- Священник по имени Хамфри Галаро. Тавис мне о нем рассказывал. Это было еще до того, как наш отец вернул себе трон. Король Имре полностью сломил волю этого Хамфри и овладел его сознанием. Когда родился наш старший брат - еще до Алроя - этот Хамфри ухитрился проникнуть в церковь на крещение и помогал священнику, который проводил обряд. Мальчика должны были наречь Эйданом Алроем Камбером.
- Я думал, он родился мертвым! - воскликнул Райс-Майкл.
- Нет, ему было почти три недели от роду. Крестильная соль была отравлена. Отец от смерти первенца испытал такой шок, что это помогло развиться его магическим способностям… он точно знал, кто был повинен в гибели младенца и именно тогда впервые использовал свою силу, чтобы поразить убийцу. - Он глубоко вздохнул. - Впрочем, Хамфри был не виноват. Точно так же, как не виноват Фаэлан, что Custodes пытаются использовать его. Райс-Майкл тряхнул головой.
- Да, Райсем, наши враги используют невинных. Можешь в этом не сомневаться, - продолжил Джаван. - И совершенно неважно, являются ли эти враги людьми или Дерини. Злодеи без всяких угрызений совести готовы пожертвовать кем угодно для достижения своих целей, будь то священники, как Хамфри или Фаэлан, или еще более беззащитные жертвы… женщины и дети, и даже младенцы… Вспомни жену и сыновей Деклана, - их лишили жизни с такой же легкостью, как мы бы с тобой задули свечу. Или вспомни Гизеллу Мак-Лин, которую задушили во сне, чтобы ее сестра могла выйти замуж за сына одного из регентов и принести ему богатое наследство. А теперь они используют Микаэлу, чтобы добиться от тебя наследника, после чего и ты, и она, вероятно, кончите точно так же, как Гизелла или жена и дети Деклана, или наш брат Эйдан.
Потрясенный, Райс-Майкл несколько мгновений взирал на Джавана, затем разразился нервным смехом.
- Да, в воображении тебе не откажешь, - пробормотал он. - Ты просто пытаешься меня напугать, чтобы я отказался от женитьбы.
- Если бы я хотел просто напугать тебя, - очень спокойным голосом возразил Джаван, - то уж наверное, придумал бы что-то такое, чтобы у тебя волосы встали дыбом, или, может быть, ты даже обмочился во сне.
Протянув руку, он заставил молнию с треском вспыхнуть между пальцами.
- Хочешь, чтобы я попытался?
Райс-Майкл шумно сглотнул и судорожно замотал головой, когда Джаван поднял руку повыше, и туманное нечто начало принимать очертания у него на ладони.
- Ладно, ладно, я тебе верю, - прошептал он, вздохнув с облегчением, когда Джаван опустил руку и огонь понемногу угас. - Но ты и впрямь думаешь, что Полин что-то сотворил с отцом Фаэланом, и именно поэтому они до сих пор не вернулись?
- Ну, поживем, увидим, - медленно ответил Джаван. - Ты и сам понимаешь, что пока я не могу задать этот вопрос напрямую. Я даже не хочу, чтобы они знали, как многое мне известно о том, что с ним сделали в первый раз. Но если они убили его…
Глава 29
Они изрыгают дерзкие речи; величаются все, делающие беззаконие.
Псалтирь 93:4
По счастью, Джавану не пришлось решать, что делать в случае гибели Фаэлана, ибо Полин со всей своей свитой вернулся уже назавтра, и привез с собой притихшего королевского исповедника. Райс-Майкл многозначительно покосился на брата, едва лишь им принесли эту весть.
Однако до самого вечера Джаван никак не мог улучить момент, дабы поговорить со своим капелланом наедине. Удалось это сделать только после службы в часовне, когда Полин удалился вместе с Хьюбертом, и лишь отец Лиор, помогавший Фаэлану во время мессы, остался поблизости.
- Отче, я хотел бы исповедоваться, - сказал Джаван, намеренно слегка повысив голос, когда заслышал поблизости шаги отца Лиора.
Тот немедленно отступил подальше, соблюдая священную тайну исповеди, и Фаэлан безропотно повел короля в ризницу часовни. Верный Карлан держался поблизости и Гискард также остался в часовне, преклонив колена у алтаря со скрещенными на груди руками и склонив голову, делая вид, будто глубоко погружен в молитвы, но на самом деле стараясь присматривать за Лиором.
Как уже вошло у них в привычку за прошлый месяц, Фаэлан немедленно опустился на низкий табурет рядом с молитвенной скамеечкой, на которой обычно произносил свои молитвы до и после мессы. Джаван стал на колени, чтобы соблюсти приличия, если кто-нибудь все же пройдет сюда мимо Карлана. Покуда Фаэлан не расскажет ему обо всем, что произошло в аббатстве Custodes, им следовало соблюдать особую осторожность.
- Благослови меня, отче, ибо я грешен, - начал он шепотом. - С вами все в порядке?
Фаэлан скрестил руки на коленях и склонил голову, будто и впрямь собирался выслушать исповедь Джавана, но и при этих его словах не поднял глаз, лишь сильнее переплетая пальцы.
- Они… не причинили мне телесного вреда на сей раз, сир, - пробормотал он.
Джаван ничего не ответил, и взяв Фаэлана за руку, чтобы не позволить тому отпрянуть, другой рукой закатал рукав одеяния священника в поисках признаков кровопускания. Фаэлан напрягся, но сопротивляться не стал, однако расслабился, лишь когда Джаван отпустил его и взялся руками за поручень молитвенной скамеечки. Затем священник устремил на короля взволнованный взгляд.
- Боюсь, я больше не смогу служить вам в этом качестве, сир, - прошептал он неверным голосом.
- Что они с вами сделали?
Фаэлан вновь уставился на сплетенные руки и с глубоким вздохом постарался набраться храбрости, чтобы выговорить вслух:
- Физически на сей раз мне пришлось куда легче, но боялся я ничуть не меньше, чем если бы они на самом деле стали мучить меня, потому что угроза все равно оставалась… и воспоминания о том, как это было в прошлый раз.
- И все-таки, что же они сделали? - повторил Джаван.
- Первые два дня мне было велено отстаивать бдения в дисциплинариуме, - ровным голосом отозвался Фаэлан. - Меня подвергли строгому посту и велели читать особые молитвы. Спать почти не давали. Кроме того, мне не позволяли присутствовать на мессе, пока на третий день аббат не позвал меня к себе. Там были еще отец Полин и брат Альберт, а также отец Лиор и писец-мирянин, который записывал ответы на их вопросы.
- А дальше?
- Они… спрашивали насчет вас, сир: что я видел, о чем мы говорили, что я видел и слышал от прочих ваших приближенных и ваши исповеди. По крайней мере, вы… дали мне дозволение рассказывать об этом. Хотя, конечно, там не было ничего примечательного. И поскольку ничего необычного я не видел, то, стало быть, ничего и не мог им поведать.
Фаэлан говорил чистую правду, насколько он ее помнил. Но Джаван прекрасно сознавал, что допрос Custodes на самом деле был куда более глубоким… и он сам заблокировал некоторые воспоминания о событиях, предшествовавших коронации, включая и смерть брата Серафина.
- Нагнитесь ко мне поближе, отче, - шепотом попросил он и коснулся лба отца Фаэлана. - А теперь расскажите мне все, что произошло в аббатстве.
Фаэлан напрягся, попытался даже отвернуться, но Джаван другой рукой ухватил священника за плечо, чтобы не дать ему отпрянуть, и тут же проник в его сознание, где обнаружил установленный запрет на то, чтобы кому бы то ни было рассказывать о подробностях происшедшего в кабинете аббата. Запрет этот оказалось легко обойти, и рассказ Фаэлана поразил Джавана, хотя в глубине души он был готов к чему-то подобному.
- Расскажите мне обо всем своими словами, отче, - попросил он и опустил руки Фаэлану на плечи. - Теперь вы можете вспомнить все до конца.
Голос Фаэлана звучал медленно и негромко, словно он был под властью каких-то чар, а темные глаза смотрели в пустоту.
- Этот писец-мирянин… кто-то назвал его мастером Димитрием, - прошептал Фаэлан. - Они меня допрашивали про ту ночь, когда умер брат Серафин, и Димитрий не спускал с меня глаз, и даже не записывал мои ответы…
***
В это же самое время в личных покоях при соборе, которые архиепископ Хьюберт занимал, когда находился в Ремуте, Полин Рамосский пересказывал другую часть той же истории.
- Таким образом обстоятельства смерти брата Серафина, похоже, оказались именно таковы, как нам их представили первый раз, - заявил он. - Теперь у меня нет сомнений, что с ним случился сердечный приступ. В этот момент с ним рядом находился один лишь отец Лиор, и к тому же день был очень жарким.
Хьюберт снисходительно выслушал его, по-прежнему уверенный, что Полин зря потратил столько усилий, чтобы выяснить совершенно очевидную вещь - ибо смерть Серафина в его глазах была совершенно естественной - но он, как от него и ожидали, задал следующий, вполне логичный вопрос:
- Если рядом был Лиор… не можем ли мы предположить, что именно он каким-то образом повинен в смерти Серафина.
- Никоим образом.
- Отлично. Но возможно ли, чтобы Серафин был отравлен или каким-то образом ему подсыпали снадобье, вызывающее сердечный приступ?
Полин покачал головой.
- Он не ел и не пил ничего за несколько часов до смерти, а трапезу разделил с несколькими другими братьями, включая того же Лиора… и они ели из общей посуды. Таким образом, никакое вмешательство было бы невозможным.
Он глубоко вздохнул, словно опасаясь говорить дальше, и Хьюберт бросил на него вопросительный взгляд.
- Но какого же именно вмешательства вы ждали?
Полин поигрывал с бахромой своего кушака, затем небрежно принялся разглаживать ее другой рукой, тщательно обдумывая вопрос.
- Вот что меня продолжает тревожить. Конечно, вы понимаете, что Лиора в подробностях расспросили обо всех событиях той ночи. И в первый раз, и по возвращении в аббатство. И хотя эта тема не всплыла при первом разговоре, но затем он… вроде бы припомнил что-то насчет визита к отцу Фаэлану, чуть раньше в тот же вечер. По-моему, я говорил, что они намеревались вдвоем навестить его. Однако вначале Лиор ничего об этом не рассказал.
- Предполагаете, он умолчал об этом намеренно? Полин покачал головой.
- Нет, упущение вполне объяснимое, поскольку в свете прочих событий той ночи это весьма незначительное событие. Однако тут имеется и кое-что еще. Хм… - он со вздохом покосился на Хьюберта.
- Ну ладно, чтобы рассказать вам об этом, мне придется признаться еще кое в чем. Когда я говорил о подробном допросе, то именно это и имел в виду. Пару месяцев назад я взял себе на службу Дерини.
- Что?
- Пусть вас это не беспокоит. Я принял все необходимые меры предосторожности. Его имя Димитрий. Мои рыцари, возвращавшиеся из Форсинна, встретили его с братом на корабле, отплывавшем из Фианны. Его брат - Коллос, свалился в лихорадке, и ему на помощь пришел один из наших лекарей.
- Не верю собственным ушам, - процедил Хьюберт сквозь стиснутые зубы.
- Сперва выслушайте, а потом будете судить. Как только больной пошел на поправку, и стало ясно, что жизнь его вне опасности, оказалось, что оба они Дерини, и Димитрий, брат Коллоса, прежде был помощником городского головы в Везаире, однако его сместили с должности за какие-то служебные проступки и хищения. Разумеется, он утверждает, что его попросту подставили… Возможно, это и так, а возможно и нет. По крайней мере, экипаж корабля доверял ему.
Хьюберт возвел глаза к небесам, но Полин продолжал:
- Как бы то ни было, оба оказались без гроша, к тому же Коллос наверняка умер бы, если бы не помощь моего лекаря… Хотя, разумеется, тот не стал бы ему помогать, если бы знал, что перед ним Дерини. Однако Димитрий сообщил, что хотя и надеется рано или поздно вернуться в Везаир и отомстить тем, кто ложно обвинил его в преступлении, однако сейчас благодарность за спасение жизни брата повелевает ему предложить свои услуги… за деньги, разумеется, поскольку он должен думать о возвращении в Везаир, однако именно там он приобрел некоторые навыки допроса. Ему доводилось слышать, что в Гвиннеде подобным талантам можно найти применение, пусть и в довольно специфичных обстоятельствах. Он также продемонстрировал свои таланты на нескольких членах экипажа, причем некоторые пошли на это добровольно, а другие - нет.
- Кто бы сомневался, - пробормотал Хьюберт, но Полин, не обращая на его слова никакого внимания, продолжил:
- Как вы понимаете, такое предложение показалось моим рыцарям весьма заманчивым, и все же они оставались настороже. Но когда от Димитрия потребовали доказательств его верности будущим нанимателям, они с братом с готовностью пошли на то, чтобы брат остался в заложниках. Так что я не сомневаюсь, что мы достаточным образом обезопасили себя.
Однако Хьюберт был потрясен рассказом Полина и отнюдь не разделял его уверенности.
- Вообразить не могу, вы взяли на службу Дерини, заранее не посоветовавшись со мной! - воскликнул он.
Полин, смутившись, постарался высказаться в свою защиту:
- Но ведь вы сами держали на службе Дерини.
- Да, но… - Хьюберт заломил руки. - Возможно, он и впрямь говорил вам правду, но откуда вы знаете, на самом ли деле этот Коллос его брат?
- Я уверен лишь в том, что он Дерини, - отозвался Полин. - Его испытывали мерашей, равно как и Димитрия. У обоих начались весьма впечатляющие конвульсии.
Хьюберт кивнул.
- Ну что ж, в таком случае раз второй Дерини остается у нас в заложниках, мы можем надеяться, что этот ваш Димитрий будет покорен нашей воле. Но насколько часто вы пользовались его услугами?
- Не стоит беспокоится, я был очень осторожен. Я держал их в Картмуре пару месяцев, и подвергал всевозможным испытаниям. Коллос по-прежнему находится там, восстанавливает здоровье, но Димитрия я привез в Arx Fidei, когда король затребовал к себе отца Фаэлана.
- Так он читал мысли Фаэлана?
- Нет, в ту пору я ему еще не доверял. Он использовал лишь чары истины, однако сопротивление Фаэлана удалось понизить… иными средствами.
- Я так и думал, учитывая, в каком состоянии он прибыл ко двору. Джавану сказали об этом?
- Он знает только, что Фаэлану отворяли кровь. Но я ему объяснил, что этого потребовал лекарь.
- А если Фаэлан скажет ему правду?
- Тогда Джаван лишний раз убедится, что подвергнет Фаэлана большой опасности, если попытается заставить его отступить от верности ордену, - заявил Полин. - Может быть, это поможет приструнить нашего короля.
Хьюберт кивнул, поглаживая епископский перстень.
- Но вернемся к смерти Серафина. Димитрий спрашивал об этом Фаэлана?
- Я к этому и веду, - отозвался Полин. - После похорон Серафина первым делом я вместе с Димитрием подробно расспросил обо всем Лиора. К тому времени Фаэлан еще не прибыл в аббатство. Лиор мало что смог нам рассказать о той ночи, однако я спросил, согласится ли он, чтобы Димитрий считал все его воспоминания. Конечно, я мог приказать, но Димитрий заявил, что обычно результаты бывают куда более достоверными, если человек покорится добровольно.
- И Лиор согласился?
- Да. Они с Серафином привыкли работать с Дерини еще в Картмуре. Во время допроса Лиор и впрямь лучше припомнил, о чем они беседовали с Фаэланом той ночью, однако во встрече их не было ровным счетом ничего примечательного, так что неудивительно, что Лиор даже не вспомнил об этом раньше. Они с Серафином ушли очень скоро. Ну, а о том, что случилось раньше, вы знаете. Впрочем, еще один любопытный момент. Димитрий заявил, что в подсознании уловил некое туманное ощущение, что в какой-то миг там мог оказаться и Джаван. Или, может быть, они втроем просто говорили о короле, Димитрий не был в этом точно уверен.
- Забавно, - пробормотал Хьюберт.
- Ну, а вскоре прибыл и отец Фаэлан, - продолжил Полин. - Учитывая, как все прошло с ним в прошлый раз, я был настроен обойтись с ним помилосерднее, но желал также выяснить все, что ему известно о смерти Серафина. Поэтому два дня я потомил его страхом, в ожидании неотвратимого наказания, а также заставил соблюдать пост и не давал спать. На третье утро после мессы, когда его привели к аббату для допроса, он уже испытывал головокружение от голода, и после того как выпил вино причастия на голодный желудок.
- Весьма действенно, - согласился Хьюберт.
- Да, эффект был именно тот, на который мы и надеялись. Я усилил его опасения, сказав, что если он не ответит должным образом на все вопросы Лиора, то мы сумеем развязать ему язык, и поскольку Альберт как раз в это время вертел в руках перемазанный кровью жгут, то Фаэлан принял угрозу весьма буквально… Хотя аббат и несколько испортил нам игру, заявив, что через месяц слишком рано повторять кровопускание.
Хьюберт хмыкнул.
- Аббату Халексу еще многому следует поучиться.
- Вы совершенно правы, однако того же самого нельзя сказать о Димитрии. Не будь он Дерини, а также приверженцем восточной ветви нашей религии, то я бы едва ли устоял от соблазна сделать его членом ордена… хотя и без того он служит нам на славу.
- Так что же там с отцом Фаэланом? - нетерпеливо поторопил его Хьюберт.
Полин склонил голову.
- Детали я пропущу. Главное, что отец Фаэлан ничего не смог добавить к рассказу Лиора. Ни об их встрече с Серафином, ни о дальнейших событиях той ночи. К тому же он ничего не знал о том, виделись ли мои люди с королем. Я заставил Димитрия проникнуть в его сознание, но он лишь подтвердил, что Фаэлан говорит правду. Кроме того, Фаэлан не заметил, чтобы Джаван или кто из его свиты, мог оказаться каким-то образом причастен к смерти Серафина.