– Почему ты не хочешь открыть мне правду и сообщить, как зовут твоего начальника? – Голос юноши звенел от отчаянного напора и нескрываемой горечи.
– А зачем тебе это знать? Тоже мне, выискался благородный защитник обиженных девиц! – Девушка фыркнула, на сей раз с откровенным презрением.
– Но какое он имел право…
– Заткнись! – категорично отрезала лайил. – Это мое решение, ясно?!
– Нет, теперь не только твое! – упрямо не отступал Беонир. – Оно теперь наше общее!
– Ха-ха-ха! – Ребекка сардонически расхохоталась. – Да у нас с тобой только блохи могут быть общими! Ты на себя посмотри, герой безмозглый! Вся твоя сила – в руках, но ни один воин не станет дожидаться, пока ты к нему подойдешь. Один бросок кинжала – и твое тело упадет бездыханным. А о моем теле… О моем прошу впредь не беспокоиться, усек? Я сама себе хозяйка. И вообще, откуда ты знаешь, как все произошло, может, мне понравилось?
– Я придушу этого гада, когда мы вернемся в город! Он покусился на мое тело! – разъяренно зарычал ниуэ.
– На твое? – возмущенно взвизгнула Ребекка, и я услышала приглушенный стук. Скорее всего, он возник от соприкосновения крепкого лба юноши с не менее твердым комком мерзлой земли, запущенным меткой рукой воительницы. – Вот так тебе, собственник самопровозглашенный!
– Женщины с мягким характером бросаются в мужчин чем-нибудь мягким, например, подушками или тапочками, – страдальчески прокряхтел Беонир. – А женщины с твердым – твердыми: скалками, тарелками. У одной тебя характер не такой, как у всех баб, – у тебя он просто убойный!..
– Много ты обо мне знаешь, – немного обиженно парировала Ребекка. – И вообще, я еще не женщина, а девушка!..
На этом месте спор неожиданно оборвался, ибо Беонир вдруг радостно вскрикнул, после чего до моего уха долетели звуки многочисленных поцелуев.
– Я все равно не могу быть с тобой… – Голос девушки казался усталым и резко постаревшим. – Прости, но нас разделяет слишком многое, и эта тайна принадлежит не мне…
– Я понимаю, – печальным эхом откликнулся юноша. – Я хотел признаться тебе в том же самом, но забери меня Тьма, как же я сожалею сейчас об одном опрометчиво данном обещании…
Я смутилась и закуталась в плащи с головой, окончательно позабыв о сне. Теперь меня терзали странные мысли. Почему Беонир так взъелся на Ребеккиного начальника, если даже в глаза его ни разу не видел? Нет, похоже, причиной злости стала отнюдь не ее неполученная зарплата… Неужели это как-то связано с синяком на шее лайил? И при чем здесь чье-то тело? И наконец, какие секреты так сильно обременяют совесть Ребекки и Беонира? А в целом… В целом отношения между ними складываются не так уж плохо. Ведь если ниуэ думает, что Ребекка нужна ему больше, чем он ей, а лайил, в свою очередь, думает о Беонире то же самое, значит, это любовь!
Ни одного мало-мальски приемлемого варианта ответов на свои вопросы я так и не нашла и под утро все-таки забылась крепким сном. Проснулась же я оттого, что с двух сторон надо мной склонились ниуэ и лайил и шепотом спорили, будить или нет их юную подругу. Причем юноша голосовал за побудку, а Ребекка, ласково улыбаясь распухшими губами, как-то вяло обвиняла его в черствости. На лбу у Беонира лиловел свежий круглый симпатичный синяк.
"Да уж, – подумалось мне, – после этого ночного разговора я бы на месте Ребекки уж точно не смогла упрекнуть его в черствости!" Тем не менее я быстренько встала, мигом умяла предложенный мне бутерброд, и наше путешествие продолжилось. Не знаю, чем руководствовались мои спутники, а меня вело все обостряющееся предчувствие, подсказывающее, что второе испытание приближается!
Таким образом, утро застало нас уже на ногах, а с наступлением дня воздух немного потеплел, внушая слабую надежду на приход припозднившейся весенней оттепели. До обещанных Ребеккой зарослей вереска оставалось еще несколько дней пути. А пока ничто не мешало нам наслаждаться пустым торговым трактом и расстилающимися по обе стороны от него безжизненными заброшенными полями. Полагаю, раньше эти места были более оживленными, но теперь дорога будто вымерла, и мы топали по ней в полнейшем одиночестве, постепенно привыкая к той странной ситуации, в которой нежданно-негаданно оказались. Вышеупомянутые разбойники тоже пока никак не давали о себе знать. И правильно, ведь кого тут грабить-то?
Я с любопытством вертела головой, любуясь причудливо переплетенными ветками засохших придорожных кустов и сереющим над нами небом – плотным, гладким и немного вогнутым, словно перевернутая вверх дном чаша.
– Хорошо-то как, правда? – скорее не спросил, а жизнеутверждающе заявил Беонир.
Ребекка протестующе скривилась.
– Чего уж тут хорошего? – Она широко развела руки, словно намереваясь разом обхватить и эти никому не нужные поля, и безликое небо. – Видишь, здесь же ничего нет! – В ее голосе прозвучало неподдельное страдание. – Раньше наш мир процветал, его наполнял аромат созревающих плодов, журчание воды и беззаботный птичий щебет. А сейчас, что осталось от него сейчас?
– Надежда! – уверенно заявила я.
Девушка пессимистично хмыкнула, а Беонир, который так и не нашел что ответить лайил, посмотрел на меня сияющими от восхищения глазами.
– Мы живы до тех пор, пока не сдались и не отступили! – вдохновенно продолжила я. – А наш мир, безусловно, стоит того, чтобы за него бороться!
– С кем? – упаднически вопросила воительница, вяло роняя руки, напоминающие сейчас мертвые плети срубленного плюща. – Со временем, смертью и пустыней? Йона, я тебя, конечно, уважаю, но иногда сильно сомневаюсь в твоем душевном здравии… Выступить против богини Банрах – это же самоубийство!
– Но ведь мне уже приходилось сталкиваться со змееликой, и ничего, выжила! – корректно напомнила я.
Но Ребекка лишь удрученно покачала головой:
– Возможно, тебе просто повезло или так сложились обстоятельства. Но предупреждаю – однажды твоя удача иссякнет и ситуация повернется совсем по-другому. Богиня мстительна и злобна, она свое еще наверстает. Чтобы на равных бороться с нею, тебе нужно стать великой чародейкой, или… – Тут она задумчиво погладила рукоять своего меча. – Или искусной воительницей. Но, увы, воинами не становятся, ими рождаются. Поэтому постарайся побыстрее найти свое второе испытание и обзаведись еще парой-тройкой каких-нибудь полезных – например, боевых – заклинаний.
– А смысл? – весело откликнулась я. – Магия – не панацея и не сила, она всего лишь продолжение нашего разума и воли. Оружие бывает разным, но побеждает в бою все-таки не оружие, а воин! Поэтому, прежде чем стать чародейкой, я намереваюсь постичь суть истинных человеческих качеств: научиться дружить, верить, любить!
Воительница покраснела и резко отвернулась, словно я произнесла нечто интимное или опасное, болезненно задевшее ее чувства.
– Правильно, – неожиданно поддержал меня молчавший до настоящего мгновения ниуэ. – Когда я был маленьким, то хотел стать Уравновешивающим. Это была моя самая заветная мечта.
Парень на ходу срывал с кустов засохшие листья, делал в них дырочки и смотрел на Сол сквозь эти неровные отверстия. Может, таким способом он пытался изменить окружающий мир?..
– Взрослые слишком поздно поняли, что им не следовало закрывать глаза на мои увлечения, а надо было как можно раньше спустить меня с небес на землю. Я мечтал стать обыкновенным человеком, понимаете – человеком! – Он пошевелил пальцами, словно раскаянно отмахивался от так и не воплощенных в жизнь планов. – Но у меня ничего не получилось.
– Вот почему ты так торжественно отзывался о сделках, которые заключает старый Сквалыга? – поинтересовалась Ребекка.
На протяжении всего этого дня она держалась с юношей не в пример вежливее, чем раньше, но теперь это скорее напоминало соблюдение неких неписаных правил, чем искреннее душевное расположение.
– Да. Уже сейчас они стали предметом изучения нескольких гильдий. Но, конечно, Сквалыга, – юноша иронично хмыкнул, – не дает частных уроков.
– А я не понимаю, почему ты не смог пойти в ученики к Уравновешивающим! – недоуменно нахмурилась я. – Почему гильдии не допускают вас к участию в церемонии выбора? В полноуние ты мог бы возвращаться обратно в подземелье…
– Эх, Йона, ну почему ты еще не глава Чародеев? – с грустью пошутил ниуэ. – Уверен, ты бы мигом исправила эту вопиющую несправедливость и разрешила ниуэ вступать в различные гильдии.
– Не обращай внимания на глупые высказывания этого недотепы! – Ребекка требовательно ущипнула меня за щеку, стремясь отвлечь от грустных мыслей. – Ниуэ получили то, что заслужили.
– Как это? – насторожился Беонир. – А ну-ка, выкладывай все начистоту!
– Да пожалуйста! – Воительница снисходительно пожала плечами. – Вы разве позабыли о том, что я довожусь родной внучкой Финдельбергу Законнику? – Ее красивое лицо осветила горделивая улыбка. – Моему деду совсем не случайно дали столь благозвучное прозвище, ведь именно он окончательно утвердил за лайил их нынешние права. То есть сделал нас полноправными членами общества Лаганахара, во всем равными с людьми.
– Как же ему это удалось? – Я изумленно округлила глаза. – Наверное, он совершил какой-то беспримерный подвиг?
– Нет… – Тут девушка смущенно кашлянула. – Просто мой дед отличался редкостным везением… ну и потрясающей хитростью, конечно, тоже… – Ее глаза виновато бегали по сторонам. – Хотя лично я склонна считать его не ловкачом, а гением! Во-первых, главой торговцев в те времена был еще не Сквалыга, а другой, не настолько жадный человек. Поэтому деду хватило собранных денег, чтобы договориться с гильдией этих продажных торгашей. Он нашел правильный подход ко всем: общине воинов с самого начала растолковал выгоду от заключения подобного союза, ведь лайил неплохие бойцы, поэтому те его даже поддержали. Охотники всегда проявляли безразличие к делам города, а гильдии Порхающих и Целителей уговорились довольно просто. Труднее всего пришлось с простолюдинами и учениками эльфийских чародеев…
– Народ вас боится?
– Ну так среди них же в основном малообразованные крестьяне, для которых любимое развлечение – пугать своих детей байками про лайил. Дисциплина, понимаешь, чтоб ее мантикора три раза переварила. Ты помнишь, как сама струхнула при нашей первой встрече? Предубеждения, суеверия и все такое прочее… В общем, дедуля помыкался с ними, помаялся, да и бросил бесполезное занятие. Переключился на чародеев…
– И?.. – Я жадно подалась вперед всем телом, вникая в рассказ воительницы, ибо во мне проснулось неуемное любопытство.
– Честно говоря, я сама еще не полностью разобралась в той темной истории, – нехотя призналась Ребекка. – В те годы главной среди человеческих чародеев стала Сильвана, ну, та легендарная девица, останки которой мы недавно похоронили в заброшенной эльфийской Библиотеке. Признаюсь, теперь мне стало понятно кое-что из того, чего я раньше не понимала.
– Тогда рассказывай! – хором закричали мы с Беониром.
– Хорошо, – кивнула лайил. – Возможно, сегодня и правда пришел срок пролить свет на эту аферу. Итак, мой дед, будучи неглупым и весьма честолюбивым молодым человеком, мечтал обо всех тех благах, которые не достались ему от рождения. Поселившись вместе с людьми в эльфийской столице, лайил занимали низшую социальную ступень. Кстати, расположенную гораздо ниже той, которую облюбовали вы, – ее палец неприязненно уперся в грудь растерявшегося Беонира, – ведь ниуэ были самыми близкими друзьями и помощниками Перворожденных. Лайил люто завидовали ниуэ и поклялись любой ценой изменить установившийся порядок – даже, если придется, с помощью лжи, предательства и убийств. Мой дед происходил из самой скромной семьи, его отец работал городским золотарем. Да, – она картинно усмехнулась мне в лицо, – во мне нет ничего благородного, так и знайте. Но молодому Финдельбергу повезло, ибо судьба, отказав ему во многом, словно в качестве компенсации наделила его ослепительно прекрасной внешностью. Он обладал статной фигурой, прекрасным лицом эльфийского принца и ничуть не походил на всех остальных тварей-лайил. Вот эта-то красота и явилась первоисточником всего. Финдельбергу удалось очаровать человеческую девушку – сестру короля Джоэла, жрицу Чаншир. Они стали любовниками, но обезумевшая от страсти жрица мечтала о большем, ибо ждала от Финна ребенка, а отпрыску королевской крови не пристало носить клеймо незаконнорожденного бастарда. Примерно в то же время магичка Сильвана, сестра Чаншир, полюбила короля Полуденных эльфов – Адсхорна. Принц Родрик, науськанный хитроумным Финдельбергом, сумевшим втереться в доверие к самому юному члену королевской семьи, грязно оскорбил сестру Адсхорна – Повелительницу мантикор Эврелику. Гордый эльфийский король вызвал принца на дуэль и убил. Тогда Сильвана отвернулась от своего недавнего возлюбленного и поклялась отомстить за младшего брата. Но так звучала официальная версия событий… На самом же деле Чаншир, по-черному завидуя успехам и могуществу сестры, используя снадобья, принесенные Финном из эльфийских подземелий, сварила отворотное зелье и подпоила Сильвану. Испив отравы, чародейка смертельно возненавидела повелителя морского эльфийского клана, мгновенно позабыв о связывающей их страсти. А их старший брат, король Джоэл, тем временем страдал от неразделенной любви к Эврелике… Влияние сестер оказалось так велико, что Джоэл не устоял – он внял их советам, решив начать войну и завоевать красавицу-эльфийку силой оружия. Нет, он никогда не осмелился бы на этот рискованный шаг, если бы вездесущий Финн не добыл нечто, обеспечившее им помощь богини Банрах. Каким-то образом они сумели устранить Неназываемых и бога Шарро. И не смотрите на меня так умоляюще, – Ребекка виновато развела руками, – я не знаю, как именно это случилось. Даже будучи на смертном одре, дед так и не раскрыл мне свой последний секрет. Он унес его с собой в могилу… Так или иначе, с помощью богини люди победили. Арцисс, король Полуночных, погиб, а остатки эльфийских кланов исчезли из Блентайра. Сильвана завладела жемчужинами, в которые превратились слезы Эврелики, пролитые ею над телом погибшего супруга, и стала главой гильдии Чародеев, заняв Звездную башню и нажив себе кучу врагов. Правда, верховный маг Лаллэдрин успел сотворить нечто колоссальное, и в покоях башни появились странные зеркала, пропускающие в цитадель только чародеев.
При этих словах я напряглась всем телом, понимая, что услышала нечто особенно важное, ибо помнила странные зеркальные завесы, прикрывающие входы в покои башни.
– Но за волшебными слезами, – продолжала Ребекка, – охотились все: жрецы, Финдельберг, король Джоэл, и поэтому Сильвана спустилась в подземелье, намереваясь понадежнее спрятать реликвию… Это всего лишь мои домыслы, но ведь они подтверждены недавно открывшимися фактами, не так ли? Чародейка трагически погибла, и никто уже не смог найти ее тело или раскрыть секрет ее исчезновения, и вот совсем недавно мы с вами обнаружили эти пресловутые останки… Финн получил титул лэрда и стал мужем Чаншир, а потом у них родилась Эйбро, которая позже стала моей матерью. Не знаю, кто был моим отцом, но толика крови лайил дала нам обеим завидное здоровье и долголетие. Дед исполнил свою давнюю мечту и изменил социальное положение всех лайил, за это его и прозвали Законником… – Она судорожно сглотнула и замолчала.
– Потрясающе! – изумленно выдохнул Беонир.
– Но ведь и это еще не все? – осторожно спросила я.
Воительница растянула губы в широкой улыбке:
– О да, не все. Дед неоднократно посещал заброшенные подземелья, стремясь вынести оттуда эльфийские артефакты. Именно там он и нашел золотые риели, так удачно использованные им для подкупа гильдий. В момент Аррандейского сражения он находился в Немеркнущем Куполе, охраняя главную святыню города. Внезапно там появился чародей Лаллэдрин, намеревающийся изъять раритет, доверенный эльфам, согласно легенде, самими Неназываемыми. Говорят, что тот, кто владеет Колоколом Судьбы, способен управлять всем миром, а также жизнью и даже смертью любого существа. Финн и Лаллэдрин сошлись в смертельном поединке. Оба получили страшные ранения. В итоге чародей все-таки сумел создать пространственный портал и перебросил Колокол в никому не известное место. Колокол затерялся на просторах Лаганахара, а сам маг, истекая кровью, из последних сил отступил, сбежав прочь из города. Полагаю, он сумел-таки пробраться к своим и помог Эврелике унести с поля боя тело геройски павшего Арцисса. Больше мне ничего неизвестно! – Ребекка жадно отпила из фляги, смачивая пересохшее горло.
– А мы? – поинтересовался Беонир.
– Вы!.. – Девушка злорадно расхохоталась. – Наверняка тебе сообщили, будто ниуэ отважно сражались, до последнего вздоха защищая своих хозяев? Полагаю, я не ошибаюсь в своих предположениях!
Юноша согласно кивнул.
– Сражались, – издевательски протянула лайил, – да только не все… Некоторые из вас струсили и позорно сдались в плен. Так у людей появились рабы-псы…
Лицо Беонира разочарованно вытянулось.
Я задумчиво смотрела в небо, интуитивно понимая: Ребекка не врет, она просто недоговаривает, намеренно скрывая от нас какую-то чрезвычайно важную деталь этой истории. Но вот о чем именно она умолчала? И главное, зачем это сделала?
Рассказ Ребекки странным образом изменил наши отношения, став тем тонким прутиком, который упал на каменную плотину сдержанного отчуждения, до сих пор проскальзывающего между нами, сломал ее и сблизил нас духовно. Плотина молчания рухнула, сметенная хлынувшим потоком откровений, воспоминаний и озвученных размышлений. Каждый из нас словно стремился поделиться с остальными частичкой собственной души. Тщательно скрываемые тайны оставались прежними и незыблемыми, но все равно мне начинало казаться, что эти двое способны стать моими самыми искренними и надежными друзьями. Человеческая душа устроена совершенно непостижимым образом: мы обижаемся на других лишь в том случае, когда сами хотим быть обиженными. И более того, обманываемся в окружающих людях аналогичным образом – желая быть обманутыми. Хотя в тот день мне не хотелось думать о лжи и лицемерии, ведь я едва научилась доверять жизни и надеяться на лучшее…
Впрочем, судьба редко идет на мировую, а потому меня ожидало еще много ужасных разочарований, обид, сладостных побед и невероятных открытий. Но если бы меня спросили тогда, согласна ли я добровольно отказаться от поджидающих невзгод и испытаний, обменяв их на безоблачную, серую и спокойную жизнь, я бы чистосердечно ответила: "Нет, никогда и ни за что!" Я верила в свою счастливую звезду и не желала себе иной доли.