Дотащив до парковки глайдеров, опаловые глаза с силой швырнула меня в одну из машин с открытым верхом и села за управление. К этому моменту я был на седьмом небе и счастлив - нашлась опаловые глаза и все стало на свои места и не нужно ни о чем беспокоиться. Правда, я никак не мог понять, почему она оказалась в этом зеленом мундире, ведь обычно его носила блондинка Белояра, но сегодня эта блондинка была в шикарном абрикосовом платье. Я был счастлив и мне было совершенно безразлично, куда и зачем мы летим. Почувствовав мое настроение, опаловые глаза, настроив управление глайдером на автопилот, переползла ко мне на заднее сиденье и мы занялись любовью - формы и запах ее тела сводили меня с ума.
Короче говоря, это полет-переезд превратился в любовное безумие и страстного насилия с обеих сторон.
Осознание реальности вернулось ко мне в странном сумрачном помещении, освещаемого одними только свечами. Я и опаловые глаза со свечками в руках стояли перед священником и клялись друг другу в супружеской любви и верности, а за нами собралась толпа народа, с умилением и одобрением на лицах наблюдавшая за обменом кольцами. Пробуждение в этой реальности носило характер эмоциального взрыва внутренних страстей, я был внутренне не готов, так как не получил официального разрешения Генерала на обряд церковного венчания, но мысль, что с этого момента опаловые глаза принадлежат мне и только мне, кружила голову. Кожей спины я чувствовал чей-то пронзительный взгляд, очень здорово напоминающий взгляд нашего Генерала, который взглядом опытного ловеласа рассматривал женственные формы фигуры моей супруги. Опаловые глаза чувствовала этот генеральский взгляд, но ни чуть не смущалась, а только плотнее прижималась ко мне. Меня начал сильно беспокоить этот ее мундир, зеленый однотонный цвет которого простой действовал на нервы. Но было несколько неудобным, на людях, да еще и при священнике спрашивать, почему она нацепила этот клоунский наряд? Да. И Генерал продолжал с улыбкой поглядывать на мою спину, правда, чуть-чуть пониже, которая так и чесалась от этого многообещающего взгляда. Наш Генерал и генерал в зеленом мундире стояли плечом к плечу в первых рядах толпы, держали в руках свечи и внимательно вслушивались в слова священника, ведущего обряд венчания.
Когда обряд закончился и священник исчез за дверцей, расположенной за алтарем, мы с опаловыми глазами повернулись к людям, находившемся в храме и пришедшими, принять участие в обряде и поздравить нас с бракосочетанием. Самым первым, кого я увидел и узнал был капитан Т.Т. Трезоров с грустнейшими глазами и понурой головой. Он даже не замечал, что воск со свечи, которую он держал в передней лапе капает на заднюю лапу.
Белояр не отрывал взгляда от девушки в абрикосовом платье, которая не отрываясь смотрела на женщину в зеленом мундире, которая только что стала моей женой.
Черт побери, почему мы - мужики такие тяжелодумы и не обращаем внимания на важные мелкие детали - у женщины в зеленом мундире и девушки в абрикосовом платье был один и тот же отел генерал с одной звездой.
Чтобы это могло значить?
Ноя не успел додумать эту мысль до конца, так как до меня, наконец-то дошло, что мое отрочество и юношество завершилось, настала пора трудовой жизни взрослого и женатого человека - отца семейства, которому надо зарабатывать, чтобы содержать супругу.
ххх
Когда шаттл с трансатлантического лайнера высадил нашу делегацию на все еще заваленную снегом площадку, мы сразу ощутили, что вернулись домой, на родину. Ни тебе расчищенных от снега дорожек для пассажиров, ни тебе удобных площадок для шаттлов - здесь жизнь шла по принципу, хочешь жить умей вертеться.
Но пробираться по глубокому снегу до здания аэропорта нам не пришлось, где-то в отдалении затарахтел дизельный двигатель и вскоре к площадке шаттла подполз старый бронетранспортер. Знакомый сержант десантник выскочил из кабины гусеничной машины и, вежливо козырнув, предложил пройти в салон. В десантном отделение бронетранспортера, которое теперь называлось салоном, было установлено шикарное освещение и десять комфортабельных кресел для авиапассажиров. Да, и сам сержант изменился за месяц нашего отсутствия, помолодел, косая сажень в плечах, он был отлично выбрит и выглядел на все сто. В его словах и действиях появилась уверенность и амбициозность.
Сержант моментально узнал меня и тут же на ухо прошептал, что моя доля в его кармане и что он готов передать ее мне в любой момент, нужно только, чтобы эти "лохи", он кивком указал на членов делегации, не мешались под ногами.
Бронетранспортер остановился у входа в здание аэропорта, чумазый водитель БМП подождал, когда последний член делегации покинет десантно-пассажирский салон, тут же развернул свой БМП и почапал в глубь аэродрома для встречи новой делегации.
Я немного задержался, предоставляя время и возможность сержанту сунуть мне в руки полиэтиленовый пакет с тремя большими пачками денег. Что это деньги, - любой любопытствующий мог бы рассмотреть через прозрачные стенки пакета. Я не приказал, а сержант не додумался, положить деньги в непрозрачный пакет. Мне ничего не оставалось делать, так как пачки были слишком объемистыми, чтобы засунуть их в карман или положить за пазуху, как, небрежно поигрывая пакетом, в наглую пройти в здание аэропорта, где меня ожидали остальные члены делегации. Багажа у меня особо не было, один только армейский баул, до упора забитый вещами и болтающийся на лямках за спиной, да, вот и этот небольшой прозрачный полиэтиленовый пакетик с тремя большими пачками денег.
Из всех членов делегации один только Белояр поинтересовался, задумчиво почесывая затылок, откуда у меня столько денег, на что я громко, чтобы слышали и другие члены делегации, ответил, что эти деньги, мол, заработал по дороге в аэропорт. Белояр и другие члены делегации больше не задавали вопросов, очень было похоже, всех их удовлетворил мой ответ.
Ну, а какой другой идиотский ответ я мог дать на этот глупый вопрос?
Узрев пакет с большими деньгами, капитан Т.Т. Трезоров тут же встряхнул с себя сонную одурь и встал на стражу пакета с деньгами. Всего несколько минут назад у капитана было испорченное настроение, ведь с сегодняшнего дня он вновь становился на армейское довольствие - на кормежку обрыдшим "геркулесом", и он не знал, как жить, а главное - питаться дальше. А раз у хозяина появились такие денежки, то у его четвероногого друга возродилась надежда, что кормить его будут не одним только геркулесом, может быть, иногда покормят и мясцом. Поэтому, если раньше ему было абсолютно наплевать, что происходит с его хозяином - с кем он разговаривает или общается, то теперь капитан ТТ Трезоров сделал все, чтобы ни одно живое существо не могло приблизиться к хозяину с пакетом денег ближе, чем на семь шагов. В результате этих устрашающих театрально-постановочных сцен, капитан Т.Т. Трезоров добился моей полной изоляции, чем немедленно привлек внимание всех окружающих и находящихся в зале пассажиров.
Разумеется, многих особенно интересовал полиэтиленовый пакетик с крупной суммой денег в моих руках.
Но театр одного актера не мог продолжаться до бесконечности, еще минут пять, и обязательно появился бы комендантский патруль с офицером, которому мне пришлось бы подробно объяснить, - сколько, когда и откуда эти деньги появились в пакетике.
От патруля и от всеобщего внимания меня спас сержант десантников, который за месяц прижился в аэропорту и без его участия уже ничего экстраординарного не происходило. Когда он увидел заваруху, устроенную моим четвероногим другом, то моментально принял решение. Истинному десантнику ничего не требовалось объяснить, суть произошедшего он ухватил с первого взгляда.
Свистком было поднято по тревоге десантное войско, спокойно отсыпавшееся на матах в углу аэропорта, отделению было приказано отконвоировать меня и капитана Т.Т. Трезорова в автобус.
Заспанные десантники с оружием - очень опасные люди. Но когда это войско, сломя голову, мчится не знамо куда, то ему лучше не переходить дорогу - насмерть сомнет. Увидев десантников, которые окружили цепью и с автоматами наперевес охраняют нас, любопытствующие моментально рассыпались по сторонам.
Только посмотрев в глаза, капитан Т.Т. Трезоров и сержант мгновенно нашли общий язык и я бы добавил, что они воспылали даже некоторой любовью по отношению друг к другу. После второго знакомства у них появился эдакий прищур глаз, воинственная бравада в поведении, - типа, мол, знаем мы вас гражданских. Мне показалось, что сержант с уважением козырнул капитану Т.Т. Трезорову, когда тот передавал пакетом денег и меня на попечение десантников, а те, угрожающе поводя стволами автоматов из стороны в сторону, стали конвоировать меня к выходу из аэропорта.
При этом мы совершенно забыли, а может десантура этого вообще и не знала, что мне еще требовалось пройти паспортный контроль и таможенный досмотр. Могу добавить только, что ни один пограничник или таможенник аэропорта, даже и не решился сопровождающим меня воинственным десантникам напомнить о необходимости осуществления мною упомянутых выше формальностей.
В автобусе, находясь под плотной опекой десантников, мне пришлось часов пять ожидать Белояра и других членов делегации, в обычном порядке проходивших паспортный контроль и таможенный досмотр. Белояр долго не мог понять, почему таможенники заставили его раздеться до трусов, когда, по их словам, на нем они искали какие-то "стекляшки". После личного досмотра они часа два выпытывали, куда он мог спрятать эти "стекляшки", странно поглядывая на парня. Таможенники вызывали каких-то "сенсов", которые долго измеряли Белояра старым измызганным портновским метром и проводили какие-то расчеты и алхимические опыты, но и тогда не смогли отыскать того, чего у Белояра и в жизни не было. Затем появились остальные члены делегации, они были какими-то уж очень притихшими и задерганными. Последним в автобус поднялся наш Генерал, который ни слова не сказал о причине своей задержки, и попросил меня попридержать своих оголтелых десантников, чтобы они случайно не устроили бы стрельбы из автоматов при отъезде автобуса. А то он, подходя к автобусу, слышал, как они определялись, какими патронами стрелять - бронебойными или трассирующими пулями?
На приказ нашего Генерала "не стрелять", десантура ответила по-простому и посоветовала ему решить с "дедом" этот базар. Я уже было поднимался с места, чтобы переговорить с сержантом, но мысль, промелькнувшая в голове, подсказала, что этого делать не стоит. Тогда я заглянул под сидение и за хвост вытащил капитана Т.Т. Трезорова, притулившегося у теплой автобусной печки, и четко поставленным пинком ноги по зад выкинул десантного "авторитета" на улицу, исполнять приказ нашего Генерала.
Не знаю, не очень вникал в подробности разговора капитана Т.Т. Трезорова с десантурой, но автобус тихо отъехал от здания аэропорта, стрельбы не было.
А в пакетике было три миллиона наших рублей.
Глава 18
Утром следующего дня мы улетали домой для продолжения службы в гарнизоне на Дальнем Востоке, который принял нас, как сыновей, долго блудивших на стороне.
Не успев ступить с трапа Белояр тут же убежал искать буфетчицу Анфису, чтобы поделиться с ней новейшим рецептом приготовления горохового супа, очень популярного в "дружественной" стране.
Капитан Т.Т. Трезоров, чей утренний завтрак состоял из полупроваренного геркулеса, с горя умчался на охоту за кроликом в родную тундру.
Наш Генерал с утра не выходил из своего кабинета, ожидая расшифровки только что прибывшего первым отделом послания опаловых глаз к мужу.
В шифровке говорилось: "Люблю, целую. Скоро буду с тобой. Пенни". Полное имя опаловых глаз - моей супруги звучало следующим образом: Пенелопа Ирен Рокфеллер, по крайней мере, именно так она расписалась в брачном свидетельстве. Ее родственнички попытались нас заставить подписать еще и брачный контракт, где хотели ограничить меня, ее супруга, какими-то двадцатью пятью процентами, но, когда прозвучало мое заявление "или все, или ничего", оно заставило их сильно заскучать. Я ничего не понял в этих процентах, а опаловым глазам ужасно понравилось мое наглое заявление, потому что, как она призналась в этом сама, сама не любила мелочиться, а если нужно было брать, то брать стоило все и сразу.
Так вот наш Генерал, прекрасно понимая, что это послание адресовано его подчиненному, решил попридержать его, чтобы выяснить, почему по закрытым служебным каналам поступают подобные любовные записки. Когда же по этим каналам возникала необходимость отправить служебное донесение или секретный рапорт, то обычно этот канал выплевывал обратно эти послания или же принимал их без гарантии доставки к адресату. Через пару дней приходили сообщения, что "данный файловый документ не может быть доставлен" или же "адрес указан некорректно". В общем и целом наш Генерал подобные вещи воспринимал, как личное оскорбление и не останавливался ни перед чем, пока не отыскивал корень зла. Вот он и проводил свое служебное время в поисках этого корня зла.
Я знал, что еще денька два-три он провозится, пытаясь расшифровать значение слова "Пенни", когда он знал абсолютно точно, что настоящее имя этой женщины - опаловые глаза, а потом придет и вручит мне шифрограмму, сохраняя при этом вид мартовского кота, случайно столкнувшегося во дворе с капитаном Т.Т. Трезоровым. Поэтому я не обиделся на Генерала за эту задержку, но голова моя трещала и готова была лопнуть от мысли, когда же я опять увижу эти родные глаза. К нам, в эту глушь почта доставлялась истребителями и транспортниками ВКС, ничто другое не могло прорваться через бескрайнюю тундру.
Почему я особенно не беспокоился об этой телеграмме и терпеливо ждал ее получение, то еще накануне наш шифровальщик перезвонил мне и прочитал ее текст, а Генералу мы оставили удовольствие заняться любимым начальством делом - засунуть свой нос в дела подчиненных.
Во всем остальном моя с Белояром жизнь в этом дальнем гарнизоне после загранкомандировки ничем не изменилась.
Правда, мы очень сожалели о том, что наши толстенькие блинчики так и остались бесхозными в "дружественной" стране. Мы успели привыкнуть и полюбить эти машины за их кажущеюся неуклюжесть. Еще немного повозиться бы с ними, да установить на них мощный гиперпространственные двигатели и на свет родились бы новые истребители-перехватчики, которые могли бы хорошо работать, как в атмосфере, так и в космосе. Но забрать их с собой не имели право, так как они принадлежали другому государству. При отлете с базы, Генерал даже потребовал, чтобы мы постоянно находились на его глазах и не совершили угона так полюбившихся нам машин.
В течение пары дней мы с Ирреком, в последнюю минуту я сумел перекинуть его в локальную сеть нашего гарнизона, внесли апробированные изменения в наши старенькие Х45. Эти истребители были всем хороши, только движок для полетов в атмосфере планеты оказался слабоват, а гипердвигатель так и ни разу не использовался, за исключением одного случая. Но летать и драться можно было и на этих истребителях.
Пока гарнизон ожидал поступление новых истребителей, нам с Белояром пришлось пару раз вылететь на перехват нарушителей границы. В первый раз, такими нарушителями оказалась стая диких гусей, которые заблудились в миграционном перелете и пару раз пересекли государственную границу. А во второй раз, нарушителями оказались наши старые друзья из "дружественной" нам страны, которые сознательно пересекли границу, чтобы вызвать нас на встречу и без свидетелей решить ряд спорных вопросов, возникших при патрулировании их и нашей границы.
Переговоры прошли на удивление удачно и высокие договаривающиеся стороны условились о том, когда, где и при каких условиях можно было или нельзя пересекать воздушную границу. К примеру, наша сторона высоко ценила рыбную ловлю на морского тунца, а другая сторона - охоту на белых медведей за полярным кругом. Мы договорились о проведении одного в полтора-два месяца воздушного тренировочного боя между нашими пилотами, чтобы повысить профессиональную подготовку летного состава и индивидуальное мастерство пилотов истребителей. Правила ведения таких боев предусматривали, что в случае троекратной победы какой-либо одной стороны, на поединок вызывались признанные летные авторитеты сторон, типа - нас с Белояром, чтобы избежать дискриминации сторон. В принципе, каких-либо особых изменений в соглашениях не произошло, стороны и ранее придерживались аналогичных договоренностей. Но приятно было сознавать, что противная сторона подняла наш с Белояром рейтинг до "АА" - "авторитетного аса".
Обе стороны с особым вниманием следили за появлением настоящих нарушителей границ, которые свои полеты превращали в шпионские предприятия и своими действиями наносили ущерб обеим государств.
Бывали случаи, когда руководству какого-либо министерства или разведки одной из сторон требовалась дополнительная информация, то в этих случаях наши подразделения старались взять на себя исполнение подобных просьб - разведывательные полеты совершались в рамках действующих соглашений. Вернее, пилоты, получившие такие задачи, выполняли их в соответствии с поставленными условиями, не нарушая джентльменских договоренностей. К таким пилотам никогда не выдвигались каких-либо претензий - интересы страны и обороноспособность государства были превыше всего!
Но, когда появлялись настоящие нарушители границ, действующие вне каких-либо рамок, то подобных нарушителей обе стороны уничтожали без суда и следствия на месте преступления.
А наша жизнь - моя, Белояра и капитана Т.Т. Трезорова - продолжалась своей обычной чередой. День всегда начинался пробежкой по тундре, затем следовал чай с лимоном и бутербродами, чуть позже - второй ланч, но уже с овсяной кашей, затем тренировочный полет на Х45 - к оленеводам в тундру за олениной - или вылет на боевое или учебное задание. День завершался совмещенным ужином, совмещенный с обедом, и пилотам предоставлялось свободное время, во время которого можно было посмотреть кино или спутниковый визор в кают-компании, или поспать в свое удовольствие. Иногда мы вылетали поздно вечером, чтобы всю ночь куролесить в ночном небе. В учебных программах такие ночные полеты назывались "полетами в тяжелых ночных условиях с целью инструментального пилотирования летательного аппарата". Мне полеты в ночном небе очень нравились, летишь себе и ориентируешься только по приборам, а контур шлем предоставляет тебе возможность пилотировать свой блинок с закрытыми глазами вообще, Иррек воссоздает картину всего происходящего вокруг тебя непосредственно в твоем сознании. Неплохо, правда ли, но одного только я не мог достичь - в эти моменты работал мозг и все мысленное и даже физическое напряжение концентрировалось на него, тело, руки и ноги твои оставались в стороне от дела.