить стоит о многом. О власти и подчинении. О боли и удовольствии.
О том, куда я иду.
Я оттирала ковер от его спермы и ревела. Сегодня разрушился мой маленький спасительный мирок, который я создавала, чтобы спрятаться от своего ужаса. От воспоминаний о похитителе. От мысли, что преступник до сих пор преследует меня, видит во снах и мечтает о новой встрече.
Я сама уничтожила свой безопасный мирок, позволив тьме выползти наружу.
Уйти вместе с Артуром? Куда? Неужели я думаю, что могу жить с ним и быть счастливой?
3
Я продолжала видеть и когда Таня вернулась домой. Она была пьяна, больше, чем вчера вечером. Шагнув в квартиру, она едва не оттолкнула меня плечом. От нее несло водкой.
- Как дела? - спросила я.
До ее прихода я спала минут пятьдесят. Села в кресло и напрочь вырубилась. Должно быть, вид у меня был помятый - Таня посмотрела в мою сторону, точно увидела грязную бродяжку.
- Круто. Все пучком, подруга, - сказала она.
Я отошла в сторону, чтобы не мешать ей раздеваться. Ботинки, куртка, шапка, сумка - все полетело на пол.
- Ты чего? - спросила я. Таня подошла к зеркалу, посмотрела на себя.
Мне стало жутковато от ее дикого взгляда. Она обернулась ко мне.
Слишком поздно я сообразила, что надвигается гроза, и сама подлила масла в огонь.
- Ничего. Ничегошеньки! Чего ты лезешь? Чего тебе от меня надо?
Я прижалась к стене, еще спросонья не понимая, что она на взводе. К тому же из меня еще не выветрились винные пары.
- Я не лезу…
- Вот и не лезь. Что за манера? Пришла - и пришла. Нет, надо обязательно спросить, забраться под кожу, заглянуть во все дыры!
Таня сунула в рот сигарету и, забыв зажечь, пошла на кухню. Около мойки стоял мусорный мешок, в котором были бутылки от вина и остатки закуски.
- Ну и как провели вечерок?
Я совсем забыла про мусор. Могла хотя бы не оставлять его на виду. Я испугалась, даже голова стала кружиться.
- Хорошо…
- Чего? - Таня надвинулась на меня, делая вид, что не расслышала.
- Посидели, поговорили, потом он ушел.
Таня кивнула, стала зажигать сигарету.
- Почему мусор раскидан? - рявкнула она, пиная мешок. Бутылки звякнули. - Убрать нельзя было?
Я подумала, а не сказать ли мне, что я ее отлично вижу. Может, это заставит ее поумерить пыл.
Но я и рта не могла раскрыть.
- Могли бы не оставлять улик! Люда, почему ты не дала ему выбросить по пути свое дерьмо?
Мешку достался еще один пинок.
- Накурено как черт знает где… Здесь же воняет!
Таня рванулась в большую комнату. Мое сердце упало. Я чувствовала, как меня парализует страх, именно парализует. Я прислонилась к стене, чтобы не упасть.
- Люда!
Я вошла следом за ней, хотя мне это стоило больших усилий.
- Люда!
Таня металась по комнате, раскидывая повсюду пепел.
- Я вкалываю на работе как собака, а тем временем весело время проводишь, да? Ты думаешь, что имеешь право так поступать? - Она кричала. - Ты обо мне подумала хоть раз…
- Да успокойся. Что, с цепи сорвалась?
- Заткнись, дура! Идиотка! Не понятно было, что ли, что я против…
- Ты сама сказала! Разрешила вчера…
- А не надо было…
- Ты уж определись.
Меня это взбесило. Таня решила сорвать на мне свою злость, раз не нашлось поблизости другого объекта, но почему я должна терпеть?
- Я тебе русским языком сказала, что мне тут мужики не нужны!
Таня села на диван, но тут же вскочила с него.
Я закричала в ответ:
- Перестань истерить!
- Не указывай! Не указывай!
- Что тебе от меня надо?
- Заткнись!
- Сама заткнись!
- Иди и встречайся со своими ублюдками где-нибудь в другом месте!
- Следи за языком!
- Разбежалась. Это мой дом, между прочим.
- Молодец, что напомнила. И большое спасибо!
- Не думала, что ты дура такая будешь!
- С чего я дура-то?
- Трудно было понять, что я не хочу этого… Устроила тут бордель. Я как савраска кручусь с утра до вечера, а она трахается за моей спиной!
Я шагнула вперед, не понимая, что могу получить хорошую сдачу, и дала Тане оплеуху. Она инстинктивно оттолкнула меня.
Мы смотрели друг на друга. Таня потирала щеку, вглядываясь в черноту моих очков.
- Давай, врежь мне в ответ. Дай. Дай шлюхе. Я же шлюха, раз под мужиков ложусь, так?
Мне казалось, что от ярости я сейчас лопну и меня разметает на мелкие кусочки. Серая пленка, через которую я воспринимала окружающие предметы, стала розоветь, точно кровью наливаться.
- Врежь мне - сразу легче станет. Но я отвечу, запомни!
- Да ты совсем уже?
Танина сигарета упала на пол. Она быстро подняла ее и побежала на кухню. Я осталась в комнате, стояла у серванта, обхватив себя за плечи.
Таня вернулась.
- Ты обо мне-то думаешь? Я-то как себя чувствую?
- Да я только и думаю о тебе! - закричала я. - Каждый день, каждый час.
Что живу у тебя на твои деньги… и всем тебе обязана! Ты мне ярмо на шею повесила и тычешь теперь своей заботой! Ты когда-то сама настояла на моем переезде!
- Я думала, мы…
- Я тоже думала… Но ты хочешь только под себя грести! Я не могу торчать в четырех стенах всю жизнь! Дай мне возможность дышать. Из меня уже делали вещь, но этот плен длится целый год…
Таня вытаращила глаза.
- Почему ты так думаешь?
- Я не могу быть с тобой - можешь меня за это выгнать… Этого никогда не будет! Давай!
- Но…
- Если ты считаешь, что пройдет время и я привыкну и начну с тобой спать, ты ошибаешься! Я не буду!
- Я… не собиралась тебя принуждать ни к чему…
Страшнее всего мне было видеть сейчас ее слезы. Пьяная истерика. Какая по счету? Раньше они были не такими громкими и продолжительными. Таня могла запереться в ванной и выть там часа два, доводя меня до белого каления, отказываясь отвечать на вопросы. Ей надо было, чтобы я чувствовала себя виноватой. Я и чувствовала, но теперь мне все это надоело.
- Прекрати, - сказала я, - пока еще можно.
Таня всхлипнула, утирая рукой нос.
- Я не хотела… просто не хотела, чтобы тут были твои любовники…
- Ты ненормальная, точно! Какие любовники? Где ты их видишь? Где ты раньше видела целую толпу?..
- Где первый, там и второй, - пробормотала она.
Я поморщилась, наблюдая за ее лицом. Эх, если бы она знала, что я вижу в этот момент…
- Ну, спасибо! Великолепно! Вот как ты думаешь обо мне! - Я испытала еще одно сильное желание ударить ее, причинить боль, но удержалась. Даже подумала, что насилие - единственный способ освободить Таню ото всех фантазий.
- Люда…
- Да все ясно! В твоем представлении, что стоит мне начать, я уже не остановлюсь и превращу твою драгоценную жилплощадь в притон, где буду принимать мужиков пачками. Что, не так?
- Я думала, ты все-таки не станешь…
- Что не стану?
- Приводить Артура.
- Ну я привела - дальше что?
Таня посмотрела себе под ноги, подняла ногу, ничего не понимая.
- Тут мокро…
Я оцепенела на миг, позабыв о том, что замывала пятно.
- Я пролила красное вино. Пришлось помыть.
- А…
Таня разом сникла. Вся ее злость вышла, оставив пустоту и чувство стыда. Я уже была свидетелем такой быстрой перемены. Сейчас начнутся бесконечные извинения, слезы, самобичевание и экстаз человека, который осознает свою ошибку и клянется, что подобного не повторится… Повторится.
Не один раз. Как же я от этого устала! Почему Таня считает, что когда я здесь в одиночестве, я только и делаю, что предаюсь наслаждениям и сладким грезам? Для меня сидеть взаперти здесь ничуть не лучше, чем в том подвале.
Внезапно я поняла, что не смогу прожить здесь еще один год. Еще год с Таней и ее проблемами, главной из которых была я сама.
В независимости от того, любит она меня или нет, согласна ли идти на компромисс со своими воззрениями, я должна принять какое-то решение… Не сию минуту, конечно, но пора как-то менять мою жизнь.
Я это поняла благодаря Артуру. Таня только подтвердила мои мысли.
- Я уйду сейчас же, если ты скажешь, что пора все это прекратить!
- Что?
Таня, кажется, не понимала, что происходит.
- Я…
- Нет, не надо. Не уходи. Прости меня…
- Не начинай.
Я не могла это остановить. Танин плач перешел в рыдания. Она вышла из комнаты, и я услышала, как хлопнула дверь в спальню. Мне понадобилось почти полминуты стоять неподвижно, подавляя безумное желание пойти следом за Таней и избить ее до полусмерти. Пинать ногами до тех пор, пока она не потеряет сознание. Казалось, это был весьма подходящий способ ее успокоить. И успокоиться самой…
Эти мысли меня испугали не на шутку. Я отправилась на кухню и сделала себе крепкого чая, который всегда помогал мне успокоиться и сосредоточиться.
Рядом с собой на стол я положила пачку сигарет, придвинула зажигалку. Потом закрыла на кухне дверь. Нюсе, конечно, понадобилось сюда войти, но я оставила ее без внимания. Таня ревела в спальне. От одной только мысли об этом мне становилось тошно.
Она считает, что ее жизнь тяжела и несчастлива, но Таня и понятия не имеет о том, что такое несчастье. О несчастье она могла бы спросить меня. Я многое бы ей рассказала об одиночестве, ужасе и страданиях, которые приносит с собой осознание того, что ты никому не нужен и вынужден жить наедине с воспоминаниями. Я бы рассказала ей о том, как сражаться с желанием умереть, а потом с желанием жить. Как причинять боль себе и подставлять спину под розги.
Как по-настоящему надо испытывать боль…
Таня ничего не знает. Ей не убедить меня в том, что она права, а я поступаю эгоистично, нарушая ее правила. Еще в больнице я предупреждала, что между нами будет все очень непросто, но она не хотела слушать. Таня решила, что у нее хватит сил тащить этот груз. Все оказалось сложнее, чем она думала.
Наверное, мы должны расстаться. Худо-бедно я буду устраивать свою жизнь, а она займется своей. Куда я пойду? Но у меня есть моя квартира - разве этого мало? Слепому найти работу сложно, но есть надежда, что мне повезет. Вероятно, мои прогнозы слишком оптимистичны, но я не думаю, что это оптимизм. Скорее, осознание необходимости жить по-другому. Может, это и называться драться за жизнь… Маньяк сделал из меня вещь. Артур и все другие правы - он хотел унизить меня и лишить желания бороться. Но я по-прежнему борюсь. Может, способы для этого выбираю странные - как, например, сегодняшняя встреча с Артуром - но у кого есть готовые рецепты? Я иду своей дорожкой. Спотыкаюсь, падаю, обдирая коленки. Но иду.
Я закурила неизвестно какую сигарету подряд и обнаружила, что выпитая на одну треть чашка чая успела остыть. Я встала и добавила в нее кипятка.
Мне захотелось позвонить Артуру. Что я ему скажу? Можно закричать, чтобы он немедленно приходил и забрал меня отсюда… вот чего я хотела в действительности. Мысли о нем становились все более навязчивыми, а воспоминания о его прикосновениях подтачивали мой разум.
В любом случае, Таню не касаются наши с ним отношения, какими бы жестокими они ни были. Нам обоим оказался необходим такой секс. Я ни о чем не жалею. Я бы все повторила прямо сейчас. Чтобы насытиться этим, мне, наверное, не хватило бы и года.
Поставив чашку в раковину, я вернулась в большую комнату. Села за компьютер, включила его, не отдавая себе отчета, что поступаю машинально.
Что я забыла о собственной слепоте.
Открыв файл с моим тексом, я стал читать, слово за словом, фразу за фразой. Я считала, что мои откровения будут звучать фальшиво и вымученно, но ошиблась. В них была правда. Иногда текст был слишком экзальтированным, голос мой срывался на вопль, но я видела, что мне удалось передать основное.
Ощущения. Вот что я хотела зафиксировать. Для чего - другой вопрос, но у меня получилось.
Прочитав до конца, я стала писать дальше, фразы пошли одна за другой.
Сначала неуверенно, настраиваясь на ту эмоциональную волну, что пронизывала весь текст, но потом быстрее. Скорость печати увеличилась до максимума через пять минут, когда я позабыла обо всем и углубилась в воспоминания с головой.
Ни с чем не сравнимое ощущение - переводишь в слова то, что идет из глубин памяти. Плохое и хорошее одинаково ценно для того, что ты делаешь. Иначе нельзя. Если раскрываешь себя, нельзя останавливаться на полдороги и заниматься сортировкой материала. Формальности будут иметь значение потом.
Главное, не дать им остановить твое движение.
Я работала час или полтора - не помню - и не замечала, что Таня находится неподалеку от меня. Ощутив ее присутствие, я вздрогнула. Кровь бросилась в голову, появилось чувство, что комната крутится. Неужели сейчас "видение" отключится? Я испугалась.
Таня ничего не говорила, сидя на диване слева от меня. Я не поворачивала головы.
- Это давно?
- С утра.
- И ты молчала?
- У тебя были свои проблемы, - сказала я. - Ты пришла не в настроении, так?
- Извини… Но… Я не верила.
- Конечно. - Мне было горько оттого, что она говорила правду.
- Извини, - повторила Таня.
- Ты не верила даже после того, как прочитала мною написанное?
Я повернулась к ней, Таня, приложила руку к губам, точно боясь, что ее вырвет. В ее глазах был страх.
- Но… Я считала, что ты просто знала расположение клавиш…
- Потрясающая версия. Лучше не позорь ни меня, ни себя…
Таня опять начала плакать. И после этого она хочет, чтобы я нормально к ней относилась? Таня привыкла спекулировать моей привязанностью.