Вернее, должно было прийти. Послушав степенные разговоры мужчин, сбивчивую женскую болтовню и маловразумительные реплики детей, можно было с уверенностью констатировать – никто из жителей города даже и не думал называть нынешние месяцы летними, ибо это было бы откровенным враньем. Да уж, вопреки утверждениям календаря, лета в Блентайре не было и в помине. А посему установившийся отвратительный сезон люди называли по-всякому, кто во что горазд: сушью, суховеем, душегубкой, но только не тем старым, привычным и желанным словом "лето", которое, казалось, уже начисто вышло из употребления. Ибо подобного черного "лета" в Лаганахаре еще не видывали!
Шаг за шагом, подкрадываясь тихо и незаметно, Пустошь вплотную подступила к стенам города, неумолчно и безостановочно скребясь в них своими острыми когтями. Караульные на башнях столицы тряслись мелкой дрожью от ужаса, а покидая утром свои посты, они божились, что окружившие город пустыня и ветер вполне разумны и, словно сговорившись, роют подкоп под мощные стены Блентайра. Дескать, в реве ветра им постоянно слышится разумный человеческий голос, хрипло и злорадно выпевающий: "Так не доставайся же ты никому". Король Вильям, за последнее время сильно постаревший и ставший совсем седым, категоричным тоном потребовал от городских дозоров на корню пресекать подобные пораженческие разговоры и не сеять в городе смуту да панику. Но разве такое пресечешь?
А члены совета, состоящего из глав всех гильдий, лишь недовольно качали головами и мрачно перешептывались. Король ведет себя более чем странно, значит, есть из-за чего!.. Как ни крути, а он ведь приходится внуком тому самому Джоэлу Гордому, при котором и заварилась вся эта неразбериха, пришла всеобщая беда, названная позднее Проклятой эпохой. Видно, знает повелитель Блентайра много чего важного, да только молчит… Эх, собрались бы жители столицы да заставили короля раскрыть истинную подоплеку их нынешних бед, глядишь – что-то и изменилось бы… Хотя нет, вряд ли изменилось бы, ведь все уже понимают: шанс на спасение упущен, поздно теперь что-либо менять. Хотя, и в этом следует признаться откровенно, робкая надежда все же продолжала теплиться в их душах, ведь даже если ты летишь в пропасть, то не стоит зажмуриваться от страха. Наоборот, нужно смотреть в оба – а вдруг удастся за что-нибудь ухватиться? И наиболее умные – смотрели…
Но, вопреки досужим домыслам членов совета, простые горожане не проявляли никакого интереса к перешептываниям власть имущих или же к королевской кручине. Загнанный в ловушку зверь ведет себя точно так же, как они, ибо он просто пытается выжить. Но если попавшая в капкан лиса перегрызает себе лапу и поспешно ковыляет прочь, то нынче бедному люду приходится не в пример хуже. Что бы ты там себе ни отгрыз, ногу или руку, к примеру, из столицы все равно не вырваться и не сбежать. Крепко запертые ворота города захлопнулись, словно ловушка, превратив Блентайр в смертельный капкан. Да и куда прикажешь бежать, если за стенами уже нет ничего и никого живого? Ни травинки, ни птички…
Любители впустую почесать языками сказывали, будто в обители всеблагой богини Банрах еще остались живые братья, умудрившиеся забаррикадироваться в глубоких подвалах монастыря. Но от монахов так давно не приходило никаких вестей, что в ответ на подобные сплетни горожане лишь недоверчиво отмахивались, с жалостью поминая благочестие безобидных послушников. Впрочем, почему же с жалостью? Пожалуй, мирно почившим братьям можно и позавидовать, они-то уже отмучились… А их собственные мучения, интересно, насколько еще затянутся?
Каждое утро, обходя городские улицы, а в особенности бедняцкие закоулки, стражники обязательно находили несколько свежих трупов, неловко скрюченных на тротуарах. Кто-то из этих бедолаг скончался от голода и жажды, но большинство несчастных уходили из жизни абсолютно добровольно, сводя с нею последние счеты. Тощие, покрытые болячками и коростами тела грешных самоубийц торопливо сбрасывали с городской стены, сопроводив короткой заупокойной молитвой. Копать могилы на территории Блентайра не разрешалось, чтобы не привести к распространению болезней, да и сил на это ни у кого уже не осталось. Поговаривали, что, несмотря на старания лекарей, в южной части города участились случаи вспышек ветряной оспы, в переулке Кинжалов орудовал неуловимый маньяк-убийца, а на улице Терпких Ароматов объявилась самая настоящая ведьма. Вот и поди разбери, где тут правда, а где ложь… Впрочем, какая теперь разница?
Некогда полноводная река Алларика пересохла окончательно, превратившись в жалкий ручеек, не способный напоить все еще многолюдный город. Озеро Аррун обмелело впервые за всю историю Лаганахара, превратившись в лужицу жидкой грязи. Невыносимо жаркие дни сменялись жутко морозными ночами, а осадков по-прежнему не выпадало ни капли. И единственным источником влаги для людей была образующаяся за ночь изморозь, поутру превращающаяся в капли прозрачной росы. Поэтому-то все улицы и крыши города на ночь уставлялись широкими глиняными мисками, которые торопились собрать до восхода огнедышащего Сола, испепеляющего и эту скудную влагу. Тем и жили.
Королевские кладовые и житницы опустели полностью, и голодные люди тщетно собирались возле стен дворца, умоляя о куске хлеба. На обед королю подавали суп из лебеды, жаркое из мышей и лепешку из ржи, испеченную пополам с трухой. В городе давно съели всех лошадей, собак и даже кошек, переловили всех крыс и перебили тощих, мелких, как горох, воробьев. Кстати, самого гороха в городе не пробовали уже месяца три. Знаменитые придворные красавицы, ранее славившиеся пышностью форм и роскошными бюстами, отощали до неузнаваемости и напоминали палки, завшивели и даже не помышляли о балах. Да и какие там балы, если все музыкальные инструменты пошли на растопку каминов, платья – на одеяла и занавески, а шелковые чулки – на силки для мышей.
Единственной надеждой города теперь оставался бойкий рыжеволосый юноша в оборванном плаще чародея, без устали переходивший из дома в дом и внушающий людями, что помощь придет и надо в это верить! Молодой чародей утверждал, что счастье бывает двух видов: то, которое уже не вернуть, и то, которое мы еще ждем! А значит, нам нужно ждать, надеяться и верить…
И вот однажды его слова все-таки подтвердились. Высыпав на стены, горожане недоверчиво терли веки, не смея поверить собственным глазам. Они привыкли считать Перворожденных сказкой, навечно сгинувшим народом после событий столетней давности, но сейчас перед ними предстали самые настоящие эльфы, прибывшие с караваном под стены Блентайра. Да, это, бесспорно, были они, существа из сказок и легенд – рослые, светлокожие, длинноволосые и остроухие! Враги, по представлениям людей, алчно жаждущие человеческой крови и мечтающие об отмщении за отобранный у них город!
А между тем сейчас эти мифические чудовища неспешно разгружали повозки и привязывали к спущенным со стены веревкам корзины с вяленой рыбой и сыром, с хлебом и мясом, с яблоками и ягодами и – о, восторг! – кувшины с чистой питьевой водой. Собравшиеся на стене люди плакали от раскаяния, славя своих недавних недругов. Ведь что может быть величественнее и благороднее, чем помощь, полученная от врага?
Личные покои главы гильдии Чародеев утопали в полумраке. Огонь в камине не горел, потому что дрова в башне давно закончились, а расходовать магию для столь незначительных целей, по нынешним суровым меркам, было бы сущим расточительством. Звезды на потолке потускнели, шкаф с фолиантами уродовали нити бурой паутины, под столом перекатывались клоки пыли, а сама сьерра Кларисса немного похудела и побледнела, идеально вписываясь в картину общего упадка. Тем не менее верховная чародейка по-прежнему величественно восседала на своем обычном месте, оставаясь такой же безупречно красивой и противоестественно моложавой. Королева в изгнании – Кларисса упрямо продолжала тешить свое самолюбие этой неудачной ролью, не желая замечать, что ее сценический образ безнадежно устарел, а декорации обветшали.
Лоб магички озабоченно хмурился, а ножки рефлекторно переступали, будто нервозно отплясывали, но при этом настырно не желали покидать буквально "горящую" под ними землю, вернее, в данном случае – пол одного из ярусов Звездной башни. Пожалуй, уважаемая сьерра чародейка была сегодня единственным человеком в Блентайре, который не радовался столь своевременно подоспевшей помощи.
В ликующих криках, доносящихся с улицы, Клариссе слышались отзвуки ударов похоронного колокола, знаменующие конец ее гильдии. Нет, говоря точнее – начало конца самой значительной силы в Лаганахаре. А ведь всем понятно, что повлекут за собой подобные перестановки во власти: разброд в умах, политические шатания и последующую анархию. А этого Кларисса старалась не допустить любой ценой… Той, которую уже заплатила, и той, которую еще только собиралась заплатить. О, она давно привыкла к одиночеству, к всеобщему почтению, основанному на страхе, а отнюдь не на уважении; к отстраненности от внешнего мира и к своей ментальной изоляции. Но все это вполне оправдывалось тем фактом, что ей принадлежала власть – самая сладкая и упоительная, кружившая ее голову куда сильнее, чем бокал выдержанного вина или изысканнейший аромат от эльфийских парфюмеров.
Ни для кого не секрет, что обретший власть обречен на одиночество, зависть и наветы. Впрочем, сегодня Кларисса была не одна… В углу ее комнаты скорчилась некая худощавая фигура, облаченная в жалкий обрывок некогда роскошного, вышитого звездами плаща. Сквозь прорехи в одежде этого человека проглядывали многочисленные синяки и ссадины, своей формой и застарелостью наводя на справедливую мысль об их искусственном происхождении. Такие не получишь, упав с лестницы или ввязавшись в случайную драку, нет, подобные отметины возникают только вследствие пыток и долгих целенаправленных побоев.
К глубокому разочарованию сьерры чародейки, жуткая изможденность узника категорически не вязалась с непокорным взглядом красивых голубых глаз, пронзительно выглядывающих из кущи отросших грязных засалившихся рыжих волос. Мимолетного взгляда на их обладателя было достаточно, дабы убедиться, что голодный и избитый узник отнюдь не смирился со своим плачевным положением и ничуть не утратил обычного задора и оптимизма.
Рыжеволосый пленник, ранее состоящий в гильдии Чародеев и носящий имя Джайлз, объективно оценивал свои скудные шансы на выживание, но вопреки здравому смыслу даже и не думал о спасении. Наоборот, Джайлз вел себя крайне вызывающе, предпочитая руководствоваться весьма опасным принципом, присущим только истинным храбрецам и героям: лучше прожить один день драконом, чем сто лет – овцой!
– Невероятно! – в голос воскликнула сьерра Кларисса, лихорадочно царапая ногтями подлокотник кресла. – Значит, негодная девчонка сумела-таки добраться до Зачарованного берега и заручилась поддержкой Полуденных эльфов!
– Она нас спасла! – резонно констатировал закованный в цепи Джайлз, брошенный к ногам главы гильдии.
– Молчи, отступник! – Чародейка с возмущением пихнула рыжеволосого юношу носком своей щегольской туфельки. – О, что за невезение меня постигло! Сначала меня предал этот негодный раб Беонир, подпустив девчонку к последнему оплоту эльфийского народа и позволив ей соприкоснуться с его древними тайнами и святынями. И ведь подлый пес не убоялся за судьбу своего отца! – Чародейка заскрежетала зубами. – А потом ты – лучший из наших молодых магов, повторил его предательство, выйдя на улицы города и начав проповедовать вредную для гильдии ересь!
– Это не ересь! – строптиво опроверг Джайлз. – Я принес людям правду.
– Невероятно! – Чародейка с удовольствием повторила определение, столь точно обрисовывающее ее отношение ко всему происходящему. – Мой лучший ученик пошел против меня, против своей гильдии!
– Не против гильдии! – протестующе выкрикнул Джайлз, приподнимаясь с пола. – Вы – еще не вся гильдия!..
– В самом деле? – с издевкой в голосе протянула чародейка, приближая к нему свое перекошенное от ярости лицо. – Тогда я докажу тебе обратное!
– Зря стараетесь, – мстительно рассмеялся пленник, растягивая разбитые окровавленные губы в широкой жизнерадостной улыбке. – Теперь я понимаю, что вы никогда и не думали о судьбе Звездной башни, а помышляли лишь о личной корыстной выгоде.
– Глава гильдии неотделима от самой гильдии! – пафосно процитировала чародейка. – Разве ты не читал наш устав?
– Его написали ваши единомышленники по морали, а вернее – по ее отсутствию! – пылко парировал молодой маг. – Чудовища по духу и сути!
– Мы всего лишь заботились о рядовых членах нашей общины, – не обращая внимания на его возражения, напыщенно продолжила сьерра Кларисса. – Пусть погибнут все – люди, эльфы, короли и простолюдины, но чародеи обязаны выжить, чтобы стать опорой нового мира, который будет построен!
– Преступница! – обличающе отчеканил Джайлз, пожирая свою наставницу ненавидящим взглядом и невольно переходя на фамильярное "ты". – Эгоистка! Так вот какова твоя истинная цель: укрепить башню костями загубленных тобой существ! Да ты кровожаднее, чем прислужники кровавой богини!
– Что? – Чародейка откинула голову и громко расхохоталась с наигранным весельем. – Ты молод и глуп, сам не понимаешь, что несешь!
– Все я понимаю! – спокойно отозвался Джайлз, в противовес главе гильдии всецело контролирующий собственные чувства и эмоции. – Каюсь, я был слеп и наивен, я верил вам, как и все остальные в гильдии. Мы искренне полагали, будто вы печетесь о благе Лаганахара и ищете средство, способное остановить надвигающуюся Пустошь…
– А ведь так оно и есть, ибо зачем мне нужен мертвый город? – иронично мурлыкнула чародейка.
– О нет, – осуждающе покачал головой ее узник. – Вы всего лишь лицемерная лгунья и обманщица. Вы предпочтете умереть вместе с Блентайром, но не откажетесь от власти над ним…
– Глупец! – истерично заорала Кларисса, вскакивая с кресла и принимаясь метаться по комнате. – Неужели ты готов добровольно прозябать в нищете и безвестности, опустившись до уровня быдла с окраин королевства? Жизнь ничто без власти и богатства. И ради сохранения своего положения я не пощажу никого!
– Мне жаль вас! – с искренним сожалением признался Джайлз. – Вы всегда жили какой-то чужой, не настоящей, а всего лишь придуманной жизнью. Вы потратили свои лучшие годы впустую, гоняясь за выпестованными вами химерами. Я никогда не понимал тех, кто занимается показухой: покупает вещи, которые им не нужны, на деньги, которых у них нет, чтобы произвести впечатление на людей, которых они не знают. Тех, кто меняет реальные радости бытия на эфемерные заслуги и мнимые достижения. А вас мне жальче вдвойне, ведь вы, по сути, не достигли ничего действительно стоящего, не совершили ни одного доброго поступка, не любили, не дружили, не родили детей…
– Ты неправ! – чуть слышно прохрипела чародейка, но юноша не услышал ее последней реплики, увлеченный собственной речью.
– Поверив вам, – возвышенно вещал он, – я отправился на поиски знаний и стал одним из тех немногих, кто сумел вернуться обратно в Блентайр и принести с собой нечто полезное.
– Ты стал чародеем, – воскликнула глава гильдии, – благодаря мне! Подумай сам, разве ты бы добился чего-нибудь без меня?
– Возможно, что и нет. Зато я знаю ту, которая непременно станет чародейкой без помощи гильдии! – иронично ухмыльнулся Джайлз. – Назло вам.
– Дурак! – Сьерра Кларисса почти задохнулась от гнева. – Какой же ты неисправимый дурак, мальчик! Вспомни пророчество Неназываемых… Разве ты не понимаешь, что, возвысившись, обретя силу и знания, Йохана в первую очередь уничтожит нас, магов?..
– Пускай! – храбро ответил молодой чародей. – Я пришел к выводу, что мы этого заслуживаем. Именно мы стали причиной всех бед, постигших Лаганахар. Да, все началось с честолюбивой Сильваны, развязавшей войну с эльфами. А теперь ее заблуждения повторяете вы: вместо того чтобы искать способ остановить пустыню, вы ищете способ остановить одну хрупкую и беззащитную девочку!
– Хрупкую и беззащитную? – Кларисса шокированно закатила глаза, потрясая вскинутыми к потолку кулаками. – О нет, она не такая! Боюсь, я недооценила эту маленькую тварь, сумевшую втереться в доверие к эльфам и подарить всем веру в себя. Слышишь? – Она с не женской силой схватила Джайлза за руку и подтащила к распахнутому окну, заставляя прислушаться к царившей снаружи суете. – Слышишь? Они выкрикивают ее имя… – Губы чародейки тряслись от злобы и зависти. – Не мое, не твое…
– У каждого народа свои герои! – усмехнулся чародей, понимая, какую страшную боль причиняют Клариссе его слова. – А из вас героя не получилось.
"Как такое стало возможным? – с паникой думала Кларисса. – Чтобы мой собственный воспитанник вдруг превратился в моего злейшего врага? Я боялась, вдруг Джайлз вознамерится занять мое место, но он пошел дальше, намного дальше, подрывая сами устои нашего мира. Как же мне переубедить его? Как обезопасить себя?.." Внезапно решение пришло к ней само. К чему спорить и бросаться не аргументами, а всего лишь нелогичными эмоциональными выплесками? Острая дискуссия предполагает отсутствие тупых оппонентов. А гнев еще никогда не считался хорошим советчиком, ибо он напрочь убивает любую разумную мысль…
Нет, она не имеет права на гнев. Ей нужно сосредоточиться, быть сильной и точной. Она всегда гордилась остротой своего ума, даже его порочной изворотливостью, скоростью реакции и умением манипулировать людьми, но теперь события стремительно выходили из-под контроля и Кларисса чувствовала, как она скользит по ледяному склону отчаяния и ей не за что зацепиться. Власть – капризная дама, не менее капризная, чем сама чародейка. Сегодня ты на вершине, а завтра, гляди, покатился вниз – только пятки и затылок мелькают, словно спицы в колесе. Трудно остановиться на пути в пропасть…
– Ну это мы еще посмотрим, чья в итоге возьмет! – вмиг успокоилась магичка, обретая свою прежнюю невозмутимость и ясность мысли. Сейчас ей было почти стыдно за краткую вспышку гнева, показавшую Джайлзу истинное лицо наставницы. – Обещаю тебе, мой неразумный мальчик, что Йохана никогда не получит Блентайр. Уж скорее я добью его собственными руками, – жестко добавила она. – И пусть он не достанется никому!
Джайлз вздрогнул, безмерно устрашенный столь зловещим завершением речи. Эти слова… Ему казалось, что он их уже слышал. Вот только где? Возможно, они присутствовали в вое ветра и шелесте песка?
– Не получит! – Кларисса сопроводила свое обещание короткими, рубящими жестами ультимативно сжатого кулака. – Скорее Неназываемые проснутся!
– Неназываемые? – Пальцы Джайлза стальными клещами впились в богатые кружевные воланы, нашитые на лиф платья магички. – Что вам о них известно?
– Отстань от меня, сумасшедший! – истошно завизжала чародейка, отбиваясь от своего бывшего ученика. – Ты меня предал. Я прикажу бросить тебя в каземат!
– Вам все равно ее не победить! – исступленно рычал Джайлз, схватив чародейку за горло и пытаясь задушить. – Она вернется, и тогда…
Тут Кларисса вспомнила о том, что в первую очередь она все-таки могущественная магичка, а не испуганная беспомощная женщина. Ее руки поднялись над головой и вычертили замысловатую руну, которая стала зримой и поплыла по воздуху… В комнате блеснула ослепительная молния, отбросившая Джайлза обратно в угол. Да вот неприятность – в кулаке юноши остался кусок пышного волана, ранее являвшегося частью платья Клариссы. Чародейка изумленно взглянула на свою обнажившуюся грудь и отчаянно завыла…