- Святой отец, бросьте! Мой офицер, который находился неподалёку, всё видел. Ваш сын шагнул на дорогу, выставил вперёд руку, после чего воздух перед ним, словно завибрировал, и автомобиль тотчас остановился. К тому же он сказал мне, что ещё никогда в жизни не видел столь грамотно построенного боя, когда трое невероятно быстрых и гибких молодых мужчин переколотили целую кучу дураков, используя для этого только их собственную силу и какие-то совершенно фантастические приёмы борьбы. Никому не известной борьбы, которая ни на что не похожа. Нечто подобное есть в айкидо, но и там боец захватывает своей рукой руку или одежду противника, а здесь имело место одно только лёгкое качание частей тела одним или двумя пальцами, редко ладонью. Ну, а то, как вы отправили эту гориллу Санденса в салон "Плимута", этот человек и вовсе называет чем-то совершенно невероятным. Вы его вообще, похоже, ничем не коснулись и знаете, святой отец, вот кому-кому, а этому человеку в таком тонком вопросе я полностью доверяю, так как он прекрасный мастер восточных единоборств и знает этот предмет весьма полно. Чем вы объясните такую фантастическую боевую подготовку ваших сыновей, святой отец? Насколько мне это известно, вы покинули Дублин в конце пятьдесят второго, через четыре месяца были у берегов Индонезии и с тех пор ваши мальчики ходят вместе с вами на яхте. За это время они могли стать прекрасными яхтсменами, но только не мастерами восточных единоборств. Как вы объясните это, святой отец?
Ехидный маг улыбнулся самой невинной улыбкой, которую только можно было себе представить и спросил:
- Майор, а в честь чего это, собственно говоря, я должен вам хоть что-то объяснять? Ну, а если вам так уж нужны мои объяснения, то я скажу вам об одном увлечении моих мальчиков. Они очень любят плавать и играть с дельфинами, вот и научились у них некоторым трюкам. Вы видели когда-нибудь, как дельфины сражаются с акулами? Они вьются вокруг них и наносят рылом, а оно у них вовсе не каменное, удары по жабрам. Два, три десятка точных ударов и акула идёт ко дну. Вы мне лучше сами объясните, майор, почему такой мастер боевых единоборств, каким является ваш офицер, не пришел на помощь вашим солдатам и не защитил их от моих сыновей?
Майор кивнул пару раз головой и ответил сухим тоном:
- Это легко объяснить, святой отец. В тот момент он находился у постели смертельно больной девушки, которой принёс лекарства, выписанные для неё из Америки, и потому не мог покинуть её. Это, во-первых, ну, а, во-вторых, фамилия этого капитана, О'Лири. Он же и остановил отца этой девушки от вмешательства в эту потасовку, но уже на стороне ваших сыновей и господин Мияги его послушал.
Ланнель склонил голову и сказал прижимая руку к сердцу:
- Я приношу свои извинения капитану О'Лири, майор и очень сочувствую горю господина Мияги. Чем больна его дочь?
Майор понуро опустил голову и сказал:
- Она хибакуся, святой отец и этой болезнью её заразили американские военные, когда сбросили атомную бомбу на Хиросиму. И всё-таки, что мне написать в своём рапорте начальству, как мне объяснить, что трое штатских, обороняясь, умудрились избить чуть ли не до полусмерти целую кучу самых тупых придурков из числа морских пехотинцев. Четверо из них пойдут под трибунал за попытку изнасилования, остальным тоже достанется. Против вас в любом случае не будут выдвинуто никаких обвинений, а за то, что благодаря вашей собственной ловкости сержант Сандерс будет отправлен после госпиталя в другую часть, я лично поставлю вам выпивку. Мне от вас нужно только одно, святой отец, хоть какое-то объяснение невероятной ловкости ваших сыновей и дельфины тут не прокатят. Просто скажите мне, как называется этот вид борьбы и всё, вы свободны.
- Майор, это бой драконов, древняя боевая система подготовки малайских воинов. Мне довелось как-то раз спасти одного тонущего старика-малайца, его смыло во время шторма с борта какой-то джонки, и пока мы плыли до его деревни, он обучил этой борьбе меня и моих мальчиков. Это чисто оборонительный вид борьбы и в ней нет никаких ударов и даже захватов, одни только обманные финты и уходы от удара. Особенно хорошо это получается в лесу. Капитан О'Лири правильно подметил самое главное, от врага нужно вовремя увернуться и чуть-чуть подтолкнуть его в сторону ближайшего твёрдого предмета, лишив точки опоры. В общем заставь врага гоняться за собой, как щенка за цыплятами, и ты уже победил, ну, а что касается автомобиля, то я склонен объяснить это тем, что этот ваш Доминго всё же нажал вместо газа на тормоз. Если захотите выпить со мной, майор, то мы сможем встретиться с вами в ближайшие дни в том самом ресторане, возле которого завязалась драка. Я всё же хочу ещё раз попытать счастья и уговорить господина Мияги преподать моим мальчикам несколько уроков и надеюсь задержаться в Кадене на пару недель.
Майор усмехнулся и воскликнул:
- Святой отец, вы снова шутите! Только вводный курс у господина Мияги длится два года, а потому вашим сыновьям придётся задержаться здесь надолго и я полагаю, что их присутствие заставит солдат хоть немного сдерживать свои низменные страсти. Ваши парни, похоже, являются куда лучшими бойцами, чем вы об этом говорите.
- О, майор, вы не знаете моих мальчиков, они у меня всё схватывают на лету и очень упорны в тренировках. - Поторопился сказать Ланнель и, поднимаясь попрощался - Поэтому они не задержатся в этом городе больше, чем на три недели, а теперь если вы позволите, я покину вас, майор, да, храни вас Господь.
Исигава Мияги непонимающе смотрел на католического священника, одетого в старенькую чёрную сутану, и никак не мог взять в толк, что тому от него нужно. Он вежливо поклонился и сказал:
- Господин О'Рейли, ваши сыновья и без того самые великие воины, каких я только видел.
Ланнель, который по наущению Юджина О'Рейли только что разразился витиеватой тирадой, смысл которой сводился к тому, что он хочет чтобы его сыновья стали его учениками, но не договорил до конца и потому пожилой, но довольно крепкий физически японец, воспользовавшись тем, что он просто был вынужден перевести дух, вставил в его речь свою фразу, тотчас рассвирепел. После того, как он провёл ночь в кутузке, его сначала битых два часа допрашивал следователь, затем ещё почти столько же времени майор Кроуфорд всяческими правдами и неправдами пытался выяснить, как трое парней отделали сразу шестнадцать человек, его снова втягивали во всяческую пустопорожнюю болтовню. Он сердито рыкнул и сузив глаза чуть ли не прошипел злым голосом:
- Послушай-ка ты, умник, я не спрашиваю тебя, что нужно моим сыновьям, а без чего они обойдутся. Я пришел к тебе с деловым предложением, ты передаёшь нам все свои знания, а я в благодарность за это исцеляю твою единственную дочь от лучевой болезни. Понял?
Исигава сразу осунулся и закрыв глаза прошептал:
- Хибакуся нельзя исцелить.
- Нет, ты меня сейчас точно доведёшь до припадка, сенсей недобитый! - Воскликнул маг в ярости - Я не спрашиваю тебя, можно или нельзя вылечить хибакуся, а говорю тебе, что вылечу её. Неужели это так трудно понять, Исигава? Тебе всего-то и нужно сделать, что отвести меня к ней, я прочитаю над ней молитву, сделаю руками несколько жестов и уже через несколько часов твоя Саори будет весело смеяться и прыгать по комнате, как зайчик, а после этого ты позволишь мне проделать над собой кое-какие процедуры и затем погоняешь моих парней пару недель по своему бараку, пропахшему табаком.
Исигава посмотрел на мага безумным взглядом и спросил:
- Ты действительно можешь сделать это?
Ланнель встал и строго рыкнул:
- Веди меня к дочери, а то она не дай бог умрёт, пока мы тут с тобой болтаем, и мне потом придётся воскрешать её, а это совсем не входит в мои планы. Мне только того и не хватало, что разругаться вдрызг с вашими богами. Со своими проблем хватает.
Сенсей вскочил на ноги и, едва сдерживая дрожь в руках, торопливо направился к дверям. Хотя он и был одет в традиционное кимоно серого цвета, дом его вовсе не походил на японское жилище, так как прежде это был самый обыкновенный склад с конторой наверху. Исигава забыв обуть гэта чуть ли не выбежал в коридор и торопливой походкой направился из своего кабинета к лестнице, ведущей на второй этаж. Его ученики, сидящие в дальнем углу большого спортивного зала, открыли рты от изумления. Пару минут спустя Ланнель уже входил вслед за Исигавой Мияги в небольшую комнату превращённую в больничную палату. На больничной же койке с поднимающейся кверху половиной лежала под капельницей бледная измождённая девушка. Увидев отца, она слабо улыбнулась, губы её чуть шевельнулись, но она не смогла сказать ни слова и тот от ужаса закрыл лицо руками и глухо застонал от сильной душевной боли.
Ланнель чуть ли не насильно усадил Исигаву на стул, широко улыбнулся девушке, подмигнул и тотчас сотворил заклинание, погрузившее её в такой глубокий сон, что он был сравним со смертью. После этого маг достал из кармана свой анголвеуро и, пододвинув к кровати второй стул, сел на него и принялся сосредоточенно нажимать на руны, коих на нём было ровно в два раза больше, чем на обычном, магистерском, семьдесят две вместо тридцати шести. Хотя заклинание было невероятно сложным, пальцы его так и порхали по маленьким клавишам. Вскоре была готова первая магическая конструкция, он сделал руками широкие пасы и Саори воспарила над кроватью, игла сама собой выскочила из её вены, а капельница отодвинулась к окну.
Вторая магическая формула, как и третья, были подготовлены им заранее, так как маг уже довольно хорошо знал природу лучевой болезни. Сразу же после возвращения в город с авиабазы, он зашел в городской госпиталь и самым бесцеремонным образом допросил его главного врача с помощью магии. После того, как он нажал на кнопку анголвеуро во второй раз и подтвердил магическую формулу, щёлкнув пальцами, девушку окутало золотистое облачко, а после третьей над ним появился кроваво-красный шар диаметром в полметра, который прострелил тело девушки тремя дюжинами лучей, которые под ней свивались в толстый жгут и, пройдя через кровать, уходили вниз на первый этаж и через пол под землю. После этого Ланнель почти полчаса составлял четвёртую магическую формулу и когда она была задействована, между девушкой и кроватью появилось, как бы её второе я, только зелёного цвета, соединённое светящимися, извивающимися шнурами с недрами острова Окинава и из него в тело девушки так же вонзились зелёные лучи, которые проходя сквозь её тело делались на выходе бурыми. Увидев рядом Исигаву, маг сказал:
- Вот эта бурая дрянь, парень, это её болезнь и как ты видишь, она из неё уходит, а из земли в тело твоей дочери входит энергия жизни. Теперь нам нужно просто посидеть и подождать, когда моё лечение закончится. Думаю, что к ночи я управлюсь. Извини, что так долго, но состояние твоей Саори оказалось гораздо хуже, чем я предполагал. Можно сказать, что она была буквально на волосок от смерти, но теперь её жизни ничто не угрожает. Уже довольно скоро она будет совершенно здорова и проживёт очень долго.
Ждать действительно пришлось долго, почти семь часов и всё это время Исигава Мияги сидел не шелохнувшись. Наконец из тела девушки стали исходить чистые зелёные лучи и маг сотворил пятое магическое заклинание, после которого Саори плавно опустилась на кровать. Цвет лица у девушки был совершенно здоровый, а выражение такое умиротворённое, что Исигава, действительно увидев дочь совершенно здоровой, громко зарыдал, но быстро взял себя в руки. Ланнель встал, похлопал его по плечу и тихо сказал:
- Всё закончилось, старина, пошли вниз, выпьем чего-нибудь крепкого. Только не вздумай предлагать мне саке.
Исигава медленно встал, утёр слёзы рукавом кимоно и вышел из комнаты на негнущихся ногах. Как только маг вышел вслед за ним и тихонько закрыл за собой дверь, японец упал перед ним на колени и схватив за руки прохрипел:
- Теперь моя жизнь принадлежит тебе, оёгун.
Маг высвободил свои руки из жестких, цепких пальцев японца, ухватил его за плечи, поднял на ноги и усталым голосом сказал:
- Исигава-сан, твоя жизнь мне не нужна. С меня вполне хватит твоих знаний в области боевых искусств. - Исигава быстро кивнул головой, его лицо сразу же сделалось каким-то бесстрастным и потерянным, а в глазах японца Ланнель прочитал нечто такое, что сразу же почувствовал себя негодяем и чтобы не доводить дело куда более страшного финала, чем он мог себе представить, прибавил - Если ты назвал меня оёгуном, Исигава-сан, это значит, что твоей душе нужна опора. Ну, что же, я её тебе дам и поскольку ты обязан мне во всём подчиняться, то пойдём вниз, поужинаем и обо всём поговорим. Разговор у нас будет долгим и, как мне кажется, далеко не самым простым, но я к нему давно уже готов.
Японец энергично кивнул головой и уже куда более сильной и твёрдой походкой пошел вперёд и стал спускаться вниз по широкой деревянной лестнице. В большом спортзале уже никого из его учеников не осталось и лишь в углу на матах лежали Сэнди, Варнон и Талионон. Все вещи, которые они оставили в гостинице, были оттуда уже забраны и сложены рядом. Увидев Исигаву и, якобы, своего отца, Варнон-Джонни быстро поднялся на ноги, подошел к Ланнелю и своему будущему сенсею, остановившись метрах в трёх, после чего сделал быстрый поклон-кивок и замер в ожидании приказа. Ланнель тронул пожилого японца за плечо и спросил его:
- Исигава-сан, какие блюда любишь ты сам и какие любит твоя дочь? Джонни сходит сейчас в ресторан и всё принесёт. - Немного помедлив, он спросил - У тебя найдётся для нас место?
Последнюю фразу он произнёс хотя и на довольно неплохом японском, но с весьма странными вибрациями и совершенно не японской интонацией, хорошо известной Варнону, как магу, отчего Исигава Мияги на какое-то время застыл, после чего совершенно обычным для сенсея наставническим тоном распорядился:
- На втором этаже есть свободные комнаты. В ту, которая поменьше, отнесите вещи вашего отца, а вторую займите сами. Не шумите и громко не разговаривайте, там спит после лечения моя дочь, не будите её. - Пристально посмотрев на Варнона, он спросил - Ты Джонни? - После чего не дожидаясь ответа сказал - Пойдём вместе с нами в мой кабинет, я напишу тебе список. Платить не надо, хозяин ресторана мой должник. Если ты и твои братья не любите японскую кухню, в ресторане будут готовить для вас американскую еду. - Вежливо поклонившись Ланнелю, Исигава сказал - Пойдёмте в мой кабинет, Юджин-сан. Прошу заранее простить меня за то, что в нём недостаточно уютно для нашей беседы. К сожалению я не самый хороший японец и потому дом у меня наполовину европейский.
Большой кабинет Исигавы действительно выглядел слишком уж официально и совсем не в японском стиле, но в нём в глубине кабинета неподалёку от окна всё же имелся уголок предназначенный как раз именно для дружеских бесед, правда, опять-таки не в японском стиле, а с четырьмя европейскими креслами и низким столиком между ними, рядом с которым на деревянной подставке имелось хоть что-то действительно японское - бонсай, красивая карликовая сосна растущая в круглой чаще тёмно-коричневой, неглазурованной керамики. Хозяин провёл своего гостя к креслу, усадил лицом к токонома - традиционной нише для произведений искусства в которой стояла всего одна древняя глиняная ваза, и, снова поклонившись, прошел к письменному столу и принялся быстро писать что-то на листке бумаги шариковой ручкой. Закончив, он молча вручил записку Джонни прошел в угол и сел в кресло напротив фальшивого Юджина О'Рейли. Ланнель улыбнулся и крикнул вдогонку выходившему Варнону:
- Джонни, купи мне коробку французского коньяка подороже!
Эти слова также обладали магическим приказом адресованным Исигаве и тот посмотрев на священника с испугом спросил:
- Что это было, мой господин?
- Это был мой приказ тебе, Исигава-сан, переданный особым образом. Хотя я спросил тебя всего лишь о том, есть ли у тебя место для беседы, это был приказ и в нём содержалось наставление, чтобы ты вёл себя так, как будто ничего не произошло, но ты всё равно находился под моим полным контролем. Послав Джонни за коньяком, извини, но саке мне совершенно не нравится, я освободил тебя от действия этого приказа и поскольку нам действительно нужна твоя помощь, то мы должны обо всём поговорить. Давай сделаем так, Исигава-сан, мы сначала поужинаем, а потом выпьем и поговорим.
Японец немного подумал, кивнул головой и сказал:
- Пусть будет по твоему, Юджин-сан.
Ланнель молча кивнул головой, сложил руки на груди и, закрыв глаза, словно окаменел. Исигава Мияги тоже погрузился в нелёгкие для него и совершенно несвойственные для японца его положения раздумья. Около часа они оба сидели молча. За это время Сэнди, Варнон и Талионон, двигаясь совершенно бесшумно, не только сделали заказ в ресторане и перенесли все вещи наверх, но к тому же разбудили Саори, накормили девушку до отвала и уложили её спать. На улице в это время было непривычно тихо, хотя в ресторане неподалёку было довольно много солдат.
Когда Варнон и Сэнди появились там, солдаты, которые обсуждали все перипетии вчерашнего неспокойного вечера, настороженно притихли. Два загорелых братца, весьма бойко разговаривающие по-японски, позвали хозяина ресторана, объяснили ему, что они поселились в доме Исигавы и сделали заказ не только на сегодняшний вечер, но и на ближайшие три недели. Хотя Исигава и сказал Варнону, что хозяин ресторана его должник, он достал из заднего кармана пачку стодолларовых купюр и за всё расплатился, после чего оба братца подсели к стойке, ресторан имел сугубо американский интерьер, и не спеша выпили по бокалу пива и сгрызли тарелочку солёных орешков. Вскоре несколько японцев вышли в зал с большими пластиковыми корзинами, а один с поклоном вручил Варнону коробку самого дорогого французского коньяка и бутылку ещё более дорого французского шампанского, горлышко которой было украшено розой из шелковой ленты и солдаты, среди которых были и младшие офицеры, вполголоса загудели. Слишком уж внешний вид обоих братьев, одетых хотя и чисто, но всё же довольно бедно, контрастировал с их покупками.
Когда братья выходили из ресторана, к нему подходило с полдюжины солдат, которые увидев братьев чуть было не бросились наутёк, но те спокойно перешли через улицу и, пропустив вперёд официантов, вошли в школу Исигавы Мияги. Только после этого солдаты решились войти в ресторан и кто-то из посетителей ехидным голосом поинтересовался у них:
- На базе мне помнится вы были посмелее, парни. Что же вы не отметелили этих двух недоносков?
Усаживаясь за свободный столик один из морских пехотинцев в звании сержанта ответил:
- Гарри, не знаю слышал ли ты что-либо об этих парнях или нет, но капитан О'Лири нас сегодня просветил на их счёт. Эти ирландцы, к твоему сведению, мастера какого-то боя драконов. Они прыгают с джонки в самую гущу акул и убивают этих тварей голыми руками. Бьют их по жабрам руками и ногами и те тонут, как подводная лодка, после попадания в неё глубинной бомбы. Победить их можно только одним единственным способом, пристрелить издалека. В том случае, конечно, если сумеешь прицелиться. Если у тебя есть с собой винтовка, а ещё лучше пулемёт, ты можешь попробовать их подстрелить, а я лучше посмотрю на это со стороны. Они, кстати, вошли в школу этого японского каратиста.