Аран’гар вернулась со своей Айз Седай, которая в последнее время выглядела всё более и более робкой. Она присела в низком реверансе перед Грендаль и осталась в покорной позе. Грендаль осторожно сняла свое Принуждение с Рамшалана, оставив его в оцепенении, не понимающим, что с ним происходит.
– Что вы хотите, чтобы я сделала, Великая? – спросила Делана, бросив взгляд на Аран’гар и вновь переводя его на Грендаль.
– Принуждение, – ответила Грендаль. – Самое сложное и искусное, на какое ты способна.
– Что вы хотите, чтобы оно делало, Великая Госпожа?
– Ему надо позволить вести себя, как обычно, – сказала Грендаль. – Но убрать все воспоминания о случившемся. Замени их на воспоминания о том, как он беседовал с семейством торговцев и добился с ними союза. Добавь еще несколько каких-нибудь ограничений – какие только придут тебе в голову.
Делана нахмурилась, но она уже научилась не задавать вопросов Избранным. Грендаль скрестила руки на груди и, постукивая пальцем, следила за работой Айз Седай. Она нервничала всё сильнее. Ал’Тор узнал, где она находится. Нападёт ли он? Нет, он не причиняет вреда женщинам. Эта самая слабость очень важна. Она означает, что у неё есть время на ответ. Разве не так?
Как ему удалось проследить её до дворца? Она создала идеальное убежище. Единственные приближённые, которых она выпускала из поля зрения, были под настолько глубоким Принуждением, что, сняв его, убьёшь их носителя. Возможно ли, что Айз Седай, которую он держал при себе – эта Найнив, женщина с даром Исцеления – смогла разобраться в плетениях Грендаль и их распутать?
Ей нужно выиграть время и выяснить, что известно ал’Тору. Если Найнив ал’Мира умеет, читать Принуждение, то это опасно. Грендаль нужно оставить ложный след, задержать его – поэтому она и потребовала от Деланы, чтобы та создала сильное Принуждение со столь странными условиями.
Причинить ему боль. Грендаль может это устроить.
– Теперь ты, – обратилась она к Аран’гар, когда Делана закончила. – Что-нибудь позапутаннее. Я хочу, чтобы ал’Тор и его Айз Седай нашли у него в сознании прикосновение мужчины. – Это еще больше собьет их с толку.
Аран’гар пожала плечами, но сделала, как её попросили, наложив плотное и запутанное Принуждение на разум несчастного Рамшалана. Он был довольно-таки миловиден. Неужели ал’Тор предполагал, что она захочет сделать его одной из своих игрушек? Неужели он достаточно вспомнил из жизни Льюса Тэрина, чтобы знать о ней подобные факты? Доклады о его воспоминаниях из прошлой жизни противоречили друг другу, но, похоже, он вспоминал всё больше и больше. Это беспокоило её. Льюс Тэрин, возможно, смог бы выследить ее в этом дворце. Но она не ожидала, что ал’Тору удастся то же самое.
Аран’гар закончила.
– А сейчас, – скомандовала Грендаль, отпуская плетения Воздуха и обращаясь к Рамшалану, – вернись и доложи Дракону Возрожденному о том, что ты преуспел.
Рамшалан моргнул и затряс головой.
– Я... Да, миледи. Да, я думаю, связи, которые мы сегодня установили, будут крайне выгодны для нас обоих. – Он улыбнулся. Дурак слабоумный. – Быть может, нам стоило бы пообедать и выпить за наш успех, леди Базен? Добираться до вас было так утомительно, и я...
– Отправляйся, – холодно сказала Грендаль.
– Прекрасно. Когда я стану королём, вы будете вознаграждены!
Стражники вывели его, и он принялся насвистывать с самодовольным видом. Грендаль села и закрыла глаза; несколько солдат, бесшумно ступая по толстому ковру, приблизились, встав на ее охрану.
Она переключилась на зрение голубки, привыкая к необычным ощущениям. По ее приказу слуга поднял птицу и поднес ее к окну, расположенному во внешнем коридоре. Птичка вспорхнула на подоконник. Грендаль мягко подтолкнула ее разум, отправляя в полет. Опыта, чтобы перехватить управление полностью, ей не хватало. Летать гораздо труднее, чем кажется.
Голубка выпорхнула из окна. Солнце опускалось за горы, обводя их яростным оранжево-красным контуром, а озеро внизу стало глубокого сине-черного оттенка. Вид был захватывающим, но, когда голубка взмыла в небо и уселась на одну из башен, Грендаль стало подташнивать.
В конце концов из ворот внизу вышел Рамшалан. Грендаль мысленно подтолкнула голубку, и та сорвалась с башни и нырнула к земле. От этого выворачивающего желудок спуска Грендаль скрипнула зубами, а каменные украшения дворца перед её взглядом слились воедино. Голубка выровнялась и полетела за Рамшаланом. Похоже, он что-то бурчал себе под нос, но через непривычные слуховые отверстия голубки она могла разобрать только простейшие звуки.
Какое-то время она следовала за ним через темнеющий лес. Сова здесь подошла бы лучше, но у неё не было ни одной про запас. Она выругала себя за это. Голубка перелетала с ветки на ветку. Земля в лесу представляла собой мешанину подлеска и осыпавшихся сосновых игл. Это показалось ей определенно неприятным.
Впереди был свет. Слабый, но глаза голубки легко различали свет и тень, движение и неподвижность. Она подтолкнула птицу разведать, оставив Рамшалана позади.
Свет лился из переходных врат посреди поляны, растекаясь тёплым сиянием. Перед ними стояли люди, и одним из них был ал’Тор.
Грендаль охватил приступ паники. Он был здесь. Он смотрел вниз через гребень горы, смотрел на нее. Тьма внутри! Перед этим она не была уверена, пришёл ли ал’Тор сюда лично, или Рамшалан должен пройти через переходные врата для доклада. Какую игру он затевает? Грендаль посадила голубку на ветку. Рядом Аран’гар недовольным тоном спрашивала, что она видит. Она заметила голубку и, конечно же, поняла, что затеяла Грендаль.
Она сосредоточилась сильнее. Дракон Возрожденный, человек, который когда-то был Льюсом Тэрином Теламоном. Он знал, где она находится. Когда-то он ненавидел её всем сердцем. Что именно он вспомнил? Вспомнил ли он совершенное ею убийство Янет?
Ручные айильцы ал’Тора подвели к нему Рамшалана, и Найнив изучила его. Да, эта Найнив, похоже, могла разбирать Принуждение. Во всяком случае, ей было известно, что искать. Придется ей умереть – раз ал’Тор полагается на нее, значит, её смерть причинит ему боль. А после неё придет очередь темноволосой любовницы ал’Тора.
Грендаль подтолкнула голубку на ветку пониже. Что ал’Тор будет делать? Инстинкты Грендаль подсказывали, что он не станет действовать, пока не поймет её план. Сейчас он вел себя так же, как и в её Эпоху, – любил планировать, тратить время на подготовку итогового крещендо атаки.
Она нахмурилась. Что он сказал? Она напряглась, пытаясь разобрать звуки. Будь прокляты уши птицы – голоса звучали, словно хриплое карканье. Калландор? Почему он говорит про Калландор? И про сундук...
Что-то вспыхнуло в его руке. Ключ доступа. Грендаль судорожно вздохнула. Он принес с собой это? Эта штука почти так же ужасна, как погибельный огонь.
Внезапно она поняла. Её обыграли.
Похолодев от ужаса, она выпустила голубку и резко раскрыла глаза. Она по-прежнему сидела в маленькой комнатке без окон, а Аран’гар, скрестив руки на груди, прислонилась к стене у входа.
Ал’Тор прислал Рамшалана, ожидая, что его схватят и наложат на него Принуждение. Единственная цель появления Рамшалана – подтвердить, что Грендаль находится в крепости.
«Свет! Как же он поумнел!»
Она отпустила Истинную Силу и обняла менее чудесный саидар. Быстро! Она была настолько выбита из колеи, что чуть было не упустила Источник. Она вся взмокла от пота.
Бежать. Надо бежать.
Она открыла новые переходные врата. Аран’гар повернулась, смотря через стены в сторону ал’Тора.
– Столько мощи! Что он делает?
Аран’гар. Они с Деланой сплели Принуждение.
Ал’Тор должен считать Грендаль погибшей. Если он уничтожит дворец, а Принуждение останется, то он поймет, что промахнулся и Грендаль жива.
Она сформировала два щита и обрушила их – один на Аран’гар, второй на Делану. Женщины судорожно вдохнули. Грендаль затянула плетения и связала обеих Воздухом.
– Грендаль? – воскликнула Аран’гар перепуганным голосом. – Что ты...
Оно приближалось. Грендаль прыгнула к вратам, нырнула сквозь них, упала и порвала платье о ветку дерева. Позади вспыхнул ослепительный свет. Сделав усилие, она отпустила врата и поймала мимолетный образ пораженной ужасом Аран’гар, прежде чем все позади не поглотила прекрасная, чистая белизна.
Переходные врата исчезли, и Грендаль осталась во тьме.
Она лежала, почти ослепленная этим сиянием, и сердце её колотилось со страшной скоростью. Она создала самые быстрые врата, какие только возможно, и они вели на совсем небольшое расстояние. Она лежала в грязных кустах на горной гряде за дворцом.
Тут же её захлестнула волна неправильности – искажение воздуха, когда рвался сам Узор. Это называлось «погибельный вопль» – миг, когда само мироздание рыдало от боли.
Переходные врата исчезли, и Грендаль осталась во тьме.
Она лежала, почти ослепленная этим сиянием, и сердце её колотилось со страшной скоростью. Она создала самые быстрые врата, какие только возможно, и они вели на совсем небольшое расстояние. Она лежала в грязных кустах на горной гряде за дворцом.
Тут же её захлестнула волна неправильности – искажение воздуха, когда рвался сам Узор. Это называлось «погибельный вопль» – миг, когда само мироздание рыдало от боли.
Дрожа всем телом, она тяжело дышала. Но она должна была увидеть. Она должна была знать. Она поднялась на ноги – левая лодыжка оказалась вывихнута. Прихрамывая, Грендаль добралась до опушки и посмотрела вниз.
Курган Нэтрина – весь дворец целиком – исчез. Был выжжен из Узора. Она не могла различить ал’Тора на дальнем гребне горы, но она знала, что он там.
– Ты, – прорычала она. – Ты стал гораздо опаснее, чем я предполагала.
Сотни прекрасных мужчин и женщин, лучшая ее коллекция, пропала. Ее цитадель, десятки предметов Силы, её сильнейший союзник среди Избранных. Всё исчезло. Это была катастрофа.
«Нет, – подумала она. – Я до сих пор жива». Она опередила его, пусть даже на пару мгновений. Теперь он считает, что её нет в живых.
Внезапно она очутилась в наибольшей безопасности с тех пор, как выбралась из Узилища Темного. Не считая, конечно, того, что она только что оказалась причиной гибели одной из Избранных. Великий Повелитель не будет доволен.
Хромая, она устремилась прочь от гребня горы, уже обдумывая следующий ход. Его придется проработать очень, очень тщательно.Различия
Лорд Капитан-Командор Детей Света Галад Дамодред с чавкающим звуком выдернул ногу в сапоге из доходившей до щиколоток грязи.
В душном воздухе жужжали мошки-кусименя. Пока он выбирался по тропинке на сухое место, ведя в поводу свою лошадь, вонь от застоявшейся воды и грязи при каждом вдохе угрожала встать поперек горла. Следом тащилась длинная, по четверо в ряд, извивающаяся колонна грязных, потных и уставших, как и он сам, людей.
Они оказались в болотистой местности на границе между Гэалданом и Алтарой, где дуб и коричное дерево сменились лавром и паучьим кипарисом. Их оголенные корни торчали, словно скрюченные пальцы. Несмотря на тень и низкие облака, зловонный воздух был горячим и плотным. Это было все равно, что дышать прокисшим супом. Галад едва не сварился в кольчуге и нагруднике, а его островерхий шлем был приторочен к седлу. Кожа чесалась от въевшейся грязи и едкого пота.
Несмотря на неприглядность, это была лучшая дорога из всех. Асунаве ни за что не догадаться. Тыльной стороной ладони Галад вытер лоб и во имя тех, кто последовал за ним, постарался идти с гордо поднятой головой. Семь тысяч Детей Света выбрали его сторону, а не службу шончанским захватчикам.
С ветвей свисал грязно-зеленый мох, словно лоскуты сгнившей плоти с трупа. Тут и там болезненную серость и зелень оживляла яркая россыпь крохотных розовых и фиолетовых цветочков, жавшихся к бьющим ключам, словно кто-то разбрызгал по земле краску – настолько подобный контраст был неожиданным.
Странно было в этом месте обнаружить подобную красоту. Может ли он и в собственном положении найти Свет? К несчастью, это может быть не так-то просто.
Он потянул Стойкого вперед. Из-за спины доносились разговоры встревоженных людей, прерываемые случайными проклятиями. Это вонючее место с тучей жалящего гнуса было испытанием даже для лучших из лучших. Последователи Галада были обеспокоены тем, во что превращался весь мир. В нечто, где небо всегда затянуто темными тучами, где хорошие люди умирают от странных искажений Узора и где Валда, прежний Лорд Капитан-Командор, оказался убийцей и насильником.
Галад покачал головой. Грядет Последняя Битва.
Звяканье кольчуги предупредило о том, что кто-то вышел из строя. Галад оглянулся через плечо и увидел подошедшего Дэйна Борнхальда. Тот отдал честь и остановился рядом.
– Дамодред, – тихо обратился он под хлюпанье их сапог в трясине. – Не лучше ли повернуть назад?
– Путь назад ведет только в прошлое, – ответил Галад, всматриваясь вперед. – Я много думал об этом, Чадо Борнхальд. Это небо, опустошенная земля, ходящие мертвецы… Поздно искать союзников и сражаться с Шончан. Нам нужно спешить на Последнюю Битву.
– Но здесь кругом одно болото, – возразил Борнхальд, глядя, как мимо сквозь камыши проскользила крупная змея. – А судя по нашим картам, оно давно должно было закончиться.
– Тогда мы точно где-то неподалеку от его края.
– Возможно, – согласился Дэйн. Струйка пота стекла по его лбу на худую щеку, заставив её дернуться. К счастью, у него пару дней назад закончилось бренди. – Если только карта не врёт.
Галад не ответил. В последние время даже когда-то точные карты стали бесполезны. Широкое поле могло стать непроходимыми холмами, деревни исчезали с лица земли, плодородные поля внезапно зарастали сорняками и мхом. Болото и вправду могло разрастись.
– Люди изнурены, – продолжал Борнхальд. – Ты знаешь, они отличные парни, но даже они начинают возмущаться, – он поморщился, словно в ожидании выговора от Галада.
Возможно, раньше Галад так бы и поступил. Чада должны с честью нести свою службу, несмотря на все трудности. Однако воспоминания об уроках, которые ему преподала Моргейз – уроках, которых он в юности не понял – не оставляли его. Подавай пример. Требуй от людей быть стойкими, но сперва покажи как.
Галад кивнул. Они почти выбрались на сухое место.
– Собери людей. Я буду говорить с передними рядами. Пусть мои слова запишут и передадут остальным.
Борнхальд выглядел сбитым с толку, но исполнил приказ. Галад отошел в сторону и взобрался на небольшой холм. Положив руку на рукоять меча, он дождался, пока разбитые по отделениям люди соберутся вокруг. Уставшие люди в вымазанных в грязи сапогах встали кто как, размахивая руками – убивая мошек-кусименя или почесывая за воротниками.
– Мы – Дети Света, – объявил Галад, когда они собрались. – Для человечества настали самые темные дни. Когда исчезает надежда, когда вокруг царит смерть. Но именно в самую темную ночь ярче всего пылает свет. Ярким днем свет маяка едва заметен, но когда всё меркнет, он служит для всех путеводным знаком!
– Мы и есть этот маяк. Эта трясина – испытание, но мы – Дети Света, и любое испытание нас только закаляет. Нас преследуют те, кто должен нас любить, и все иные пути ведут к гибели. Поэтому мы пойдем вперед. Во имя тех, кого должны защитить, во имя Последней Битвы, во имя Света!
– В чём наша победа над этим болотом? Из гордости я отказываюсь чувствовать его укусы. Из гордости от того, что живу в эти дни, из гордости от грядущего. Все наши предки из этой Эпохи ждали, когда настанет этот день, когда человечество будет испытано на прочность. Пусть другие оплакивают свою участь. Пусть другие стенают и плачут. Это не наш путь, потому что мы встретим грядущее испытание с высоко поднятой головой. И пусть оно докажет, что мы сильны!
Речь получилось недлинной; ему не хотелось задерживаться в этом болоте. И все же она сделала своё дело. Спины солдат распрямились, и он увидел, как люди согласно кивают. Выбранные из их числа писцы записали слова и направились зачитать их тем, кто не мог услышать.
Когда отряд двинулся дальше, шаг бойцов больше не был сбивчивым, а осанка – сгорбленной. Галад остался стоять на холме на виду у проходящих рядов, принимая редкие рапорты.
Когда прошли все семь тысяч, Галад заметил небольшую группу, собравшуюся у подножия. Среди них оказался худой, узколицый Джарет Байар. Его запавшие глаза сияли от энтузиазма.
– Чадо Байар, – сказал Галад, спускаясь вниз.
– Отличная речь, милорд Капитан-Командор, – пылко воскликнул Байар. – Последняя Битва. Да, пришло время двигаться вперед.
– Это наше бремя, – произнес Галад, – и наш долг.
– Мы отправимся на север, – сказал Байар. – К нам придут люди, и нас станет больше. Великая армия Детей Света, десятки тысяч. Сотни тысяч. Мы заполоним собой земли. Может, у нас даже хватит людей, чтобы свергнуть Белую Башню вместе с ведьмами, вместо того, чтобы вступать с ними в союз.
Галад покачал головой в ответ:
– Нам нужны Айз Седай, Чадо Байар. У Тени будут свои Повелители Ужаса, Мурддраалы. И Отрекшиеся.
– Да, думаю, это верно, – с неохотой согласился Байар. Он и прежде воспринял эту идею с неохотой, но всё-таки согласился.
– Наш путь будет труден, Чадо Байар, но Дети Света поведут людей на Последнюю Битву.
Злодеяния Валды бросали тень на весь орден. Более того, Галад всё более уверялся в том, что Асунава сыграл не последнюю роль в дурном обращении с его мачехой и в ее смерти. А это значило, что и сам Великий Инквизитор оказался порочен.