Невел почти слово в слово повторил то же, что до этого сообщил присутствующим его товарищ, однако добавил, что лично слышал, будто Гэвин клянется убить Ориэля, из-за того что тот обрел слишком большое влияние на короля. Прочитав его мысли, Ориэль убедился, что все эти воспоминания были внушены ему Ситриком, но, разумеется, никак не мог этого доказать, ибо Ситрик и Гэвин оба были мертвы. Лишь одно удалось установить наверняка, если только Ран не лгал, это что Ситрик задумал убить Ориэля по собственной воле, без ведома своего хозяина.
- Разумеется, у нас нет причин усомниться в словах лорда Рана, - заявил Таммарон, когда Удаут увел второго пленника, а сэр Сорль удалился вместе с Ориэлем. - Однако должен заметить, что мы никоим образом не можем доказать и невиновность самого Ориэля. Сир, к несчастью, мастер Ориэль остался единственным Дерини при дворе, и у нас нет никакой возможности убедиться в его собственной искренности. В особенности, когда дело касается его лично, мы никоим образом не можем доверять его словам.
- Я лично убежден в правдивости мастера Ориэля, милорд, - возразил Джаван. - Но что вы предлагаете? Как нам убедиться, что именно Ситрик, а не Ориэль был повинен в преступлении?
Пришлось признать, что убедительных доказательств не существовало, и Джаван вынужден был согласиться держать Ориэля под пристальным наблюдением. Новым телохранителем его он назначил сэра Сорля.
- Кроме того, я желаю подвергнуть домашнему аресту обоих стражников, - заявил король. - Я убежден, что они неповинны в сознательном участии в заговоре, однако не уверен, что смогу доверять им в будущем. В следующий раз, когда из Ремута будет отправляться пополнение в приграничные гарнизоны, я хочу, чтобы их отослали туда. Робер, проследите, чтобы это было исполнено.
- Слушаюсь, мой господин.
После этого Джаван распустил придворных и устало вернулся в свои покои, отправив Этьена доложить все Джорему и попросить его совета. Ориэль, несмотря на свою невиновность, находился практически в положении осужденного и не показывался из своей комнаты, расположенной прямо напротив апартаментов Джавана. Сэр Сорль и Гискард расположились в соседних покоях.
А поздно ночью, когда все в замке заснули, мастер Димитрий, неслышный, точно призрак, прошел по темным коридорам и в свою очередь встал на часах, охраняя двух опозорившихся стражников.
***
На следующий день Джаван вместе с братом и сэром Томейсом прошел по парадному залу, собираясь отправиться на верховую прогулку, когда внезапно по главной лестнице ему навстречу устремился сэр Робер вместе с графом Удаутом.
- Сир, боюсь, нынче вы не пожелаете ехать на прогулку, - объявил тот и, жестом позвав за собой короля, устремился в открытую галерею, окружавшую сад. Он даже не оглянулся, дабы убедиться, последовал ли Джаван за ним.
- Ступайте с Робером, сир, - поторопил его Удаут. - Предупреждаю, зрелище не слишком приятное. Хорошо, что вы еще не успели позавтракать.
Учитывая подобное предупреждение, Джаван двинулся за Робером, полный самых недобрых предчувствий, и в дальнем конце сада обнаружил на земле труп обнаженного мужчины. Райс-Майкл и двое других рыцарей уже склонились над ним, и только Карлан старался идти помедленнее, памятуя о хромоте своего господина.
- Кто это такой? - спросил Джаван, проследив взглядом за Удаутом, который указывал на раскрытое окно четырьмя этажами выше, откуда выглядывали несколько стражников.
Робер опустился рядом с трупом на колени, развернул его голову и вздохнул.
- По-моему вы помните, сир, это Болдуин.
- Боже правый, он что, спрыгнул оттуда, - выдохнул Джаван.
- Спрыгнул, или его вытолкнули.
Робер хотел было приподнять мертвеца и перевернуть его, затем вновь тряхнул головой. На земле было полно крови, ибо несчастный Болдуин рухнул прямиком на заостренные подпорки для саженцев.
- Да, если бы даже он не погиб при падении, его бы уже ничто не спасло, - заметил рыцарь и поднялся, отряхивая ладони о бедра. Он вновь поднял голову, чтобы взглянуть на открытое окно. - Впрочем, боюсь, второму бедолаге пришлось не лучше.
- Он тоже мертв? - спросил Джаван.
Наверху, в комнате они обнаружили, что несчастный Невел также принял смерть, более медленную, но не менее болезненную, чем Болдуин. Поскольку они оба находились под домашним арестом безоружные, похоже, что Невел разбил пустую винную флягу и использовал острый, как бритва, осколок, чтобы перерезать себе запястья почти до кости, а затем попытался вскрыть себе горло. Он также был совершенно обнажен. И если относительно намерений Болдуина еще оставались сомнения, то кончина Невела, очевидно, была делом его собственных рук. Он по-прежнему сжимал окровавленный осколок в застывших пальцах. Кровь запятнала всю комнату и его бледное тело. Взгляд мертвых глаз был устремлен на окно, откуда прыгнул его товарищ, рот исказился в безумной торжествующей усмешке.
- Иисусе милосердный, но почему? - прошептал Джаван и опустился на колени рядом с Гискардом, который осматривал тело.
- Вероятно, ими двигало отчаяние, оттого что они утратили доверие короля, - ледяным тоном отчеканил Ран. Они с Альбертом уже находились в комнате, когда король прибыл туда, а вместе с ними был и лекарь Custodes. - У этих людей не осталось будущего, сир, ибо их господин судил неправо и приговорил их к изгнанию из столицы.
- Это нелепость, - воскликнул Джаван, но щеки его вспыхнули. - Этого недостаточно, чтобы человек лишил себя жизни… Особенно таким ужасным способом. Робер, может быть, это Ситрик внушил им нечто подобное?
- А почему вы не спросите, не мог ли им внушить этого мастер Ориэль? - продолжил давить на короля Ран. - Если бы Ситрик велел им покончить с собой, они бы это сделали, прежде чем подверглись допросу. Но Ориэль копался в их сознании только вчера.
- Ерунда, - не удержался Карлан. - Если они не сказали ни слова против Ориэля накануне, то уж конечно, ничего не сказали бы и в будущем. Зачем им делать такую глупость? Единственное, чего они достигли, это дали повод для беспочвенных обвинений разным болтунам вроде вас.
- Сир, немедленно заткните рот этому дерзкому щенку, или я возьмусь за хлыст, - взорвался Ран. - Ты что, смеешь защищать Дерини, мальчишка?
- Милорд, вы зашли слишком далеко, - предупредил его Джаван, поднимаясь на ноги. - Карлан, подойди сюда. Я не потерплю ссор среди своих подданных. Гискард, прошу тебя…
Гискард продолжал осматривать мертвеца, стараясь вывести хоть что-то из положения тела и нанесенных ран, однако мгновенно откликнулся на голос Джавана.
- Не верю, чтобы Невел сам на такое решился, - прошептал он королю по пути в столовую, где уже был накрыт завтрак, хотя никому из них сейчас, конечно же, было не до еды. Райс-Майкл вернулся к себе, заявив, что перекусит позже. - Жаль, что Ориэлю не удастся как следует осмотреть трупы, но после слов Рана вы не осмелитесь приказать ему придти туда.
- А почему нет? - таким же шепотом отозвался Джаван.
- Потому что если Ориэль обнаружил, что их и впрямь заставили покончить с собой, то он окажется единственным подозреваемым в глазах двора. Более того, если этого не делал ни он, ни вы, ни мы с отцом, - а мы с уверенностью можем это утверждать, - то, значит, в замке есть еще один Дерини. Сомневаюсь, чтобы это был призрак Ситрика, а значит, остается лишь один человек. И вы прекрасно знаете, о ком речь.
Джаван оступился и застыл на месте, изумленно глядя на Гискарда.
- Димитрий? Здесь?
- Ну, сомневаюсь, чтобы он смог проделать все это из Arx Fidei, - отозвался Гискард. - Кроме того, мне пришло в голову, что они не посмели бы рискнуть Ситриком, если бы не имели еще одного Дерини в запасе.
- Тогда, скорее всего, он был в числе Custodes, приехавших в столицу за последний месяц, - пробормотал Джаван. - Однако я помню его лицо из воспоминаний Серафина. И там не было никого похожего.
- Но ведь у него была борода, - возразил Гискард, - и он был в мирской одежде. Но сбрейте бороду, нарядите его в рясу… Попытайтесь представить себе, сир.
Джаван внезапно поник головой, лишь теперь осознав, что последние дни лицо это постоянно было у него перед глазами.
- Лекарь, который пришел с Альбертом, - выдохнул он. - Вчера он присутствовал на допросе, а сегодня утром тоже явился с ним вместе. - Закрыв глаза, он вызвал перед внутренним взором образ этого человека, - седеющие русые волосы с выбритой тонзурой, темные глаза с осторожно опущенными веками, чувственный рот… И крохотная метка на мочке правого уха, где некогда красовалась золотая серьга.
- Боже правый, что же нам теперь делать?
***
И пока король задавался этим вопросом, Димитрий, сидя вместе с Альбертом, Раном и Хьюбертом в покоях Полина при Ремутском соборе, докладывал им обо всем, что стало ему известно за последнее время.
- Милорды, это утро принесло много нового, - начал он, когда все расселись перед камином. - Учитывая все, что вы рассказали мне о короле, не могу утверждать наверняка, что ощутил в нем магию Дерини… но это было нечто очень схожее, и исходила эта сила либо от короля, либо от рыцаря по имени Гискард.
- Де Курси? - переспросил архиепископ.
- Но я бы скорее сказал, что именно от короля, - отозвался Димитрий. - Хотя, возможно, замешаны они оба. Это подтверждает впечатление, которое я получил из воспоминаний стражников Болдуина и Невела, перед тем как отдал им приказ о самоубийстве. Поскольку ни один из них не подозревал во владении магией короля, то оба решили, будто атака исходила именно от мастера Ориэля. Но на самом деле точно этого не помнит ни один из них. К тому же мастер Ориэль получил большую дозу мераши. Едва ли он был в состоянии нанести удар такой силы.
- Значит, это король, - пробормотал Полин. - Слухи оказались правдивы, и Халдейны обладают могуществом. Может, сами они и не Дерини, но сила их явно идет из этого источника. Так что теперь мы имеем достаточно причин, дабы низвергнуть и уничтожить его!
***
Однако в следующие недели никто не дал повода Джавану заподозрить неладное. Лекарь-монах, в котором они подозревали Димитрия, исчез из столицы… что косвенно подтверждало его вину в недавних событиях, - однако Джаван не осмелился расспрашивать о нем. Он мог лишь радоваться отсутствию Дерини при дворе и надеяться, что ни он, ни Гискард не выдали себя в его присутствии.
Сэр Гэвин был похоронен со всеми почестями, ибо геройски погиб на королевской службе, и тело его упокоилось в склепе Ремутского собора. Самоубийцы Болдуин и Невел были похоронены на пустыре за рекой, рядом с отцом Фаэланом. Рану позволили придать земле Ситрика на кладбище при церкви святой Хилари, и он неохотно позволил матери и сестре покойного присоединиться к семье Урсина, когда Джаван отошлет их на север к Ревану.
Ориэль старался никому не показываться на глаза, почти не выходил из своей комнаты, и понемногу страсти улеглись. Теперь Джаван не мог в открытую прибегать к услугам Дерини для наведения чар истины, но, по крайней мере, у него оставался свой Целитель, и когда однажды в апреле Урсина обнаружили мертвым после очередного тестирования мерашей, Джаван, отправившись взглянуть на тело, взял с собой Ориэля.
- Никаких следов насильственной смерти нет, сир, - заявил придворный лекарь, которого позвали, когда Урсин не встал к завтраку. - Даю слово, что вчера ночью, когда я его покинул, он был в полном, порядке. Конечно, после мераши он чувствовал себя скверно, но ведь я даже не дал ему положенной второй дозы. Раз уж ваше величество вознамерились отправить его к Custodes, то мы сочли, что в подобной предосторожности больше нет нужды. Может быть, во сне с ним случился сердечный приступ. Все-таки жизнь у него была очень нелегкая последние годы.
Лекарь говорил чистую правду, Джаван с Ориэлем оба знали это. Однако когда дверь за ним закрылась, король приказал Целителю повнимательнее осмотреть тело. С ними оставался Карлан, а Гискард с сэром Сорлем допрашивали стражников, дежуривших здесь ночью. На теле и впрямь не нашлось никаких иных отметин, кроме следов укола на руке, где Урсину вводили мерашу. Однако когда Ориэль попытался прочесть воспоминания умершего, то в ужасе отпрянул.
- Боже правый, - прошептал он, в изумлении схватившись за голову.
- Что такое? - воскликнул Джаван.
Ориэль тряхнул головой, показывая, чтобы ему не мешали, покуда он не закончит, и вновь склонился над мертвецом, прижимая дрожащие пальцы к холодному лбу, затем вновь отпрянул и покачал головой, протягивая Джавану руку.
…Уверенные шаги в ночи. Урсин, с трудом пробуждающийся от наркотического забытья, три тени, нависшие над ним, двое удерживают его, тогда как третий прижимает к лицу подушку…
Он пытается отбиться, понимая, что эти люди желают его смерти, пытается дышать, тело конвульсивно дергается, силы уходят из него… А затем, когда несчастный уже почти лишается чувств, подушку внезапно отнимают ото рта. Челюсти насильно разжимают, и в горло вливают какую-то обжигающую жидкость, от которой немеет язык и паралич распространяется по всему телу и захватывает мозг…
Содрогаясь от ужаса, Джаван прервал контакт. Ориэль уже разомкнул мертвецу рот и заглянул в горло, ощутив следы смертельной дозы мераши.
- Но кто мог сделать такое? - шепотом спросил Джаван у Гискарда, когда труп наконец унесли, и Ориэля отправили в свои покои под надзором стражников. - И зачем? Он ведь больше ни для кого не представлял угрозы. А если Custodes хотели убить его, им достаточно было потерпеть пару недель, пока его не отправят в Рамос.
О том, что обнаружил Ориэль, он не сказал никому, кроме самых близких людей, ибо любые утверждения Целителя сейчас были бы поставлены под сомнение и вызвали лишние подозрения по отношению к самому Дерини. Кроме того, Гискард, допрашивая стражников, убедился, что лишь Дерини мог проникнуть в комнату Урсина через все кордоны охраны. Ему удалось использовать при расспросах лишь чары истины, однако все эти люди были совершенно непреклонны, - и говорили чистую правду, так, как они ее помнили, - что не видели никого посторонних этой ночью.
- Похоже, Димитрий вернулся, - объявил Гискард. - Но мы даже не осмелимся спросить о нем Полина, дабы не вызвать подозрений. Ведь мы никоим образом не могли узнать о его существовании…
Рыцарь Дерини постарался в следующие дни осмотреть всех попадавшихся ему на пути Custodes, стараясь заметить их врага. Однако узнав, что несколько монахов уехали из Ремута в то самое утро, когда скончался Урсин, он понял, что поиски не приведут ни к чему. Конечно, все происшедшее лишь усилило их подозрения, однако они по-прежнему не могли ничего доказать и не смели задавать вопросов.
Урсин был похоронен при церкви святой Хилари, рядом с Ситриком, и архиепископ Хьюберт был настолько огорчен его смертью, что даже позволил вдове присутствовать на похоронах… хотя ей и не разрешили взять с собой сына-Дерини. Больше на церемонии не было никого, кроме стражников Custodes, охранявших Урсина в ночь смерти, и придворного лекаря, который посетил его накануне. Полин сам снизошел до того, чтобы прочесть отходную молитву, и даже высказал сожаление, что Урсин так и не смог предаться монашеской жизни, дабы искупить свои грехи, и теперь душа его не найдет упокоения ввиду безвременной кончины.
Джаван вместе с братом, Карланом и Гискардом во время мессы также присутствовал в базилике, стараясь с помощью чар истины определить ложь в словах Полина. Король почти сумел убедить себя, что верховный настоятель не имел отношения к гибели Урсина, но так и не смог себя заставить принять из его рук Святое Причастие. Точно также не стали причащаться и остальные. Он мог бы приказать им, дабы не обострять отношений с Полином, но решил, что не станет этого делать. После обеда состоялось очередное заседание совета, которое Джаван с трудом высидел до конца. Хьюберт словно нарочно задался целью раздражать его, и Альберт следовал во всем его примеру. По счастью, не было хотя бы Полина.
И все же после смерти Урсина казалось, советники перестали воспринимать в штыки все предложения короля. Возможно, все же им не по душе была необходимость отослать в монастырь бывшего Дерини. Однако теперь у них не было никаких возражений по поводу того, как поступить с семьями Урсина и Ситрика, поскольку в заложниках больше не было нужды. И даже Хьюберт перестал возражать относительно Ревана, так что у короля зародилась надежда, что он сумел преодолеть основное сопротивление своих советников.
Весна пришла зиме на смену, и он отослал на север сэра Бертранда де Билля, дабы тот узнал, как обстоят дела у мастера Ревана, тогда как совет в Ремуте продолжал заниматься донесениями королевских посланцев, поступавшими со всех концов королевства, по мере того как открывались от снега дороги и перевалы. Через Этьена де Курси Джаван старался сообщать Джорему обо всем, что происходит в столице, и попросил Дерини разработать план, как принять у Ревана трех женщин и мальчика, которые вскоре должны были отправиться на север.
Сэр Бертранд вернулся в конце апреля и принес весть, что мастер Реван вернулся на реку Эйриал и там вновь проводит крещение для очищения Дерини. Он рассказал пророку о планах короля, и один из его помощников лично подвергся омовению в ледяной воде, дабы очиститься от деринийской скверны. После этого Реван благословил их… "Не именем своим, а именем Господа Сил", как заверил их Реван, и Бертранд после этого обряда подцепил жестокий насморк. И все же королевские рыцари вернулись совершенно уверенные в том, что Реван подлинный чудотворец и творит дела свои во благо Господа, и именно так и сообщили совету сразу по прибытии в Ремут.
- Конечно, я не стал бы утверждать, будто мастер Реван святой, - заявил Бертранд, сморкаясь в промокший платок. - Однако несомненно гораздо лучше стараться очистить тех, кто был осквернен, общаясь с Дерини, а также очищать самих Дерини от всякого зла, нежели подвергать их всех жестоким казням. Гораздо благотворнее давать этим несчастным шанс искупить свои грехи, и если милосердием и состраданием можно достичь тех же целей, что и жестокостью, то разве не лучше нам во всем следовать примеру нашего Господа?