Ийлур осторожно заглянул в открывшуюся щель: перед ними простерлась полоса пустой земли, дальше возвышалась еще одна стена, ниже первой, но также похожая на позвоночник щера.
– Кажется, никого.
Дар-Теен расширил щель между створками, еще раз окинул взглядом открытое пространство и осторожно шагнул вперед.
Раз! – все голоса, что столько досаждали, умолкли.
Над храмом Дракона сгустилась тишина такая плотная, что не было слышно даже звуков шагов.
"Как будто кто-то съел все звуки", – ийлур нахмурился.
Он терпеть не мог подобных вещей, непонятных – и потому заранее враждебных.
Но пока они шли вдоль второй стены, отыскивая ворота, не случилось ничего плохого. И, сколько не озирался Дар-Теен, всюду было пусто: ни лучников на стенах, ни жрецов, ни их останков…
"Погано как-то выходит", – мрачно подумал он, – "неясно, то ли нас ждали, то ли наоборот… "
Но и вторые ворота оказались незаперты. Ийлур, а за ним и элеана, шагнули на загибающийся полукругом двор, по краям загроможденный хозяйственными пристройками. В центре возвышалось главное здание, благодаря безудержной фантазии строителей похожее на щеров череп. Из краев его куполообразной крыши вверх тянулись башни, тонкие и толстые – так что казалось, что на голый и выбеленный временем череп неведомый шутник водрузил костяную же корону.
– Н-да, – только и сказал ийлур.
Андоли предпочла молчать, во все глаза рассматривая легендарный храм, чьи адепты поклонялись Великому Дракону, олицетворяющему само время.
Дар-Теен уверенно двинулся дальше, ко входу, который был устроен как раз в зубастой пасти щера.
– Подожди, – вдруг встрепенулась Андоли, – свет!
– Где? – ийлур покрутил головой.
– Да здесь же… – она извлекла из тощего мешка два светящихся черепа скалозубов, – теперь пойдем. Я думала, будет еще страшнее.
– Нас пропускают только потому, что ждали, – заметил Дар-Теен и переступил высоко торчащие "резцы".
… Что-то резко дернулось под ногами.
И он понял, что проваливается, необратимо и совершенно безнадежно.
– Дар-Теен!!! – не своим голосом взвизгнула Андоли, ее ногти впились в больную руку.
– Пусти! – рявкнул ийлур. Ноги болтались в страшной пустоте, над головой в светлом квадрате вертелись каменные своды и белело перекошенное от ужаса личико Андоли. – Пусти, не удержишь!..
Что-то громко хрустнуло, и бездонная яма, колодец, куда по глупой самонадеянности угодил Дар-Теен, вмиг стала шире. Без труда заглотив элеану – а затем также быстро сомкнувшись.
Осталось только ощущение полета в кромешной тьме, без начала и конца, но все произошло так быстро, что Дар-Теен даже не успел испугаться.
* * *
Он ожидал вышибающего саму жизнь удара о дно колодца. Он успел напоследок помолиться Фэнтару, крепко сжимая ладошку Андоли и надеясь, что девчонка не успеет ничего почувствовать. Он даже улыбнулся, напоминая себе о грядущей встрече с Эристо-Вет – там, у несущесвтующего трона ушедшего бога, но…
Стало светлее.
И еще светлее.
Свет собирался вокруг них стайками белых точек, оборачивая в кокон мягкого сияния, где все явственнее и явственнее проступали контуры разверзнутой пасти мертвого щера. Дар-Теен ощутил, как под ноги торопливо подсунули каменные плиты, светящаяся мошкара слилась воедино, и…
– Мы там же, где упали, – разбил тишину дрожащий голос элеаны, – что это было-то?
– Не знаю.
Он разжал пальцы, отпуская руку Андоли, и огляделся. Ничего не изменилось: они в самом деле оказались там же, откуда провалились в колодец.
– Шейнировы твари, – пробормотал ийлур, – ненавижу все это… Идем.
– А если… мы на каждом шагу будем проваливаться? – сипло предположила Андоли.
– Но мы же еще живые, так?
– Я упустила череп скалозуба, когда тебя ловила.
– Да вот же он, лежит себе рядом…
И они пошли в тревожную темноту, присвечивая изобретением кэльчу.
А между тем потолочные своды, напоминающие формой не что иное, как нёбо животного, становились выше. Коридор раздался вширь, плавно вливаясь в зал формы идеального квадрата. Здесь не было окон, но свет щедро струился откуда-то сверху; Дар-Теен глянул на потолок – оказывается, его не было и вовсе. Вместо тяжелых каменных сводов помещение было накрыто пирамидой из матового стекла.
– Любопытно, – пробормотал ийлур, все еще оглядываясь. Он не торопился покидать этот зал, чтобы нырнуть в следующую, гостеприимно распахнутую дверь; в конце концов, их никто не гнал взашей, и можно было спокойно осмотреться…
Тем более, что место оказалось весьма и весьма занимательным. Здесь было, на что посмотреть.
В каждом из углов квадрата замерли огромные изваяния из черного обсидиана, не меньше сотни локтей каждое. Покровители Эртинойса, ныне покинувшие свои народы… Фэнтар, словно взвешивающий на руках знаменитый Молот Света, Санаул, простирающий руки к вошедшим и раскрывший крылья, Шейнира, сложившая хвост в бесконечное множество колец и Хинкатапи с увесистым и пухлым кошельком на раскрытых ладонях. Дар-Теен невольно поискал взглядом ожерелье Проклятых Душ на груди Шейниры – и точно, оно было там, каждый камешек был вырезан с положенным старанием и отполирован.
Ийлур вздохнул. Эх, боги, боги…
Когда-то – и ведь не так давно! – созерцание образа Фэнтара заставляло его благоговеть перед Отцом-Создателем всех ийлуров.
Он ощущал его Силу, его чистый, не задетый дыханием ночи свет – который, как и полагается свету в чистом виде, мог и дарить жизнь, и ее отнимать. Но невзирая на эту воистину убийственную чистоту, близость Бога всегда была поддержкой и надеждой, она вселяла уверенность в том, что когда-нибудь все будет так, как должно, и что все невзгоды, данные на жизненном пути есть испытание той, самой первой частице божественного света, которую Фэнтар вложил в грудь самому первому из своих детей.
… А сейчас Дар-Теен смотрел на образ своего бога – и не чувствовал ровным счетом ничего. Разве что усталость и досаду. Что толку было в этом каменном широкоплечем истукане, поигрывающим тяжелым боевым молотом?
Он не пожелал спасти народ ийлуров.
Более того, он отвернулся и ушел прочь, в то время как царица серкт высасывала жизнь из детей, молодых, и тех, кто уже вкусил довольно испытаний.
Так мог поступить только трус, не иначе.
Дар-Теен хотел сказать Фэнтару о своем презрении, но передумал. Толку-то? Все равно не услышит… Он, пребывая рядом с Эртинойсом, слышал далеко не всех и не всегда. Ийлур зевнул и отвернулся от статуи Покровителя.
Впрочем, гигантскими Покровителями чисто занятных для ийлура предметов не ограничивалось. Он неторопливо двинулся вперед, к центру зала: там свивался в бесконечное число колец Дракон, стерегущий время – не обсидиановый, а из чистого золота, в этом можно было не сомневаться. И сквозь кольца его чешуйчатого тела виднелся большой янтарный шар, символизирующий Эртинойс, плывущий сквозь время.
Андоли несмело кашлянула, словно боясь нарушить царящую в храме тишину.
– Я никогда такого не видела, – сказала она, – это боги Эртинойса, да?
– Да.
Ийлур подошел вплотную к янтарному шару и, склоняя голову то к одному плечу, то к другому, пытался осознать, почему этот шар так хочется потрогать. Ведь если возникает столь странное желание, значит, кому-то это нужно. Но только кому? Врагам или союзникам?
Янтарь был темного, сочного цвета, в его глубине навеки замерли былинки, частицы коры, даже насекомые. И, казалось бы, ничего странного или необычного, но вместе с этим… Пальцы так и тянулись к гладкой поверхности.
А кроме того, под грудиной, там, где душа, что-то тревожно перевернулось – как будто под взглядом неведомого наблюдателя…
– Это… Санаул? – Андоли указала на Бога Вечерних сумерек, – это наш Покровитель?
Дар-Теен все пытался заглянуть в переливчатую глубину янтаря – "Отчего мне кажется, что там кто-то есть? Ведь камень как камень… ".
– Да, – рассеянно ответил он Андоли.
– Как ты думаешь, а если я вознесу ему молитву? Здесь?
Элеана осторожно прикоснулась к плечу, Дар-Теен вздрогнул – и ощущение слежки пропало. Янтарь стал самым обычным янтарем, не более.
"Штучки Шейниры", – раздраженно подумал Дар-Теен. Затем хрустнул пальцами. Толку-то поминать Шейниру, богиню, которой здесь более не было?
– Помолись, если хочется, – он выразительно посмотрел на элеану, – но не думаю, что слова твои будут услышаны… что с тобой?
Андоли вмиг изменилась в лице. Губы вытянулись в ниточку, глаза потемнели – ни дать ни взять грозовое небо – а пальцы дернулись к рукояти метательного ножа.
– Там… – беззвучно, одними губами произнесла элеана, – не оборачивайся.
– Погоди! – он хлопнул ее по руке, разворачиваясь к неведомому гостю, – нас сюда пустили, не забывай!
В тени арки, опираясь на запертую дверь – ту самую, что вела в следующий зал, его ждала фигура в сером клобуке.
– Ты что? – шикнула Андоли, – куда?!!
Но ийлур, не сомневаясь, размашисто шагал на встречу с Судьбой. Предчувствие хихикало в темных закоулках сознания – и Дар-Теен почти не удивился, когда на него с интересом глянули аметистовые элеанские глаза.
– Приветствую тебя, ийлур, – насмешливо сказал Тарнэ, – плохие времена привели тебя в этот храм, не так ли?
Тот самый Тарнэ, истлевшие останки которого остались в подземелье Дворца. Тот самый Тарнэ, которого уже не раз убивали и возвращали к жизни. Тот самый…
Дар-Теен прищурился, смерил взглядом адепта Храма. С их последней встречи Тарнэ почти не изменился, разве что виски посеребрила седина, лицо же оставалось гладким и молодым, как будто кто-то старательно, раз за разом, стирал с него следы прошедших лет.
– Зачем я здесь?
Тарнэ вскинул гладкие, холеные брови.
– Почему ты спрашиваешь? Разве не ты пришел в храм Великого Дракона?
В его мягком голосе рыбкой скользнула усмешка, отчего ийлуру захотелось придушить это дитя Сумерек. Но вместо этого Дар-Теен выдавил из себя подобие улыбки.
– Ты не понял меня, элеан. Я вполне осознаю, что нахожусь здесь потому, что вы этого захотели. Думается мне, вы приняли некоторые меры, чтобы никто чужой не проник за эти стены… Так отчего же? Что за игру ведет храм Дракона?
Андоли молча подошла и стала рядом, ее тонкие пальчики все еще демонстративно покоились на рукояти метательного ножа.
– Мое почтение, прекрасная леди, – сладко улыбнулся Тарнэ, – я вижу, Дар-Теен, что ты вновь обрел верную спутницу? Да у тебя, я погляжу, талант. Тебя любят, Дар-Теен… Куда бы ты не попал.
Улыбка за улыбку.
– Не твое дело, Тарнэ. Ты бы ответил на мой вопрос, а? Я ведь могу уйти.
– Я бы сказал, что это будет неразумно, – аметистовые глаза элеана словно приклеились к Андоли, и это, как ни странно, было неприятно. Хотя – она была элеаной, и он, Дар-Теен, по-прежнему любил только одну ийлуру…
– Но ты прав, – Тарнэ вмиг посерьезнел, обозначились тонкие морщинки на лбу и в уголках капризного рта, – с тобой будет говорить Верховная жрица. Это великая честь, ийлур. Многие всю жизнь мечтают об этом, но так и умирают ни с чем.
Элеан повернулся и резким движением распахнул двери. Натужно заскрипели петли, в лицо дохнуло промозглым холодом склепа. За низким порогом начинался длинный и темный зал, в который свет проникал только через узкие бойницы.
– Идите за мной, – промолвил Тарнэ. И, как бы между прочим, обронил, – если тебе интересно, ийлур, вы сейчас пребываете во времени, которого не существует.
* * *
После ночи всегда наступает рассвет, а болезнь сменяется выздоровлением. Хмурые коридоры храма, дремлющие в сумеречном свете, привели в тайный сад, полный изумрудной зелени и цветущего жасмина. Этот аромат, плывущий в нагретом воздухе, вновь горько напомнил о той, последней ночи с Эристо-Вет, но сейчас Дар-Теен только отмахнулся от назойливых воспоминаний.
Он был небольшим, этот садик – каких-нибудь десяток шагов в диаметре, три старых липы и деревянная скамья с резной спинкой. Там, положив книгу на колени, сидела черноволосая ийлура, сидела совершенно неподвижно – так что Дар-Теену даже показалось, будто она не дышит. Он озадаченно взглянул на Тарнэ, но лицо элеана было непроницаемо, как маска.
– Иди… К ней, – пробормотал он, и тут же цапнул за локоть Андоли, – а ты останешься со мной, красавица.
Ийлур ухмыльнулся и похлопал по рукояти меча.
– Не много ли ты себе позволяешь, Тарнэ?
– Оставь, Дар-Теен, – устало сказал элеан, – ты пришел в наш Храм, и будешь играть по нашим правилам. Жрица ждет только тебя, а она… – он кивнул в сторону Андоли, – она и так все уже знает.
Глаза девушки округлились, она подалась всем телом к Дар-Теену.
– Да что ты… Что ты несешь? Дар-Теен, я… Честное слово!.. Я не понимаю, совсем не понимаю…
– Она не лжет, – Тарнэ покачал головой, отчего блеснула на солнце лазуритовая бусина, – она думает, что не знает. Но от этого ничего не меняется. Жрица будет говорить только с тобой, Дар-Теен.
Ийлур хмуро кивнул.
– Хорошо. Андоли, подожди меня. И если хоть волосок упадет с ее головы, Тарнэ…
– Не угрожай мне, воин, – медовым голосом пропел элеан, – тебе ли не знать, сколько раз мне приходилось умирать и вновь возвращаться?
Дар-Теен только передернул плечами и пошел вперед, к резной скамеечке. Женщина с книгой на коленях так и не шевельнулась, только невесть откуда взявшийся ветер растревожил смоляные пряди на ее плечах.
"Полно, да живая ли она?" – усомнился ийлур, – "а вдруг Тарнэ спятил?"
Но когда он остановился, вдыхая смесь ароматов жасмина и липового цвета, жрица Дракона медленно подняла глаза – огромные, необычного янтарного цвета – и указала на место рядом с собой.
– Я ждала тебя, ийлур.
– С каких пор? – буркнул Дар-Теен.
О, конечно же, следовало говорить учтиво, кланяясь через слово, но в ийлура словно дух Бездны вселился. Ему до смерти надоело быть разменной монетой, пешкой в чужих играх – будь то игра метхе Альбруса или даже самого Дракона. Внезапно захотелось, чтобы все оставили в покое, и чтобы никогда, никогда не было того, что уже случилось…
Красивое, словно изваянное из мрамора лицо Верховной жрицы даже не дрогнуло. Она попросту пропустила невольную грубость мимо ушей, она была выше жалких дрязг неразумных смертных.
– Я ждала тебя здесь, в этом времени, как раз с тех пор, как ты провалился в прокол флюктуации.
– Что?!!
– Садись, – жестко приказала ийлура и похлопала ладонью о гладкую поверхность скамьи.
Дар-Теену не оставалось ничего иного, как подчиниться. Он только взглянул осторожно туда, где стояли у распахнутых дверей Тарнэ и Андоли. Похоже, элеаны все-таки нашли общий язык, Тарнэ что-то излагал, а девушка внимательно слушала.
"Не забыть бы потом узнать, что он ей такого понарассказывал", – отметил про себя Дар-Теен.
И повернулся к жрице, готовясь терпеливо выслушать все, что бы та ни сказала.
– Итак, – жидкий янтарь в ее глазах всколыхнулся, – ты здесь, Дар-Теен, а это значит, что Эртинойс, возможно, получит еще один шанс остаться таким, каким был до пришествия народа серкт. То, что я сейчас делаю… Это запрещено. И цена будет высокой, но я готова ее платить. Я слишком любила старый Эртинойс, и наверное… слишком долго жила на свете, чтобы бояться расплаты.
Она умолкла, но, не отрываясь, глядела на Дар-Теена. Расплавленный янтарь обволакивал сознание, усыпляя бдительность и нашептывая – покорись, усни здесь навеки…
"Какую силу она призывает-то?" – ийлуру вдруг захотелось вздремнуть. Здесь и сейчас, немедленно, позабыв обо всем на свете – только бы спать, и спать…
Он завел руки за спину и незаметно ущипнул себя за предплечье. Злая, едкая боль обожгла сознание – и стало немного легче. Ийлура же, словно поняв состояние Дар-Теена, быстро опустила глаза, сцепила на коленях пальцы.
– Я не хочу причинять тебе вред, Дар-Теен. Но порой не могу контролировать данную мне силу.
Они помолчали, затем ийлур спросил:
– За что тебе придется платить, жрица Дракона?
– Я подложила тебе записку о ключе, я отправила Тарнэ на верную смерть, только для того, чтобы оставить тебе сообщение. Я даже перенесла нас с Тарнэ в несуществующее для Эртинойса время, только чтобы дождаться тебя и указать верный путь. Дракон не прощает вмешательств подобного рода, и я понесу наказание, но не в этом дело. То, что ты сюда пришел, многое меняет – и, возможно, в одном из времен я буду такой же… обычной, живой Верховной жрицей. И, право же, мне очень хочется поверить в это. А теперь слушай меня внимательно, Дар-Теен…
Он непонимающе мотнул головой.
– При всем почтении, жрица Дракона, я так и не понял – если ты обладаешь таким могуществом, почему ты сама все не исправила? Ведь вся моя сила не более, чем сила мошки перед твоей властью. Так почему?..
– Ты не понимаешь, – впервые слабая улыбка тронула ее губы, – исправить историю может лишь тот, кто ее творит. Да, я вмешалась, направляя тебя, и заплачу за это собственной жизнью… Собственной жизнью в этом времени.
– Так, значит, я творил эту историю? – картинно изумился ийлур, – прости, уважаемая жрица, но меня даже не было там!
– Ты должен был остаться там и погибнуть, – она вздохнула и захлопнула книгу, что лежала на коленях, – если бы ты погиб от покрывала Шейниры Альбруса, то все пошло бы не так, как пошло.
– А как должно было пойти? – не унимался Дар-Теен.
– Я не знаю, – равнодушно ответила ийлура, глядя на собственные колени, скрытые под белизной одеяния, – никто не знает. Но ты не погиб, Эристо-Вет и темная жрица Нитар-Лисс благополучно выбрались из Лабиринта Сумерек и разошлись. Каждая занялась своим делом, в то время как святыня элеанов была осквернена, и об этом скоро стало известно. Началась война… И был всего один благоприятный момент для ее завершения, но его безнадежно испортила все та же Нитар-Лисс по приказу Элхаджа. Может быть, если ты вернешься…
– Вернуться, чтобы погибнуть? – Дар-Теен пожал плечами, – доводы должны быть очень убедительными, чтобы я это сделал.
– Понимаю. Но я даже не предлагаю тебе возвращаться под покрывало Шейниры, ийлур, – теперь в голосе жрицы звучала нотка легкого презрения к слабости смертных, – тебе достаточно вернуться и спасти наследника Северного Престола, которого убила Нитар-Лисс. Кстати, ключ, который тебе нужно найти, у нее. Прежде это был меч…
– Черный убийца?
– Именно. Имен-но, ийлур. То, что держали в руках и ты, и синх Элхадж, позже приняло форму кристалла. И в том мире и времени, где правят серкт, ключ находится на шее Нитар-Лисс, которая, в свою очередь, живет в джунглях чуть севернее озера-Ямы. Ее нетрудно будет найти, Дар-Теен. Я бы даже предположила – жрица сама найдет тебя в джунглях.
Вновь повисла тревожная тишина. Дар-Теен воспользовался передышкой, бросил взгляд в сторону Андоли – элеаны по-прежнему мирно беседовали.
"Ну-ну, что же ты ей рассказываешь, Тарнэ?"