– Это жуть, что у меня на голове, – сказал он, трогая длиннющий вихор. В прошлый раз, когда я его видела, у него были дреды. – Но моя пиарщица говорит, что продажи от этого подмочили на два процента.
Он вытянул длинные ноги, почти заняв ими всю свою сторону лимузина. Я улыбнулась:
– Вам опять нужен амулет, чтобы справляться с волосами? Я потянулась к сумке и задохнулась от внезапной тревоги:
– Дженкс! – воскликнула я, распахивая сумку. Дженкс выпрыгнул наружу.
– Вспомнила, слава Тинки! – завопил он. – Какого Поворота?… Я чуть крылья не сломал, шлепнувшись на твой телефон. Конфеты у тебя по всей сумке раскатились, и провалиться мне, ели я буду их собирать! К какой Тинки на кулички мы попали?
Я попыталась улыбнуться Такате.
– Таката, э-э… – начала я. – Это…
Тут Дженкс наконец его заметил. Пыльца облаком разлетелась в стороны, осветив всю машину – я так и подпрыгнула.
– Офигеть! – высказался пикси. – Вы – Таката? Я думал, Рэйчел гонит, как сивая кобыла, что с вами знакома. Тинкина мама! Ну, расскажу я Маталине! Это правда вы. Блин, правда вы!
Таката подкрутил регулятор на красивеньком пульте, и из отдушин повеяло теплом.
– Ага, правда я. Хотите автограф?
– А то! – отозвался пикси. – Мне никто не поверит.
Я улыбнулась, поглубже устраиваясь на сиденье. Мое беспокойство улеглось при виде Дженксова преклонения перед звездой. Таката вытащил из потрепанной папки фотографию: он сам и его группа у Великой Китайской стены.
– Кому мне ее надписать? – спросил он, и Дженкс замер.
– Э… – замялся он. И даже крыльями махать забыл. Я успела подставить руку, и он – даром что почти ничего не весит – шмякнулся мне в ладонь. – Э… – тянул он в панике.
– Подпишите Дженксу, – сказала я, и Дженкс с облегчением вздохнул.
– Ага, Дженксу, – кивнул пикси, достаточно приходя в себя, чтобы перепорхнуть на фотографию, пока Таката украшал ее неразборчивым автографом. – Дженксом меня зовут.
Таката вручил мне снимок – положить в сумку.
– Рад встрече, Дженкс.
– Угу, – пропищал Дженкс. – Тоже рад.
Пискнув еще раз на такой высокой ноте, что у меня уши заложило, он заметался между мной и Такатой, будто сбрендивший светлячок.
– Сядь куда-нибудь, Дженкс, – чуть слышно шепнула я, зная, что пикси меня расслышит, а Таката – может, и нет.
– Дженксом меня зовут, – повторил пикси, садясь мне на плечо и стрепетом следя, как я укладываю снимок в сумку. Крылья у него ни на секунду не останавливались, гоняя воздух, что в душном лимузине было только кстати.
Я повернулась к Такате, заметив странно неподвижное выражение его лица.
– В чем дело? – спросила я, думая, что мы сделали что-то не так.
Он мгновенно собрался.
– Нет, ничего, – ответил он. – Я слышал, ты ушла из ОВ на свои хлеба. Смело с твоей стороны.
– Глупо с моей стороны, – сказала я, припомнив смертны приговор, объявленный мне моими бывшими работодателями. Хотя я и сейчас сделала бы так же.
Он удовлетворенно улыбнулся.
– Тебе нравится работать на себя?
– Без мощной организации за спиной приходится трудно-наго, – признала я. – Но у меня есть люди, готовые меня под-ч катить, если я споткнусь. Я им доверяю больше, чем когда-либо перила Охране Внутриземелья.
Таката кивнул с таким энтузиазмом, что длинные космы разлетелись в стороны.
– Тут я с тобой согласен.
Он упирался в пол широко расставленными ногами, сопротивляясь скорости движения, а я начала задумываться, зачем я здесь сижу. Не то чтобы мне это не нравилось… Мы выехали на скоростную магистраль, огибавшую город; мое авто бежало метрах в двадцати за нами.
– Раз уж ты здесь, – заговорил он вдруг, – я бы хотел с тобой посоветоваться,
– Нет проблем, – ответила я, думая, что он перескакивает с предмета на предмет еще круче, чем Ник.
В салоне становилось жарковато, я развязала пояс пальто.
– Класс, – сказал он, открывая чехол с гитарой и вынимая из зеленого бархата дивный инструмент. У меня глаза округлились. – Я на солнцеворотном концерте хочу спеть новую песню. – Он помедлил. – Ты же знаешь, что я буду играть в Колизее?
– У меня есть билеты, – сказала я с растущим воодушевлением.
Билеты купил Ник. Я боялась, что он их сдаст, и я опять, как обычно, пойду в сочельник на Фаунтейн-сквер участвовать в лотерее на право поставить там церемониальный круг. Огромный выложенный камнем круг на площади весь год был недоступен для простых смертных, за исключением дней солнцестояния и Хэллоуина. Но сейчас я начинала надеяться, что праздник мы проведем вместе.
– Здорово! – сказал Таката. – Я надеялся, что ты там будешь. В общем, у меня там есть тема о вампире, тоскующем о недоступной для него женщине, и я не знаю, какой припев выбрать. Рипли нравится тот, что помрачнее, а Эрон хвалит другой.
Он вздохнул с непривычной тревогой. Вервольф Рипли играла у него на ударных – единственный участник его группы, который был с ним чуть не с самого начала. Говорили, что именно из-за нее никто другой в группе больше года не удерживался.
– Я хотел первый раз спеть ее живьем на солнцестояние, – продолжил он. – Но потом решил выпустить ее сегодня на радио, чтобы Цинциннати сперва ее послушал. – Он ухмыльнулся, разом показавшись моложе. – Кайфа больше, когда они подпевают.
Он глянул на гитару на коленях и тронул струну. Звук задрожал по салону. У меня плечи дернулись, а Дженкс нервно булькнул. Таката вопросительно на меня посмотрел.
– Ты мне скажешь, который лучше? – спросил он, и я кивнула.
Персональный концерт? Да, это мне но вкусу. Дженкс булькнул опять.
– О'кей. Она называется "Красные ленты".
Глубоко вдохнув, Таката расслабился. Глядя в никуда, подстроил ту самую струну. Тонкие пальцы изящно скользнули на струны, и, чуть склонив голову, он запел.
– Слышу пенье твое за стеною и улыбку вижу через стекло. Я твою слезу осушу мечтою, не воротится – что прошло. Я и не знал, что живу тобою, никто не сказал, что мучение – зло. – Голос у него смолк на мучительном звуке, который принес ему славу. – Никто не сказал мне. Никто не сказал, – закончил он почти шепотом.
– О-о-о, здорово, – выдохнула я, гадая, неужто он на самом деле думает, что я смогу правильно выбрать.
Блеснула улыбка, мгновенно разрушившая его сценический образ.
– Ладно, – сказал он, снова склоняясь над гитарой. – Вот второй.
Аккорд оказался мрачнее, прозвучал почти диссонансом. У меня по спине пробежала дрожь, я поежилась. Таката сменил позу – он будто сломлен был страданием. Вибрация струн пронизывала до костей, и я глубже вдавилась в спинку сиденья. Гул двигателя словно вбивал музыку прямо в меня.
– Ты – моя, – едва слышно выдохнул он, – хоть в каком-то роде.
Ты – моя, хоть не знаешь о том.
Ты – моя страстями природы.
Ты моя вся целиком.
Властью желанья, властью желанья, властью желанья .
Глаза он закрыл и вряд ли помнил еще, что я сижу напротив него.
– Э-э… – протянула я, и синие глаза распахнулись почти в испуге. – Наверное, первый, – сказала я, пока он приходил в себя. Настроение у него менялось быстрее погоды в апреле. – Второй мне нравится больше, но первый ближе к теме – когда вамп смотрит на то, что ей недоступно… То есть ему недоступно, – поправилась я, краснея.
Господи Боже, я, наверное, полной дурой выгляжу. Он знает, что я живу вместе с вампиршей!.. А что мы кровью не делимся – вряд ли до него дошло. Шрам у меня на шее не от ее зубов, от Большого Ала. Я плотнее подтянула шарф, закрывая отмену.
Таката, как будто не отошедший еще от потрясения, отложил гитару в сторону.
– Первый? – переспросил он, словно хотел еще что-то дожить, и я кивнула. – О'кей. – Он выдавил из себя улыбку. – значит, первый.
Дженкс опять забулькал. Мне стало интересно, сумеет ли он издавить из себя хоть один членораздельный звук.
Таката щелкнул застежками футляра, и я поняла, что дружеский разговор окончен.
– Миз Морган, – обратился он ко мне; роскошный салон, руг показался пустым – теперь, когда из него ушла музыка. – бы хотел сказать, что искал вас, чтобы спросить вашего мнения о песне, но на самом деле я попал в неприятную ситуацию, Мне порекомендовал вас авторитетный человек. Мистер Фелпс сказал, что работал с вами, и вы проявили величайшую осмотрительность.
– Зовите меня Рэйчел, – сказала я. Таката меня вдвое старше. Глупо звучит, когда он зовет меня миз Морган.
– Рэйчел, – повторил он, и Дженкс опять забулькал.
Таката неуверенно мне улыбнулся, и я ответила улыбкой, не совсем понимая, что происходит. Кажется, он собирался поручить мне дело. Слишком конфиденциальное для ФВБ или ОВ.
Не обращая внимания на бормочущего и щиплющего меня за ухо Дженкса, я выпрямилась, положила ногу на ногу и вытащила блокнот, чтобы придать себе деловой вид. Блокнот мне купила Айви месяца два назад в попытке внести порядок в мою хаотичную жизнь. Я его таскала исключительно для ее умиротворения, но расследование для рок-звезды национального масштаба – хороший повод пустить его в дело.
– Так меня рекомендовал мистер Фелпс? – переспросила я, роясь в памяти и ничего не находя.
Густые выразительные брови Такаты смущенно поползли кверху.
– Он сказал, что вы знакомы. Мне даже показалось, что он вами очарован.
– А! – до меня дошло. – Он не живой вампир, случайно? Блондин такой. Считает себя божьим даром для живых и мертвых? – уточнила я в надежде, что ошибаюсь.
Музыкант ухмыльнулся.
– Вы и вправду знакомы. – Он глянул на Дженкса, трясущегося и неспособного рот открыть. – А я думал, он гонит, как сивый мерин.
Я зажмурилась, собираясь с силами. Кистен. И почему я не удивляюсь?
– Угу, знакомы, – пробормотала я, открывая глаза, не уверенная, злиться мне или считать комплиментом, что вампир порекомендовал меня Такате. – Только я его фамилию не знала.
Со злости я перестала напускать на себя деловой вид, кинула блокнот в сумку и забилась в угол с несколько меньшей грацией, чем хотелось – потому что машина как раз вильнула в сторону, перестраиваясь в другой ряд.
– Так что я могу для вас сделать?
Старый ворлок выпрямился, разглаживая мягкий шелк своих слаксов. В жизни не видела, чтобы оранжевое кому-то шло, но Такате и это удалось.
– Дело в будущем концерте, – сказал он. – Я бы хотел узнать, не сможет ли ваша фирма взять на себя охрану.
– Ой… – Удивленная, я облизала губы. – Разумеется, но разве вы еще никого не наняли?
Я припомнила жесткую охрану на том концерте, где мы познакомились. Вампирам полагалось зачехлять клыки, а из амулетов позволялись только косметические. Само собой, за спинами секьюрити чехлы снимались, а припрятанные под стельками амулеты активировались…
Он кивнул.
– Разумеется, нанял, и в том-то проблема.
Он наклонился вперед, обдав меня ароматом красного дерева. Сплетя длинные музыкальные пальцы, он уставился в пол.
– Я договорился об охране с мистером Фелпсом еще до приезда в город, как обычно, – сказал он, поднимая на меня взгляд. – Но ко мне явился некто мистер Саладан и заявил, что защитой в Цинциннати теперь занимается он, и все выплаты, предназначавшиеся Пискари, должны поступать ему.
Я понимающе выдохнула. Защита. Ну да. Кистен выступал как наследник Пискари, потому что очень мало кто знал, что место он уступил Айви и титул у него ворованный. Кистен по-прежнему заправлял делами Пискари, Айви от этой чести отказалась. Слава Богу.
– Так вы платите за крышу? – спросила я. – Вы хотите, чтобы я убедила Кистена и Саладана перестать вас шантажировать?
Таката запрокинул голову; его чудесный, трагический голос зазвенел смехом, быстро впитавшимся в толстый ковер и кожаные сиденья.
– Нет, – сказал он. – Пискари чертовски классно держит в руках внутриземельских подонков. Тревожит меня мистер Саладан.
Шокированная, но не удивленная, я отбросила за уши рыжие лохмы, жалея, что не сделала с ними чего-нибудь перед выходом в город. Да, я и сама шантажом не брезговала, но только ради спасения собственной жизни, а не для наживы. Есть разница.
– Это вымогательство, – с отвращением сказала я. Музыкант посерьезнел.
– Это услуга; здесь я не стану жаться над центами. Заметив, как я нахмурилась, Таката склонился ко мне, бряцая цепочками, синие глаза поймали мой взгляд.
– У моего шоу есть ЛСП, точно как у странствующего цирка или ярмарки. Она бы у меня и дня не продержалась, если бы я не платил за охрану в каждом городе, где мы выступаем. Обычные деловые расходы.
ЛСП – это аббревиатура лицензии на смешанное посещение. Она гарантировала, что мероприятие обеспечено охраной, способной предотвратить кровопролитие, – необходимое условие, когда внутриземельцы и люди собраны в одном месте. Если там наберется слишком много вампиров и один поддастся жажде крови, то остальным крайне трудно будет не последовать его примеру. Я никогда не понимала, каким образом клочку бумаги удается заткнуть жадные вампирские пасти, но заведения изо всех сил старались удержать строчку А в рейтинге лицензий, потому что люди и живые внутриземельцы бойкотировали любое место без такого рейтинга. Слишком просто там было оказаться мертвым или ментально привязанным к незнакомому вампиру. А лично я, скажем, предпочла бы помереть, чем стать вампирской игрушкой; о том, что я живу в одном доме с вампиршей, умолчим.
– Это вымогательство, – повторила я. Мы только что проехали мост через реку Огайо. "В Низины мы едем, что ли?" – подумала я.
Таката пожал худыми плечами.
– Когда я гастролирую, мы редко задерживаемся на одном месте больше чем на ночь. Если кто-то устроит нам проблемы, у нас не будет времени его ловить, и вся местная гопота это знает., Откуда же у разгоряченного вампа или вервольфа возьмется стимул вести себя прилично? Пискари всем дал знать, что лично займется любым источником проблем.
Я подняла голову. Прекрасная в своей простоте система, очень мне неприятная.
– Концерты проходят идеально, – улыбнулся Таката, – а Пискари получает семь процентов от сборов. Все в выигрыше. До сих пор я был доволен его услугами. Даже не возразил, когда он в этот раз поднял цену, потому что ему понадобились деньги на адвокатов.
Фыркнув, я опять опустила глаза.
– Это я виновата.
– Слышал, – сухо ответил он. – Мистер Фелпс под впечатлением. Но Саладан?
Выразительные пальцы Такаты выбивали сложный ритм, а и и ляд переместился на проплывающие мимо здания.
– Двоим платить я не могу. Иначе на городские приюты ничего не останется, а в этом весь смысл концерта.
– Вы хотите, чтобы я устранила возможные проблемы? – спросила я и он кивнул.
Глядя на разливочную виски "Джим Бим", которую мы как раз проезжали, я все это осмыслила. Саладан пытался прибрать территорию Пискари, поскольку неживого мастера вампиров засадили за убийства. Я засадила.
Наклонив голову, я напрасно пыталась разглядеть Дженкса у себя на плече.
– Мне надо поговорить с моими партнерами, – сказала я, – но особых проблем я не вижу. Мы работаем втроем. Я, живой Вампир и человек.
Мне хотелось, чтобы Ник тоже был с нами, хоть официально партнером в фирме он не значился.
– И я, – пискнул Дженкс. – Я тоже. Тоже.
– Я не хотела решать за тебя, Дженкс, – ответила я. – Там Может быть холодно.
Таката хмыкнул:
– Под прожекторами и с разогретой толпой? Да никогда.
– Тогда все в порядке, – сказала я, страшно благодарная. – Пропуска нам выпишут?
– Да. – Таката нагнулся за той же папкой, откуда доставал фотографию группы. – С этим вы пройдете мимо Клиффорда, а дальше проблем не будет.
– Супер, – восхищенно сказала я, роясь в сумке в поисках собственной карточки. – Вот мои контакты на случай, если захотите со мной связаться до того как.
Вроде бы все завертелось, и я взяла стопочку плотных картонок, которую он мне протянул в обмен на мою черную визитную карточку. Глянув на нее и улыбнувшись, Таката засунул ее в нагрудный карман рубашки. С тем же выражением он повернулся и постучал по стеклянной перегородке между нами и водителем. Мы свернули к обочине, и я ухватила сумку.
– Спасибо, Рэйчел, – сказал он, когда машина остановилась, не съезжая с фривея. – Увидимся за двадцать секунд до полуночи в Колизее, чтобы вы прошли через нашу охрану вместе с моими ребятами.
– Договорились, – ответила я. Дверь открылась, Дженкс с ругательствами нырнул в мою сумку.
Подуло морозом, и я прищурилась в предвечернем свете. Моя машина стояла тут же. Он что, прямо здесь меня и бросит?
– Рэйчел? Я серьезно. Спасибо тебе. – Таката протянул мне ладонь. Я твердо ее встряхнула. У него пожатие было крепкое, а рукав моей казалась тонкой и костистой. Профессиональной. – Я тебе очень благодарен, – сказал он, выпуская мою руку. – Правильно ты сделала, что ушла из ОВ. Выглядишь классно.
Я невольно улыбнулась.
– Спасибо, – ответила я, позволяя водителю помочь мне выбраться из лимузина.
Вампир, который вел мою машину, скользнул мимо меня и растворился в самом темном углу, пока я завязывала пояс пальто и обматывала шею шарфом. Таката помахал мне на прощание и водитель захлопнул дверь. Перед тем как уйти, низенький крепкий мужчина мне кивнул. Я осталась стоять в снегу, а лимузин мгновенно влился в трафик и исчез.
Выждав промежутка в потоке транспорта, я скользнула в свою машину. Печка работала на полную, и я глубоко вдохнула теплый воздух с запахом вампира, сидевшего на моем месте.
В голове у меня звенела мелодия, которую Таката пел мне одной. Я буду обеспечивать безопасность его солнцеворотного концерта. Ничего лучше и придумать нельзя.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Я успела развернуться, проехать обратно мост через Огайо и въехать в Низины, а Дженкс все молчал. Обалдевший от вида звезды пикси припарковался на обычном своем месте на зеркале заднего вида, глядя, как кучкующиеся снеговые тучи превращают яркий день в нечто уныло-депрессивное. Не думаю, что крылья у него посинели от холода – печка просто раскалилась. Это было смущение.
– Дженкс? – позвала я, и крылья у него замелькали так, что пропали из виду.
– Ничего не говори, – пробормотал он едва слышно.
– Дженкс, не так все было плохо.
Он повернулся: на лице отвращение к самому себе.
– Я забыл, как меня зовут!
Мне не удалось удержаться от улыбки.
– Я никому не скажу.
Крылья стали понемногу розоветь.
– Правда?
Я кивнула. Не надо много мозгов, чтобы сообразить, как важно самолюбивому пикси не терять уверенности в себе и присутствия духа. Я была уверена, что его вспыльчивость и злословие тоже из самолюбия проистекали.
– Не рассказывай Айви, – сказала я, – но когда мы в первый раз говорили, я перед ним просто пресмыкалась. Он мог воспользоваться этим моим отношением, мог использовать меня как тряпку и выбросить вон. Он не стал. Он так себя вел, что я себе казалась интересной и важной, хотя тогда была последней шестеркой в ОВ. Он классный мужик. Настоящий. Он наверняка даже внимания не обратил, что ты забыл, как тебя зовут.
Дженкс вздохнул – так глубоко, что вздох достал до печенок, наверное.